Если я стану более активным, то твой мозг, однозначно, закипит и взорвётся. Самостоятельно ищи правильные решения возникающих проблем. Я буду страховать, но действовать лишь в самых крайних случаях. Возникла в голове Анта чужая, чрезвычайно колючая мысль с непонятным чувством, но скорее всего, это была досада.
Не видно ни одной звезды. Даже сориентироваться не почем. Здесь всегда такая облачность? Вопросительно подумал Ант для разума адмирала.
Не знаю. Я уже информировал тебя, что никогда не был на Туэте, лишь на его орбите. Появились у Анта в голове очередные чужие колючие мысли. Не заставляй сомневаться в твоей адекватности или мне придётся очистить твой мозг от тебя. Скорее всего, тебе, просто, не повезло сегодня. Добавились ещё более колючие мысли, с явным чувством досады.
Может тебе, хотя бы, известно, что даёт днём свет и не даёт его ночью? Может быть можно как-то активировать это нечто. В очередной раз подумал Ант для разума адмирала.
Насколько мне известно — это связано с Тоттой. Планета своей массой вытягивает из воды какие-то молекулы и заставляет их светиться. Когда океан Туэте отворачивается от Тотты, молекулы возвращаются в воду и наступает ночь. Появилась в голове Анта чужая пространная мысль, которая показалась ему не такой уж и колючей. Я могу ошибаться в деталях, но не в сути. Добавилась ещё одна колючая мысль чужого разума.
Да уж. Деталей ты сообщил столько, что хватит двух пальцев одной руки, чтобы их сосчитать. Отправил Ант в адрес своего непрошенного разума мысль, полную сарказма и сделал осторожный шаг в прежнем направлении, возобновляя свой путь.
Сделав с десяток шагов, Ант остановился и покрутил головой, но никакой информации это действие ему не принесло.
Далеко ещё? Грубо подумал он в адрес разума адмирала.
Два шага вправо и дальше прямо. Тут же появилась у него в голове чужая колючая мысль.
Ант механически сделал шаг вправо и тут же резко вернулся назад.
Там же песчаная топь. Сгенерировал он возмущённую мысль для разума адмирала.
Будь аккуратен. Возникла у него весьма колючая, лаконичная мысль.
Состроив гримасу досады, Ант сделал два осторожных шага вправо и постояв несколько мгновений, в очередной раз глубоко и протяжно вздохнув, так же осторожно возобновил свой путь в темноте.
Разум адмирала оказался честен и кресло, действительно, оказалось в направлении, указанном им, только до него Анту пришлось сделать ещё почти четыре десятка шагов.
Разум адмирала весь этот путь молчал, молчал и Ант, надеясь, что если адмирал молчит, то идёт он правильно.
Появилась и некоторая неприятность во время пути, чем дальше Ант продвигался, тем сильнее дул холодный ветер, заставляя его ёжится и периодически перетряхивать плечами. Благо одежда пилота цивилизации траков была создана из очень прочной, практически, непродуваемой ткани и потому тепло тела Анта почти не рассеивалось в атмосфере, что, хотя бы как-то, согревало его.
Сделав очередной шаг, Ант споткнулся и лишь выброшенные вперёд руки, которые уперлись во что-то, спасли его от падения. Ощупав это нечто, Ант шумно выдохнул и широко улыбнулся — это была нижняя часть кресла.
Перебирая руками, он принялся обходить кресло и во что-то упёрся. Состроив гримасу недоумения, Ант замер, пытаясь ощупать возникшее препятствие, но оно оказалось огромным.
Ты выбрал неверное направление. Вдруг, возникла у него в голове чужая колючая мысль.
Ничего не подумав в адрес разума адмирала, перебирая руками, Ант направился в другую сторону. Ветер здесь был настолько силён, что он едва удерживался на вытянутых руках, чтобы не ткнуться лицом в конструкцию кресло. Уже и плотная материя одежды не помогала и Ант периодически передёргивался от холода и скорее всего его прикладываемое противодействие ветру, как-то спасало его от замерзания.
Кресло и другой стороны перешло в препятствие, вызвав у Анта гримасу недоумения. Он уже приготовился отправить в адрес адмирала нелестную мысль, но, вдруг, оборвал уже начавшийся её ток.
Если он направил меня сюда, значит здесь препятствие имеет какую-то брешь. Подумал он сам для себя и шатаемый ветром, принялся ощупывать препятствие.
Брешь оказалась в самом низу, но ветер через неё дул такой ледяной, будто это был воздух при температуре абсолютного нуля. Ант чувствовал, что, буквально, покрывается плотным слоем инея и если немедленно не нырнёт в найденную дыру, то неминуемо превратится в сосульку. Став на четвереньки, он нырнул в найденную брешь и не удержавшись, будто вытолкнутый зарядом из ствола орудия, полетел вперёд.
Остановила Анта резкая боль в боку. Он понял, что напоролся боком на что-то острое, но в тоже время почувствовал, что ветер уже не так силён и не тащит его куда-то. Отстранившись, скорее всего от острого камня, он провёл рукой по боку и тут же заскрипел зубами от пронзившей мозг боли, но она, вдруг, ушла. Состроив гримасу недоумения, Ант повозил рукой по только что болевшему боку, боли не было, хотя рука стала влажной и тёплой.
Кровь! Всплыла у него тревожная мысль. Но что стало с болью?
Я блокировал твои болевые рецепторы, пилот, так как моё информационное поле едва не почернело от их огня. Появились у него чужие колючие мысли. Будь аккуратен.
Я больше никогда не буду чувствовать боли? Подумал Ант для адмирала.
Не думаю, что тебе это будет полезно. Очередная чужая мысль больно кольнула его мозг.
Стараясь ни о чём не думать, Ант поднялся: холодный ветер дул в спину, хотя он уже был совсем не такой холодный, как прежде и не столь сильный. Это было странно, так как Ант чувствовал, что его рука, державшаяся за рану, становится будто не его.
Отмораживается. Всплыла у него тревожная мысль. Я ведь не чувствую сейчас боли. Нужно быстрее добраться до кресла. Его спинка защитит от ветра. Может удастся и утра дождаться в нём? Только бы адмирал согласился.
Прошло несколько мгновений: никаких мыслей от разума адмирала не последовало и развернувшись, Ант шагнул навстречу ветру.
На кресло он наткнулся на восьмом шаге, которые он аккуратно считал, сам не зная для чего, ориентируясь по меньшей силе ветра. Себя он уже, практически не чувствовал и развернувшись, буквально, несгибаемо упал в кресло.
Это хорошо, что нет боли иначе бы я, наверное и не дошёл. Всплыла у него грустная мысль.
Он почувствовал себя настолько уставшим, что ему было совершенно всё равно: был сейчас ветер или нет; холодно было или тепло. Его векам даже не пришлось смыкаться, так как они, скорее всего, были смерзшиеся и потому он, просто, провалился в пустоту.
* * *
Ант открыл глаза и тут же прижмурился от достаточно яркого света, идущего, как бы отовсюду. Он понял, что сидит в какой-то неудобной позе. Поёрзав, он устроился поудобнее и почувствовал, что его окружает тепло. Крутя головой, он постарался рассмотреть обстановку вокруг себя. Свет был уже не такой яркий, как ему показалось изначально, но однозначно, что на этой территории уже наступило светлое время суток.
Перед Антом были скалы, между которых была узкая конусообразная расщелина, заканчивающаяся на краю горизонта чем-то жёлтым. Он сидел в достаточно тёплом кресле, которое застряло в этой самой расщелине в самом её низу, где она была самой узкой. К тому же из скалы слева торчал выступ, который, собственно и держал кресло, не давая ему улететь дальше под напором ветра и под которым Анту ночью и удалось пробраться.
Бок! Тут же вспомнил Ант о раненом боке и механически ткнул в него рукой и тут же выгнулся от пронзившей мозг боли.
— Проклятье! — Проскрежетал он сквозь плотно сжатые зубы.
Когда боль несколько утихла, Ант попытался рассмотреть проблемное место своего тела, но что-то увидеть ему не удалось, так как курточка была не порвана.
— Хм-м! — Невольно слетело с его губ, так как он прекрасно помнил, что ночью он чувствовал дыру в курточке и шедшую из раны кровь.
Он разжал ладонь и посмотрел на неё — она была чистой.
Который сейчас час? Как долго я проспал? Попытался подумать он в адрес разума адмирала.
Который сейчас час я знаю так же, как и ты, пилот. То, что наступило светлое время суток, я это вижу твоими глазами. Сколько ты проспал не знаю, но не менее четырёх часов. Возникли у Анта в голове колючие мысли, сгенерированные чужим разумом.
У меня сильно болит бок. Возможно, что сломано ребро или несколько, так как мне трудно дышать. Ты не мог бы опять обезболить меня? Подумал он для непрошенного разума в своей голове.
Нет! Острая мысль больно кольнула мозг Анта. Ночью ты находился на грани жизни, что меня никак не устраивало и мне пришлось поддержать твой бездарный носитель. Сейчас ты, вполне, можешь побеспокоиться о себе. Но советую поторопиться, так как, судя по яркой жёлтой полосе, видимой в конце расщелины, приближается песчаная буря, а насколько я слышал от капитанов, они здесь очень жестокие. Возникли в голове Анта чужие мысли, но уже не такие колючие.
Если ты говоришь о песчаной буре, значит мы на песчаном материке? Значит промышленный комплекс где-то здесь. В мыслях Анта появились восторженные нотки. Выходит, ты знал, что это песчаный материк. Мысленно поинтересовался Ант у разума адмирала.
Нам, просто, повезло. Но где промышленный комплекс — не представляю. Поторопись! Я не хочу, чтобы ты оказался в желудке песчаного червя. Во время песчаной бури они наиболее активны. Появились в голове Анта очередные колючие мысли, сгенерированные чужим разумом.
Проклятье! Ант встрепенулся и механически поджал ноги, будто увидел этого самого песчаного червя, хотя, не имел представления, как он выглядит. Я ведь, совершенно, безоружен. Принялся думать он для разума адмирала злые мысли. Могли хотя бы какое-то оружие дать своим наёмным пилотам. Или их жизнь вам безразлична? В последней мысли его возмущение достигло апогея.
Для всех наёмных пилотов создаются их матрицы после заключения с ними контракта и если пилот погибает, он воссоздаётся в своём до контрактном состоянии. Появилась у Анта в голове чужая колючая мысль, заставившая его плотно сжать зубы от боли. Оружие есть в спинке кресла. Достаточно мощный фраунгер. Траки о нём знают, а наёмникам знать о нём не обязательно. Там же и несколько батарей для него. Последние возникшие мысли были уже не столь колючи и Ант с шумом выдохнул.
Ни о чём больше не думая, он пошарил рукой под креслом и достал все баночки, которые оказались в его нише. Его лицо тут же исказилось гримасой досады: с тоником оказались всего лишь две из них, остальные были пустые. Со злом отшвырнув пустые баночки, Ант открыл одну из двух полных и с жадностью выпив тоник, отшвырнул пустую баночку и сунув полную в карман курточки, резко развернулся и стал ногами на кресло. И...
Ант замер, с миной недоумения на лице, бок, который совсем недавно не давал ему даже спокойно дышать, не болел. Он провёл рукой по ещё недавно бывшей проблемной части своего тела — никакой боли не ощущалось и более того курточка была не порванной и даже невозможно было определить её место ночного разрыва.
Закрыв глаза, Ант тряхнул головой и вновь открыл их — никаких новых изменений ни с ним, ни с его одеждой больше не произошло.
Твоя работа. Грубо подумал Ант в адрес разума адмирала.
Твой носитель — да! Тут же возникла у него в голове чужая колючая мысль. Если твой носитель будет иметь ограниченную функциональность, ты навряд ли доберёшься до промышленного комплекса. Одежда — это высокотехнологичный продукт нашей промышленности. Ткань, из которой она изготовлена способна восстанавливаться при нарушении её целостности. Конечно, в определённых пределах. Следующие возникшие в голове Анта чужие мысли уже были не столь колючи.
— Хм-м! Оригинально. — Невольно произнёс Ант и вновь хмыкнул своей словесной несдержанностью, но уже беззвучно.
Прижавшись животом к спинке кресла, а она была достаточно высока и заканчивалась лишь на уровне его подбородка и потому увидеть её обратную сторону было проблематично и не обращая внимание на достаточно сильный, но уже не такой холодный, как ночью, ветер, поднявшись на цыпочки, Ант принялся шарить руками по обратной стороне спинки кресла, но она оказалась совершенно гладкой и никакого признака на то, что её можно открыть, нащупать ему не удалось, а заглянуть через любую из сторон кресла за обратную сторону его спинки, мешали стенки ущелья, в котором застряло кресло. Попытка Анта добраться до оружия оказалась безуспешной.
— Проклятье! — Опять невольно произнёс он и тут же состроил гримасу досады.
Как открыть нишу в спинке кресла? Отправил он мысль негодования в адрес разума адмирала, стуча правой рукой по обратной стороне спинки кресла.
Она открыта. Тут же возникла у него в голове чужая колючая мысль.
Что за бр-р-р...
Ант прекратил ток своей мысли, вдруг ощутив под правой рукой пустоту. Он встрепенулся и попытался пошарить рукой в этой пустоте, хотя мог, однозначно, утверждать, что ещё мгновения назад её здесь не было — это была достаточно большая ниша. Его рука наткнулась на какой-то угловатый и холодный предмет, который, скорее всего, был металлическим. Взявшись за предмет, он попытался вытащить его из ниши, но предмет был будто приклеен и даже не шевелился.
Если ты открыл спинку кресла, тогда и вытащи предмет из неё, за который я держусь. Зло подумал Ант в адрес разума адмирала.
Здесь я бессилен, так как фраунгер прижат металлическими скобами. Возникла в голове Анта чужая колючая мысль. Уж, постарайся. Последняя возникшая чужая мысль несла в себе, явный, признак насмешки.
Ничего больше не подумав в адрес разума адмирала, Ант покрутил головой, пытаясь придумать, как ему добраться до оружия.
Проще всего, воспользоваться той дырой, через которую я попал на эту сторону ночью. Принялся он рассуждать сам с собой. Только бы ветер не помешал.
Он спрыгнул с кресла и присев, заглянул под него — поток воздуха из дыры был не силён, но, как таковой и дыры уже не было — она оказалась закрытой камнем, видимо притащенным сильным ночным ветром.
— Проклятье! — Невольно сорвалось с губ Анта непонятное ему слово, которое возникало в его разуме само по себе в те моменты, когда он оказывался в затруднённой ситуации.
Он поднялся и обвёл кресло внимательным взглядом: оставалось одно — перепрыгнуть через спинку на обратную сторону, а обратно, уже как повезёт. Забравшись в кресло, он попытался оценить высоту спинки кресла — она было не менее полутора метров и определённо, кресло конструировалось для огромных траков, а не низкорослых наёмников.
Перебравшись через спинку кресла на его обратную сторону оказалось не сложно, а удержаться удалось, став на один из подлокотников, часть которого оказалась со стороны океана.
Оказавшись на обратной стороне и взглянув на спинку кресла, Ант невольно присвистнул: здесь был обрыв и от края спинки кресла до поверхности было не менее двух метров.
Потому я ночью и не нашёл край спинки кресла, а лишь его нижнюю часть. Тут всплыла у него грустная мысль для самого себя.
