Гранатная картечь снаряжалась в артиллерийских лабораториях Севастополя и доставлялась на батареи в полностью готовом для использования виде. Правда из-за хронической нехватки материалов в осаждённом Севастополе не всегда удавалось достать все компоненты необходимые для сборки 'капральства' и поэтому зачастую стреляли без чугунных поддонов, используя в место них только деревянные 'полушарные' и даже стреляли вообще без железных картечных корпусов! В последнем случае в ствол мортиры поверх заряда укладывался деревянный поддон, а на него слои гранат. В отличие от стандартного варианта, где гранаты клались очком к центру орудийного ствола, при стрельбе без картечных банок, гранаты располагались очком к стенкам мортирного ствола.
Со второй недели июня, подчиненные заметили, что настроение у их Филимона Васильевича Пестича, уже ходившего как две недели в капитанах и без того было неплохое, стало ещё лучше. Причиной оказались новые гранаты для снаряжения 'гранатной картечи' или 'капральств', 2-х и 5-ти фунтовые вдобавок к 3-х и 6-ти. Те и другие имели теперь новые корпуса с насечками, что давало значительных рост осколков и площадь поражения. А с августа пришёл и новый порох для начинания гранат, бомб, ракет, всего того, что должно было разить врага прилетев к нему на позиции. Намного мощнее чем просто чёрный, а это значит большая поражающая сила и разлёт осколков, а это больше убитых, раненых солдат противниками. Юбки к бомбам и усиленные казенные части у мортир, прибывших из России увеличили дальность со 150 сажень (320 метров) до 220-ка саженей (около 470-ти метров). В полете, масса гранат с горящими трубками напоминала целый рой ярких звездочек. Офицер лёгкой второй батареи 10-й артиллерийской бригады А. И. Ершов, который вёл, как и некоторые другие офицеры дневник на утро после одной из таких ночей сделал запись: 'С четвёртого бастиона послали в это время, должно быть так же по работам в траншеях два капральства. Гранаты букетом светлых звёзд рассыпались над неприятельскою траншею; с перекатным треском стали там лопаться. Показалось ли мне, или это так было в самом деле, — только в след за падениями снарядов, до нас донёсся крик неприятелей'. Уже на третью ночь 'гу-гы' наиболее опытные солдаты союзной армии увидев такой рой звездочёк летящим к ним, без команды разбегались в стороны от приближающей возможной смерти или ранению, полученного ночью, после которой, шансы убыть в мир мной резко повышались. Помимо 'капральств', были бомбы, гранаты, фугасные и зажигательные ракеты и опять же бомбы, которые при разрыве забрасывали, разбрызгивали вокруг себя горючую смесь, которая жгла огнём вокруг себя всё, землю, людей. Поэтому на позициях противника ночью стоял крик от горящих, обожжённых людей и запах горелой человеческой плоти. Испытали на себе в эти адовы ночи союзники и новый вариант английской изобретения, капитана Генри Шрэпнеля ... шрапнель. Её смертоносные стаи могли выгрызть сразу до взвода убитым и ранеными. И даже если солдат успевал впечататься в землю это не всегда уберегало его от получения в свое тело пушечной картечины и всё благодаря изобретательному, Генри Шрэпнелю.
Днём попытки навести на позициях и укрепления порядок, убрать тела убитых и вынести выживших за ночь раненых, хладнокровно со стороны русских карались огнём малых мортир из близлежащих русских укреплений, стрелками и артиллерией. Поэтому потери продолжали расти и после бурно-кровавой ночи. На попытки установить перемирие для уборки тел ранее погибших и уже умерших раненых русская сторона отвечала молчанием или огнём из винтовок перед парламентёрами поворачивая их изрыгающих в сторону русских все возможные проклятия назад. Через четыре дня с начала 'гу-гы' смрад разлагающих тел стал доходить и до русских позиций, можно было представить, что каково было у союзной армии. Там густо стоял запах ... смерти. И на сторону осадной армии стали прилетать мартыны — черноморские чайки, вороны, стервятники за легкой едой, для них это были тела убитых солдат. Королями на этом пиру падальщиков ходили слетевшиеся здоровенные черные грифы и белоголовые сипы. Зрелище не для слабых духом, видеть, как ещё ночью живых боевых товарищей, с которыми ты стоял в строю, уже умерших или обессиливших начинают расклёвывать птицы, начиная с глаз и губ. Запечатлеть это дагеротипщиков-фотографов пустили, но, именно их снимки в Европе увидели только через несколько лет после войны. А вот по России они сделанные русскими фотографами разошлись очень быстро, через выставки о идущей войне, а затем и по Европе. Созданная пресс-служба Военного министерства ещё в марте, работала всё лучше и лучше. Там такие снимки дали шок и трепет. Вот так просто ... европейцев клюют вороны. Наиболее объективные и напрямую проплаченные авторы комментариев к выставкам в прессе добавляли 'опять, вновь, снова' и добавляли 'хорошо, что это опять не пруссаки, баварцы, саксонцы, австрийцы ... как сорок три года назад' и даже мелькали шведы, а опять неуспокоившиеся французы, дуралеи на уровне идиотов сардинцы и наконец-то, зачинщики всего этого англичане. Фото и комментарии к ним и о войне вообще, несмотря на военную цензуру попадали в воюющие страны, особенно такую бардачную как Сардинию. И это влияло на количество желающих посетить вербовочные пункты и настроения в обществе воюющих стран в целом, обретающем всё больше оттенков не за войну. Уж, слишком были красочные черно-белые фотографии и чёрном по белому комментарии к ним.
Птицы-падальщики, падальщики. То есть солдаты европейских армий стали ... падалью ? Здесь в Крыму, в России ... вновь, снова, опять. Едой для птиц. Это знала вся союзная осадная армия. Их пытались отстреливать, при выстрелах ненасытные падальщики с криками злобы на всё округу взлетали, чтоб через минуты вернуться вновь к столу. И своим криком, разбеганием, взлетанием выдавали смельчаков, решившихся вытащить из этого ада своих товарищей раненых или убитых. И против них вступали в дело стрелки-снайперы с той стороны. 'Умножители вдов', 'проклятые матерями', так их называли, с другой стороны.
Осадная армия стала понимать, чувствовать солдатской чуйкой, что русские поставили перед собой цель уничтожить, искалечить, выжечь как можно большее количество солдат. Вселить в них страх, сломить волю, желание воевать с русскими, Россией. Такой войной стала после того, как в Севастополе побывал сам русский император — Александр. Среди союзной армии начали упорно ходить разговоры, что он объявил плату за каждого убитого солдата ... серебром или даже золотом, или за земельный надел. Набил десяток и получи от царя землю. За капрала, сержанта платили дороже, за офицера, конечно ещё больше. Это стало походить на охоту, избиение. Солдаты, опираясь на свои знания Библии стали называть русского царя не иначе как русским Иродом, офицеры проводили параллели с массовыми убийствами протестантов католиками, только здесь православные, суть схизматики и еретики против которых ходили в крестовые походы безбожно, с начертание зверя в своих душах уничтожали и тех и других без разбора. Тут уже совсем неплохо образованные офицеры с грустью, но, к месту вспомнили: 'Caedite eos. Novit enim Dominus qui sunt eius' (Убивайте всех, Господь узнает своих). А некоторые стали про себя подумывать и о варианте — 'Мне отмщение и Аз воздам'. Ведь не зря русские в своих листовках в конце писали:"Nous sommes Russes. Dieu est avec nous!!!', "We are Russians. God is with us!!!" 'Мы русские. С нами Бог!!!'. Только многие не могли дать себе ответ на вопрос за что им — 'Аз воздам?' И полковые капелланы к которым возросло количество обращений за эти дни, тоже не могли дать солдатам ответ на их вопросы. Чаще давали ответы в духе, что по воле Божьей идёт борьба за истинную веру с безбожными схизматиками. Но, горели в этой борьбе заживо не капелланы, а солдаты.
Но, лучшие армии мира не были агнцами на заклание, конечно нет. Совсем нет. После третей ночи, когда стало понятно, что ночные обстрелы русских позиций не дают прекращения "гу-гы — ура" и обстрелов с их стороны ночью и днём, на срочно созванном военном совете союзники приняли решение о подавлении русской артиллерии уже днём. Для этого пришлось перетерпеть четвёртую ночь 'гу-гы-ура' для выявления позиций артиллерии русских. И около восьми утра 28 июля начался обстрел русских позиций, русские приняли вызов и начали бить в ответ. Они как будто даже ждали этого, так быстро и уверено стали давать сдачи. Началась дуэль артиллерии лучших армий в мире. Великое противостояние! Как в Бородино. Кто кого перестреляет, заставить замолчать. Сотни орудий, установок с обеих сторон обрушили на друг друга сотни, тысячи бомб, ядер, ракет. Вот тут и пришло понимание у союзников, того как сейчас не хватало перетащенных против Федюхиных высот мортир. В артиллерийском противостоянии не сложная схема, чем больше, чем лучше, орудий, боезапаса к ним, подготовленных расчётов, закрытых позиций, наблюдательных пунктов, больших калибров. Всего этого побольше и чем побольше, и ещё сверху, тем лучше. "Артиллерии много не бывает!", таков подход опытных военачальников. И в этот день генералы — Эмабль Жан-Жак Пелисье, Джеймс Симпсон, Альфонсо Ферреро Ламармора, командующие своими войсками поняли, что у русских теперь тоже много артиллерии и того, что к ней прилагается так же много. Достаточно, чтоб вести поединок на равных и даже более того с лучшими артиллериями в мире.
Командующий обороной Севастополя, адмирал Павел Степанович Нахимов это тоже знал. Но, молчал до сих пор. Вместе с них хранила молчание пусть и не полное, и артиллерийская группировка Севастополя, которая за эти месяцы, а точнее с момента воцарения императора, Александра Второго, стала другой. Совсем другой.
Грохот сотен орудий с обеих сторон слился в единый сверхъестественный грозный гул, в котором отдельных выстрелов даже не было слышно, а землю как будто било в лихорадке на несколько верст в окрест. Вой ракет, бомб, дым, огонь, летящие в разные стороны бесконечные осколки, беспрестанные взрывы, вспоротая ими поверхность Южной стороны Севастополя, и без того истерзанная войной. Обычный человек попав сюда наверняка тронулся бы умом от этого рукотворного ада. Но, здесь не было обычных людей, здесь были солдаты и они были уже необычными солдатами. Поскольку здесь обычный солдат мог бы утратить свою стойкость, дух, к аду тоже надо попривыкнуть, притереться. Те, кто его сейчас создавал друг друга это уже сделали. Им был и чёрт не страшен.Потому-что одни обороняли Севастополь, другие пытались его взять. И теперь они выясняли кто же из них лучший в ... аду. В этот день с помощью артиллерии, крепости укреплений, укрытий и боевого духа.
Отдавая приказ начать отвечать противнику всей мощью артиллерии сухопутного фронта и флота, Павел Степанович Нахимов даже немного заволновался. Ведь как давно он хотел отдать подобный приказ. Бить во всю силу. Во всю накопленную силу артиллерии Севастополя. А копить её он начал ещё с марта, когда в конце февраля пришёл приказ императора максимально использовать артиллерию берега, флота и его запасы боеприпасов и пороха для усиления обороны с суши. Причём использовать по-новому. И было ещё два контролирующих приказа императора и требования отчёта ему лично о сделанном. А когда адмирал стал полноправным и единоличным командующим обороной Севастополя дела пошли ещё быстрее. И братья императора бывая в Севастополе держали дела пушкарские в поле своего внимания, понятно, по чьему решению. Командующий Южной армией князь Барятинский так же принимал самое активное участие в этом вопросе. Плюс к корабельной и береговой артиллерии в апреле начали прибывать крупные калибры, прежде всего осадные, крепостные мортиры и пудовые единороги. Так, если к началу первой бомбардировки города 5 октября 1854 года вследствие острой нехватки мортирных лафетов их успели установить всего 5 штук — 2-пудовых и всего две 5-пудовых, то всего через месяц их количество уже увеличилось до 17-ти единиц — 2-пуд. и 13-ти 5-пуд. В следующем году их число продолжало неуклонно расти, а с апреля пошёл уже поток и к артиллерийской дуэли на батареях, бастионах и редутах крепости стояло уже 80-ть 2-пудовых и 60-ть 5-пудовых мортир. Причём четверть пятипудовок были дальнобойные, более на 2 000 саженей могли отправлять свои бомбищи. Последние три партии мортир и единорогов шли с усиленной казенной частью, это давало возможность использовать усиленный заряд, шёл рост дальности, как и регулированные бомбы и юбки к ним. Это давало ещё и точность. К ним добавлялись осадные, крепостные и корабельные пудовые единороги на переделанных лафетах с увеличенным углом возвышения. Бомба была в 18,2 килограмма, снаряженная порохом в двух вариантах — обычном 0,82 кг и усиленном 1,23 кг и 16,9 килограмма. Да это даже не 2-х пудовые мортиры у которых бомба весом 36,45 килограмма и содержащая взрывчатого вещества 1,23 кг или 2,35 кг. Но, все же пудовая бомба, летящая за три с половиной версты с ещё и как, стали называть с закрытых позиций, это весомо. Особенно если таких орудий на линии обороны было установлено более шести десятков. К этому роскошеству шла добавка из переделанных под мортиры флотские 68-ми и 48-ми фунтовые, 36-ти и 24-фунтовых пушко-карронады. Их и боеприпасов к ним было на Черноморском флоте в достатке. Только на 'Вели́ком князе Константи́не' было тридцать два 68-фунтовых бомбических орудия, тридцать восемь 36-фунтовых чугунных пушек, тридцать четыре 36-фунтовых и двадцать четыре 24-фунтовых пушко-карронады. А был ещё такой же 120-ти пушечный 'Париж' и 84-х 'Императрица Мария', 'Чесма', 'Храбрый' и 'Ягудиил'. 3-х пудовые корабельные мортиры тоже пошли в дело.
Для доставки тяжелых орудий и лафетов, боеприпасов и вообще грузов к линии обороны стали использовать так называемую рельсовую конку. Из порта прокладывали пути и по ночам быки и отобранные сильные лошади тянули на позиции, что было нужно. Солдаты не могли нарадоваться на конку, хотя и их часто впрягали, как бурлаков. Но, по рельсам катить тяжелые орудия, лафеты, грузы было намного легче, быстрее и веселее, чем без них. Офицеры начали мечтать о паровой тяге. Конку местами проложили вдоль линии обороны и между батареями углубив её в землю. Это позволяло более легкие 2-х пудовые мортиры, 24-х фунтовые пушко-карронады, теперь гаубицы передвигать на тележках с позиции на позицию. Многие мортиры и замортиренные тяжелые корабельные пушки установили на вращающие платформы, поворот и бомбы полетели к новым целям. Удобно.
На пароходофрегаты, малые пароходы, плоты на таких же платформах установили корабельные орудия а-ля мортира. Подошли они сами под бережок или прибуксировали их на вёслах или паровой тяге. Отстрелялись, сменили позицию если по ним начали отвечать и по-новой. Удобно, практично, эффективно. Для неприятеля же неприятно и хлопотно. А, чтоб достичь максимально возможного полезного результата в применении этого артиллерийского тумена нужна была новая, работающая — система управления артиллерийским огнём -СУАО или система, так её стали называть между собой кто её создавал и управлял. Создавали её, создавали ... и сотворили.
