— Говорят, ждем Маркуса. Он хочет лично покончить со всем этим.
Теперь, значит, он решил что-то сделать самостоятельно?..
Хотя, возможно, это все глупость. Все-таки мы выиграли войну. И каждый пожертвовал хоть чем-то во имя победы. Остается надеяться, что если и будет следующий конфликт, то очень нескоро...
Тут я заметил вдалеке знакомое лицо.
— Я отойду на пару секунду, — сказал я напарникам, но получил лишь утвердительный кивок.
Пару раз пришлось аккуратно приходить мимо собратьев, но, наконец, удалось достичь цели.
— Что ты здесь делаешь?
Андрей медленно повернулся, держа автомат Калашникова обеими руками.
— Привет, Макс... не знал, что ты тоже здесь.
Не знал или просто надеялся, что я вообще об этом не узнаю?
— Ты, что, в тайне прошел обучение?
— Ну... — замялся адвокат. — Как сказать, обучение... я служил в армии, так что азы известны.
А это сильно ускоряет обучение, по себе знаю.
— Значит, из-за этого Ира сама не своя?
— Она одобрила мой выбор.
Впрочем, чего я вообще прикопался? Это его дело, что делать со своей жизнью. И, учитывая, что оборотень стал достойным членом нашего общества, то можно вздохнуть с облегчением и быть уверенным, что дальше все будет в порядке.
— Какая встреча, — из любопытства к нам подошел Сивый и обменялся с Лавровым рукопожатиями. — Круто, когда в наших рядах прибавление... тебя куда определили?
— В солдаты, — без лишнего хвастовства ответил Андрей, что заставило светловолосого присвистнуть.
Тут народ вокруг зашептался, что несомненно привлекло внимание. Оказалось, что вожак идет по направлению к гостинице.
Маркус.
Часть солдат встретила его с не сдерживаемым ликованием, но оборотень поднял руку и толпа тут же замолчала. Белый флаг не вызвал никаких эмоций. Вожак знал, что это обманка. Снайперы следили за перемещениями Юрия через окна, пока тот не окончательно не закрыл весь вид занавесками. Перед этим они успели заметить, что он перетаскивает зеленые ящики с военной маркировкой. Никак решил воспользоваться оставшимися запасами, что прятали в гостинице.
На входе его встретили слова из громкоговорителя.
— Маркус, подожди, — голос вампира был слишком миролюбив. — Давай, договоримся. Я могу многие предложить за свою жизнь...
Но оборотень молча проигнорировал его слова и направился дальше.
— Если ты сделаешь еще шаг, то будут проблемы...
Под проблемами он подразумевал расположенные то тут, то там растяжки. И не с простыми гранатами, а мощной взрывчаткой.
Только вот проволоки для глаза оборотня были прекрасно видны. Поэтому Маркус аккуратно перешагнул через одну из них, потом наклонился, перелезая под другой.
Не выдержав этого зрелища через камеры наблюдения, Юрий нажал на кнопку детонатора. На первых трех этаж выбило стекла, заставляя солдат снаружи, что наблюдали за действом, спрятаться за машинами от осколков.
Половина фойе теперь требовало капитального ремонта, а вожак остался стоять на месте. Разве что костюм испортился.
Сверху раздались еще взрывы, после который начали падать кабины лифтов и обваливаться все лестницы. Вампир не терял времени даром. Будь больше взрывчатки, заминировал бы все здание...
Но Маркуса это не смутило. Найдя ближайшую разрушенную лестницу, он начал подниматься мощными прыжками по ее остаткам.
Бывший лидер успел отследить путь врага по камерам и добежать до нужного пролета, на ходу проверяя боезапас шестизарядного гранатомета. Но стрелять по разрушенному лестничному пролету оказалось не так просто. Либо снаряд разрывался где-то внизу. Либо оборотень попросту уклонялся.
Поняв, что дело плохо, вампир бросил оружие с неистраченным до конца боезапасом, телепортациями добравшись до своего кабинета. Дрожащие руки схватили детонатор от взрывчатки, которой была нашпигована вся комната.
— Стой! — крикнул он показавшемуся в коридоре вожаку. — Если ты подойдешь, я себя взорву!
Казалось, это подействовало. Маркус остановился и перед ответом вытащил пистолет Кольт 1911 из кобуры, видневшийся сквозь обгоревший пиджак.
От его взгляда Юрию было совсем не по себе.
— Давай, взрывай, — равнодушно пожал плечами оборотень.
— Ха! Это лишь гарантия! Теперь можем поговорить...
— Нам не о чем говорить с тобой, — оборотень продолжил приближаться, но вампир старался держаться.
— Это все этот придурок, Павел! Это он все затеял. Обвел вокруг пальца, как Самаэля, так и меня! Ему всегда была выгодна война, не мне! И он руководил всей этой бойней!
В ответ оборотень поднял оружие и прострелил оба врагу оба колена. Тот завопил от боли, падая, выронив детонатор. Стоило попытаться потянуться за кнопкой, как следующая пуля лишила нескольких пальцев.
Оглядев количество взрывчатки, войдя в комнату, оборотень все же раздавил устройство. Обрушится верхний и нижний этажи вдобавок, потом еще восстанавливать.
— Я много... многое знаю о клане... — дрожа от боли и страха, вампир даже не пытался заживлять раны.
Ибо Маркусу ничего не стоит добавить несколько новых.
— У тебя нет ничего того, что может меня удивить... — оборотень поставил ногу на горло врага и начал надавливать.
— Самаэль не простой вампир!
— Я знаю...
— Его возможности просто огромны!
— Можешь мне не рассказывать.
— Атака пойдет с севера! С севера, а не с востока...
Но после этих слов вожак надавил на шею Юрия так, что та хрустнула со смертельным для него исходом.
Пожалуй, для финального аккорда этой войны подошел бы красивый фейерверк. Но сойдет и труп ненавистному врага. К тому же, будет гораздо нагляднее...
Взрывы продолжали греметь в здании. Казалось, что оно вот-вот рухнет... пожалуй, теперь ясно, почему Маркус решил пойти сам, а не рисковать жизнями подчиненных.
Потом все затихло. Некоторые из нас ожидали худшего.
— Ему ведь, как я видел, побоку серебро... — констатировал Сивый, пока мы продолжала прятаться за машины с полопавшимися стеклами. — Но взрывы, наверное, нет...
— Тогда Юрий сдохнет самой мучительной смертью, — пожал я плечами.
Но все равно как-то не верилось, что такое могущественное существо может погибнуть от рук какого-то вампира.
И эта вера осталась непоколебима. Раздались выстрелы. А через минуту Маркус, хоть и потрепанный, вышел из фойе, таща за собой труп, когда-то при жизни олицетворявший всю эту бойню. Сделав еще с десяток шагов, оборотень отпустил шиворот куртки вампира, оставив его там лежать.
В то время как все встречали это зрелище овациями. Невольно внутри у меня тоже проснулось это чувство неподдельной гордостью. За вожака, за наш вид, за собратьев... неизвестно, чувствовал ли это Андрей, служивший всего ничего. Но точно должны ощущать Сержант и Сивый.
В кои-то веки появилась вера в то, что какой бы враг не подошел к нашим границам, он будет сокрушен. А его тело вот так прокатят по каменной плитке всем на обозрение...
Заброшенный полигон в Подмосковье. 31 июля. 2009 год.
Шрам.
Охотник бросил машину за полкилометра до места назначения. И после шел пешком, неся на плече тяжелую сумку с оружием. Искать Эдварда долго не пришлось. Тот стоял в небольшом поле рядом с проржавевшим остовом самолета.
— Я думал, мне придется ждать гораздо дольше... — сказал оборотень, медленно двинувшись навстречу.
В записке, зашифрованном старым шифром, который сейчас мало кому известен, было лишь сказано про полдень каждого дня. И о памятном месте для обоих.
Здесь они и познакомились, когда охотника перевели в другую часть во время службы в армии. А потом их обоих взяли в спецподразделение ГРУ... как же давно это было. Пожалуй, именно тот ржавый самолет идеально показывает, сколько воды с тех времен утекло.
— Твои шифровки всегда были ужасны, — фыркнул в ответ Шрам. — Слишком легко все рассекретить.
В ответ оборотень рассмеялся:
— Для посвященных, возможно...
Со стороны, казалось, что эта встреча двух старых закадычных друзей. Дальше они должны были обняться или хотя бы пожать руки, а потом делиться рассказами о жизни друг друга... но не сегодня.
Охотник бросил сумку на землю с редкими пробивавшимися травинками. Вокруг была полная тишина, свойственная такой лесной глуши.
— Может, расскажешь все-таки, что, черт побери, произошло тогда?! — сорвался он.
Спросить больше было некого. Все остальные погибли.
Афганистан. 31 июля. 1988 год.
Эдуард Покровский.
Небольшое подразделение продолжало пробираться по скалистой местности, обходя дороги. До цели требовалось добраться незамеченными. Поэтому никаких вертолетов.
— Лучше бы этому майору быть живым, когда мы его найдем... — раздалось бурчание позади Покровского.
— Отставить разговоры, лейтенант.
— Капитан, а ведь правда? — вдруг сказал один из рядовых. — Два дня назад же получили сигнал.
— Наша задача — вернуть полковника живым. Значит, вернем.
Он знал этого майора, который командовал в триста сорок пятом полку. Настоящий крепкий орешек. Просто так не расколется и точно не вызовет помощь прямо в ловушку. Скорее, воспользовавшись моментом, сбежит в горы. А если поймают, то убьет еще нескольких врагов, прежде чем отправится на тот свет. Поэтому сообщить точные координаты майор мог только при полной уверенности, что его смогут подобрать, не иначе.
Но, в то же время, моральный дух солдат такие доводы не слишком-то поднимают. Особенно в свете того, что Афганистан так и продолжал поглощать солдат, а победа все никак не наступала. Покровский уже давно понял, что чем дальше, чем хуже. Проблемы в стране это подтверждали. Но он все равно продолжал выполнять свой долг...
Их песчаная униформа, поверх которой располагалось все вооружение, вынесла на себе песчаные бури, взрывы и пролетающие пули духов. Но никакого патриотизма не хватит, чтобы до конца слепо нести этот крест, который возложило на плечи простых солдат государство. Остается надеяться, что все скоро закончиться. Хоть как-то.
— Привал, — скомандовал, наконец, капитан.
Солнце уже скрылось за горизонтом, и на горы опустилась тьма. Отряд примостился у ближайшей скалы, разводя несколько небольших костров, удаленных друг от друга. Были назначены часовые, которых сменят через несколько часов. Из ужина только армейский сухпаек и вода, которую следует строжайше экономить.
— Я все-таки думаю, что майору не выжить в таких условиях, — присел рядом с Покровским лейтенант, сложив на коленях Калашников, ибо не расставался с ним на операции ни на секунду. — Будь он в долине, еще можно поверить...
— Предлагаешь развернуться? — посмотрев на подчиненного, спросил тот.
— Нет, просто не хочется погибнуть за зря... ладно, отбить живого майора. За это можно голову положить...
— А за что еще? — улыбнулся капитан.
— За семью, конечно.
Раньше говорили: 'за Родину'. Но все меньше в Афганистане военнослужащих, для кого это не пустой звук.
— Как невеста? — не став развивать эту тему, поинтересовался командир отряда.
— Ждет на Украине вместе с моими родителями, что с ней станется... — пожал плечами лейтенант. — А ты так и продолжишь играть в холостяка? Все-таки, скоро третий десяток уже разменяешь...
— Я не настолько стар, — усмехнулся Покровский.
Ночью ветер продолжал завывать практически без перерыва. Капитан, казалось, давно привык к такому явлению, но все равно не мог заснуть. Так что подошедший часовой совсем не разбудил.
— Товарищ капитан, кажется, в той пещере кто-то есть...
Взяв бинокль, мужчина посмотрел в указанную сторону. Небо освещали звезды и убывающая Луна. А перед самым входом что-то померцало и исчезло.
— Не похоже на духов... Подъем! — все равно скомандовал Покровский. — Юсупов, Карпенко — за мной. Лейтенант, ты за главного.
— Есть, — буркнул тот в ответ, вскочив самым первым.
— Не хватало еще, чтобы на нас с тыла напали...
Самым странным было то, что пятеро солдат до этого проверил эту пещеру, а потом нагнали группу. Там никого не было. Значит, кто-то туда пришел. Но вряд ли большой отряд, иначе часовые с возвышения их бы заметили. А вот небольшая группа... хотя, может, это просто женщины, дети и старики, решившие переждать ночь. Но все равно стоит проверить.
Дорога заняла немного времени, да и двигались солдаты трусцой.
У небольшого возвышения, ведущего к пещере, стоял какой-то шест со странным набалдашником. Стоило подойти поближе, как стало ясно, что это человеческая голова.
— Держать позицию, — скомандовал Покровский, велев рядовым остаться за камнями, пока сам аккуратно направился вперед, имея на души дурное предчувствие.
— Майор...
Над головой пленника, насаженной на остроконечный шест, давно вились мухи. А глаза выклевали коршуны. Значит, все-таки ловушка?.. Хотя, при такой жаре сложно определить время разложения. Нужно посмотреть поближе...
Но этому не суждено было сбыться. Позади раздались два хлопка, отдавшимся небольшим эхом по округе.
Рядовые оказались мгновенно убиты невесть откуда взявшимися врагами. У каждого по автомату с глушителем. Но те не похожи на афганцев. Наемники? ЦРУ?..
— Брось пушку... — раздалось на английском. — Бросай...
Но Покровский только крепче взялся за автомат, уже прицеливаясь к тем, двоим убийцам.
— Как знаешь...
Враг среагировал быстрее и прострелил ему ногу повыше ступни. Пистолетная пуля раздробила всю кость. Знает, скотина, куда стрелять!
Крик сдержать от такой боли невозможно. Но это вызвало лишь бурю смеха у неизвестных. Сколько их здесь? Пятеро?
Капитана перевернул и разоружил мужчина в берете без опознавательных знаков. Но он узнал его...
— Майерс... — сквозь стиснутые от боли зубы процедил командир отряда.
— Джентльмены, а я становлюсь знаменитым! — эти слова только раззадорили врага. — Для тебя Ричард Майерс, агент ЦРУ.
— Хватит врать, тебя оттуда выкинули! — донесся голос со стороны.
— Заткнись, не позорь меня перед этим мусором!
Но в ответ лишь снова донесся смех.
— Я думал, вас придет гораздо больше... Мы хорошо подготовились. А тут такое разочарование. Даже скучно. Жаль, нет времени, чтобы тебя как следует разделать...
Да, все как в том досье. Эта американская сволочь, отринутая даже собственной страной, давно заинтересовала разведку. Его психологический портрет подходит под описание безумца, психопата и мясника, по которому плачет клиника для неизлечимо больных. От его рук погибло много советских солдат, а эта тварь все еще дышит...
Избавившись от оружия, которое подобрали напарники, Майерс поднял капитана и поставил на колени, заставив смотреть в сторону лагеря. Рука сжималась с силой на затылке, пока еще один враг связывал ему руки. А Ричард просто сидел на корточках рядом.
— Твой майор визжал как свинья, но не только отдал нам все нужные данные, но и согласился сотрудничать. И его ждала достойная награда...
Капитан окончательно убедился, что попал к настоящему больному, который готов распинаться о своей победе перед каждым. Но он не собирался делать ему приятное, а именно кричать и брыкаться. Не поможет, а ему только в радость.
