— От меня? Но я все еще здесь, и гораздо ближе, чем в начале нашей беседы... Почему же ты убрал всю защиту... или не всю еще? Может, на твоей шее яд? — поцелуй, а потом влажное прикосновение языка, проводящее до ямки под ухом и ныряющее туда, — Или, может, на губах? — он отстранился и посмотрел в глаза Микаэля.
А Микаэля вело, как будто он выпил бутылку, а то и две, крепкого сладкого вина. Травник словно видел себя со стороны — с расшнурованной рубахой и распущенными волосами. Губы пересохли, а внизу живота, казалось, порхали бабочки. Паоло... Колкий взгляд серых глаз, горячее дыхание, вперемешку с кружащими голову поцелуями... Игры с инквизитором стоят жизни — не слишком ли высокая цена за дрожащие колени и негу касаний?
Травник положил руки на сгибы локтей инквизитора, легонько ведя ладонями вверх, ощущая твердость мускул, огладил плечи, все не отводя взгляд... А потом выдохнул в самые губы Паоло, касаясь их на мгновенье:
— Рискнете проверить?... Уповая на милость Божию...
— Проверять — это моя профессия, — Паоло провел языком по губам травника. — Ммм, — словно просмаковал дорогое вино. — Сладко. Яды часто бывают сладкими. Нужно удостовериться... если я умру, значит, яд? — он снова склонился к Микаэлю, мягко раскрывая его губы своими.
Микаэль лишь сильнее сжал руками плечи Паоло, отвечая на его поцелуй... Несмело, всего лишь чуть-чуть приоткрывая губы, все еще не решаясь — а хочется ли ему продолжать.... Да и позволят ли? Кто сейчас с кем играет?А голова кружилась, хотелось откинуться назад, открывая кожу на шее для новых поцелуев. Травник положил ладонь на затылок инквизитора, проводя по волосам... Чуть потянул, разрывая поцелуй:— А если не умрете? Что будет?
— Давай это проверим, — Паоло вновь потянулся к губам травника.
Микаэль прикрыл глаза, опять неудержимо краснея. А потом шало улыбнулся, целуя инквизитора в уголок губ и легонько проводя пальцами по шее.
— У меня коленки дрожат. И если вы меня сейчас не отпустите и ... продолжите проверять... боюсь, я окажусь у ваших ног — притом буквально.
— В тебе поднимается желание... упасть на колени и покаяться, сын мой? — горячий шепот прямо по коже шеи, вперемешку с поцелуями и влажными касаниями языка. — Это похвально, мой мальчик, — ткань рубахи поползла с плеча травника, уступая место губам инквизитора. — Я люблю... глубокое... очень глубокое... — легкая боль от укуса, — покаяние...
— А я... все еще.... в сомнениях... сколь... глубоко... мое желание .... каяться...
Травник вздрогнул, когда мужчина потянул рубаху с его плеча, а потом и вовсе резко выбросил вперед левую руку, упираясь ладонью в грудь Паоло и словно ставя между ними преграду. Легкая боль немного отрезвила, позволяя вновь начать думать. Поцелуи то голову кружили, а вот того, что явно будет после них, Микаэль еще не пробовал. И совсем не был уверен, что попробовать желает. Монах опустил голову, пряча полыхающее лицо за русыми прядями и глухо говоря:
— Я... Лучше будет мне уйти....
Паоло накрыл рукой ладонь травника на своей груди, провел вдоль длинных тонких пальцев, чуть задержавшись в ямках между выпирающими косточками, пробежал ласкающим дождиком до запястья, нежно погладил чувствительную тыльную сторону, там, где выступали синие венки.
— Уходи... я много раз сказал, что не держу тебя...
— И верно — не держите...
А прикосновения дарили негу, обжигали, словно угольки... Манили сладостью губы... И стоило глаза закрыть — как под веками начинали плясать яркие звездочки. Микаэль медленно вдохнул, а потом выдохнул... Травник решался — рискнуть ли?
Микаэль, потянул ворот рубашки, распахивая его еще сильнее, а потом, ухватившись двумя руками за край, рубашку снял, опять вздрагивая от холодного шелка рассыпавшихся по голой спине волос. Чуть отступил — так, что б стоять близко-близко, но уже не касаться, и замер, задумчиво и чуть лукаво глядя в серые глаза инквизитора.
Паоло шумно выдохнул... Кажется, он дыхание задержал, пока травник стягивал рубашку. Он был великолепен — стройное, гибкое тело и в тоже время сильное, под светлой кожей угадывались жилистые мускулы. А золотистый водопад длинных волос так и манил к нему прикоснуться. Инквизитор застыл почти на две минуты, любуясь, затаив дыхание.
— Ты прямо так собрался... уходить? — чуть севшим голосом спросил Паоло.
— А я ухожу? Разве что Вы меня гоните уже...Микаэль не торопился подходить. Дыхание сбилось, сердце колотилось неистово. Травник рассматривал инквизитора не таясь почти ощутимо скользя взглядом ясных глаз по чертам лица, по крепкому, сильному стану — изучая, запоминая, и — да чего уж там таить, откровенно любуясь.
— Хорошо, что не уходишь, — инквизитор поймал на себе взгляд травника и улыбнулся, но неожиданно открыто и без тени насмешки.
— Значит, не боишься проверки на печати дьявола... пока я их не вижу, — он стал обходить вокруг монаха, собираясь полюбоваться на эту красоту со всех сторон и слегка, будто случайно задевая рукой стройное бедро.
Микаэль замер, наблюдая за инквизитором сквозь веер пушистых ресниц ... От случайных касаний руки по коже все сильнее бежали мурашки. Травнику было холодно и страшновато. А в душе азарт от опасного разговора мешался с разгорающейся страстью.
— А что видите? ... Святой отец...
Травник резко повернулся, мазнув по мужчине взметнувшимися волосами, и опять заглядывая в глаза Паоло.
— Непростительное совершенство, — усмехнулся инквизитор, ловя запах волос Микаэля, окунающий в атмосферу цветущего луга. — И это, — он провел пальцем по выступающей косточке ключицы, а потом его рука соскользнула, задев сосок, затвердевший от открытого прикосновения воздуха к обнаженной плоти. Паоло тут же поднес ладонь к губам, облизывая подушечки пальцев и не сводя взгляда с травника. — Печати бывают невидимыми, боюсь, мне нужно будет поискать их руками.
А Микаэля словно водой ледяной окатило от этого касания, но вода тотчас же превратилась в огонь, вспыхнувший, казалось на каждом дюйме кожи. Травник завел руки за спину и вцепился в ладонь ногтями — что б хоть как-то унять головокружение. Сердце ухнуло в пятки... А по телу разлилась истома — да так что колени дрожали все сильнее.
— Святой отец... Я не шучу. Мне сесть надо... Или вообще уйти.
Микаэль смотрел прямо в глаза Паоло. Хотел — дерзко, а получалось так смущенно.
— Кровать вон там... дверь, помнишь где... — на губах инквизитора играла улыбка искусителя. — Или ты сам уже не дойдешь? Проводить? — ладонь легла между лопаток, нырнув под длинный шлейф волос. — Только вот я пока не понял, куда... — скользнула вниз, вдоль позвоночника... промахнулась мимо талии, ровно на мгновение мазнув по ягодицам, и вновь уже более уверенно обвила талию, — Так куда, сын мой, тебя проводить? — отеческим тоном поинтересовался Паоло.
— Я Вам честно скажу....
Микаэль прижался к инквизитору, чувствуя, как шелк сутаны холодит обнаженную кожу. Сглотнул, нервно выдыхая, и вновь зашептал — в самое ухо, едва касаясь его губами и чередуя слова с легкими поцелуями...
— На кровать мне хочется больше... А вот к двери — мне как-то увереннее... Про... двери... я знаю много больше, чем про... кровати...
Последнее слово травник жарко выдохнул в ямку за ухом и уже не в состоянии удержаться от искушения — лизнул, пробуя на вкус горячую кожу.
Инквизитор не стал продолжать занимательную беседу про кровати и двери, увлекая травника к вышеупомянутому предмету меблировки.
А травник чуть замешкался у кровати, не решаясь присесть и все так же задумчиво разглядывая Паоло. Ногти еще глубже впились в ладонь, по которой потекла тонкая струйка крови.
Паоло не настаивал, отвел волосы от шеи и начал покрывать мягкими поцелуями ее изящную линию, сам постепенно опускаясь на мягкую поверхность, а потом все также ненавязчиво потянул Микаэля к себе на колени.
-Я очень надеюсь, что хоть Вы знаете, что делаете...
Микаэль улыбнулся — вот теперь дерзко перебросил ногу через колени Паоло. А потом медленно опустился, держа спину прямо, струночкой вытягиваясь и так и не разжимая сцепленных за спиной рук.— Боже, — выдохнул сквозь зубы инквизитор, руки сжались на обхвативших его бедрах. — Сын мой, знаешь ли ты, какая дьявольская сила и власть в тебе сокрыта? — одуряющий аромат волос с душистыми травами. Дико, невыносимо красивый, дрожащий и дерзкий...
Тяжесть сильных рук, удерживающих за бедра — так Микаэля не касался еще никто и никогда. И от этого его вдруг накрыло паникой — неожиданно и резко, меняя негу на озноб. Так остро ощутилась обнаженность и твердость чужих колен меж ногами.
— Божеееее... — Почти что эхом словам инквизитора, хрипло, прерывисто.
Монах откинулся назад, запрокидывая голову и пытаясь скрыть алеющие щеки. Волосы прохладным дождем рассыпались по спине... Травник ухватился за руки Паоло, вымазывая их в свою кровь.
Что это? — Фратори удивленно уставился на кровавые мазки, остающиеся от хватающих его ладоней травника. — Опять какие-то кровавые ритуалы? Если ты не отпустишь мои руки, мне придется проверять губами, — он потянулся к груди травника, проводя языком вдоль выступающих полосок ребер.
От прикосновения горячего влажного языка к коже Микаэля дернуло так, что он слетел с колен инквизитора, почти падая на пол. Взмахнул рукой, чтобы удержаться, хватаясь за плечо Паоло и дергая того на себя. Травник тут же замер, ошалело глядя на мужчину, и несмело улыбаясь. И этой улыбкой словно прося прощение за свои метания.
— Я... сейчас вспомню... как дышать... И... можем продолжать... проверку... Вина мне можно? А еще лучше — связали бы меня....
Микаэль умолк, прикусывая себе запястье — чтобы хоть чушь больше не городить. А другую руку ладонью вверх протянул к Паоло, показывая, что это всего лишь полумесяцы от ногтей кровоточат.
Паоло поймал чуть не свалившегося Микаэля за талию.
— Тихо-тихо, ну чего такого страшного я делаю? Связать? Зачем такие муки? Может, лучше пойдешь? — ладони медленно гладили по обнаженным бокам травника. — И так понятно, что, видимо, печати есть, раз ты так дергаешься от прикосновения священника, — дьявольская улыбка.
— Вы знаете, святой отец, — Микаэль стер кровь, вытирая руки о лен штанов, а потом осторожно зализывая ранки, — просто это священник таааак прикасается...
Паника почти прошла, уступая место какой-то обреченной безрассудности. Травнику — хотелось ... И таких вот прикосновений, и сильных рук, и твердых коленей под собой... Поцелуев...
— Нет у меня печатей. Хотите убедиться?
— Я очень сомневаюсь, сын мой, твое поведение говорит об обратном, руки скользнули на поясницу, погладили, спускаясь кругами все ниже.
— А Вы проверьте....
Микаэль усмехнулся, и, отпуская себя, провел ладонями по вискам Паоло, осторожно лаская тонкими пальцами, потом погладил шею, заводя руки за ворот сутаны, а потом и рубашки.
— А можно... Я это с вас сниму?
И еще один осторожный и трепетный поцелуй в висок.
Паоло млел от несмелых ласк, улыбался, глядя блестящими глазами на травника.
— Если хочешь... Приподнимись, я полы сутаны вытащу, — ладони опустились на ягодицы, чуть сжали, потянули вверх.
Травник привстал, упираясь коленями в кровать и закусывая губу. Позволяя рукам Паоло сжимать его пониже спины, поглаживать... Было так непривычно, жар разливался по телу горячим и густым травяным отваром. Микаэль то пытался смотреть на инквизитора, ловя его взгляд, то смущаясь, вновь отводил глаза в сторону. Он сам потянул красную сутану, стягивая ее...
Паоло выпутался из складок ткани и положил ладони в сгибы колен, стоявшего над ним монаха, лаская чувствительную кожу сквозь ткань брюк. Перед глазами был плоский живот с угадывающимися мышцами пресса и соблазнительной ямкой пупка, Фратори позволил себе соблазниться, припал к ней губами, словно собирался выпить душу из травника.
А Микаэль, закрывая глаза и откидывая голову назад, потянул за ворот рубахи Паоло.
— Поможете ... мне?..
Голос срывался, от горячих губ было щекотно, и таял травник, словно патока на солнце. Русые волосы шелковым пологом рассыпались по спине, колени — там, где их осторожно касался Паоло, дрожали ....
Горячий язык толкнулся в ямку пупка и тут же инквизитор отстранился.
— Помогать, это долг любого священника, — он быстро освободился от рубашки. Ладони поползли по бедрам вверх.
— А смиренно покоряться — долг любого монаха?
Микаэль выдохнул это в макушку, потерся щекой о жесткие темные волосы, замирая и забывая дышать, когда Паоло его лизнул. Травник опять покраснел, хотя ему казалось — куда уж больше. А потом отстранился, плавно стекая на пол и осторожно прижимаясь щекой к бедру инквизитора. Опять улыбнулся, глядя снизу вверх, и потянул с него сапог. Потом, пробежав пальцами по ступне, стянул и другой...
— Достаточно ли это смиренно, святой отец?
Глаза Фратори завороженно глядели на гибкое, грациозное существо, на золотящуюся светлую макушку.
— Даже слишком, сын мой, иди сюда, — он повлек травника вновь к себе на колени.
Микаэль присел, едва касаясь инквизитора, положил руку на его грудь и легонько погладил — едва касаясь, чуть задевая соски и смущаясь, но продолжая вести по такой горячей коже. От ласки было приятно и самому — рука скользила, нежила..
— А чего Вам хочется? Расскажите...
Травник отвел за ухо волосы и посмотрел на Паоло...
Глаза инквизитора темнели, лицо становилось все более хищным, он облизывал губы, жадно оглядывая фигуру травника.
— Чтобы ты покаялся, сын мой, — хриплый голос. — Глубоко, — ладонь легла на бедро. — Очень глубоко, — сильно сжала.
Все труднее становилось удерживать рваные выдохи, все сильнее мешались в Микаэле безудержное желание дерзко ответить, ударить даже, не позволяя касаться вот так — властно, жестко, оглядывая голодными глазами.— А я все не решу, готов ли каяться. Дерзость, все же появилась в голосе, заставляя Микаэля опасливо перехватить руку, сжимающую его бедро.
— Долг каждого святого отца помочь заблудшему сыну принять решение о покаянии, — Паоло положил вторую ладонь на другое бедро Микаэля, надвинулся на него, жадно целуя по плечам, ключицам, спускаясь к соскам.
Микаэль прогнулся: так хорошо было от этих поцелуев, — и, теряя равновесие, упал спиной на подушки, утягивая Паоло за собой. Да так, что тот оказался почти что лежащим на травнике. Обнаженная кожа на груди терлась о такую же обнаженную кожу. Светлые волосы рассыпались по красному бархату покрывала, обрамляя голову Микаэля короной. Он приподнялся на локтях и коснулся губ инквизитора. Тут же отпрянул, откидываясь, и положив руки тому на пояс штанов.
— Что-то .... Я... Смел слишком...
— Давай уровняем, — усмехнулся Паоло и начал растаскивать штаны с травника, глядя ему в глаза.
Травник ответил на улыбку, закусывая губу и дерзко подмигивая инквизитору. А потом толкнул его в грудь, заставляя откинуться на спину. Навис над ним, пологом рассыпая волосы по груди Паоло, нежно целуя его в шею и проводя языком все ниже. Цепочкой влажных сладких касаний по груди, долгий жаркий поцелуй чуть ниже пупка — и Микаэль потянул штаны инквизитора вниз... Щеки неудержимо пылали, но смолчать он не мог. — Так ли каются? Или мне стараться лучше?
