— Амулет есть, чую, когда рядом колдуют, — отмазался я. Амулеты такие действительно существовали, и их главным недостатком было то, что они не позволяли определить, что за заклинание было применено, какой школы, и даже какой силы. С другой стороны, иногда хватало и самого факта колдовства. А если ещё учесть, что некоторые могли определить вектор и примерное расстояние до мага... — Колдовал ты, а что поисковый импульс запускал — сделал вывод. Всё-таки, я не первый год живу, и с магами пересекаться доводилось, — я не удержал расползающиеся в усмешке губы. — Кстати, Ярогор, — кивнул я.
— А... Да, извини. Можешь называть меня Шез; просто у нас приняты довольно сложнопроизносимые имена, а это единственное более-менее адекватное сокращение. С единственной во всем имени гласной, — хмыкнул он. — Интересно, что такое там грядёт... Вся надежда в разведке на этого забавного оборотня. Впрочем, если бы не он, разведки вообще до границы бы не было, — он хмыкнул.
— А почему забавного? — заинтересовался я.
— Да не знаю... Просто... Он явно из элиты клана, по меньшей мере старший дружинник, но, скорее всего, что-то серьёзней... И тут вдруг без клана, сам по себе, как изгнанник, но только что-то совершенно этим фактом не огорчён, — маг пожал плечами.
— А ты откуда знаешь столько про оборотней? — настала моя очередь задавать каверзные вопросы.
— Как ты скажешь, "не первый год живу", пересекался с оборотнями. Даже тигрицу одну знал, — он ностальгически хмыкнул.
В этот момент к нам прискакал Ама в полушубке нараспашку.
— Ну, как там, разведка ещё не вернулась? — сходу спросил он.
— Нет, пока нет. И вообще всё чисто... — я пожал плечами.
— С магией совсем глухо, — пожал плечами Шез. — Граница... — мрачно вздохнул он.
— Да, именно по этому поводу я тут, — кивнул Ама. — Надо бы одеться... Все уже теплую одежду достали, одни вы остались. Давайте по одному, тут недалеко, восьмая повозка отсюда, приоденетесь. Для нас оставили лучшее из того, что было, — усмехнулся он.
Я кивнул вампиру, отправляя его одеваться. Когда тот вернулся, перебросил ему поводья рамонова жеребца и отправился утепляться сам. Предложенные нам полушубки были... мягко говоря, хорошими. Весили они до странности мало, сшиты были очень качественно, и, подозреваю, стоили немалых денег. Они даже движения почти не стесняли — насколько это вообще возможно для зимней одежды. К моему возвращению объявился Рамон, уже успевший вернуться в седло.
— Ну, как там, впереди? — сходу поинтересовался я.
— Да как тебе сказать... Вроде, что-то такое есть... Следов я не видел, там сильный снегопад, но у меня создалось впечатление, что где-то там большая стая каких-то существ, которые настроены довольно агрессивно.
— Предположений, кто это, нет? — уточнил Ама.
— Предположения есть... — медленно кивнул оборотень. — Это могут быть волки. И я очень надеюсь, что это самые обыкновенные волки... Потому что есть множество вариантов и их разновидностей, в том числе волки снежные, или морозные...
— Было бы нежелательно, — поморщился Шез. — Снежные волки, в метель, в горах...
Я с умным видом покивал, делая вид, что прекрасно понимаю, о чём речь — моя неосведомлённость о возможной опасности могла, и наверняка вызвала бы всяческие нехорошие подозрения на мой счёт. Будет время — расспрошу Рамона подробнее. Если, конечно, не придётся знакомиться с этими зверушками лично. Интересно, откуда у меня ощущение неизбежности данного знакомства?
И почему, Час Перерождения, моя божественная сущность не желает отвечать на вполне конкретный вопрос, замусоривая сознание всяческой ерундой?
Но вот дорога вильнула вокруг очередного холма, деревья расступились, и перед нами предстала... Предстало... граница климатических зон. Но я бы не сказал, что название хоть в какой-то мере отражает внешний вид этого странного явления...
Дорога упиралась в едва заметную, чуть мерцающую серебром завесу. Вдоль неё с этой стороны тянулась узкая, около полуметра, полоса голой земли с кое-где заметными мелкими сорняками. На эту своеобразную "буферную зону" практически не высовывались даже ветви ближайших деревьев. Тусклые высокие облака здесь утыкались в стену, а с другой стороны, как будто обрезанные, в неё же упирались низкие, тяжелые снеговые тучи. И вот там срез виднелся особенно точно и... как-то совершенно дико. Там, за прозрачной стеной бушевала настоящая буря, а с нашей стороны дул легкий тёплый ветерок. Глубокий снег был обрезан точно так же, а где-то чуть сбоку виднелся гладко поблескивающий срез скалы... Такое впечатление, что при создании мира сначала был создан мир совершенно нормальный, плавный и логичный. А потом уже — аккуратно нарезан на кусочки и перемешан в произвольном порядке, как будто автору не сильно понравилось то, что получилось первоначально.
Час Перерождения, и это я был абсолютно трезв... Ха! Да кто мне только поверит...
— Рамон, а ты не собираешься одеться? — удивленно вскинул брови Ама. Честно говоря, такой же вопрос вертелся и у меня на языке, но, заметив насмешливую ухмылку оборотня и предвкушающую — Шеза, я предпочёл промолчать и дождаться развития событий. Оборотень, кстати, и слова не ответил, только покачал головой.
Завеса при прохождении сквозь неё слегка, но довольно приятно пружинила. Кроме того, в этот момент мне почудилось что-то вроде вопроса. Без определённой формулировки, но сводившегося в общем к "а тебе оно точно надо?"
Я на всякий случай даже машинально кивнул. Интересно, это мои собственные галлюцинации, или что-то более обоснованное?
Ветер бросил в лицо горсть острых ледяных кристалликов, заставляя плотнее кутаться в полушубок. А оборотень только на мгновение прикрыл глаза... и оброс густым полосатым мехом. Выглядело это невероятно забавно. Лицо стало чем-то средним между человечьим и кошачьим, уши изменились полностью, а руки и ноги, насколько можно было видеть, остались такими же. Только мохнатыми...
Я фыркнул со смеху, а Ама, ехавший рядом со мной, восхищенно покачал головой и громко, перекрывая свист бури, произнес:
— А я-то думал, способности оборотней к частичной трансформации преувеличивают!
— Ты ещё частичной трансформации дракона не видел! — расхохотался тигр.
Я, с трудом сдерживая хихиканье и покачивая головой, развернул коня и двинулся в сторону хвоста процессии. Опомнился только, когда оказался примерно посередине...
Так. И за каким лешим меня понесло сейчас сюда? С этим же вопросом меня нагнал ошарашенный вампир... Вот только ответить я не успел — что-то тяжелое удрило меня в бок, только чудом и усилиями шарахнувшегося вбок коня не сбив с лошадиной спины.
— Снежные волки! — разнесся над караваном неожиданно громкий рык вампира, моментально подхваченный сразу всеми, множащийся и дробящийся на десятки испуганных и яростных криков. Я выхватил посох и резко ткнул им почти что наугад, но ответом мне был едва слышный в шуме усиливающейся бури скулящий визг. Судя по всему, я куда-то попал... Драться с чем-то, по размеру сравнимым с волками, сидя на спине испуганной лошади — удовольствие на любителя. Правда, у данного конкретного скакуна был крайне странный характер — или же выучка. От страха он не только не стал безумно метаться, но впал во что-то сродни боевому безумию, бросаясь на нападающих. Я спрыгнул на землю, швырнув поводья кому-то... куда-то.
Несколько скользящих шагов вперед, на более-менее открытое пространство, казалось, отрезали меня от окружающего мира. Снежная круговерть поглотила весь мир — или только меня? Впрочем, в данной ситуации... какая разница?
Кто способен сражаться с ветром? Только те, для кого битва стала не заработком и необходимостью, а смыслом жизни. Меня опять уносит в лирику... но иными словами передать подобные воспоминания невозможно.
Для того, чтобы сражаться с ветром — не смешливым проказливым бризом, а воющим десятками волчьих голосов бураном — нужно быть быстрее. Нельзя ориентироваться на слух — в ушах только непрерывный надсадный яросный вой. Глаза тоже не помогут — их залепил снег. Чтобы не было соблазна уворачиваться и заслоняться от хлещущих по лицу снеговых плетей, лучше и вовсе закрыть глаза. Бой вслепую с ветром... В некоторых боевых школах — я знаю — есть такое разминочное упражнение для старших групп. Но что получается, когда этот ветер начинает отвечать тем же? Клыки и когти ничем не хуже мечей и кинжалов...
Здесь способен выжить только тот, кто умеет чувствовать окружающее его пространство не кожей — осязание приносит только холод и боль от острых режущих кромок ледяных кристаллов, заменивших снег. Здесь надо чувствовать чем-то другим... Памятью, сердцем и напряженными в струны нервами.
Одна из причин, по которой я не люблю людей... Несмотря на порой выдающиеся личные качества некоторых из них, они живут слишком мало. Среди них попадаются маги, которым хватает времени научиться очень многому. Просто не так часто магический дар приходит к тому, кого можно посчитать достойным очень долгой — не вечной, но вполне достаточной, — жизни. Я знал много весьма сильных людей-магов... Да что говорить, я и сам когда-то был человеком. Когда-то очень давно...
Я счастлив, что у меня был Дар. Если бы я не стал магом, я стал бы воином... а хороших воинов среди людей не бывает. Точнее, бывают, но именно хорошие. Раса, которая живет меньше сотни лет, не способна вырастить воинов, которые могли бы противостоять... да вот хотя бы тому же Рамону. Тигр-оборотень, разменявший четвертую сотню, имеет больше боевого опыта, больше силы, больше ловкости и возможностей... В том не вина человека, а вина бога, создавшего и покинувшего свой мир. Людей есть за что уважать... Но их жизнь слишком коротка и их слишком много, слишком много однообразной серой массы. Я подарил их волю и стремление к победе и правде другим... Кому — я пока ещё точно не знаю. Может быть, самому этому миру? Я был бы очень рад, если бы это было именно так...
Посох свистел в руках, завивая вихрями снежные плети. В некоторые моменты чувствовал резко возникшее сопротивление — и прилагал больше усилий. От быстрого разворота на месте вьющийся вокруг ветер, кажется, на долю мгновения запоздал, и будто бы замер. Но в следующее мгновение мне в лицо плеснуло холодной острой крупицей — и теплой, остро пахнущей кровью. Ноздри втянули запах... и пришло то, что воспевали баллады. Упоение боем. Азарт и жажда крови. Ощущение оказалось странно близким — почти то же я испытывал, когда сплетал потоки Силы, создавая боевые заклинания максимальной силы, на какую бывал способен.
Звериные инстинкты потянули меня... куда-то. Вбок — для меня, а точнее... Я даже примерно не мог сейчас предположить, в какой стороне находится караван. Я полностью отдавался тому наслаждению, которое испытывал, когда посох в очередной раз находил цель. Один из волков будто бы соткался из снега прямо передо мной... насаженный на посох. Я даже, кажется, разглядел острие, торчащее между его лопаток.
Ногой упёршись в тело зверя, с некоторым трудом спихнул его на снег. Случись это промедление чуть раньше — и оно вполне могло стоить мне жизни; но в следующий момент рев вьюги перекрыл длинный, переливчатый тоскливый вой — вожак командовал отбой. Стая проиграла...
Одновременно с этим непогода стремительно пошла на убыль. Хлещущие плети ветра стали едва ощутимыми движениями воздуха, будто бы мгновенно потеплевшего. Снег посыпался крупными хлопьями, скрадывающими звуки и прячущими следы стычки. Я огляделся. В белёсом сумраке виднелось пять или шесть тел. А ещё за пеленой снега призрачно угадывались силуэты повозок.
Основательно я от них удалиться успел, ничего не скажешь. Метров сто-сто пятьдесят...
Пока добрел до караванной тропы — насчитал ещё пяток белоснежных шкур. Не слабо я порезвился, м-да... Впрочем, будь я сейчас в своей силе, и битва окончилась бы значительно быстрее.
Возле повозок царила суета — отлавливали разбежавшихся лошадей, искали друг друга, пытались выяснить, сколько пострадавших, и все ли вообще на месте, не унесла ли кого-нибудь паника прочь.
Остановившись у одной из повозок, отрешённым взглядом провожая проносящихся мимо встревоженных и напуганных торговцев, охранников и пассажиров, я тяжело опёрся о посох, прерывисто дыша. Что ни говори, а несмотря на всю мою божественность и прочие приятности, опыта у меня пока маловато; я элементарно не умею беречь дыхание.
Зачерпнув ладонью горсть снега, я умыл пылающее лицо. Струйки талой воды бесцеремонно побежали за шиворот, заставляя недовольно морщиться. Снег в ладонях приобрел отчетливый красноватый оттенок.
Хм... Надо бы, наверное, тоже своих найти... И Аме, что ли, на глаза попасться? Впрочем, это подождёт. Больше всего беспокойства у меня вызывает наше юное и не в меру горячее дарование. При мысли о Ми-Су в душе поднялось смутное беспокойство.
Освобождая меня от вялого задумчивого оцепенения, из снежной пелены выступил, ярко выделяясь огненной шерстью, оборотень, довольно бесцеремонно несущий на плече какое-то не подающее признаков жизни тело.
— Ты как? — спросил он, опередив меня, озадаченного тем же вопросом.
— Всё в норме, — я коротко кивнул, уже ставшим привычным и быстрым жестом закрепляя посох на спине в специальном зажиме-креплении, и встречный вопрос задал уже совсем другой — и так видно, что с Рамоном все в норме. Он, можно сказать, бодр и весел; и дышит, кстати, совершенно ровно, в отличие от меня. — Кто это?
— Маг; не помню, как зовут. У него истощение и сильно повреждено плечо. Кровь я остановил кое-как, но требуется более квалифицированная помощь... Ты разберёшься?
— Попробую, — задумчиво кивнул я.
— Тогда на, — я едва успел придержать быстро, но довольно аккуратно переброшенного мне на плечо пострадавшего.
— А...
— А я попробую Ми-Су отыскать... Что-то мне не нравится тот факт, что я её ещё не видел с момента окончания атаки.
— Не тебя одного, — я кивнул. — Будем надеяться, всё в порядке. Удачи.
— Тебе тоже, — хмыкнул Рамон, и, опускаясь на четыре лапы, рысью двинулся дальше вдоль каравана к его хвосту, втягивая ноздрями воздух и прислушиваясь. Я же свернул к ближайшему крытому экипажу и распахнул дверцу. Изнутри раздался синхронный испуганный вскрик, впрочем, короткий. Вслед за этим мне с некоторым интервалом ответили две растерянные смущённые улыбки. Экипаж принадлежал двум юным девушкам с кожей насыщенно-фиолетового цвета и тёмно-золотыми у одной и вишневыми — у другой волосами, сложным плетением уложенными вокруг голов. Девушки, поджав ноги, сжались на сиденье, забившись в угол. С ног до головы обе были закутаны в пушистые меховые шубы.
— Простите, но мне придется вас побеспокоить, — вежливо улыбнулся я, бесцеремонно забираясь внутрь, сгружая свою ношу на свободный диван и захлопывая дверцу. Посох, чтобы не мешался, поставил в угол — всё-таки, с этой двухметровой дубиной в тесном помещении довольно неудобно... даже с учётом невероятной ловкости моего нового тела. Причём сейчас она, кажется, начала набирать обороты — во всяком случае, раньше бы я непременно зацепился бы за створку кареты, диван или одну из обитательниц этого транспорта тем же самым посохом, или же магом. Поэтому, опасаясь, что подобное явление носит остаточный характер, я поспешил избавиться от всех мешающих предметов. Вслед за посохом был стянут и уложен под голову магу полушубок, скинут камзол и закатаны рукава рубахи. Благо, данная конкретная представительница портняжного искусства была без пуговиц, на шнуровке, и рукава её стягивали также длинные тесёмки, в пяток оборотов намотанные вокруг запястий. Не мудрствуя лукаво, я распустил их, подтянул рукава до подмышек и связал тесемки над плечами. Не идеальное, конечно, удобство, но всё лучше, чем так и норовящие сползти просто закатанные рукава.
