— О каком успехе ты говоришь, Джафар? — стукнув сосудом по столу, великан сложил руки на груди. — Разве война между нашими народами не идёт против наших планов? Нашей мечты о мире? Или же... ты решил отказаться от неё.
— Твоя новая сила сделала тебя нетерпеливым, мой друг, — сверкнул прищуренными глазами главнокомандующий города-государства. — Войны между нашими народами не будет.
— Интересно, — наклонившись вперёд, як развёл руки и опёрся ладонями о край столешницы. — И как же ты собираешься остановить армию, по самым скромным прикидкам, численностью достигающую двенадцати тысяч? Сомневаюсь, что в твоих планах просто сдаться.
— Не совсем, но ты близок к истине, — ухмыльнулся Сомбра, а затем откинулся на спинку стула, ладонью правой руки прикасаясь к подбородку, а левой ладонью подпирая правый локоть. — Скажи... как отнесутся твои сородичи к идее... купить Кристальную Империю? Без жителей, разумеется.
— Кха-кха... — поперхнулся воздухом Тор, едва не перевернувший стол от изумления (кувшин с сидром не упал лишь из-за телекинеза, облачком которого пони его подхватил). — Ты шутишь, Джафар?
— Ничуть, — змеиная усмешка растянула губы единорога, который выставил правую руку со сжатым кулаком перед собой, начав говорить и отгибать один палец за другим: — Во-первых, из-за какой-то магической аномалии, которая послужила причиной уничтожения твоего молота, мы лишились Кристального Сердца, а пони, в отличие от яков, очень плохо переносят мороз; во-вторых, из-за бардака у соседей, нарушены поставки продуктов первой необходимости, из-за чего кристалийцам приходится затянуть пояса; в-третьих, с севера приближается угроза войны, которая обещает стать самой кровавой за последние... много лет. Как ты думаешь, друг мой, этих причин достаточно для того, чтобы желать найти более гостеприимный дом?
— Пони не согласятся уйти, — вновь откинувшись на спинку стула, скрестил предплечья великан. — Сколь бы велико ни было твоё влияние на их умы, но они не согласятся бросить дома своих предков.
— Не "бросить", а "продать", — погрозил собеседнику пальцем Сомбра, после чего зеркально ему скрестил руки. — Поверь, я сумею их убедить, если у меня будет хотя бы месяц на всё. Тебе остаётся лишь убедить своих сородичей в том, чтобы они заплатили символическую цену, после чего можете собирать караван переселенцев и неспешно двигаться к своему новому дому. Мы же, в свою очередь, возьмём самое необходимое и будем готовы отправляться: вам останутся дома, предметы искусства, элементы роскоши... Как тебе идея?
— Воины уже настроились на бой и добычу... — с сомнением протянул великан.
— Пообещай им, что скоро явятся грифоны, которые захотят поживиться сокровищами Кристальной Империи, и если мы будем сражаться между собой, то у победителя уже не останется сил, чтобы отбиться от крылатых падальщиков, — всплеснул руками главнокомандующий города-государства. — Ну или придумай ещё что-нибудь... Тебе ведь это нужно не меньше, а то и больше чем мне. Тор — король-покоритель Кристальной Империи... Звучит?
— Хм... — бык прикрыл глаза, кивнул и спросил: — Куда отправятся пони?
— В тёплые края, мой друг, — туманно ответил визирь. — В тёплые края.
* * *
Сильверблад устало плюхнулся на сочную зелёную траву, устало вытягивая гудящие ноги, затем расправил подрезанные крылья и рухнул на спину, глядя в голубое-голубое небо, с белыми пятнами облаков, кажущихся мягкими зефирками... или пушистыми перинами. В груди в очередной раз вспыхнули горечь утраты, ярость обиды, гнев за соратников, которым не повезло (или повезло?) не приглянуться дочери главаря бандитов, именующего себя ханом Батыром.
"Ненавижу лошадей... Ненавижу свою слабость... Как же я вас всех ненавижу", — мысленно простонал пони.
Седловская Аравия встретила троицу кристальных пони довольно неплохо: широкие зелёные степи, редкие рощи, кристальные ручьи, реки и озёра... если бы не местные жители, то картина и вовсе была бы идиллической. В первом же городе, который больше напоминал скопление шатров, установленных вокруг единственного дома-крепости, которые были окружены высокой стеной из брёвен, камней и глины, путешественников напоили какой-то отравой, а на утро продали словно животных.
Что могли сделать единорог с обломанным рогом, пегас, которому отхватили по трети от обоих крыльев, и земнопони с перебитыми коленями? Тогда им, очнувшимся на земле, связанным по рукам и ногам, доходчиво объяснили, что законы гостеприимства здесь распространяются только на лошадей (так как их нарушение может повлечь начало войны между городами-кочующими племенами), либо на тех, за кем стоит сила в виде полусотни мечей-магов-стрелков. Чужаки из далёкого северного королевства, которое не сможет прислать свою армию при всём желании — это законная добыча любого, кто сможет их захватить.
Фаершоу сошёл с ума от боли в сломанном роге, из-за чего его забили как бешенную собаку, Сноу Стоун бился на импровизированной арене против других рабов, среди коих имелись даже кони (высокие, жилистые, злые). Ему же "повезло", так как одной чёрной мерзавке захотелось получить игрушку в постель, чтобы родить крылатую дочку с блестящей шёрсткой.
То ли с Сильвербладом было что-то не так, то ли с Мишээл, но несмотря на все старания, желаемого результата пока что не было. Впрочем, кобылку это вовсе не расстраивало и широко улыбаясь (подтверждая правильность своего имени), она продолжала использовать свою игрушку каждую ночь.
— Не спи на траве, замёрзнешь и заболеешь, — прозвучал мелодичный голос хозяйки.
— Как скажете, госпожа, — переведя взгляд на звук, пегас увидел высокую, в сравнении даже с земными пони, худую и жилистую чёрную лошадь с белыми гривой и хвостом, одетую в кожаный жилет без рукавов, оставляющий открытым почти весь живот, а также кожаную юбку до колен, с глубокими разрезами на бёдрах, дающими возможность бегать без помех. — Привал уже закончен?
Неохотно приняв сидячее положение, бывший летун, у которого с гарантией забрали небо, одетый в серые штаны и рубаху, медленно принял вертикальное положение.
— Ещё десять минут, — не прекращая улыбаться, из-за чего белые зубы, и без того выделяющиеся на фоне чёрной мордочки казались слишком большими, ответила Мишээл, протягивая рабу миску с жидкой похлёбкой. — Подкрепись: до вечера мы должны пробежать ещё столько же.
"А вечером, вместо отдыха и сна, мне придётся "работать по назначению". И откуда только столько сил?", — приняв посуду, при этом изобразив поклон, жеребец пробормотал слова благодарности и отошёл к другим рабам.
В другой ситуации кристалиец был бы менее отстранённым, да и обратил бы внимание на то, что его хозяйка, несмотря на худобу и проступающие под шёрсткой мышцы, вполне себе красивая особа... Да и тот факт, что она лично принесла ему еду, о чём-то да говорил. Однако, как бы банально это ни звучало, жизнь не терпит сослагательных наклонений...
Проводив жеребца грустным взглядом, лошадь перестала улыбаться и тряхнув гривой, поправила ножны с мечом, висящие на ремне, который поддерживал юбку. Ей было отчаянно стыдно, а также жутко одиноко... Совсем скоро должен был состояться набег на один из пограничных городов верблюдов, и там она надеялась найти что-нибудь, что могло бы помочь её пони.
Ведь не зря же говорят, что потеря крыльев для летунов — хуже смерти?
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Третья арка — 7
От волнения закусывая нижнюю губу, Каденс в сотый раз разглаживала складки длинного подола небесно-голубого платья с узким корсетом, высоким воротником и полупрозрачными рукавами. Её крылья нервно подрагивали, то слегка раскрываясь, то вновь прижимаясь к спине... словно бы она была испуганным птенчиком. К счастью, кроме Сомбры, который подпирал стену коридора, примыкающего к тронному залу с левой стороны, поблизости больше никого не было (так что и нервозности не перед кем было стесняться).
"Как же хочется убежать, спрятаться под одеялом или в шкафу, пока всё это не закончится... Чтобы все решения, касающиеся жизни подданных приняли вместо меня, решив и все сопутствующие проблемы. Хах... Каким же жеребёнком я себя чувствую", — погрузившись в свои мысли, нежно-розовая аликорн и не заметила того, что перед ней появилось неожиданное препятствие, из-за чего врезалась в грудь старшего брата носом, тут же оказавшись заключённой в крепкие и тёплые объятья.
— Тшшш, — наклонившись к макушке крылато-рогатой кобылки, ласково прошипел тёмно-серый единорог, начав слегка покачиваться из стороны в сторону. — Всё будет хорошо.
— А если я не справлюсь? — не став и пытаться освободиться, так как действительно нуждалась в поддержке, да и просто ощутить объятья своего самого близкого пони было приятно, принцесса подняла мордочку вверх и заглянула в спокойные рубиновые глаза. — Если я запнусь... или не смогу ответить на вопрос... или...
— Они — твой народ, а ты — их принцесса, — убеждённо прервал лепет молодой аликорницы главнокомандующий вооружённых сил Кристальной Империи. — Просто верь в себя, позволь твоей силе тебя вести... Ну или верь в меня и то, что я обо всём позабочусь, даже если случится невероятное и дворец отрастит ноги, решив прогуляться по снежной пустоши.
Представив себе шагающий замок, Каденс хихикнула, а затем уткнулась мордочкой в грудь Сомбры, обнимая его руками и крыльями. В груди разливалось тепло, ощущение биения сильного сердца успокаивало, направленные на неё любовь и забота опьяняли не хуже самого крепкого вина, наполняя крылья силой без всякой магии (ей даже казалось, что она сможет воспарить без ветра).
"А ведь он должен меня ненавидеть", — с горечью подумала Принцесса Любви, как её именовали после получения "метки" "Чувств"... пусть это не описывало и десятой части полученных способностей.
Тёмно-серый единорог, после злополучного празднования его дня рождения, не стал ничего скрывать от аликорницы, объяснив произошедшее. Ей было ужасно стыдно из-за того, что невзирая на собственный отказ, прозвучавший при первом признании главнокомандующего, она сама же и скрепила их чувства... пусть и не осознавая этого.
Вспыхнувшей любви, заставляющей сердце трепетать в груди испуганной птицей, дыхание прерываться, а мышцы наливаться силой, требующей немедленно куда-то бежать и что-то делать... можно было сопротивляться. Однако же, даже воспользовавшись собственной меткой, вложив в неё весь свой немалый резерв магии, кобылка не могла ослабить эффект и на половину, так как он был создан при помощи резонанса двух сил, взаимно усиливших друг друга.
Каденс могла избегать Сомбру, чтобы хотя бы так снизить накал эмоций, но уже после нескольких часов разлуки начинала тосковать. Даже занимая себя работой и учёбой, она не могла отвлечься слишком надолго.
Кроме всего прочего, даже если бы принцесса могла освободить себя от этой влюблённости... она не стала бы этого делать: в конце концов, было бы попросту подло так поступить в отношении жеребца, "вылечить" коего нет ни сил, ни знаний, ни умений. А потому...
"Да кому я вру? Даже если бы я могла всё исправить, то вряд ли решилась бы на это", — чувствуя, как от стыда пылает мордочка, крылато-рогатая пони шумно засопела, крепче прижимаясь к тому единственному, кто всегда был рядом (случай с похищением не в счёт), наслаждаясь ощущением тепла, заботы и поддержки.
— Время пришло, — произнёс бархатистый голос прямо на ухо, после чего тёплые объятья разжались, а затем сильные руки заставили отстраниться. — Ты готова?
Глубоко вдохнув и выдохнув, снова ощутив тесноту давящего корсета и буквально душащую тугость воротника, Каденс посмотрела в рубиновые глаза и... уверенно кивнула. Раз уж он верит в неё, то она будет сильной...
...
Усилием воли разгоняя розоватый туман, упорно старающийся затянуть в себя сознание, чтобы лишить здравомыслия и трезвости ума, Джафар вошёл в тронный зал, ведя молодую аликорницу под руку. Взгляд визиря скользнул по гвардейцам, выстроившимся вдоль стен, а также по высокопоставленным жеребцам и кобылам, построенным несколькими рядами.
Прямо рядом с троном стоял треножник, служащий подставкой для кристального шара, от которого в сторону выхода тянулся тонкий шнур, за дверью разделяющийся на десяток ответвлений, каждое из которых присоединяется к аналогичной сфере, но установленной в одном из общих помещений. Таким образом кристаллурги обеспечили то, что речь Каденс услышат если не все, то очень многие из её подданных.
"Как же хочется самому всё сделать... защитить и уберечь...", — промелькнула мысль на грани сознания тёмно-серого единорога, который очередным волевым усилием заставил себя отказаться от опрометчивого поступка.
Сейчас, чувствуя желание совершать глупости ради глупостей, Сомбра поймал себя на мысли, что начал понимать мотивацию Жасмин... если та действительно была влюблена в оборванца, а не использовала эту причину как предлог для мести за отнятую власть. Однако, невзирая ни на какое понимание, если бы у него была возможность, то он просто свернул бы девчонке шею прежде, нежели она добралась бы до проклятого некроманта.
"Влюблённость — слишком непредсказуемая вещь, заставляющая поступать нелогично... Хотя, её тоже можно использовать, если учитывать логику влюблённых. Нелепица какая-то получается. Обдумаю это на свежую голову, ну а сейчас — нужно сконцентрироваться на текущей задаче", — мысленно отвесив себе оплеуху, главнокомандующий Кристальной Империи подвёл принцессу к трону, а сам встал справа от него, тем самым показывая свою поддержку Каденс, а также подтверждая своё место приближённого для других жеребцов и кобыл.
— Кристалийцы... жители Кристальной Империи, — голос крылато-рогатой пони звучал особенно звонко в опустившейся на зал тишине, выдавая волнение своей хозяйки, с которым она вполне достойно справлялась. — Когда-то давно, много сотен лет назад, наши предки основали город-государство прямо в снежной пустоши, чем вызвали смех и недоумение у тех, кто ушли на юг. С тех пор многое произошло: наш народ пережил тяжёлые испытания, видел взлёты и падения, был свидетелем верности и упорства... а также трусости и предательства. Но это всё не сломило нас, а сделало лишь сильнее! Мы — кристальные пони, не по наслышке знаем вкус войны, радость побед, горечь потерь... Каждому из нас знакомы потрясения последних лет... Но разве они сломили нас? Разве мы опустили руки, когда остались одни против многочисленного врага? Разве бросили нуждающихся, когда рухнула сама основа нашего города?.. Нет. Нет... И ещё раз "НЕТ"! Мы лишь сплотились, как это было много раз прежде. Сомкнули ряды и приняли новый удар судьбы, чтобы гордо устоять и, подняв головы, увидеть новый расцвет...
Изображая неподвижную и непоколебимую статую, охраняющую хрупкую и кажущуюся обманчиво беззащитной кобылку, Джафар внимательно наблюдал. Пусть Каденс и не хватало ораторского мастерства, позволяющего полутонами заставлять слушателей ощущать те или иные эмоции, но она компенсировала это собственными чувствами, искренностью и изливаемой в пространство магией. Её метка, ослабленная необходимостью охватывать зоной влияния целый замок, постепенно подводила жеребцов и кобыл к нужному состоянию, когда любые сказанные аликорницей слова будут восприниматься истиной в последней инстанции.
