Охотник на ведьм

— Можешь подняться? — Участливо спросила валькирия, отойдя от кровати на шаг, причем сделала она это так, что я невольно сглотнул вставший в горле ком. Да она что специально что ли?

— Могу. — Ответил я, правда, голосовые связки вновь выдали лишь неразборчивое шипение. 'Прелюбодеяние, между прочим, грех' — Провозгласил псевдотворец. 'может разряд? Сразу полегчает' — Лицемерно предложил он спустя секунду.

— Заткнись. — Прорычал я мысленно, впрочем, истерзанные голосовые связки все равно выдали лишь невнятное сипение, однако такой пустяк и раньше не мешал этому гаду прекрасно меня понимать. Несмотря на то, что ремни охватывали мои конечности довольно таки свободно, руки и ноги все равно затекли. И все же лучше быть свободным, да и легкое покалывание в кистях и лодыжках сущий пустяк в сравнении с тем, что мне пришлось пережить внутри гриба переростка.

— Затекли? — Участливо поинтересовалась Хильда. Да что это с ней сегодня, с чего это она так заботлива и мила? Куда делась суровая валькирия? Впрочем, какая ко всем ангелам разница?!

— Нужно ловить момент! — Последние слова я к своему удивлению выкрикнул вслух, тут-то мое самообладание и дало трещину пониже ватерлинии. Сгребя Хильду в объятья я повалил ее на кровать благо она сопротивляться похоже и не думала. 'Какая же, она мягкая' — Промелькнула в голове удивленная мысль, прежде чем волна желания окончательно погребла под собой все разумное, что во мне еще оставалось.

Второй пробуждение за этот день вышло куда более приятным, нет, Хильды рядом не оказалось, должно быть она проснулась раньше, но это не важно. Проснуться здоровым и полным сил это всегда прекрасно, особенно если в памяти еще свежи довольно таки приятные воспоминания. Потянувшись до хруста, я вскочил с кровати. Чистая и уютная комната, в которой я пришел в себя, отлично согласовалась со столь же радужным настроением. Очищенная от крови и прочих неприятных жидкостей одежда покоилась на стуле рядом с кроватью. Облачившись в ставший уже привычным костюм инквизитора я посмотрелся в внушительных размеров зеркало. Эх, где моя шляпа, и кираса, и оружие. 'Огромное зеркало, какая роскошь, это же целое состояние!' — Мелькнула в голове подозрительная мысль. Хах, я всегда подозревал, что вместе с инквизиторскими шмотками мне досталась и фирменная инквизиторская паранойя. Обшарив подозрительным взглядом комнату, я убедился в том, что зеркало не единственный предмет роскоши. Отделанные светлым приятно пахнущим древом стены наводили мысли о патологической роскоши. Может я ошибся, и Хильда притащила меня в дом, какого-то аристократа, а не в монастырь или лечебницу. Мазнув пальцем по гладкой полированной древесине, я принюхался к легкому приятному аромату. Похоже на сандал, помниться из подобных вещей обычно безумно дорогие шкатулки делали, обшивать им стены настоящее извращение. Хотя, может я ошибаюсь, и здесь подобная прелесть в каждом лесу растет. А, ладно, не стоит забивать себе подобным голову, куда важнее определиться с тем, что делать дальше. Плыть по течению бессмысленно, так я в свой мир не вернусь. На этой позитивной ноте я и вышел из комнаты. Едва резная дверь закрылась за моей спиной, как пол под ногами содрогнулся. Несколько мгновений после этого вокруг царила зловещая тишина, а затем вокруг воцарилось безумие.

Глава 18

Освальд де Лагуэ с независимым видом изучал изящно выполненную фреску, занимающую значительную часть стены в приемной зале. Понтифик все еще не появился, хотя времени с момента появления епископа прошло уже изрядно. Это можно было бы счесть оскорблением или пренебрежением, если бы не преклонный возраст и весьма печальное состояние здоровья наместника бога на земле. Немало показному спокойствию епископа способствовал, и тот факт, что на понтифика обижаться столь же бессмысленно как и на бога. И даже тот факт, что жить ему осталось всего пару недель или в лучшем случае месяцев ничего в этой ситуации не меняет. Любой, кто попытался бы ускорить смерть понтифика, поплатился бы за это головой поскольку, несмотря на болезнь, старик крепко держал бразды правления. К тому же внушительная сеть осведомителей позволяла ему заранее узнать о любом покушении. Но, несмотря на все это он позволял епископам интриговать за свое место. Причиной подобного послабления был тот факт, что и сам понтифик влез на вершину церковной иерархии в результате подобной грызни. Это было своего рода традицией. Так что нельзя сказать, что творящееся сейчас было для него чем-то новым.

— Он ждет. — Сообщил неслышно возникший за спиной епископа клирик. Освальд отвернулся от фрески и с невозмутимым видом последовал за своим провожатым. Короткая анфилада комнат и залов, украшенных самыми разнообразными реликвиями, привела епископа к покрытым золотом створкам. За ними начинался приемный зал, рассчитанный на то чтобы впечатлить даже привычных к роскоши правителей. Даже Освальд чувствовал нервную дрожь каждый раз как оказывался в этом месте. Обилие серебра, золота, и льющегося сквозь огромные окна света просто подавляло. Одни только витражи на окнах стоили столько что, продав их можно было снарядить весьма внушительных размеров армию, или выстроить пару крепостей.

Стукнув два раза в закрытые створки, клирик без лишних слов удалился. Но не успел он скрыться, как створки пришли в движение без видимых на, то причин. Впрочем, Освальд знал, что они приводятся в движения сложным механизмом, скрытым под полом. Перешагнув порог, Епископ очутился в зале еще более роскошной, чем все предыдущие. Только роскошь эта была совсем иного рода. Просторная зала с поразительно высоким потолком куполообразной формы лучилась светом. Многочисленные фрески, барельефы, украшали стены, повествуя о жизни сына божьего. Уходящие к потолку, колоны покрывали картины из жизни апостолов. На другом конце залы, на небольшом возвышении находился искусно сработанный алтарь. Понтифик стоял рядом с ним, опираясь на отделанный серебром посох. Причем выглядел он так, что становилось понятно — в таком положении он долго не продержится.

— Подойди. — Приказал понтифик брюзгливо.

— Надеюсь, у тебя действительно есть дело, ради которого я встал на ноги. — Проворчал понтифик, дождавшись, когда епископ подойдет поближе.

— Более чем, и мне хотелось бы поговорить о нем наедине. — Произнес Освальд осторожно. Меньше всего ему хотелось, чтобы старик счел эту просьбу угрозой.

— Поговорить... Наедине... — Повторил понтифик тяжело дыша. — Ну, пойдем... все равно, если я тут останусь еще немного, то меня отсюда вынесут... вперед ногами. — Проговорил понтифик, осторожно спускаясь с возвышения, дышал он при этом с отчетливым клекотом. Освальд знал, конечно, что жить понтифику осталось недолго, но одно дело знать это с чужих слов и совсем другое — наблюдать подступающую смерть воочию. Едва понтифик спустился с возвышения, к нему немедленно подскочило несколько, закутанных в рясы с глубокими капюшонами, фигур. Несколько секунд епископ наблюдал за процессом снятия ритуальных одеяний. Учитывая их весьма почтительный вес это было нелишним. Наконец понтифик остался лишь в тонкой белой сорочке, и его болезненное состояние стало еще более очевидным. Сухие тонкие руки пришлись бы в пору мумии, а не живому человеку, и не только руки. Понтифик куда больше напоминал ожившего труп, чем живого человека. И все же он был все еще жив. 'Пока жив' — Подумал Освальд, и с некоторым удивлением обнаружил, что вовсе не хочет, смерти старика. Тем временем понтифик с облегчением вдохнул, избавившись, наконец, от тяжелых ритуальных одежд и тот час закашлялся. Откашлявшись, наместник бога на земле двинулся к неприметной двери позади алтаря. Последовав за ним, Освальд очутился в сравнительно небольших покоях наполненных тяжелым запахом смертельно больного человека и не менее тяжелым запахом лечебных трав.

— Так о чем ты хотел поговорить? — Спросил понтифик, добравшись до кровати.

— О надвигающейся беде. — Ответил епископ, терпеливо выждав пока понтифик, устроится поудобней.

— Если ты о грядущей грызне за мое место, то лучше уходи. — Проворчал понтифик.

— Нет — покачал головой Освальд. — Это сущий пустяк в сравнении с тем, что сейчас происходит в святом городе.

— Говори. — Приказал понтифик заинтересовавшись.

— Две недели назад мои люди захватили зараженного кукловодом клирика. — Перешел к делу Освальд. — Боюсь, скверна проникла в наши ряды.

— Невозможно! — Рявкнул понтифик, голос его на мгновенье обрел былую властность.

— Именно поэтому я не доложил об этом сразу же. Две недели мои люди потратили на то чтобы убедиться в том, что захваченная тварь кукловод.

— И где она сейчас? — Подался вперед понтифик.

— Уничтожена, в очищающем пламени. — Склонил голову епископ.

— Хорошо. — Откинулся на подушки понтифик. — Но ведь это не все, верно? Говори, зачем ты сюда пришел, чего хочешь от меня добиться.

— Сан архиепископа и пост первого кардинала, ваше святейшество. — Озвучил свои амбиции Освальд.

— Неплохо. — Усмехнулся понтифик. — Не пытаешься торговаться, не угрожаешь скрыть информацию, не требуешь назначить тебя моим преемником. Весьма неплохо... Я согласен.

— Благодарю за щедрость ваше святейшество. — Почтительно поклонился епископ.

— Гвардия Престола в твоем распоряжении. — Продолжил свою речь понтифик. — Рекон! Ты все слышал? — Крикнул куда-то в сторону старик, портьера слева от ложа понтифика отошла в сторону вместе с внушительным куском стены, заставив сердце епископа похолодеть от страха. Освальд замер в нерешительности. С одной стороны понтифик согласился с его предложением, с другой же разговор явно подслушивали, и раз уж наблюдатель решил показаться значит что-то пошло не так. Однако, несмотря на страх и панические мысли Освальд не двинулся с места, впрочем, продиктовано это решение было вовсе не храбростью, а тем фактом, что сбежать все равно не удастся.

— Знакомься, Это брат-рыцарь Рекон, из ордена Пылающего Креста. — Представил вошедшего через тайный лаз мужчину понтифик. Однако едва свет масляной лампы упал на вошедшего, как стало ясно, что понтифик опустил изрядную часть титулов. Пурпурная накидка паладина с вышитым посередине крестом и серебряная фибула в виде геральдического символа ордена пылающего креста говорили о том, что простым братом-рыцарем его назвать может разве что понтифик. Но взгляд епископа приковала вовсе не накидка или фибула, куда больше Освальда впечатлила свисающий на простой стальной цепочке символ 'защитника веры'.

— Спасибо, его помощь будет неоценима. — Поблагодарил Освальд с трудом разомкнув губы. Защитников веры во все времена было немного, и сейчас их было чуть меньше десятка. Любой из них владел полномочиями сравнимыми с кардинальскими, но при этом они не подчинялись даже понтифику. В определенных случаях они даже имели право сместить понтифика. Так что неудивительно что Освальд несколько долгих мгновений не мог собраться с мыслями.

— Можешь не благодарить. — Махнул сухонькой рукой понтифик, став на миг похожим на доброго дедушку смущенного горячей благодарностью внука.

— Тогда позвольте мне приступить к делу. — Еще раз поклонился епископ, только в этот раз поклон вышел чуть резче, чем полагалось. 'В помощь, конечно, так я и поверил тебе старый пень, этот рыцарь будет твоим наблюдателем и моим палачем, если я оступлюсь' — мелькнула в голове епископа.

Спустя полчаса Освальд вышел из-под арки, с которой собственно и начинался храмовый комплекс, занимающий едва ли не пятую часть города. Вслед за епископом тяжело шагал закованный в доспехи с ног до головы рыцарь. Алая накидка с изображением пылающего креста, и множество прикрепленных к доспеху реликвий сообщала всем, что рядом с епископом идет паладин. Люди почтительно расступались, женщины, и дети тянули руки в надежде на благословление, однако подойти ближе никто не решался. Проигнорировав толпу Освальд добрался до своей кареты и подождав пока паладин влезет в экипаж махнул кучеру. С оглушительным свистом хлестнув лошадей, кучер заставил толпу расступиться и спустя пару секунд экипаж скрылся в лабиринте улочек.

— Что ты намерен делать? — Поинтересовался Рекон, из-за наглухо закрытого шлема голос его звучал весьма специфично.

— Есть способ вычислить всех зараженных. — Нехотя ответил Освальд. Присутствие паладина его вовсе не вдохновляло. Более того фанатичный защитник веры наверняка не одобрит методы которыми были получены эти сведенья.

— Какой же? — Не отступался паладин.

— У меня свои источники. — Уклончиво ответил епископ, молясь в душе чтобы рыцарь удовлетворился этим ответом.

— Я должен знать все! — Прогудел из-под шлема голос Рекона, в дребезги разбив надежды епископа.

— Всему свое время, это нужно увидеть, объяснять бесполезно. — Ответил Освальд, тщательно подбирая слова. Рассказать паладину о репозитории ордена Чистильщиков было бы безумием. Не рассказать — большой глупостью. У паладина достаточно полномочий чтобы выбить правду из кого угодно. Почти неразрешимая дилемма, впрочем, определенная надежда на положительный исход дела все же была. И зиждилась она на том, что посланный понтификом паладин вовсе не столь узколоб как большая часть его собратьев. Ведь, любой рыцарь счел бы зазорным подслушивать чужой разговор, а уж быть при этом еще и замеченным так и вовсе бесчестьем, однако Рекон не проявил никаких эмоций, появившись из-за портьеры.

— Видеть. — Задумчиво повторил паладин. — Хорошо, я подожду, но не стоит испытывать мое терпение.

— Твое терпение ничто в сравнении с тем, что может случиться, если промедлю с очищением города от заразы. — Холодной уверенностью отчеканил епископ, с уверенностью которой не ощущал.

— Это угроза? — Спокойно осведомился защитник веры.

— Это констатация факта, в городе кукловоды и я не намерен позволить им размножаться.

— Похвальное рвение, надеюсь, оно будет проявлено в деле, а не только на словах. — Склонил голову на бок паладин. Больше вопросов не было, но Освальд и не думал расслабляться. За оставшиеся несколько минут пути ему следовало придумать, как показать защитнику веры источник своих знаний и при этом не сгореть на костре вместе с ним.

Святой город гудел, словно растревоженный улей, просочившиеся из храмового комплекса слухи будоражили умы, а некоторые домыслы и вовсе ввергали народ в панику. Порой этот страх заставлял людей совершать глупости. Кто-то в надежде на всеобщую неразбериху грабил лавчонки торговцев, кто-то пытался сбежать из города прихватив семью и детей. И те и другие очень быстро убеждались, что неразбериха им не поможет. И если грабежи жестко пресекались

городской стражей, то те, кто пытались бежать нос к носу сталкивались с инквизицией. И все же

несмотря на это попытки вырваться за пределы города не прекращались, да, и грабежи тоже не спешили идти на спад. Впрочем, весь этот хаос и смятение был лишь отражением того, что творилось в среде клириков. После бесследного исчезновения большей части высокопоставленных священнослужителей и нескольких сотен церковников рангом поменьше в церкви царил настоящий хаос. Ситуация осложнялась тем что старый понтифик умер на следующий день после начала этого кошмара. А нового избрать было попросту некому. И все же, несмотря на весь этот ужас, некоторые участки города оставались подозрительно спокойными. Там не бегали тронувшиеся умом от последних событий люди, не шептались в переулках. Даже тех, кто пытался свести счеты с жизнью, не было. Как правило, подобная благодать царила лишь в районах, где селилась торговая элита города и большей части страны. В этих кварталах гарантом безопасности служила нанятая торговцами стража. Дом епископа Дэ Лагуэ, купленный взамен уничтоженного алхимическим зельем, являлся центром одного из таких районов. Хотя вернее будет сказать что он стал таким после того как по округе распространился слух кто именно купил этот дом.