Тончайший и полупрозрачный. Белая эмаль эффектно выделяла естественную голубизну, розоватость и золотистость материала высшего качества. Мастерские, принадлежащие лично мэтру Джиньо, имели переизбыток охраны, стерегущей секреты изготовления, определяя тем самым изрядную долю в стоимости конечного продукта ручного производства.
В зале было четыре секции: с только белыми сервизами, кувшинами, графинами, вазами, поделками; содержащими легкие завитки тонкими золотыми и серебряными волосами, эмблемы города, руны, различные символы; с разноцветными узорами внутри и снаружи; и расписные по полной программе, так сказать.
Магазин был фасадом, за которым располагались цеха по обработке готовой продукции, в которых большинство — рабы, эльфы и гномы. Здесь, на втором этаже, принимали заказы на большие партии, по индивидуальным меркам и рисункам. Ни одного человека, вообще, только в лице покупателей.
Через час медленных перемещений, моя улыбка становилась все загадочней и загадочнее, служа красным флагом для быка-охранника, замельтешившего поблизости.
— Господин нуждается в помощи? — выплыла сонная пава, распушив шикарную гриву перьев, свисающих на спину, привлеченная настойчивыми знаками охранника.
— Я не господин и не нуждаюсь, цыпа, — аж вся проснулась, отовсюду раздалось грозное сопение охранников.
— Прошу прощения. Ат. Вам подсказать что-нибудь?
— Конечно, уважаемая атис, — вертя между пальцев серебряный чирик. — Мне бы посмотреть на особую секцию, это возможно?
— У нас не музеум, — брезгливо покосившись на серебро, — чтобы смотреть, — увидела часы, — но если вы планируете покупку, ат...
— Конечно, почтительная атис, ведите, — почему-то я не сомневался в ее ловкости.
Пятая отдельная секция приятно поразила эстетичной изысканностью.
— У вашего заведения отличный вкус, атис. Я впечатлен.
— Здесь собраны работы нашего лучшего мастера, атс.
— Я определился, атис, — из самой середины, куда мы только-только зашли. В самом неприметном углу среди самых старых работ была абстрактная статуэтка, очень старая и другого мастера, с инкрустацией. — Вот это, — указывая на нее.
— Как пожелает атс, — поклонилась она, довольная выбором и возможностью избавиться от застоявшегося товара. — Пройдите к прилавку, атис Жола выдаст после оплаты, — чуть отходя назад и показывая рукой направление.
— Куда же вы, атис? Остальное для дома выберет он, — подталкивая не ожидавшего этого люфса, еще сильнее округлившего в полуобороте свои и так большие круглые глаза, ошарашенные ценниками. — Надеюсь, у вас есть оценщик?
— Атис Жола со всем разберется, досточтимый атс...
— Смотри, Асаэль! — игнорируя ее. — Если чего-то недоберешь... — грозно журя пальчиком со смеющимися глазами, посылая ему через ОСМО гогочущую утку, заставляя изобразить глубокий поклон с ладонью у рта, за почтительным испугом засекретился смех.
— Ну-с, атис Жола, приступим-с...
Получивший дополнительное разрешение, Йом размахнулся. Ух, как размахнулся, на несколько килограммов минералов и фальшивых медяков, серебряных, золотых и платинов. Оно все того стоило: и сервизы, и отдельные большие блюда, вазочки и вазы, кремовницы, рыбницы, лимонницы, солонки, и множество великолепных фигурок различных зверей и насекомых Эжзасза, так уютно смотревшихся бы на многочисленных полочках, среди цветочных горшков, и даже в аквариумах.
Йомиэль, однако, не растерял педантичности выбора и эстетичного взгляда. Пока он рассматривал и щупал, что не всякому и позволялось, я все доставал и доставал каменья, ссыпал горстями медяки, все увеличивая и увеличивая любезность обслуживания. Даже вино принесли под икорку в желейных корзиночках.
За всей этой мишурой мой червь копался в информации, выуживая все детали процесса. Я наконец-то запрограммировал нормальный поисковый запрос, выделенный в отдельный модуль, самостоятельно считывающий матрицы, частично восстанавливающий в поисках нужного, и перепрыгивающий дальше по цепочке, не загружая меня, все автоматически, только кэш лейовский использовался.
Вместе с секретом отправил запрос на поиск нужной блудницы-эльфийки, способной качественно просветить Миэ и меня. Взгляд женщины на сексуальный процесс обязательно станет для меня сенсацией, главное правильно выбрать обрамление.
— О, атис, вы чудесны! — аватара Бета фрахтовала судно к раю.
— Ах, атс, право слово...
— Все только и говорят, солнечная, как ваши бабочки очаровательно порхают...
— Мы всегда рады поухаживать за бутонами, особенно такими ранними!
— Ох, вы вгоняете меня в краску, дивная. Ставите собой под сомненье мою мечту... Так ли мне нужны две огненных лисички?...
— Льстец! Вам, как я погляжу, уже порекомендовали кого-то из моих пташек?
— И за немедленную плату до полуночи...
— Бравый атс посчитал нужным меня обидеть?
— Ни в коей мере, атис, вы же знаете, что Эжзасза не привечает засонь и лежебок...
— Ах, извини глупую, мою дюжий птенчик, какие будут пожелания?
Набралась приличная горка фарфора. Охранники, предвкушающие солидные премиальные, не пускали в пятую секцию никого из посетителей, вынуждая либо ждать, либо приходить позже. Чтобы поспевать за все доставаемыми минералами, которые я тибрил прямо из-под лавки на всего полстаметровой глубине, из-под носа гномов-шахтеров, работающих на мэтра.
— Асаэль, хочешь обновку?
— Да, — робко, не зная, под что подписался только что.
— Т...
— Благородный этрас, какой вид доставки Вас устроит?
— Ах, не беспокойтесь, грациозная пава, зачем ко мне все это двигать? Мне совсем не трудно сделать пяток шагов.
— Прошу прощения, но, возможно, вы не так меня поняли, я...
И она заткнулась, когда из моего пальца в элегантном жесте вырвалась белесая фарфоровая лента, которая, развиваясь, окружила неровным кольцом лежащие покупки. Кисть взметнулась вверх, и под громкое хлопанье ресниц замкнутая фигура, раскинутая на полу, портально засветилась и ринулась вверх, перенося все на склад Лейо, после чего с легким звуком трепещущей на ветру ткани разомкнулась, и под плавные жесты освободившийся кончик ленты разрезал одежку на застывшем люфсе, оставшимся лишь в простецком набедреннике, а дальше лента стала заворачиваться на его теле креативным нарядом без единого разреза, с тремя свисающими полосами с кончиками треугольником, драпирующими его спереди и сзади до колен, игнорируя бока, и гламурным пышным бантом на пупке, дополняющим образ статуэтки из слегка золотистого царского фарфора, подернутого шелковистыми складками.
— Вини во всем прервавшую меня атис, Асаэль. Вот как она тебя отблагодарила за всё... Идем, — оборачиваясь к Жоле и не замечая упавшей на колени перчатой, — вы уж извините за беспорядок, ладно?
И в полной тишине за ручку повел еще не пришедшего в себя люфса, с ужасом вперившегося в колыхающийся бант, прочь из магазина, в котором десяток покупателей со слугами и охраной с разными выражениями лиц провожали нас взглядами до самого выхода. Струящийся жизнью на теле царский фарфор действительно завораживал, фиг два они его повторят так, чтоб магия была незаметна, а у меня уже были планы.
— Сладенький мой, сделать ее карамельной? — на что я получил бурю негодования через ОСМО.
— Сахарный мой, — шоколадно улыбаясь, обратилась к застывшему Йому, наблюдавшему мое сползание по стене с придерживаемым от хохота животом, вполне себе стройненькая и молодо выглядящая лунная старушка, несшая лукошко, полное прикрытых тряпицей пирожков с сахарными водорослями, в руках. — Тебя отпускают греть постельку?
На люфса нельзя было в этот момент смотреть без жалости, у него сделалось такое по-детски наивное и невинное лицо слегка не въезжающего в тему, а когда до него дошло... Даже старушка прикрыла рот ладошкой, а уж случайные прохожие подперли стены вместе со мной.
— Не тревожься, карамельный, какие твои годы, я подожду... — жалостливо вздохнув, она пошла дальше, с подрагивающими плечами.
— С такой оценкой тебя захочет весь публичный дом, Йом! — вставляя свою шпильку, выводящую его из некоего ступора после фразы божьего одуванчика.
— Не надо больше так делать!
— Завтра ты меня оденешь, в чем проблема?
— Завтра и увидишь.
— Я уже сейчас прозрел... — отправляя вариацию господина-раба с плеточками и фетишами.
Сперва он жутко покраснел от гнева и стыда, а потом его лик просветлел, преисполнился гордого достоинства. С королевской осанкой он поплыл дальше по улице, передавая:
— Я запомнил твои пожелания по нашей будущей первой ночи.
— Рад, что смогу вдосталь владеть тобой по утрам, дням и вечерам, спокойно высыпаясь по ночам, — и обогнал споткнувшегося.
— Я дождусь, когда мы поедем исследовать северный полюс! — нашелся он.
— Извини, Йом, был не прав.
— Так то!
— Ты ведь до сих пор не обмолвился о том, чтобы его убрать... Признайся уже себе, что он тебе безумно нравится!
— Прости мне мое алогичное поведение...
— Ох... Не дай мне Арас когда-нибудь проассоциироваться у тебя с бантами! — отправляя прикольные картинки с ними на том самом месте.
— Ненавижу, когда ты такой!
— Это у тебя так проявляется мандраж перед публичным домом?
— Тьфу!
— Слабак...
— А вот и нет!
— А вот и да!
— Нет!
— Нет!
— Да! Йейль!...
— Давай зайдем в тот ресторан пообедать? Успокоишься... — он промолчал, идя и сопя у моего плеча.
Кормча для состоятельных приятно удивила. Со стороны улицы не был заметен великолепный хвойный сад в стиле бонсай, вокруг которого и были расположены столы, а парочка была даже среди деревьев с каменными дорожками, к ним ведущими. Удивительно гармоничное расположение разных сосновых от полуметра до двух, перемежающееся каменными ручьями во мху, успокаивало, настраивая на созерцательный лад.
— Добрый день, атс. Вы заказывали столик? — подошел обходительный метрдотель-человек в белой воздушной рубахе, заправленной в узкие брюки той же ткани, подпоясанные черным кожаным ремнем.
— Нет, уважаемый, но хочу занять первый из двух, — деликатно не тыкая пальцами, только глазами.
— К сожалению, он зарезервирован, но у нас есть...
— Одного платина для разрезервирования хватит? — что-то я, прям, сорю сегодня фальшью направо и налево...
— Ты как корень изобилия сегодня, — ядовито поддел Йомиэль.
— Легко пришло — легко ушло, Йом. На любимых не экономят... — в ответ.
Наряд слуги-эльфа имел грандиозный успех у всех, плюс или минус — не важно, главное внимание к нашим персонам.
— На полный обед с ужином хватит, почтеннейший. Прошу, проходите, — получив монету, — у вас сейчас примут заказ.
— Оторвись лучше на официанте, Йом, мы заплатили.
Не мудрствуя лукаво, он так и поступил. Здешняя кухня вообще отличалась повышенной остротой и обилием всяческих специй, что было весьма непривычным для нас двоих. В пику ему я заказал и блюда без изменений, с третью от положенных порций. Даже такой вкус разнообразит и так донельзя богатое меню, оставит впечатления в памяти, а метаболизм организма легко справится с ядреными клецками и обваленными в молотых листьях горько-кислого растения живых личинок эжского шелкопряда, глотаемых целиком.
— Зря... От их движений внутри такие ощущения!...
— Тошнит?
— Тьфу на тебя! Не приписывай мне свои симптомы.
— Извините, ат, прожарьте мне их перед употреблением, ладно? — обратился он к стоящему официанту-уру, хлыщу с палец толщиной щупальцами вместо волос на голове.
— Так вся пикантность пропадет и получится другое блюдо...
— Лучше потерять пикантность, чем ранее съеденное...
— Пожалуйте, специально для таких случаев. За порчу декоративного газона полагается штраф.
Похлопав глазками на блевотницу рядом с похожей на пиалу тарелкой с личинками, Йом окончательно позеленел.
— Асаэль, я выкрашу бант в цвет того, что в ней окажется, хочешь? — кивая на посудину. Он зажал рот, глуша порывы, и жалобно глядя на меня, лицом извиняющегося. — Уберите все это, ат, больше ничего из сырого и живого не предлагайте.
— Как будет угодно, господин, — шевеля отростками. Брр! Еле успел коснуться лба Йомиэля и погасить поднявшуюся волну.
— У вас все меньше шансов оставить о заведении приятное впечатление... — в спину, рядом как раз ошивался метрдотель, сделавший свой втык подчиненному.
Три перемены, последовавшие под бдительным взглядом человека из-за сосенок и елочек, реабилитировали кухню во рту люфса, на лице которого появилось наслаждение ароматом поданного. На нас косились и другие посетители, которых я и так всех прекрасно видел, не считая возможным унижаться до дополнительного верчения глазами и головой, и официанта, пристроившегося у меня за спиной и пытающегося просверлить взглядом Йома, чей взор я удерживал на себе, безошибочно нанизывая пищу на вилку и поднося ее ко рту.
— Ат, если вы не прекратите, я буду вынужден оставить на вас жалобу, — цепляя специальной вилочкой вареного рачка, чей панцирь был размягчен специальными добавками. Тот сбледнул, а потом покраснел. — Правильно, вареные головоногие будут следующими, и без острого или горького, пожалуйста!
Определение "обожрались" слишком слабо отражало наше состояние, когда мы попытались подняться из-за стола. Медленность длительного поедания большого количества маленьких порций коварно подмигнула в лице постной мины официанта.
— Атс желал мне дать на чай... — наглость — второе счастье, так подарим же его.
— И правда, я днями и ночами только и желал вас... — превозмог себя, эротично наклоняясь так, чтобы рука легко залезла в якобы карман с обратной стороны кожаного куска на уровне колен. Косившиеся на нас посетители кто недовольно скривился, кто поперхнулся. — Обрадовать чем-нибудь на чай. Кладите хлебец на горячую чашку и ешьте, как пропитается. Рекомендую медовые сорта, — повертев в руках и покладя ему на поднос с салфеточкой кругляш, подмигивая открывшей рот молодке рядом с покачавшим головой родителем с намеком улыбки на маслянистых от жареного блюда губах.
Взяв открытый экипаж, атс Азур со своим слугой Асаэлем устроили для себя, не могущих нормально передвигаться, катания по городу, богатому на достопримечательности. Начиная от вычурных пожарных фонтанов в живописных сквериках и кончая древесными инсталляциями в двух местных парках.
Накатавшись, нагулявшись, насмотревшись, освежившись, нервно бодрым шагом вырулили к вечеру на нужную улицу, медленно приближаясь к конечному пункту. Для Йома был приготовлен настоящий сюрприз.
Очень неохотно Йомиэль дал себя увести в отдельную комнату стайкой мгновенно влюбившихся в него девушек, сидящих в момент нашего появления на изящных диванчиках основного холла на первом этаже, заставленного цветами и ширмочками.
Как его выпутывали из наряда, чтобы добраться до самого заветного... Сами-то девочки давно поскидывали с себя все, брякая у зажмурившегося люфса перед лицом своими грудями, прижимаясь к нему с боков, к ногам и рукам, водя ими по своим прелестям. Визг, хохот, уговоры, игривый плач, щипки, ласки...
