Надежда империи

— Неправда, что называют по-разному, — тихо, но упрямо возразила она. — Прошло больше полсотни лет, как все государства континента приняли договоренность о единой базе учетных записей. Называться по-разному давно запрещено, это уголовное преступление.

— Я бывал и на Южных островах, — сказал мужчина серьезно.

— И вы не Стрелков-Бессмертный, — пробормотала она. — Все в столице знают, как выглядит ректор Горной академии и домашний наставник Великих князей. Он высокий, как и вы, но в плечах узок, черняв, и особой приметой известны его ненормально большие глаза, как будто злоупотребляет зельями Южных островов...

— Ты всегда ляпаешь правду вот так прямо? — полюбопытствовал мужчина, ничуть не смутившись.

Она неохотно кивнула. Да, именно так она и делает. И имеет потом с этого кучи неприятностей.

— Да, я не ректор Горной академии, — вздохнул мужчина. — Уела, признаю. Я его отец. Если не веришь, вот мой почетный пропуск в управление морских перевозок, фамилия вроде видна отчетливо, хотя еле влезла.

Она посмотрела на шикарную кожаную карточку золотого тиснения и медленно начала краснеть. Дура, какая все же дура! Ей помогли по благородному велению души, а она наговорила невесть что на хорошего человека!

— Вы молодо выглядите для отца ректора, — беспомощно промямлила она.

— Фамилия обязывает. Ну, коли со мной разобрались, объясни, что же занесло лучшую выпускницу Горной академии по курсу точных наук на безлюдную ночную дорогу, одну, под дождем и без хрусталита в карманах! Неужели горным инженерам так мало платят, что они вынуждены рисковать жизнью в пеших путешествиях? Если это так, я сыну ремня всыплю, как в детстве!

— Последнее точно неправда, — слабо улыбнулась она. — Господин ректор в выпускной речи особо упрашивал нас отменить везде, насколько достанет нашей власти, физические наказания детей и примером как раз свое детство и приводил. Но как вы узнали, что я горнянка, да еще лучшая в курсе точных наук? На лбу этого точно не написано!

О том, что у нее действительно не осталось ни одной денежки, она предпочла не упоминать лишний раз. Грозный отец ректора хмыкнул, искоса глянул на нее — и небрежно смел со столика документы.

— Покушай-ка для начала! — озабоченно сказал он. — Мне только голодного обморока тут не хватало.

И на столике появились восхитительно выглядевшие кусочки чего-то очень съедобного, а за ними и две парящие чашки черного напитка. Хозяин из вежливости решил присоединиться к ее позднему ужину. Неужели тоник Южных островов? Страшно даже представить его стоимость.

— Этого тоже на моем лбу не написано... — пробормотала она и вцепилась в еду.

— Написано, хотя и не на лбу, — добродушно усмехнулся мужчина. — Что ты горнянка, свидетельствует форменная шан-нель, в Северной империи не найдется дурочек служебную одежду надевать без достойного на нее права, это преступлением считается. Что с курса точных наук, тоже понятно, горные мастера дополнительно к шан-нель носят специальную портупею под свои инструменты и измерительные приборы, а у тебя ее нет...

— При визитах не носят, — возразила она из упрямства.

— Потертостей от ремней тоже нет. Я бы заметил. Так что точные науки, без вариантов. Ну а что лучшая в курсе — ты же девица. Девиц крайне неохотно принимают в Горную академию, надо быть лучшей в курсе, чтоб удержаться там до выпуска, не менее. А что близка к голодному обмороку, как раз на лбу написано. Много практиковавшему лекарю и военно-полевому хирургу это отчетливо видно.

— Ну у вас и глаз! — пробурчала она, не прекращая жевать. — Как у знаменитых войсковых разведчиков на Южных островах!

— Авторы приключенческих книжечек успешно дурят даже умные головы! — хмыкнул Стрелков-Бессмертный. — Восторженная ложь — вот что такое их пописушки. Ничем войсковые разведчики от обычных солдат не отличаются, славу великих следопытов приобрели исключительно потому, что пользовались помощью местных охотников.

— Вроде Бессмертного Стрелка? — понимающе кивнула она. И замерла, не донеся кусок до рта. Бессмертный Стрелок — и Стрелков-Бессмертный... И говорит о колониальных войсках со спокойной уверенностью человека, лично там побывавшего...

Она опомнилась, проморгалась и продолжила трапезу. Придет же бред в голову. Бессмертный Стрелок не по книгам, а в реальной истории жил в прошлую эпоху!

К ее удивлению, насытилась она быстро. Чем таким особенным ее накормил папа всесильного ректора, даже не успела сообразить. Теперь главное — не заснуть. Нельзя спать в опасной близости с мужчиной, никак нельзя! Правда, и не хотелось, еще один повод для удивления. Но тут она догадалась довольно быстро. Черный напиток Южных островов — вот причина бодрости и бессонницы. Но какие странные ощущения! Легкость необыкновенная, воздушность даже, и готовность немедля бежать куда-нибудь и что-то делать. Нет, не бежать, ноги гудят очень даже ощутимо, но вот поговорить до утра — самое то!

— А как вы оказались здесь, если не секрет? — живо поинтересовалась она. — Под дождем, в одиночестве, на пустынной дороге и ночью... ой.

До нее внезапно дошло, что по времени действительно ночь, и если она категорически не согласна спать, то хозяин волшебного фургончика, скорее всего, планировал ночь провести во сне, как все нормальные люди.

— Если вы собираетесь отходить ко сну, то я... — пролепетала она.

— Спать вряд ли получится после этакой дозы, — улыбнулся мужчина. — Хотя я и привычен. И тебе до утра точно не успокоиться, как-то я не сообразил сразу... Остается вести вежливые и очень умные беседы, не так ли? Как я оказался здесь, ты спрашиваешь? Ну, это неизбежно, если едешь по делам из Северной империи в Порту-гез и из сентиментальности выбираешь Северный тракт, а не более удобный Приграничный обвод. Я жил здесь когда-то, потянуло глянуть на родные места. Вот так и оказался, ничего мистического.

— Отец личного наставника Великих князей — и один, в очень необычном фургончике... — недоверчиво протянула она.

Стрелков-Бессмертный негромко рассмеялся.

— Ну ты действительно очень прямая девица! — признал он с веселым блеском в глазах. — Это который раз за неполные два часа ты обвиняешь меня во лжи?

Она страшно смутилась. Проклятый язык, проклятая тренированная логика! Стоит отметить нестыковки, и удержаться от замечания нет сил!

— Я не придворный, в отличие от сына, и никогда им не был, — пояснил мужчина. — Для придворного или чиновника высокого ранга, понятное дело, удобнее всего воспользоваться люксовым рейсовиком по Приграничному обводу. Но я и не чиновник. Я путешественник, ученый, историк, иногда механик... Этот фургончик — мой инструмент, по сути. Сделать этнографическое описание Северной империи без него было бы затруднительно.

— Так это вы автор нашумевших этнографических очерков в Ежемесячном бюллетене Императорского Научного общества? — с восхищением спросила она. — Мы зачитывались ими всем курсом!

— В том числе, — равнодушно сказал Стрелков-Северный. — В области истории я в основном занимаюсь сравнительной генеалогией древнейших семей ойкумены.

— Зачем? — искренне не поняла она. — Вы же блистательный ученый! Зачем вам обосновывать королевские замашки вырождающихся родов?! Абсолютно бесполезное знание!

— Наоборот, оно имеет непосредственную практическую ценность, только это сложно обосновать без серьезного знания темы, — мягко возразил мужчина и почему-то погрустнел. — Ну и, конечно, это личные воспоминания, как же без них...

— И вы едете на юг, чтоб проделать аналогичное исследование в Порту-гез? — вежливо спросила она, пытаясь деликатно проскочить опечалившую собеседника тему.

— Нет, что ты, в истории местных народов для меня нет ничего интересного. Я и так все знаю, я же родился неподалеку отсюда.

— Интересно, что за земля родит таких гигантов, — задумчиво обронила она.

— Я горец. На восток от Порту-гез раскинулось обширное переплетение горных хребтов, я родом оттуда.

— У нас на курсе был кто-то из тех краев, — припомнила она. — Ничего общего. Коренастый, невысокий, темноволосый и кареглазый, очень характерный для горцев тип.

— Так это ж Пригорье! — непонятно чему улыбнулся Стрелков-Бессмертный. — У них других нет и давно уже быть не может. А я родился за перевалом. Когда-то там был великий город... потом он исчез под ударами времени и стихий, и сейчас из моих родичей никого не осталось на свете.

— Я сожалею, что оживила грустные для вас воспоминания, — искренне повинилась она. — Поговорим о другом? Вы сказали — в области истории. Значит, есть и другие области ваших интересов?

— Конечно. Я один из создателей паровых машин и распорядитель строительства железной дороги Порту-Северск. Вы интересуетесь техникой?

Теперь резко погрустнела она. Железная дорога — один из аргументов, которыми бросался ей в лицо противный купец из управления морских перевозок. Мол, вот как надо работать, вот где размах и экономическая выгода.

— Я не только интересуюсь, я занимаюсь ей, — вздохнула она. — И получается, что вы — мой главный противник. И вы, и я открываем новые пути. Только вы на земле, а я в небе. У вас получается лучше.

— В небе? — поразился Стрелков-Бессмертный. — Ты? Это как?!

Она вздохнула еще раз... и не успела опомниться, как вывалила на собеседника всю свою жизнь, всю страстную тягу в небесные просторы и всю горечь поражения.

— Воздушные шары, — озадаченно пробормотал мужчина, когда она выдохлась и замолчала. — О них я как-то не подумал. Я считал — надо ждать, пока не появится достаточно легкий и мощный двигатель для установки на планер...

— Вы о чем? — не поняла она.

— Неважно, — сказал мужчина. — Важно то, что я не специалист в данном вопросе и экспертного заключения сделать не способен. Зато я знаю, где такого специалиста найти.

— Еще кто-то в мире занимается воздухоплаванием?! — поразилась она.

— Он всем занимается, да не обо всем говорит, — непонятно пробормотал мужчина и резко переменил тему:

— Ты ведь домой шла, на север? Ну а я ехал на юг. А что, если нам обоим отказаться от планов и податься на восток, а?

— Да запросто! — легко согласилась она. — Куда угодно, лишь бы не домой! А что мы ищем на востоке?

— Твое будущее и заодно будущее нашей цивилизации, — серьезно сказал Стрелков-Бессмертный.

Она открыла рот — и не нашлась, что сказать. Зато нашлись слова у Стрелкова-Бессмертного, и очень для нее неудобные слова.

— У тебя очень необычная внешность, — заметил мужчина, пытливо разглядывая ее. — Тяжелая челюсть, высокий лоб...

— Говорите уж прямо — лошадь, — угрюмо предложила она. — Многие говорят, не стесняются.

— Я ученый, — напомнил он. — Меня вопросы красоты не интересуют. А вот классификация фенотипов — очень даже да. Я к тому, что в Северной империи подобного набора признаков не встретишь. Уже не встретишь, если точнее. Сначала я подумал, что ошибся, очень уж в шан-нель ты выглядела тонкой. Но вот сейчас в сорочке, просохшая и распрямившаяся, ты стала другой. У тебя ведь широкие плечи и довольно широкая кость вообще. Точно не скажу за пропорции, пока сидишь, но если ноги слегка коротковаты, а руки напротив, то это попахивает нежданным открытием на моем личном научном поприще...

— Так оно и есть, и нечего смеяться, — буркнула она. — Скажете тоже, открытие. Просто уродина, так будет честнее.

— Просто определенный фенотип, — мягко возразил он. — Откуда ты родом? И, кстати, каково твое имя? Я имею в виду — полное имя?

Она невольно вспыхнула, как от оскорбления. О чем ей точно не хотелось говорить, так о собственном происхождении. Но Стрелков-Бессмертный, как ни крути, а протянул ей руку помощи в трудную минуту и ничего за это не потребовал, придется немного потерпеть ради его научного любопытства.

— Зовут меня Гина, — неохотно и медленно сообщила она. — Просто Гина. — А полное имя... ну, у таких, как я, оно представляет из себя географический указатель. В учебной ведомости Горной академии я значилась как Гина Дальнеозерская. Вот.

— Глухая северная провинция, — задумчиво сказал мужчина. — Настоящая дыра, ни одного благородного жителя за сотни лет. Понятно... но не все. Я бывал на Дальних Озерах. Но подобных тебе не встретил. А должен был, я умею очень внимательно смотреть.

— Я... жила немножко дальше, — промямлила она. — Наш род не одобряет частые контакты с цивилизацией, о нас мало кто знает даже в Дальнеозерске, и...

— Вот оно что!

Взгляд мужчины приобрел опасную остроту.

— И, конечно, вы не помните, когда удалились в добровольную изоляцию? — полуутвердительно спросил он. — И, естественно, у вас практикуется кровосмешение в той или иной степени?

— В закрытой общине невозможно найти неродственного супруга, — сказала она, отчаянно покраснев. — Конечно, в империи наши традиции считаются странными и дикими, а то и противозаконными, но изнутри все выглядит само собой разумеющимся и естественным! И мы помним, что не уходили в самоизоляцию, потому что живем там с начала времен!

— Это невозможно, — небрежно заметил мужчина. — С начала времен — невозможно. Скажи, Гина, может, у вас даже хранятся в роду какие-нибудь необычные предметы? Что-то неразрушимое и вечное, как подтверждение изначальности вашего рода?

— Откуда вы узнали? — настороженно спросила она. — Это знание никогда не покидало границ рода!

— Догадался, — усмехнулся мужчина. — Я все же ученый. Показывай. Показывай, поздно ежиться. Ничего ни с тобой, ни с твоим родовым талисманом не случится. Просто посмотрю, даже в руки не возьму.

— Ну, если не прикоснетесь...

Она крайне неохотно потянула за цепочку, еще более неохотно раскрыла защитную коробочку. Мужчина глянул коротко и странно улыбнулся.

— Вот это да! — сказал он. — Вот это открытие. На пустынной ночной дороге, когда потерял всякую надежду... Несчастную "Надежду Империи", похоже, растащили на амулеты. Убирай, я увидел все, что требовалось. Гина, ты вообще представляешь, кто ты такая?!

— Думаю, что представляю, — буркнула она. — И очень хорошо. Для начала — дура болтливая. А еще извращенка и преступница по имперским законам.

— Я буду молчать, — серьезно пообещал Стрелков-Бессмертный. — И ты молчи, как молчала прежде.

— И тогда все останется, как прежде?

— Как прежде — точно не останется! — весело пообещал мужчина. — Будет лучше и интересней! И... знаешь что, тебе все же необходимо поспать, да и мне тоже. Разреши прикоснуться, это не больно и ненадолго. Я врач и умею усыплять руками.

— Чего уж теперь стыдиться, — вздохнула она.

И вздрогнула под его твердыми сильными пальцами.

24

Волшебная повозка неторопливо катилась по Старому имперскому тракту на восток, к горам. Ее лихо обгоняли конные курьеры и иногда — рейсовые дилижансы. Навстречу ползли одна за одной здоровенные грузовые фуры, запряженные парой, а то и четверкой лошадей-тяжеловозов. В нескольких метрах от тракта копошились бригады землекопов, поднимали насыпь для второй колеи чугунки. Первая колея бесконечной лентой уже вилась и тянулась вдоль мелкой речушки, по ней часто прокатывали к далекому порту вагонетки, упряжные тяжеловозы не тянули, а скорее тормозили, потому что дорога к порту устойчиво шла под уклон. Скоро, совсем скоро лошадей заменят таинственные паровые движители, и тогда жизнь в пригорном промышленном кластере закипит с удвоенной силой.