Еретик. Книга 2

«Да, он исправно посещает богослужения, когда объявляется в Руане. Но мало ли встречалось еретиков, которые соблюдали церковные обряды лишь для вида? Впрочем, даже если Ансель де Кутт не замешан в этом, под подозрением все еще остается юный Гийом, который, по стечению обстоятельств, чуть больше месяца назад стал управлять графством. Даже малая вероятность того, что хозяин целой земли обратится в еретическое учение, должна была быть устранена».

Мрачные рассуждения захлестывали Кантильена Лорана по дороге в Кантелё, и он искренне надеялся, что его осведомители все же жестоко ошиблись. Он знал, что, если молодой граф окажется еретиком, под подозрения подпадут все его приближенные. В том числе и Ансель де Кутт. А это значит, что и юные инквизиторы, которых он обучает и с которыми находится в приятельских отношениях, будут замешаны в разбирательстве. Не как следователи. В лучшем случае — как свидетели.

Лоран поежился.

Это был бы настоящий скандал! И если об этом станет известно папе, с епископским саном можно будет попрощаться. Даже если все еретические владения в Кантелё отойдут Церкви после следствия, это не перекроет собой остальные проблемы. Сама возможность, что кто-то из инквизиторов руанского отделения мог обратиться в ересь или покрывать еретика, была катастрофической.

«Боже, я молю Тебя, направь этих людей на истинный путь. Воле Твоей подвластно молвить лишь Слово, дабы исцелить их души!» — думал Лоран, постепенно приближаясь к землям Кантелё.

Оглянувшись на стражников, сопровождавших его, епископ тяжело вздохнул.

«Хотел бы я быть столь же спокойным, как вы», — стараясь подавить в себе легкую волну осуждения, подумал он и попытался отогнать от себя дурные мысли.

* * *

Кантелё, Франция

Год 1356 от Рождества Христова

Весть о приезде епископа разнеслась быстрее, чем тот успел подъехать к воротам графского особняка.

Любопытствующие селяне предпочли скрыться в домах и разглядывали гостя издалека, стараясь при этом не попасться ему на глаза. Обыкновенно люди высыпали на улицу навстречу епископу и просили у него благословения, однако Кантильен Лоран, будучи судьей Святого Официума, вызывал, скорее, опаску.

Прислуга на конюшне быстро приняла у Лорана и его сопровождающих лошадей. Они же без промедления указали, где вход в здание, объяснили, как пройти в главную залу, где господа привыкли принимать гостей, и наперебой уверили, что о его приезде сразу доложат. Привычным движением судья Лоран несколько раз осенил расторопных слуг крестным знамением, тихо проговорив слова благословения. Те смиренно склонили головы перед служителем Церкви, принимая его благосклонность.

Лоран с легким облегчением отметил, что никаких странностей ему в глаза не бросается, и постарался настроить себя на положительный исход, приказав стражникам ждать его во дворе особняка, пока сам направился к главному входу в здание.

Скорость, с которой в этом месте распространялись вести, была просто удивительной: когда Лоран вошел в залу, дверь которой ему почтительно открыли слуги, там его уже ожидали. Подле длинного стола, на котором стояли резные подсвечники со свечами, замерли две служанки, по первому велению готовые нести к столу угощение. На стенах висели изысканные гобелены, одновременно украшающие помещение и сохраняющие тепло. На дальней от входа стене располагалось большое стрельчатое окно, верхняя часть которого помимо обычного дутого стекла была покрыта тонким витражом, изображающим какое-то вьющееся растение. В окно лился яркий дневной свет, на фоне которого виднелось два высоких темных силуэта, чьи черты было сложно разглядеть. Они переговаривались в тот момент, когда Кантильен Лоран вошел в помещение, но тут же замолкли, одновременно обернувшись к нему.

— Ваше Преосвященство! — громко и удивительно радостно воскликнул один из них, быстрыми шагами направившись к нему. — Добро пожаловать в мой дом. Ваш визит — большая честь для меня.

От удивительно энергичного напора молодого человека, который выглядел совсем не так, как представлялся Лорану в мыслях, епископ на миг даже замер.

Это был высокий, тонкокостный и худой, немного небрежный, но удивительно активный молодой человек с несколько растрепанными светлыми волосами и характерной для юной горячности улыбкой. Лоран ожидал увидеть откормленного графского отпрыска, на чьем изначально тщедушном теле от изысканных кушаний наросли излишки плоти, не до конца обратившиеся в сильные мышцы, даже несмотря на фехтовальные тренировки. Однако Гийом де’Кантелё сумел удивить его.

Во втором человеке, державшемся чуть поодаль от молодого графа, Лоран, бросив мимолетный взгляд в сторону, узнал Анселя де Кутта.

— Столь уважаемые служители Церкви никогда прежде не посещали наши земли, — смиренно продолжил Гийом де’Кантелё, который, казалось, наслаждался затягивающимся молчанием. — По крайней мере, с моего рождения. Для нас это целое событие. — Он вновь широко улыбнулся, и в улыбке этой читался искренний восторг. — Надеюсь, местные жители не сильно утомили вас просьбами о благословении? Не держите зла, прошу. Здешние люди простодушны и иногда бывают навязчивыми.

Епископ изучающе смотрел на графа. Читать в его душе оказалось не так просто. Его радость казалась искренней, но Лоран чувствовал, что в комнате сгущается напряжение.

— Благодарю, — произнес он в ответ. — Да благословит вас Господь, ваше сиятельство. Рад знакомству.— Он перевел взгляд за плечо графа и кивнул. — Доброго дня, месье Ансель.

Как всегда сдержанный учитель фехтования почтительно кивнул и подошел чуть ближе. Лоран без стеснения стал разглядывать обоих встречающих. Гийом де'Кантелё лучился дружелюбием, не переставая широко улыбаться. Вставший за его правым плечом Ансель де Кутт, напротив, был мрачен и смотрел на епископа, чуть сощурив глаза. В отличие от своего ученика, он приездом судьи инквизиции был явно обеспокоен.

Почему вы все же решили приехать сюда? — этот немой вопрос буквально читался в его глазах. Лоран внимательно посмотрел на него.

— Как бы мне ни хотелось явиться сюда исключительно ради благословления местного населения, мой визит обусловлен несколько иной причиной. — Он перевел взгляд с Гийома на Анселя и обратно. Остановившись на юном графе, он посерьезнел. — На ваши владения — на некоторых жителей — пришло несколько доносов в руанское отделение инквизиции, граф Гийом, — произнес он ровным голосом, хотя неприкрытая угроза невольно зазвучала в нем.

Подозреваемые в такие моменты нередко выдают себя, и Лоран внимательно изучил реакцию этих двоих. Гийом слушал, не перебивая, и, услышав о доносах, лишь удивленно приподнял брови, не выказав никакого страха. Ансель, хоть и не поменялся в лице, все же едва заметно напрягся, и это не укрылось от взгляда Лорана.

— Доносов? — чуть усмехнувшись, переспросил Гийом. — И в чем же обвиняют, как вы выразились, «некоторых жителей моих владений»?

Лоран проигнорировал вопрос, как игнорировал их всегда от подозреваемых в ереси. Инквизитор, дабы не дать еретику извернуться в своей лжи, никогда не заявлял ему прямо, в чем именно его обвиняют.

— Граф Гийом, я слышал, не так давно в особняке велись некоторые строительные работы. С чем они связаны?

Молодой человек хмыкнул.

— Видите ли, лишь недавно я получил возможность вплотную заняться делами Кантелё и близлежащих земель, Ваше Преосвященство. Мой отец, да благословит его Господь на войне, всегда был довольно сдержанным в делах, для него всегда более привлекательным казалось то, что проверено временем и много лет работает без нареканий. Я поддерживаю его в некоторых подобных вопросах, но, боюсь, состояние некоторых помещений нашего дома, а также дела близлежащих деревень требуют изменений, тенденции к которым диктует нам само время.

Лоран недоверчиво прищурился.

— Что вы имеете в виду?

— Война — время, диктующее перемены, Ваше Преосвященство. Она требует укрепления стен, оборудования помещений, предназначенных для складов с припасами и оружием. — Он замолчал, пристально глядя на епископа. — Вы так и не сказали, с чем именно связаны доносы, Ваше Преосвященство. Неужто с тем, что я, как благоразумный хозяин этих земель, хочу максимально обезопасить Кантелё от вражеских налетов англичан? — Он усмехнулся. — Что ж, тогда можете смело арестовать меня за это, ибо я виновен.

Он с вызовом вздернул подбородок, не переставая при этом улыбаться.

Лоран нахмурился.

«Не стоит бросаться такими фразами в присутствии инквизитора, молодой человек», — подумал он, но вслух ничего не сказал.

— Ходят слухи, вы и ваша семья соблюдаете довольно строгий пост, — мягко произнес Лоран. — Это так?

— Разве не важно вовремя подготовиться к голодным временам и уметь держать меч даже в состоянии, когда твое тело истощено недоеданием? — вновь усмехнулся граф. — Простите, Ваше Преосвященство, но я все еще не понимаю, в чем именно меня обвиняют некие доносчики. Кстати, могу я полюбопытствовать, кто они?

— Нет. Не можете, — холодно отозвался Лоран.

Гийом вдруг преисполнился покорности и смиренно опустил голову. В уголках его губ все еще играла улыбка, однако теперь она казалась немного виноватой.

— Так… не принято, верно? — печально усмехнулся он. — Прошу простить мне мое невежество, Ваше Преосвященство. Вы, верно, явились сюда исключительно как инквизитор и хотите выяснить у меня все подробности, касающиеся доносов? А я прежде никогда не имел дел с инквизицией и не представляю себе, каким образом должна вестись эта беседа. Но, уверяю вас, я готов отвечать на все ваши вопросы, какими бы они ни были. Видит Господь, я чист в своих помыслах и готов доказать это вам. Приказывайте, Ваше Преосвященство, и я повинуюсь. Если я чем-либо оскорбил Господа и Святую Церковь, я готов понести наказание.

Лорана искренне удивила такая перемена в настроении молодого графа. Ансель де Кутт был и вовсе ошеломлен — он застыл с напряженным лицом и округленными глазами, глядя в затылок Гийома.

«Что ж, посмотрим, насколько ты чист в своих помыслах. Но для этого останемся наедине», — подумал Лоран.

— Что ж, для начала я хотел бы поговорить лично с вами, ваше сиятельство. Один на один, — спокойно сказал он. — Я прошу всех остальных покинуть помещение.

Гийом понимающе кивнул и махнул рукой, чтобы слуги удалились.

— Вы слышали Его Преосвященство! — воскликнул он. — Все вон!

Ансель поджал губы.

— Если позволите, — обеспокоенно начал он, — я бы хотел присутствовать. Его сиятельство граф де’Кантелё, ныне пребывающий на поле брани, приказал мне…

— Ансель, ты же слышал его Преосвященство. Уходи, — вдруг резко сказал Гийом, переведя на него неожиданно холодный взгляд.

Ансель округлил глаза и сглотнул.

— Я лишь...

— Тебе что, дважды повторять? Уходи и дай нам поговорить, не задерживай. Или мне велеть слугам тебя вывести? — рявкнул Гийом, нетерпеливо махнув рукой на дверь. Он скорбно посмотрел на епископа. — Прошу простить его дерзость, Ваше Преосвященство. Видите ли, особое положение иногда не идет на пользу некоторым слугам.

Ансель замер, не в силах сдержать удивление, отразившееся на лице, но затем повиновался. Устраивать перепалку на глазах у судьи инквизиции, выясняя, чем вызвана такая внезапная грубость, явно не стоило. Ситуация и так была напряженной, незачем было ее усугублять.

Ансель, не оборачиваясь, вышел из залы, недоумевая и пытаясь понять, что произошло. Таким тоном Гийом не говорил с ним никогда — даже в день встречи, когда всячески старался нагрубить.

Гийом, оставшись с епископом в зале, дружелюбно улыбнулся:

— Не хотите ли присесть? — Он приглашающе махнул рукой.

На миг запнувшись, Кантильен Лоран кивнул и присел на ближайший стул.

«И вправду дерзкий юноша», — подумал он. То, как Гийом обратился к учителю, поразило епископа. По рассказам Анселя, складывалось впечатление, что отношения с учеником у него другие. — «Я ведь думал, что они дружны», — продолжал думать Лоран. — «А выходит, граф относится к Анселю, как к безродному слуге, и тешит свое тщеславие, платя ему деньги. Вот уж не самая благодатная почва для передачи друг другу религиозных учений».

Он не удержался от кривой усмешки.

Гийом же как ни в чем ни бывало обратился к нему:

— Я жду ваших вопросов.

* * *

Выйдя из залы, Ансель некоторое время шел без разбора, куда вели ноги. Его терзала тревога, но вместе с ней в душе всколыхнулось еще одно неприятное, давно забытое чувство — обида.

«Никогда бы не подумал, что меня так просто задеть», — невесело усмехнулся он про себя. — «И чем? Грубостью? Разве то, что Гийом периодически бывает неоправданно груб, для меня неожиданность? Меня не должен был удивлять такой тон».

Однако отрешиться от этого странного чувства было невозможно: сегодняшняя выходка Гийома по-настоящему задела Анселя. Говоря по чести, у юного графа всегда было право вести себя высокомерно по отношению к учителю, но только сегодня он воспользовался этим правом по-настоящему. Прежде — еще до обучения принципам истинной веры — Гийом себе такого не позволял…

Ансель вздрогнул, пораженный собственной мыслью. А ведь Гийом так и не начал придерживаться истинной веры! Все это время он внимательно слушал и проявлял интерес, но оставался далек от того, чтобы полностью впустить истинную веру в свою душу. В недавнем разговоре, когда он спрашивал о прошлом Анселя, он будто искал в его вере изъяны.

То, как он выгнал своего учителя…

То, какое презрение проявил…

Значит ли это, что он сделал свой выбор? И сейчас там, в зале, он сдает судье Лорану настоящего еретика…

Волна дрожи прокатилась по телу Анселя. Тело едва не рванулось обратно в залу, однако он остановился себя.

«Нет. Нет, нет, нет, прекрати! Даже не думай!» — приказал он себе, стараясь восстановить сбившееся дыхание. — «Гийом так не поступит. Он не сделает этого. Я не мог ошибиться в нем!»

Окинув затравленным взглядом ныне пустующий коридор, Ансель попытался придумать, чем отвлечь себя, пока Гийом разговаривает с судьей Лораном. Ему сразу пришла в голову идея, которую он не стал бы исполнять при других обстоятельствах.

Тихо поднявшись по лестнице на верхний этаж, Ансель приблизился к спальне Гийома.

«Только если здесь открыто», — пообещал он себе.