— Этот — кивнул ментам — очнулся уже, вы бы на него браслеты надели, может?
А народу полицейского прибавилось, не знаю, кто из них кто, все в штатском. Один начальником оказался, меня осадил:
— Твоё дело, — говорит — правдоподобно объяснить, как ты здесь оказался, и на другие вопросы ответить, когда зададут. А нас поучать не нужно!
Я мысленно пожал плечами. Действительно, не моё это дело, и паралич с лежавшего снял. Клиент почувствовал, что тело слушаться начало, вижу, напрягся. Собственно, только аура что-то показала, тело так и не пошевелилось. Хорошая выдержка.
Несколько секунд лежал, потом вскочил и молча ринулся в дверь. Сшиб служивого и посыпался вниз по лестнице, только его и видели. Полиция кто куда, трое следом кинулись, но как в плохом кино, в дверях застряли, начальник раму открыть попытался, не вышло, тогда по стеклу ударил, стеклопакет устоял. Пока он искал, чем тяжёлым треснуть, я его остановил:
— Ты что творишь, полиция? Быстрее будет позвонить своим, а не молоток найти. И квартиру разносить не обязательно.
Ох, до чего он обозлился! Если бы не подчинённые, застрелил бы, как пить дать.
— Подельника спасаешь, гад? Да я тебя сейчас закрою до выяснения, отдохнёшь, покуда его не поймаем! Препятствуешь!
Какие-то нотки знакомые почудились. Зажечь бы свечку да прикинуть, что к чему, но не поймут, это точно.
— Васильев? — спросил наугад. — Генерал Васильев?
— И не рассчитывай на поблажки, если даже узнал меня!
Интересно, какого рожна тут целый генерал делает? Спросить, что ли?
— СКАЖИ ПРАВДУ, генерал, а ты-то сюда как попал?
— Велели сразу начальство из Главка обеспечивать, если в сводке Николаев засветится, то пылинки с него сдувать. А Николаевых тут как собак нерезаных, этот вызов четвёртый с утра.
Похоже, от прокурорских след. В принципе, неплохо задумано, только вот от дурака защиты нет.
Заблокировал ему движения, мало ли хватать и не пущать начнёт, и шепотом на ухо:
— Облажался ты, генерал Васильев, я ведь и есть тот самый Николаев, а ты меня в камеру сунуть решил. А ещё год назад я дочку твою спас, и ты вместо благодарности облаву устроил. В третий раз здоровье потеряешь, понял? Не кивай, не сможешь. А бойцы твои минут десять поспят, пока уйду.
— Имей в виду — остановился в дверях — всё, что здесь было, у меня записано.
Таксист недовольный, конечно, но дождался, велел ему в больницу везти. Уже привык к тому, что дорогу пальцем показывать приходится, в этот раз тоже. Но проезд облагораживать зимой смысла нет, снег убирают, и то неплохо.
Проходную тоже менять надо, как это там? Театр начинается с вешалки? Вот и больница тоже, денежку за въезд никто просить не решается, но в случае неприятностей дедок, хоть и в новой красивой форме, сделать ничего не сможет.
Моих нету, понятно, сам же им клиента подогнал, хорошего такого, сложного. Даже Веру Евгеньевну призвали, тоже правильно, она сильная. Неприятно было обнаружить, что и Федорович с ними, мешать и скандалить будет. Но как главврачу запретишь?
Пошёл в канцелярию местную, забрал старый договор с ТФОМС и отправился сочинять на пару с Пьером.
И смущает меня вопрос, зачем я вообще о скидке вопрос поднимал? Да ещё и за взятку?
Долго сидел с документами, но что-то получилось, на это раз даже самому понравилось. Довести до ума не успел, ввалилась вся наша команда, возбуждённые, но видно, что изрядно уставшие.
— Блеск! — первой увидела меня Евгеньевна. — Я тоже хочу курсантов! Это такая работа, это так...
— Александр Николаевич! — Следом вошел Валерий Степанович — ну, вы нам и пациента подогнали, множественные проникающие в кишечнике, в лёгких, сосудам и печени тоже досталось, только сердце не задето, кололи от души. За что его так?
— Понятия не имею. Он не вышел на работу с утра, я заехал проведать, подозревал, что запил. А там вот этакое. Я бы и сам с ним приехал, но полиция не отпускала.
— Главный говорил, очень важный человек? Он кто? — это уже кто-то из курсантов.
На электропогрузчике работает, как его назвать? Грузчик, наверно. А Сергею Фёдоровичу пришлось сказать, что это мой человек, уж очень сильно он возражал. Не мешал вам?
— Нет, сначала охнул, когда я анестезию наложением руки сделал, а после смотрел только. Мне показалось, он проникся и больше мешать не будет.
— Дай-то бог! Но вы ведь не со мной поболтать пришли, наверно? Не стесняйтесь, я уже закончил и ходить собирался.
— Я и не стесняюсь, у нас разбор полётов сейчас будет. Юра, — он нашёл одного из курсантов — чайник поставь пока, а я конфеты поищу. Вы, Сан Николаич, не уходите, вас это тоже касается.
Ого! Но ведь прав, я им клиента неожиданно подложил. Так что дождался огромной кружки с кипятком, кинул туда два пакетика. На чае не экономят, сорта хорошие, на конфетах тоже. Приготовился слушать.
Услышал немало интересного и важного. Прошёлся по организации приёмного покоя, по неудобному освещению. Мне тоже досталось — прислал пациента на день раньше, чем следовало, курсанты не были готовы. Но с завтрашнего дня требуется по два таких ежедневно, кроме воскресенья. И субботы тоже, добавил он, подумав.
Вот когда он перешёл к конкретным ошибкам врачей, для меня это уже был белый шум, отметил только, что и себя, и Веру Евгеньевну он тоже не обошёл. А потом всех поблагодарил за отличную работу.
Ну, как организовать поступление проблемных больных, я представляю неплохо, на станцию Скорой помощи заехать, к диспетчеру. Лучше бы с ювелиркой, конечно, но и деньги сойдут... а может, лучше и не нужно с деньгами-то, осадочек неправильный останется. А вот чтобы здесь Фёдорович не возбухал... идти к нему придётся.
Курсантов Степанович разогнал по закреплённым больным, Виталия спать отправил, он со вчерашнего утра на сутках, остались втроём — я и мои пенсионеры.
Саша! — а выглядеть Вера Евгеньевна стала просто отлично, и лаза горят, и пятидесяти точно не дать. — Мне тоже нужны курсанты, где хотите, там и набирайте. Мы сегодня бригадой работали, шесть человек многовато, конечно, зато сил хватило. Я больше сорока лет в профессии, но эмоции, как после первой удачной операции. И сил как будто прибавилось.
— Прибавилось, прибавилось. Я не говорил, но организмы ваши омоложены лет на десять. Хотя, — решил подпустить комплимент — с Верой Евгеньевной, похоже, перестарались.
— Вы не говорили! — ого, а комплимент-то удался, похоже, удивлением пополам с удовольствием так и брызнуло.
— А вы бы раньше поверили?
— Нет, пожалуй.
— Вот. В Москву я сегодня позвоню, попрошу прислать вам курсантов, но это не скоро. А среди местных никто не подойдёт?
— А можно?
— Почему нет? Только не всякий подойдёт, да и потенциальный долг отпугивает.
— А кто не подойдёт?
— Равнодушный. Жадный. Карьерист, пожалуй. Ну и дурак, конечно, и подлец тоже. Короче, такие, с кем работать не хочется. И кстати, имейте в виду, что в качестве батарейки я тоже могу сгодиться, сил у меня до чёрта, и зрение хорошее. — Я встал.
— Вы далеко? — спросил Валерий Степанович.
— К Главному. Договорюсь, чтобы сложных пострадавших не отфутболивал.
— С вами пойти?
— Не стоит, мне поругаться не страшно, а на вас он выспится потом.
— Думаете? Мне он кажется очень порядочным человеком. И специалист хороший, кстати.
— Не знаю, не знаю. Лучше перестрахуемся.
Федорович был на месте. В маленьком предбанничке хорошо было слышно, как он кого-то распекает, я даже не предполагал, что доктор такие слова знает. Хотя, все мы сюда из Советского Союза перебрались.
Секретарша не препятствовала, но я решил Главврачу не мешать. Тем более, что зимний сад в приемной, и правда, зачётный, да ещё на углу стола в большом горшке знакомый по детству, но роскошный красно-белый куст.
— Это что же за чудо такое?
— Декабрист.
И точно ведь, сам вспомнил.
— Неужели сами такое чудо вырастили? Не иначе, петушиное слово знаете!
— Да ничего сложного, просто вовремя полить, вовремя поухаживать. Ну и терпения немного, лет этак двадцать. Вы к Сергею Федоровичу?
— Да, но не хочу мешать.
— Лучше помешайте, — она виновато посмотрела на меня — боюсь, как бы чего не вышло.
— Раз так, решительно открыл дверь.
— Нельзя сюда! — крикнули из кабинета. Но не хозяин, а его зам, Михаил Анатольевич.
— Мне можно — сообщил я. От выброса эмоций было душно, смешались гнев и бессилие с одной стороны и торжество с другой. — Что у вас случилось такое, на проходной шлагбаум не поднимается?
— Какой шлагбаум? — недоумённо спросил кто-то. Дышать сразу стало легче.
— На проходной — любезно пояснил я.
— При чём тут проходная? — это уже Анатольевич, явно облегчение почувствовал от смены направления беседы.
— Абсолютно ни при чём, — согласился я — это чтобы градус дискуссии снизить. Что случилось-то?
— Не докажете! — поторопился заявить Анатолич.
— О как! Таки есть, что следует доказать?
— У вас дело ко мне, Александр Николаевич? — подал голос Федорович.
— Шёл к вам, но вот интересно стало, что у нас Михаил Анатольевич скрыть хочет? Не подскажете?
— Нет — ожидаемо ответил главный. И волна удовлетворения докатилась от Анатолича.
— Понимаю, — кивнул я — чужой я для вас. Но вы-то теперь оба мои, так что не обессудьте.
Я уселся напротив Анатолича. Тот вроде собрался гордо уйти, но я его обезножил на всякий случай. Почувствовал лёгкий страх с его стороны, от Федоровича — ожидание.
— Расскажите мне, Михаил Анатольевич, за что же вас Сергей Фёдорович ругал? Пожалуйста, СКАЖИТЕ ПРАВДУ!
— За кражу.
— О как! И много украли? Нет, не так формулирую: сколько украли после начала моего финансирования? СКАЖИТЕ ПРАВДУ!
— Миллиона четыре... это деньгами. Ну и разного по мелочи.
— Сколько!? — не выдержал Федорович.
— Четыре...
— На что потратили?
— В основном, на дачу, но не всё потратил, половину примерно.
— А по мелочи, это на какую сумму, хоть приблизительно? Пожалуйста, ГОВОРИТЕ ПРАВДУ!
— Приблизительно столько же...
— На поборах, откатах, невыплатах тоже денег собрали?
— Немного совсем, этот ваш Виктор везде нос суёт! Все каналы перекрыл, гад! Я ему...
— Стоп, молчать! — перекрыл ему голосовые связки. — Как полагаете, Сергей Федорович, что мне делать следует? Чтобы люди не сочли, что я зажрался и предвзят?
— Полицию не хотелось бы привлекать.
— Тогда товарищеский суд?
— Как так?
— Ну, как при социализме. Представители профкома, парткома и трудового коллектива. Профсоюз есть у вас? То есть у нас?
— Есть — заторможено ответил Главный.
— Вот, значит с одним членом суда определились. С парткомом сложнее, но есть ещё коллектив, предлагаю пригласить по одному человеку от каждого подразделения. Всё равно кого, пусть будет случайный выбор. А от Администрации пускай ваша секретарь будет, Нина Александровна. Годится?
— Пожалуй.
— Тогда попросите её, пожалуйста, людей собрать.
— Сейчас!?
— Конечно, сейчас, чтобы больше об этом не думать. А я Виктора своего приглашу, вдруг справка какая потребуется. Хорошо?
— Хорошо. Я вам хотел по поводу операции сегодняшней сказать, что...
— Давайте с вором закончим, — перебил его — тем более, что он здесь больше не работает, и нашу беседу может использовать во вред. — И быстро вышел, на всякий случай обесточив злодею и руки. Тут же брякнул селектор, Федорович секретаршу пригласил.
Если честно, просто не хотел там оставаться. Пошёл в наш закуток, оттуда пригласил Виктора и позвонил в Центроспас, сообщил, что на следующей неделе смогу принять на стажировку трёх гинекологов. Когда дело дошло до уточнений, позорно сдал телефон Веры Евгеньевны, откуда я знаю, какие там специализации бывают? Минут пятнадцать отсутствовал, а когда вернулся, уже народ в коридоре собираться начал.
"Пьер, на связи?"
"Всегда, командир!"
"Не поищешь, что у него в активах? Счета разные, имущество?"
"Поискать-то могу, но вот найти... попробую, конечно".
"И да, перерабатывать тоже не обязательно".
"Учту. А тебе напоминаю, что пора прогноз Борису послать".
"Учту".
В кабинете те же двое, Федорович по телефону говорит. Меня увидел, показывает, что разговор важный. Что-то на завтра перенёс, освободился.
— А вы не опасаетесь, что товарищеский суд окажется профанацией? Ограничатся постановкой на вид, и что?
— Как что? Ему стыдно будет.
— Знаете, от стыда не умирают.
— Ну, это не так, но может, и не потребуется подобное. Зато абсолютно все узнают о случившемся, и как он сейчас каяться будет, и запись подробная останется, сам для полиции инструкцию составит, по каким статьям его сажать. Так что сначала народ остерегаться начнёт, а после и привыкнет, и будет нам счастье. Как-то так.
— Ясно. Скажите, это вы в ТФОМС ездили?
— Ну да, пришёл к вам с черновиком договора, но отвлёкся вот.
— Я обещал, что мы завтра у них будем.
Но тут Нина Александровна открыла двери и запустила народ. Предусмотрительно со стульями. Много же в больнице подразделений оказалось, кроме Виктора двенадцать человек пришло.
Дальше сорок минут потерянного времени, пока бывший зам рассказывал о своих злодеяниях. Я периодически просил ГОВОРИТЬ ПРАВДУ и в ход заседания не вмешивался, разве что эмоции у народа приглушал время от времени. А кому понравится узнать, что выданную для тебя премию прикарманили, кухня больничная вообще половину продуктов не видит, а некоторые себе коттедж французскими гобеленами украшают. Потом ещё минут десять перепалки между товарищами судьями, закончить которую пришлось мне — дал последнее слово подсудимому.
Ох, как он выступил! Тремя фразами сумел вызвать неприятие у всех, пригрозил нам прокуратурой и полицией, объяснил, где он нас всех видел, и почему кроме него, никто денег не найдёт. Пришлось обратно голос выключить.
Потом я взял слово и попросил не выносить слишком сложное в техническом плане решение. И ещё какое-то время народ что-то шкрябал в розданных листках.
Наконец, секретарь собрала "бюллетени", сперва демонстративно их прошила ниткой, ловко заклеила и запечатала концы. После зачитала.
В общем, в пачке оказалось по четыре "отобрать всё" и "отобрать наворованное", три "передать в полицию" и два "повесить".
— Благодарю вас за принятое решение — я забрал пачку. — Все, кому он не выплатил премии, получат их до конца недели, остальное взысканное будет потрачено на общие нужды больницы. На что-нибудь красивое и не очень ненужное, чтобы память осталась. Часовню, может? Или фонтан? Это уже мы с Сергеем Федоровичем решим.
— Как же вы денежки-то найдёте?
— Зачем мне искать? Он сам всё вернёт, по честному. Может, не сразу, но вернёт.
— А если нет?
— Тогда ему станет стыдно. Всё, господа, прошу нас оставить.
Вот и оставили. Мне бы, конечно, к Пьеру его, но не готов я к такому оказался, ближайшая точка в моей квартире. И шлемы у него же.
"Командир, а давай я попробую шлем в твой дипломат просунуть?"
