— Плохо… Унтер-офицер — это основа любой армии! Командуют армией я и он — а все остальные, только передатчики моих приказов. Очень плохо! А как дела обстоят с офицерскими кадрами, господин генерал?
Генерал Келлер, только махнул от досады огромной лапищей:
— Основным пополнением строевых офицерских должностей в действующей армии, уже стали — даже, не больные, старые или увечные тыловики! А всякие, прошедшие четырёхмесячные курсы в «школах прапорщиков» при учебных бригадах, «грамотеи»!
— «Грамотеи»?!
— Ну, да! Сначала туда принимали лиц с высшим образованием, затем — с незаконченным высшим и недоучившихся студентов, со средним… Теперь уж, слава Богу, докатились до просто грамотных!
С непередаваемым гвардейским сарказмом, кавалерийский генерал петушил в хвост и гриву своих пехотных коллег:
— Образовательный ценз снижен до крайнего минимума: теперь, в офицерах и выходца из мещан не сразу найдёшь! Как бы не наполовину, школы прапорщиков заканчивают дети крестьян и рабочих…
Короче, «рабоче-крестьянской», российская армия стала ещё задолго до Октября.
— Ну и вместе с тем, отличившихся унтеров и даже просто — солдат из грамотных, очень часто стали производить в прапорщики прямо на фронте — минуя всяческие учебные заведения…
В этом месте я насторожился: появилась некая идея.
— …Одно хорошо: карьера в пехоте стала просто стремительной! Нужда заставила — пришлось донельзя упростить правила производства офицеров в следующие чины. Подполковника, к примеру, можно было получить после 2-месячного командования батальоном — когда, такое раньше было?! Если раньше не убьют, конечно…Любое ранение у пехотных, тоже — очень важный повод для следующего повышения в чине!
Чтоб, моя «идея» сформировалась окончательно, требуются кое-какие уточнения у знающего дело эксперта:
— А как Вы считаете, господин генерал, какие офицеры лучшие получаются — подготовленные в школах прапорщиков в тылу, или «произведённые» на фронте из «отличившихся» унтеров и солдат?
Хорошенько подумав, Келлер ответил:
— С одной стороны, конечно, какая-то базовая подготовка должна быть — на фронте её не получишь… С другой стороны, в школах прапорщиков учат воевать будущих офицеров, те — кто зачастую сам, ни разу пороху не нюхал! Понятия не имеющих про полевые проволочные заграждения, про значение тяжёлой артиллерии и пулемётов, про роль аэропланов и блиндированных автомобилей… Зато, знающих толк в муштре на плацу!
— Без муштры, тоже — никуда! — я вспомнил своё «приятное» времяпровождение в показательной и образцовой советской учебке, — основа армии — дисциплина, а без муштры её не будет.
— Согласен, да дело то не в этом! Уж поверьте мне, Ваше Величество… Как бы это объяснить… Я…
— Объясните на каком-нибудь простом примере, Фёдор Артурьевич!
— Понял! Вот почему, лошадей в армию мы отбираем: эту — кирасирам, эту — гусарам, эту — в артиллерию, а эта — только в обоз и, годится… А почему, в школы прапорщиков— десятки тысяч образованных молодых людей были брошены без всякого разбора?!
Я глубоко задумался и молчал, «обсасывая» появившуюся идею, а генерал продолжал:
— Конечно и среди «этих» всякие попадаются, порой — довольно способные! Помню этим летом, как-то попросил для охраны штаба стрелковый батальон из резерва… Заходит какой-то совсем мальчишка (двадцать два года, как потом оказалось!) и представляется: «Начальник первого батальона, 409-го полка, прапорщик Василевский!»…
— «Двадцать два года»?! Удивительно! — это, не «наш» ли это будущий маршал Василевский, интересно?
— …Интересуюсь, оказывается из недоучившихся студентов, закончил шестимесячную школу прапорщиков. Однако! Да, раньше — чтоб батальон получить…
Келер, покрутил головой — как будто отгоняя навязчивое наваждение.
Я, слегка светанул «послезнанием»:
— Да! Возможно будущие историки, назовут эту войну «войной прапорщиков116»…
— Это Вы верно заметили, Государь! Я так и, сказал в тот раз своим офицерам: «Еще два года войны, господа и, все вчерашние прапорщики станут у нас генералами!»
Он, басовито хохотнул, но затем помрачнел пуще прежнего:
— Плохи наши дела, Ваше Императорское Величество! Очень плохи.
Хреново, очень хреново… Конечно, всё это я уже «давно» знал, но одно дело — знать, а другое — услышать от очевидца.
— Фёдор Артурьевич… Судя по всему, в эту зиму на фронте надо ждать некого затишья. За этот период, нам жизненно важно восстановить нашу пехоту — без пехоты нам войны не выиграть! Причём, восстановление надо начинать снизу верх — от рядового состава, унтер-офицерского и офицерского… Вы бы не могли мне в этом помочь?
— Это моя святая обязанность! Пред Господом Богом и присягой — данной мной Вашему Величеству!
Поменьше бы поэтики и побольше реальных дел… Но, этот генерал, вроде — «реальный пацан», имеющий немалый вес среди генеральской «братвы» и, если он возьмётся за дело, то — сделает!
— Пожалуй нам стоит перенять немецкий обычай «выращивать» офицера из солдат, а не привозить их уже готовыми из тыла… Как Вы считаете, Фёдор Артурьевич?
Генерал скептически хмыкнул:
— У германцев, всяк призывник грамотен! Из любого, хоть счас фельдфебеля или даже обер-офицера готовь… А у нас грамотный рядовой — большая редкость и, потеря каждого — невосполнима.
— Разве лучше, когда один «грамотный» — но неопытный офицер и, мало того — по своим личностным качествам, не годящийся занимать командную должность, погубит целое отделение неграмотных солдат? Взвод — а то и, роту? БАТАЛЬОН(!!!) — как Вы сами пример привели?
Генерал Келлер несколько смутился:
— Ну, не знаю… Что Вы предлагаете, Ваше Величество?
— Я предлагаю за период затишья создать новую Русскую армию — старая уже себя изжила и с честью погибла на полях сражения в Восточной Пруссии, в Галиции и в Польше! Первым делом для этого, надо постепенно перейти на следующий порядок комплектования подготовки кадров: в тылу, лишь проводится трех-четырёх месячная общая военная подготовка новобранцев и, более длительная — шесть месяцев или год, обучение техническим специальностям: пулемётчика, наводчика, связиста и так далее… Всех подряд: дворян, крестьян, грамотных, не шибко грамотных — на общих основаниях!
Генерал, внимательно слушал и в глазах его я видел неподдельный интерес и заинтересованность.
— …Затем, новики поступают в запасные подразделения — учебные роты или батальоны при полках действующей армии, где опытные солдаты, унтеры и офицеры учат их всяким фронтовым «премудростям» — учат воевать, говоря по-русски. Заодно, к новичкам присматриваются — кто на что годится, пока на лишь короткое время выводя на передовую в окопы — давая им время обвыкнуться, «понюхать» пороху, послушать свист пуль…
— Пока, всё замечательно, Ваше Величество, продолжайте! — в полном восторге воскликнул мой собеседник, ударив себя по коленке ладонью.
— Уже на этом этапе можно выделить молодых, грамотных солдат с задатками лидеров и, отправить их в полковые школы для обучения на унтер-офицеров…
— Правильно! Каждый начальник будет стараться выбрать лучших: от них его карьера как офицера и, быть может — сама жизнь зависит! — Келлер, сильно возбудился, — и учить унтера в этой «полковой школе» будут ДЛЯ СЕБЯ(!!!), а не для чужого дяди.
— Однако, позвольте я закончу, Фёдор Артурьевич!
— Ой… Ради Бога извините, Ваше Императорское Величество…
— Ничего, ничего! С кем не бывает… Так же и, дальше: уже опытные унтер-офицеры, направляются в дивизионную школу прапорщиков. Повоевавшие и набравшиеся боевого опыта прапорщики — в корпусную офицерскую школу… Ну и, как «вишенка» на верхушке торта — ускоренные курсы при Академии Генштаба, для проявивших себя офицеров. Это — будущие полковники и генералы. А самый главный принцип Вы уловили точно, господин генерал: каждый военноначальник — направляя претендента на следующий чин на учёбу, будет твёрдо знать — что он готовит его ДЛЯ СЕБЯ!!! С ним ему воевать, побеждать или умирать.
Подумав, я вспомнил кое-что из опыта Великой отечественной войны и добавил:
— Сегодня же напишу указ, чтоб все раненые без всякого исключения, после излечения направлялись в свою «родную» часть!
— Преклоняюсь перед мудростью Вашего Императорского Величества! — воскликнул восхищённо генерал.
Помолчали, каждый про себя осмысливая сказанное и услышанное… Остался нерешённым один вопрос:
— Однако боюсь, даже для создания такой системы у пехоты уже нет кадров, — заглядываю через глаза в самую генеральскую душу, — Фёдор Артурьевич! Кавалерия не могла бы поделиться с пехотой унтерами и офицерами?
— Ваше Императорское Величество!— Келлер прижал руку к груди напротив сердца и слегка поклонился, — просите что угодно — жизнь за Вас и Отечество отдать, но только не перевода в пехоту! Да и, чему кавалерист может научить пехотинца?
— Быть офицером, может научить! И, обратно — самому научиться пехотному бою: в этой войне, коннице такое не помешает.
— Я всё понимаю. Ваше Величество… Но, большинство офицеров-кавалеристов, посчитает перевод в пехоту незаслуженным наказанием.
Вскрикиваю, в неподдельной досаде и нетерпении от генеральской непонятливости:
— Господи… Да, не навсегда же! Пусть, каждая кавалерийская дивизия возьмёт шефство над находящейся поблизости пехотной и, на зимний период займётся подготовкой их начальствующего состава… В одной же лодке плывём! И, «тонуть» будем все вместе — пехотинцы, кавалеристы, артиллеристы и, прочие — моряки и сапёры…
Келлер, надолго «завис»… Затем, с воодушевлением:
— Хорошая быть может идея, Ваше Величество!
— Вот и, возьмитесь за её реализацию — с вашим авторитетом, господин генерал, обязательно получится! Задержитесь в Ставке на недельку, напишите — что для этого Вам понадобится и, затем мы издадим соответствующий приказ.
Глава 12. Штирлиц, Юстас и дни хлопот…
«5-го сентября. Суббота.
Утром лило и стало холодно — днем было не больше 8®. Просидел за докладом час и три четверти. Немцы все прут в свободное пространство между Двинском и Вильною. На Западном фронте они нажимают на некоторых направлениях, а на Юго-Западном фронте дела идут хорошо. Днем покатался по большаку дальше Ставки и прошелся по версты. В 6 час. поехал ко всенощной. Несколько раз мочило дождем. После обеда поиграл в домино».
Из дневника Императора Николая Второго.
Первые десять дней сентября, пролетели — как един миг!
В понедельник 31 августа, Мордвинов съездил на городской почтамт и привез мне письма с адресом «Юстасу, до востребования». Так в этот день я, среди всего прочего, ознакомился с первыми донесениями своего секретного агента в собственной же Ставке.
Ну, от агента Штирлица я в основном заполучил чисто сплетни — хотя и, представляющие для меня некий интерес.
Например, у отдельных офицеров в Штабе по поводу смещения мною Великого Князя Николая Николаевича с должности Верховного Главнокомандующего:
«…Прорвалось озлобление по поводу случившегося. Пошел слух, что Великого Князя свалила "немецкая партия", что теперь скоро заключат сепаратный мир с немцами…».
Другие же, наоборот считали что:
«Был предупрежден государственный переворот, предотвращена государственная катастрофа…117».
Я отложил «донесение» и призадумался…
Возможно, вот именно с этого момента Февральский переворот стал неизбежен: офицерство и генералитет раскололся на два враждующих, непримиримых лагеря.
Одни, видя полную дальнейшую бесперспективность монархии — с таким Императором и Наследником, сделали ставку на приход какого-то «диктатора» — коего видели в Великом Князе… Соответствует ли он по своим личностным качествам этой «должности» — другой вопрос!
Другие, понимая — что ни к чему хорошему это не приведёт, оставались верными — хоть и «бесперспективному», зато законному Государю.
Если рассуждать логически, переворот произошёл так: в течении следующего года, после кратковременных военных успехов, систематических неудач и, политических скандалов — следующих один за другим, позиции первых неимоверно усилились, а вторых — критически ослабли.
Что стоило прожжённым политикам из Госдумы, Центрального Военно-Промышленного Комитета и «ЗемГора», спровоцировать совершенно не разбиравшихся в политике генералов на переворот — пообещав им Николая Николаевича-Младшего в российские Пиночеты?! А потом кинуть их через «болт»: ведь, уже оказанная услуга — ничего не стоит!
Тогда, всё сходится и «Приказ № 1» — разрушивший Русскую армию до основания и, «Избиение младенцев» — массовая «чистка» командования, проведённая первым Военным министром Временного правительства Гучковым и, многое-многое другое — выстраиваются в стройную, логическую цепочку.
Значит, исходя их этого постулата, предотвратить оба переворота и Гражданскую войну, я смогу или примирив две эти группы генералитета или истребив «первых»… Не обязательно в прямом смысле этого слова!
Радует, что к «закладной» прилагались списки и, тех и этих… Мой Штирлиц, определённо далеко пойдёт!
Однако, в данный момент, особенно бурные страсти, бушевали вовсе не из-за этого!
Естественно, слух об убийстве мною генерала Жилинского скрыть не удалось и, опять же — офицеры разделились на два лагеря: за меня и против! Было, даже несколько попыток дуэлей, пресечённых вышестоящим начальством. Причём, даже те — кто не одобрял мою «мокруху», считали — что Жилинского я грохнул за дело, просто не надо было делать этого свои руками. Типа, только маякни Государь и, любой из них сделал бы это сам — на дуэли. Блин, что за менталитет — всё им «маяковать» надо!
Ну и, были у особо проницательных офицеров и генералов, некоторые опасения — что одним Жилинским дело не окончится, что скоро:
«…Генеральские головы полетят!»
Надо бы, не подвести этих «нострадамусов»… Но, это — дело серьёзное и, как любое серьёзное дело — требует предварительной кропотливой подготовки.
В основном же, Штирлиц перемывал косточки своему непосредственному начальству — генералам Алексееву, Пустовойтенко и Борисову, видать за то что — те систематически обносили его чинами да орденами:
