Юнит

-Хорошо, что некоторые цепочки ещё действуют, но, боюсь, это уже не на долго.

-Что-то случилось? — я и сам был готов задать аналогичный вопрос, но меня опередили на пару секунд.

Семён переглянулся с Катей, после чего подтвердил: -Случилось.

Дальше продолжила Катя: -Хозяйка в плену.

-У кого из Игроков?

-Нет, -покачала головой первый и единственный, известный мне, апостол Мокоши. -Игроки здесь не причём.

-Тогда кто?

-Слушайте, -начала рассказывать Катя. А я наконец понял, что именно не давало мне покоя, свербило и чесалось где-то глубоко внутри с тех самых пор как как мы вылетели из Калининграда. Кажется, я самый первый раз видел Семёна, а теперь ещё и Катю, по-настоящему растерянными. То есть они старались не показывать вида, говорили, как всегда, прямо и жёстко, но я откуда-то точно знал, что наши старшие сейчас не просто растерянны, они практически в панике. Они оказались в той ситуации, в которой никогда не были и не могли даже представить будто однажды в ней окажутся.

-Хозяйку захватили не люди другого Игрока. Когда отключились светлячки и все остальные штучки других Игроков, чуть больше недели назад. В тот же момент выключились и все ваши особые возможности тоже. И вместе с тем сильно ослабли способности апостолов и самих Игроков.

Катя вздохнула, словно набирая воздуха перед прыжком: -Хозяйка сейчас в руках федеральной службы безопасности. Когда её силы и контроль ослабли, ей заинтересовались спецслужбы, вдруг обнаружившие непонятно кого рядом с президентом, легко отдающую приказы генералам, которые те, вдруг, перестали безоговорочно выполнять. Словом, Хозяйку сейчас держат в одной из принадлежавших ФСБ лабораторий пытаясь понять кто она такая и что она может.

Мы стояли безмолвной толпой, перебрасываясь взглядами, словно мячиками. И никто не находил нужных слов.

-Хозяйку нужно спасать и как можно скорее, пока ещё худо-бедно действуют созданные заранее вертикали подчинения и привыкшие повиноваться полковники и генералы не поняли, что теперь могут, как минимум, обдумать показавшееся им странным указание, а не просто слепо исполнять его. Поэтому я собрала здесь всех, кого смогла. Для спасения Хозяйки, -закончила Катя.

Я уточнил: -Из твоих слов следует, что нам придётся штурмовать секретный объект, принадлежавший федеральной службе безопасности?

-Чтобы спасти Хозяйку, -твёрдо ответил Семён.

Но я не унимался: -Без «особых» сил и способностей? А как насчёт оружия или предлагаешь идти с голыми руками?

-Вооружение найдётся, -заверила Катя.

-Хоть на этом спасибо. Но всё равно — захватывать объект, принадлежавший ФСБ. Мы не террористы! — практически выкрикнул я.

В противовес моему крику, Семён ответил нарочито спокойно: -Вы не террористы. Вы — верные слуги Хозяйки. Или я не прав?

Медленно сглотнув, под прицелом его глаз, я согласно наклонил голову: -Конечно прав. Все здесь присутствующие есть верные слуги Маши-Моко… Хозяки.

-Ни капли в этом не сомневался, -подвёл итог Семён, а Катя резко кивнула.

К счастью он наконец сместил прицел своих глаз с меня в другую сторону и только благодаря этому, я, наконец, смог спокойно вдохнуть. Мне крайне не нравилось сложившаяся ситуация, но ни Семён, ни Катя явно не ожидали ни от кого из нас никакого другого ответа кроме готовности сей же миг подорваться и бежать спасать Мокошь из рук освободившихся от её влияния службистов теперь судорожно пытавшихся понять кем или чем является их пленница.

И знаете, что самое интересное? Если до этого, по умолчанию, считалось, что исполняя волю Мокоши, я, тем самым защищаю свою родную страну, а значит и всех близких мне людей и город, район, двор в котором я вырос и всё остальное, что из этого вытекает. То потеряв свою силу, Маша больше не являлась олицетворением государства в духе Людовика Четырнадцатого как-то заявившего, что государство, дескать, это он. Теперь Маша была сама по себе, а генералы, службисты и сам президент, то есть весь государственный аппарат, с другой. И я вовсе не хотел бы ссориться с государственной машиной. Тем более, вынуждено вставая в этом противостоянии на сторону лишившегося сил управлять своей фракцией Игрока. Одного из тех, благодаря которому мой мир раз за разом скатывается в пучину мировых войн просто затем, чтобы им было интересно играть.

Конечно, здесь следовало бы по-хорошему сесть и как следует всё подумать. Множество важных вопросов требовали тщательного обдумывания.

Самый главный вопрос: потеря сил Мокошью и утрата контроля над юнитами своей фракции это постоянное явление или временное. Может ли так случится, что когда Арбитр закончит свои разбирательства или там, допустим, админы починят и пропатчат нашу виртуальную реальность, к Игрокам вернутся их силы? Тогда Мокошь сама выйдет из лаборатории, куда её запрятало ФСБ, а генералы спецслужб будут лично открывать перед ней двери, желать хорошего пути и целовать подошвы туфелек на прощание.

С другой стороны, если потеря контроля Игроков над их фракциями носит постоянный характер, то, быть может, мне следует как можно скорее бежать в Кремль, где я расскажу всё-всё, что только знаю строгим дядям в погонах и буду ещё очень долго бороться с их недоверчивостью. По крайней мере таким образом мне не нужно будет ввязываться в войну с государственной машиной. Хуже того — с государственной машиной родной для меня страны. Но опять же возникает вопрос: что будет со мной потом, когда люди в больших погонах поверят, а может быть и не поверят моим рассказам?

Знаете, я как-то устал жить по чужим приказам. Хотелось бы уже наконец самому управлять своей собственной жизнью. Мечты, мечты…

Первая проблема — я не имел информации. Быть может завтра, или через неделю, к Игрокам вернётся контроль над их фракциями. И я совсем не хотел бы в таком случае оказаться в незавидной роли перебежчика.

Вторая проблема — я не имел выбора. Похоже, Катя и Семён вполне понимал, что отнюдь не все входившие в ближний круг Мокоши горят желанием ради свергнутой с пьедестала Хозяйки идти на штурм секретной лаборатории федеральной службы безопасности с одними только автоматами и без ставшей такой привычной, за последнее время, магической поддержки. А может быть кто-то уже попытался сбежать или даже успешно удрал, после чего двое наших старших и закрутили гайки по максимуму. В частности — саму операцию они назначили буквально на завтра, а ночью, во избежание соблазнов увильнуть от благородной роли пушечного мяса, экспроприированный Екатериной музей охранялся с тщательностью военной базы в тылу противника. Или, что более верно, охранялся с тщательностью тюрьмы для особенно опасных преступников. Семён и Екатерина, кажется, вообще не спали, проверяя посты и патрули. Мне самому пришлось хранить сон товарищей в течении полутора часов, в сопровождении трёх малознакомых ребят. Заговаривать с ними на интересующую меня тему я даже не пробовал. Как, впрочем, и они не пробовали заговорить со мной на отвлечённые темы.

Думаю, имею право говорить за всех нас, если скажу, что этой ночью выспались мы откровенно препаршиво.

Продолжая размышлять над тем, не совершаю ли я сейчас большую ошибку, я принимаю от Кати лёгкий бронежилет, главное достоинство которого в том, что его можно достаточно легко спрятать под верхней одеждой. Беру и штурмовой укороченный автомат, предназначенный для сражения в городских условиях. Ощущая себя каким-то там террористом, развешиваю по разгрузке гранаты и запасные магазины для автомата.

Выйдя из пропахшего средством против моли здания музея, делаю глубокий вдох. Как же приятно пахнет чуть тронутый утренним морозцем воздух.

-Быстрее грузимся, -командует Семён.

Шесть пассажирских газелей тёмно-шоколадного цвета заехали во двор и открыли двери. Сегодня ещё более заметно как сильно нервничают наши командиры. Верные слуги, корифеи из оперативного отдела, им не часто приходилось принимать самостоятельные решения в отсутствии хозяйского пригляда. Сейчас они чувствую себя не в своей тарелке и поэтому опасны. Их цель — освободить Хозяйку. И я не должен становиться препятствием на пути к этой цели, иначе меня сметут.

Но, чёрт побери, а не совершаю ли я сейчас огромную ошибку идя на поводу обстоятельств?

-Быстрее, быстрее! -подгоняет Катя.

Мы влазим по два десятка человек в маршрутку. Автоматические двери закрываются. Машина трогается с места. Качаются закрывающие окна шторки.

Думаю, вот будет номер, если нас всех, таких красивых, остановит обыкновенный инспектор ДПС. А может быть и не обыкновенный. В конце концов, со всеми этими взрывами и терактами, спецслужбы должны сейчас стоять на ушах. Надеюсь, что у Кати всё продумано.

Впрочем, мне сейчас нужно думать совсем не об этом, а об другом.

Я вспоминаю, как мы втроём, ещё когда Пашка был жив, мечтали захватить лишённого сил Игрока и добиться от него ответов на свои вопросы. Так может быть сложившаяся ситуация — это мой шанс. Но посмею ли я?

Смотрю в затылок сидевшего впереди Семёна. Он чувствует мой взгляд, оборачивается и криво улыбается, пытаясь меня подбодрить. Забавно, он думает, что мне страшно.

И он полностью прав: мне просто до чёртиков страшно. Страшно будет пойти против тебя, Семён. Твои двести, с лишним, лет в оперативном отделе против моего скудного и скоропалительного обучения. Но стрелять я умею. А пуля, как известно, дура. Ей всё равно кого убивать — зелёного новичка или человека с более чем двухсотлетним опытом различных вооружённых конфликтов. Говорят, будто штык, когда-то, был молодец. Был, да весь вышел. А пуля — дура. Пуля осталась.

Пассажирская газель тащится по московским пробкам соблюдая все правила дорожного движения. После того как выезжаем в пригород становится немного полегче, но ненамного. Это ожидание меня убивает. Разумеется, только лишь в фигуральном смысле, но всё равно. Я почти радуюсь, когда Семён, почему-то шёпотом, говорит: -Приготовились!

Спустя пару минут газель останавливается. Автоматические двери открываются, и мы плотной толпой вываливаемся наружу.

Я невольно сгибаю голову понимая, сейчас самое лучшее время, чтобы одной крупнокалиберной очередью скосить нас всех. Но мы бежим и ничего не происходит. Разве только замечаю краем глаза парочку лежащих тел в форме, похоже охранников, видимо с ними разобралась другая группа, прибывшая раньше нас.

Впереди звучат выстрелы. Однако стреляют не по нам и стреляем не мы.

Последний раз мелькает мысль: что я вообще тут делаю? Сражаюсь за Игрока против обычных людей. Кажется, я должен был быть на другой стороне. Но вышло так, как вышло, и я бегу следом за остальными.

Впереди кричат: -Граната!

Я спешно отшатываюсь, но не успеваю и перед глазами плывут круги, а в голове гудит от близкого взрыва.

Глава 19

Королева в плену

Замин Кирилл Сергеевич, генерал-полковник, первый заместитель директора федеральной службы безопасности Российской Федерации устало потёр рукой лоб и отложил стенограммы допроса объекта «Мессинг» в сторону.

Высокое начальство, в лице директора службы безопасности и самого президента требовали ответов. Но ответов у Кирилла Сергеевича пока ещё не было. Зато вопросов скопилось предостаточно.

Щёлкнув тумблером, генерал-полковник включил коммуникатор: -Люда, приготовь, пожалуйста, кофе и что-нибудь перекусить.

В ответ из коммуникатора донёсся женский голос: -Вам кофе покрепче?

-Самый крепкий, -уточнил Кирилл Сергеевич. Этой ночью он спал буквально три часа. И вряд ли следующей ночью получится как следует выспаться.

Заметив, что отложенные в сторону листы стенограммы допроса объекта «Мессинг», на этот раз под развязывающими язык и заставляющими говорить одну только правду препаратами, лежат несколько неровно, он выровнял стопку и переложил в папку к стенограммам остальных допросов.

Развязывающие язык препараты не сработали. Или… всё-таки сработали? Объект продолжает придерживаться ранее озвученной линии утверждая будто всё вокруг является виртуальной реальностью, а окружающие его люди — неигровыми персонажами в гигантской компьютерной игре. При этом саму себя объект считает одним из немногих игроков, управляющих не то отдельными странами, не то целыми этносами.

Казалось бы, полная чушь?

Но, учитывая, историю обнаружения и захвата объекта, быть может не такая уж и чушь.

Захват объекта Кирилл Сергеевич наблюдал лично, можно сказать из первых рядов. Это произошло на срочном совещании, собранном президентом посвящённом серии терактов со взрывами и многочисленными жертвами, проткавшимися по стране. Если на многочисленных фронтах дела обстояли вполне приемлемо (за исключением турецкого фронта, проходившего по всему крымскому полуострову), то спецслужбы не моли похвастаться такими же успехами. Ключевые объекты вроде ядерных электростанций и высокотехнологичных производственных центров надёжно охранялись, но никто не мог предположить, что враги решаться на полномасштабный гражданский террор с подрывами больниц, школ и жилых домов. И самое худшее, что эффективной борьбы с такой подлой тактикой не существовало. В конце концов невозможно поставить в каждую больницу и в каждый детский садик по взводу фээсбешников.

Входя в зал совещаний и рассаживаясь за массивным, отделанным мрамором, столом, Кирилл Сергеевич увидел в центре стола ту, кого сейчас называл не иначе как «объект Мессинг». Девчонка лет двадцати двух или, может быть, двадцати пяти. В красных, как пожар мировой революции, кроссовках, в безразмерной кофте украшенной эмблемой летящего на метле мальчика в длинной мантии и остроконечной шляпе. Узкие джинсы, немного запачканы, а сбоку, на попе красуется вышитое изображение ладони словно бы за эту попу хватающее. Если говорить о самой девчонке, то стоит упомянуть глубокие круги под глазами и сальные волосы, небрежно завязанные в какое-то подобие длинной косы.

Другими словами, сложно было представить иной облик, более контрастирующий с официальной чопорностью зала для совещаний. Среди массивных кресел стоящих вокруг ещё более массивного стола, среди позолоты, мрамора и тяжёлых, плотных тканей, усевшаяся во главе стола девчонка смотрелась исключительно неуместно.

Но странно было то, что никто из них тогда не обратил на это внимание. Впоследствии анализируя свои воспоминания, Кирилл Сергеевич вспоминал, что его взгляд только лишь скользнул по ней, как по привычному предмету интерьера. И он оставался практически уверен, что и на предыдущих совещаниях она присутствовала тоже. Если бы только он мог как следует вспомнить…

Открывая совещание, президент выступил с небольшой речью: -Господа, сейчас наша страна, да и весь мир целиком, переживают тяжёлые времена. Множество необъявленных, но, тем не менее развязанных, войн угрожают территориальной целостности нашей страны. Зафиксировано применение ядерного и бактериологического оружия, пока ещё относительно локальное, но вы сами понимаете насколько сложно остановиться, начав ограниченно применять, например, бактериологическое оружие. В сложившихся условиях Россия сможет выстоять только если в ответ на внешние угрозы сформирует единый, консолидированный ответ. Внутренняя разобщённость сегодня недопустима. И возвращаясь к последним крупным терактам в торговых центрах и жилых кварталах…