Сариил сел обратно в кресло, вздохнул. Достал книгу и открыл на середине, притворяясь, что читает.
Десять— двадцать минут молчал под постоянное рычание и биение хвоста. Терпеливо перелистывал страницы.
Змий не выдержал. Рывком вырвал книгу из рук и запустил об стену.
— Да, я люблю, — зарычал черным дыханием в затылок. — Зачем ты заставил Суула сказать о себе?
Сариил заулыбался:
— Дело в том, — разглядывание пространное мебели, блуждание по мрачному пейзажу за окном, — что ты, мой великий граан, ни черта не смыслишь в ревности...
— Издеваешься?
— Нет, Сейшаат. — Сариил встал опять, обернулся к дракону, посерьезнел. — Я ничего не говорил Суулу, — выдал резко, и прямые линии бровей сошлись в одну. — Тебя подставили.
Змий секунду вглядывался в своего жреца, в котором переливался огнем мрак повелителя врана.
Оба задумались.
— Если Габриэль не может покинуть дом, — демон растягивал слова, — значит он здесь до сих пор.
— Логично, — высший ангел постучал по лбу граана. — Помнишь про коллектор?..
...Габриэль не вырывался из пут. Не проявлял лишних эмоций, когда оказался наедине с грааном, имя которого все эти годы вызывало лихорадку. Просто глядел с долей иронии на мага, что сидел напротив в кресле и любовался ангелом, прикованным к стене. Лазурь глаз и непроницаемая чернота зрачков демона столкнулись в короткой безмолвной схватке.
— Помнишь наш разговор? — Дагон положил руки на подлокотники, его черный балахон сливался с такими же черными волосами.
— Помню, — кивнул юноша.
— Но вот главного ты до сих пор не понимаешь, — черный коготь разрезал обшивку на боку кресла.
— Вероятно. Ты объясни мне, — Габриэль терпел кислоту разъедающей ауры. Его пробирало до дрожи. Его разрывало от ожидания неминуемой казни. Ведь ничего хорошего от лорда ждать не следует.
— Объяснить? Тебе? — язвительная насмешка, разглядывание светящегося обнаженного тела. — Думаю, если бы ты не был идиотом, то давно сложил бы в одно все события и сделал выводы...
Юноша сдвинул брови.
— Вероятно, ты ждешь моего страха, — выдохнул ангел с напускным презрением, хотя колени тряслись от нервного напряжения. — Вранский ублюдок!
— Еще раз повторяю — глупец! Вот ведь как тебе не повезло: получить в подарок бесценный дар, но при этом совершенно не иметь мозгов. Да, идеала не существует.
Дагон встал и подошел к пленнику близко-близко. Черная суть его распространялась по комнате без окон и выходов липкой смолой. Лишь кладка камней и свечение ангела давали возможность понять, что оба они находятся в каком-то бездонном колодце.
— Змий выпьет тебя до дна и выбросит, как ненужную вещь, — маг льдом резал Габриэля по самому больному. — Ты не нужен повелителю. Ты — мясо! Вкусность, которая быстро приедается. — угли в глазах без белков.
— И что дальше?
— А то, милый Агнц, что Змий получит источник. И перевернет историю в свою сторону. — Дагон ласково улыбнулся. — Ты подписал бумагу на собственность. Твое зерцало открыто для господина. Ты — прямой путь к его силе без границ.
Юноша сощурился. Синие всполохи молниями засияли под длинными ресницами, а демон все продолжал:
— Змий любит на самом деле лишь одного сати, которому доверяется и которого слушает. И именно он вскроет тебя. Ведь ты доступен демонам лишь по велению чувств, ангелочек? — трепание по щеке. — Зато любой из сущих может прильнуть к источнику в любой момент...
Габриэль задохнулся: слова ранили его и лишали последней стойкости. Темный лорд знал, что говорил. И попадал в десятку каждой язвительной гадостью.
Змий... Неужели ты использовал меня все это время, как потаскуху? И про Сариила все правда? Он у тебя? И вы... Вы задумали...
— Ну, думай! Помнишь про выбор? Ты можешь плыть и дальше по течению. А можешь все изменить...
Дагон достал трубку и закурил. Теперь он мерил шагами круг комнаты, и дым поднимался вверх, исчезая в непроницаемой тьме.
— Что ты хочешь от меня? — Габриэль пытался не срываться на крик, но это плохо у него получалось. Горячая ненависть по отношению к Змию поднималась через зерцало мощным потоком.
— Я хочу? — граан, что дошел до той стороны тюрьмы, обернулся. Длинное, бледно-желтое лицо его зажглось яростью. — Я хочу, чтобы ты убил Сейшаата. — скорбная складка у рта превратилась в полуулыбку. — И тебя я притащил сюда за этим. Или тебе нравится быть вранской игрушкой, которую пользуют и над которой измываются? — вопрос в самый центр самолюбия. — Ты мазохист, Габриэль?
— Нет, — ноздри юноши стали раздуваться. В памяти всплывали пыточные Ланшора, мучения брата, магический коллектор, а за ними и сам Змий. Тот, к которому он испытывал непреодолимую, почти магическую страсть. — Освободи меня.
— Надеюсь, ты знаешь, о чем просишь, — маг перечеркивающим движением руки раскрыл оковы. Ангел подобрал с влажного пола халат и набросил на плечи. Светлые волосы растеклись радугой по плечам.
— Ты сказал, что это ты притащил меня во вран...
— Да, с помощью зеркала и Микаэля. Страдания, препятствия, боль меняют любое мыслящее существо. Одни проходят испытания с достоинством. Другие останавливаются на первой ступени, когда в юности их охватывает похоть. — Дагон прислонился спиной к камням, поднял голову вверх и закрыл глаза. — Чувствуешь мощь Змия? Здесь, в коллекторе?
— Мы в том зеркале?
— Да, ты же не думал, что я могу вывести тебя с печатями и удавкой из дома самого правителя врана? — снисходительная улыбка.
— Но и ты не в ловушке, — заметил Габриэль. — Ты специально все подстроил, чтобы попасть в дом Змия.
— Вот уже гораздо умнее, милый мальчик. — граан приоткрыл один глаз, сверкнул красным огнем на сати. — Ты начинаешь мыслить стройнее и четче. В твоих венах течет свет, ты соткан из чистейшего золота по меркам любого демона. И можешь сделать хозяина повелителем не только врана. Готов послушать историю Сейшаата?
— Почему я должен верить? Демоны лживы... И ты не исключение.
— Мы заключим сделку, Габриэль. — Дагон неожиданно переместился в простанстве и оказался за спиной ангела. — Слово граана значит куда больше, чем его действия.
— Конечно! Только вы всегда поворачиваете выгоду в свою сторону. — голос отказывал юноше. Он ощущал дыхание мага на шее, он задыхался от близости, словно переплетали руки дикие ядовитые вьюны и распускались на груди, на животе неосознанным подчинением тьме.
— Выбор всегда игра. Итак? Твой ход...
Молчание в ответ. Тяжелый вдох, длинный выдох.
— Решайся, Габриэль.
— Хорошо. С одним условием, что ты отпустишь моего брата. И демоны врана не станут его преследовать.
— Согласен, — руки мага легли на плечи. — А ты останешься со мной. Устроит?
— Иного выбора у меня ведь нет? — юноша терпел ласкающие его пальцы, которые скользили по шелку, ладонями кружили по соскам.
— Судьба изменчива, но ты должен дать мне слово, что выполнишь, как и я сам, условия договора.
Кивок. Поцелуй Дагона в шею. Его обхватывающая и сплетающая тьма.
— Сейшаат появился до поворота вечной тьмы к свету. — маг накручивал ветви магии вокруг Габриэля. — Ярчайшей вспышкой окрасил мир рождением материи. Ангелы лишили создателя тела. Сейшаат свит из энергии. Он живет лишь опосредованно даже во вране.
— Прекрати... — ангел начал задыхаться от скручивающих его жгутов мага.
— Энергия ограничена тюрьмой врана. Дальше хода нет. Лишь через вас, вашу чистоту демоны выходят за пределы и распространяют влияние дальше. Сейшаату нужно все! Полная власть... — Один из жгутов проник между ног, обвил его и коснулся входа в тело.
Ангел сжал губы.
— Я оставлю внутри тебя подарок для нашего повелителя.
Резкая боль и... темнота.
Габриэль боялся приходить в себя. Лежал тихо-тихо, не смея даже глубоко дышать. Слышал отдаленные голоса, какую-то возню, но гораздо ближе звучал голос Дагона и мелькали картинки последних дней.
Убить одного дьявола, чтобы возвеличить другого. Уничтожить свое чувство, потому что его растоптали железными сапогами. Забыть себя... Стать бесправной игрушкой, которая не имеет души, и спасти источник от неминуемого конца. Окончательного конца, потому что даже ангелы, высшие ангелы света предали.
Смерть. Вран. Конец.
— Габриэль, принц мой драгоценный, ты весь ледяной! — голос откуда-то с той стороны.
Уходи, не нужно слов!
— Габриэль, ангел мой, только дыши... Зачем ты вошел в эту комнату? Зачем?
Боль. Еще! Словно иглы вынимают из кожи. Атрофия чувствительности, вверх поднимающийся колодец...
Змий, ты знаешь тайну хаоса. Холодного, мрачного, в котором все теряет смысл. И есть ли он на самом деле? Есть ли хоть один шанс не смотреть в твои зеленые глаза и не умирать каждый раз с пониманием полной и бесповоротной неизбежности.
Я обещал тебя убить? Да, я обещал.
— Змииий, — сухие губы шепчут через силу. — Зеркало...
— Да, я знаю. Много крови. Лежи спокойно. Сейчас я выну осколки! Сейчас, мой маленький... — дыхание демона обдавало сознание, но тело не чувствовалось. Опять иглы. Вздрагивание руки. Тепло, льющееся вниз, растекающееся лужей. Наверное, так и должно было случиться. Дагон испортил игрушку. Подстраховался, чтобы после убийства сати не убежал. Теперь все равно. Змий слишком опасен. Он должен ответить за содеянное.
— Поцелуй меня, — слова ли произносятся или говорит внутренний голос. Слышит ли темный демон? Да, он слышит, он склоняется ближе, ближе... А внутри уже насторожились ядовитые шипы Дагона. Маг знает толк в убийствах дракона. Он правильно рассчитал, что противник позволит так приблизиться лишь одному ангелу. Лишь ему Змий открывается всей энергией. Лишь его сейчас ласкает, пытаясь освободить от боли.
— Прости, — Габриэль застонал, приходя в себя. Небеса. Огромные осколки прошили его тело насквозь. Зеркало словно раскололось на несколько частей и упало грозным оружием с потолка.
— Ничего, мой маленький принц. Все будет хорошо, — зеленые глаза полны невыразимой боли. Губы целуют нежно...
Теперь. Сейчас! Иглы вонзились в Сейшаата, вырываясь через раны. Били точно в цель — в грудь, в живот, в голову. Одновременно. Уничтожая материальное тело, шипя и горя зеленым светом.
И завопил дракон! И задрожал вран...
Именно тогда перестало биться сердце юного Агнца, чьи внутренности разорвало магическое зеркало коллектора, воплотившего в реальность чудовище.
24
Маат — черная чума городов. Маат— молчание льда. Маат, отзовись! По дороге к тебе мы идем. У каждого дорога своя, но все одно — в Маат, где все наши чаяния, наши мечты, наши ошибки воплощаются и становятся осязаемыми. Ах, не мечтайте зря... Маат уже рисует ответы. Ах, не желайте... Маат уже протягивает на кровавых ладонях дары. И нет города больше, чем Маат, ибо он, как и вран, древнее вечности.
— Господин мой, — крик, рвущий тишину, когда за окном шумит гроза. Или эти раскаты раздаются в доме? — Господин!
Дверь распахивается без предварительного стука, и входит судьба с обликом мелкого беса Суула, что давно распоряжается в этом замке хозяйством. Который обеспечивает порядок и, конечно, знает многие секреты.
— Да? — Сариил недовольно обернулся от окна. — Нашли?
— Там... Там... такое! — слуга не находил слов, и самое умное, что сумел сказать, это: — Зеркало разбилось.
— Какое зеркало? Ты о чем?
— Сейшаата. — Суула охватила икота, и только тогда сущий увидел, что вся одежда посланника испачкана кровью.
Сорваться с места, побежать через красный зал, где столько ночей они с повелителем врана провели вместе. Заметаться из стороны в сторону, выбирая более короткий путь. Мчаться на шум, на гомон слуг.
Сариил растолкал малых дьяволов, закачался в шаге от черной лужи, что ползла к ногам. Заорал не своим голосом:
— Микаэля сюда приведите! Немедленно! — блеск разгневанных серых глаз, затихшие голоса, на которые льется тьма из самого центра зерцала. Нет ничего неприятнее, если сати Змия не в настроении. Но ведь и Змия вроде нет уже? Или... Вновь ожидает перерождение?
— Я позволял стоять на месте? — нежные губы потемнели, глаза утратили цвет, наливаясь огнем. Дьяволы рванули в разные стороны, а Сариил бросился к лежащему на полу граану, который еще слабо светился. Упал на колени и положил на них голову мужчины. Липкие волосы пристали ко лбу, кровь стекла из раны тонкой струйкой. Любовное касание пряди, и сразу взгляд переместился на кровать, где лежал лейла. Окровавленный, с огромными кусками зеркала в груди и животе. Чуть изменился внешне, но недостаточно для десяти прошедших лет. Время для него остановилось, дало шанс сохранить юность и красоту. Змий... Змий из-за Габриэля теперь лежит бездыханный. Вспышка в голове, за ней — еще одна. Да, я исполню обещанное. Открываюсь тебе...
— Мы привели его. — голос охранников за спиной. Туман перед глазами. Нельзя показывать чувств и эмоций.
— Хорошо. Оставьте нас и закройте дверь. — Сариил был самой холодностью, а вот мальчик стоял на пороге и дрожал, как осиновый лист. Жрец спиной ощущал его страх и подавленность.
— Ближе подойди! — грубый приказ заставил Микаэля ступать по крови. Но когда он увидел; кто лежит на покрывале, то приглушенно застонал, бросился в сторону, скорчился от спазмов. Юношу вырвало.
Сариил презрительно посмотрел в сторону крылатого, что и теперь держался ладонями за колени и тяжело дышал.
Жрец поднялся с грозным видом.
— Что я тебе сказал? Иди сюда, — пальцы сжались в кулаки. Свечение Змия стало еще слабее. — У нас нет времени. — жрец считал минуты, ибо знал, что скоро и наверняка сюда заявятся демоны. И во главе их Дагон, которому не терпится возвыситься над враном.
Микаэль отрицательно покачал головой, а затем бросился бежать, но сущий настиг его в несколько прыжков, рывком бросил об стену.
— Смыться вздумал? Ну, смотри у меня, гаденыш? — серые глаза стали темнеть, наливаться чернотой. Быстрые руки срывали с Микаэля одежду. — Давай, сука, раздевайся!
— Что вы от меня хотите? Кто вы такой? — ангел пытался отбиться, но жрец уже вниз рванул широкие брюки и зарычал: — Быстрее!
Что происходило затем, юноша почти не понимал. Его заставили лечь на труп ненавистного дракона. Над ним произносили молитвы. А потом — потом вдруг стало очень страшно. Ангелу казалось, что мертвое тело зашевелилось и стало втягивать его в себя. И тень — огромная, черная, нависла и стала вливаться в рот. Микаэль силился закричать. Но голоса не слышал. В ушах его гудело, по телу ползли пауки мурашек. Мрак застилал запахом крови и смерти.
Нет, пожалуйста! Я не хочу... Отмахаться крыльями от тьмы. Засиять всполохами крыльев...
— Помоги брату! Помоги же, гаденыш, — ладони били по щекам.
Тьма наседала все сильнее. Огонь в груди разгорался испуганным пламенем, а потом вдруг рванул вверх, пытаясь осветить тяжесть хаоса.
... Боль. Попытка вздохнуть. Габриэль застонал. Веки свинцом налились словно. Как же больно!
Что это? Что происходит? Да, кажется, зеркало пробило грудь. Но смерть не пришла... Юноша с усилием открыл глаза, щурясь от слишком яркого света. И сразу удивление отразилось в глубине его зрачков. Сариил?
