Ох, ёшки-матрёшки... я отцепил ремень безопасности — капот загораживал обзор, и вылез. Дверь туго открывалась — её слегка перекосило, так что её пришлось высадить. Благо это было предусмотрено конструкцией.
Я потряс головой, вылезая — нехило тряхнуло. Может быть даже сотрясение — но вряд ли тяжёлое. А вот машина... ей кабзда. Капот смят почти наполовину, крыша, крылья — в общем — машина вся обмята со всех сторон.
Зато окружающие только так останавливались — сразу несколько машин остановилось, едущих в обе стороны. Я же пока оценил диспозицию — машину, в которую я врезался — развернуло, и врезался под углом в переднюю-левую часть. Хм. Чёрная волга — видимо, служебная.
— Вам помощь нужна? — спросил мужик, подойдя ко мне.
— Нет, всё в порядке.
— Правда? — он с подозрением посмотрел на машину. Да, её промяло просто эпически — она выглядела так, будто попала под танк.
— Да, правда. А вот кажется в той машине есть пострадавшие.
— Лезут на главную дорогу не глядя, начальнички, — буркнул мужик, пойдя к ним с аптечкой в руках.
Я тоже поспешил, взяв свою аптечку — довольно увесистый чемоданчик, хранившийся в машине сзади.
В Волге было плохо — двое пострадавших — больше всего пострадал водитель, в сторону которого пришёлся удар. На первый взгляд машина едва была бита — ну немного вмяло крыло и капот — но внутри царил полный беспредел — водитель ударился лбом о руль и торпедо, пассажира тоже ударило крепко, все они похоже полетали по салону, прежде чем остановиться. Я поспешил к пострадавшим. Водителю похоже сломало левую ногу, а пассажир — мордатый такой мужчина в костюме, был в намного лучшем состоянии. Только головой стукнулся.
На этот случай были разные инъекции — чем я и занялся, вытащив шприц из аптечки и набирая нужные лекарства из баночек. Обезболивающие, и специальные для черепно-мозговых травм. А вот с ногой дела хуже — но мужик, который пришёл первым — пощупал, цыкнул зубом и сказал что надо шину наложить — и взялся это делать, довольно неплохо.
— Как же вас угораздило то так? — спросил он. Я приложил к ноге химический охладитель — пакет, помяв, завязал бинтом.
— Ехал себе спокойно, вдруг эти как выскочат справа — прямо на трассу. Вот и влипли — меня от удара раза три перевернуло и прошкандыбарило, а эти отделались лёгким испугом.
— Я бы не сказал — переломы, сотрясения, вон, в себя ещё не пришёл.
— Придёт, — я вколол ему нужные лекарства, — жив будет.
— Первый раз вижу, чтобы машину так в лепёшку, а водителю хоть бы хны.
— Пассивная безопасность. Ремни, натяжители, подушки, сминаемые зоны, демпферные и так далее. А у Волги сам видишь — один тычок — машине почти ничего — весь удар на себя принимают люди.
— А у тебя тогда что?
— Это не волга. Точнее не совсем волга — другая модификация.
— Понятно. КГБшники какие-нибудь?
— Нет, КГБ на таких не ездит. У них есть своя Волга — но там только моторчик позлее стоит, больше ничего.
— Жалко машину.
Разговор был таким будничным, что мы совершенно не отвлекались на двух несчастных. Пассажир чёрной волги очухался и наблюдал за происходящим.
— Товарищи, как водитель? — полез он, — он жив?
— Пока да, — я достал из чемодана мягкий браслет на ремне, закрепил его на запястье очнувшегося немного пассажира, и включил. Это был мультиметр. Он выдал чек с информацией о состоянии — чеком я заменил стандартный дисплей, чтобы совсем уж не палиться. По документам у него пульс был нормальный, приемлемый, сатурация в норме, давление чуть выше нормы, температура тела в норме. Короче говоря — ничего необычного. Я снял прибор и положил чек в нагрудный карман.
— Потом покажете докторам. Вроде бы ничего необычного больше не наблюдается.
— Милицию бы вызвать, да скорую, — сказал неуверенно пассажир чёрной волги.
— Это мы мигом, — ответил мужик, оказывающий первую помощь уже ему.
* * *
Прежде чем дождаться скорой помощи — я нашёл в багажнике продукт, который сам недавно активно продвигал — фотоаппарат полароид, и сделал несколько снимков места ДТП — израсходовал три картриджа десятилистовых. Зафотографировал место ДТП и повреждения своей машины — она как нетрудно догадаться — всмятку. Выглядело впечатляюще.
Скорая и милиция приехали с некоторым запозданием — милиционер всего один и на служебном мотоцикле с коляской, а скорая — на допотопном фургончике. За это время я успел познакомиться с пассажиром, в которого влетел — это был полненький немолодой мужичок — вполне себе адекватный и хороший человек, не кричал и не ругался, звали его Иван Андреевич, и был он одним из местных начальников.
И попутно наложил более качественную шину на ногу пострадавшему — его пришлось вытащить из машины и уложить на землю — для этого с корабля попросил телепортировать в багажник разбитой машины всё необходимое — пластиковую шину с множеством липучек и фиксаторов — которые затянул на ноге пациента, укрепив как следует, снял пакеты охладителя и положил на специальный термозащитный матрас, закрепил, накрыл одеялом, подложил подушку, вколол ещё одну порцию местного анестетика в ногу и ещё раз снял показания мультиметром.
Ну а потом не грех и выпить чего-нибудь прохладительного — так что когда скорая с милицией доехала — мы уже сидели и пили чай — в машине изначально в багажнике лежал чемодан с чайником и неиспользованным во время разбивания лагеря дикаря — газовой горелкой-плиткой, и все прочие околотуристические принадлежности. Подсоединив пока ещё наполовину полный газовый баллон, я разложил на обочине чайник, поставил раскладные кресла, и от солнышка — большой зонтик. Он был сделан из очень хорошей светоотражающей ткани, и отлично защищал от солнечных лучей — так что когда скорая и милиция приехали, проехав мимо разбитой колымаги, мы с товарищем Иваном Андреевичем уже распивали крепкий чёрный чай.
* * *
*
Чем занялся я по возвращению домой? То есть в Москву, в НИИ — нет, в здание НИИ не поехал — домой я вернулся с помощью другой машины — а та что была — таинственным образом исчезла. Ну как таинственным... для других.
Зато приехал я спокойный и довольный собой, и тут же погрузился в изучение довольно обширной и сложной тематики — создание вендинговых машин.
Вендинг — то есть автоматическая торговля — это очень популярный вид бизнеса. Он есть в разных странах и широко распространён — в СССР тоже есть. Но в СССР вендинговые машины часто показывали что товара нет — потому что спрос зачастую превышал расчётные показатели — деньги были слишком дешёвыми. Но тем не менее, некоторые вендинговые машины — например такие, как автоматы с водой — получили широкую популярность в крупных и не очень городах и местами встречались. Просто потому что товар они продавали специфический — его полтонны не купят сразу впрок — по ситуации.
Автоматы подстроили под торговлю самым разным товаром с помощью нескольких механизмов. Это могли быть и движущиеся спирали, скидывающие товар в приёмный лоток, и механическая обойменная подача товара, и даже небольшие автоматы с жвачкой, которые работали от механического привода — монету опустил — крути ручку, пока не выпадет. Самая простая, кстати, вендинговая штука.
Это был удобный на всякий случай выход из сложных ситуаций с торговлей — в НИИ как я уже говорил — имелся собственный магазин, но сейчас меня всерьёз затянула идея — создания хорошего, качественного, и доступного к очень широкому использованию вендингового автомата.
Собственно, создавать нового то тут нечего — всё уже украдено, то есть изобретено, до нас. Изобретать велосипед не стал — взял одну из уже давно известных и прочно закрепившихся на рубеже веков моделей — единственный её минус для сегодняшнего дня — это отсутствие купюроприёмника. А это был один из самых неприятных костылей вендинга — у современных не было электроники и поэтому товары они продавать могли по цене в одну монету. Этим и всякие гопники пользовались — нужно было создать на имеющейся базе монетоприёмник хотя бы, способный различать монеты и суммировать их — чтобы можно было продавать более дорогие товары. Про купюроприёмник я молчу — эпоха когда их можно будет проверять на подлинность прямо в автомате — наступит нескоро. А тут — даже любители могли сделать банкноту, которую любой купюроприёмник не отличит от оригинальной.
Собственно, это отчасти перекликалось с идеей электронных касс — по моей просьбе корабль изготовил пять вендинговых автоматов — больших, могучих, и главное — с суммирующим монетоприёмником, способным набирать до ста рублей рублёвыми монетками и выдавать сдачу.
Далее дело осталось за малым — нужно было проверить снековый автомат — для торговли отдельными небольшими вещами, в работе. А где? А как? А когда?
* * *
*
Вообще, торговать в СССР — это дело неблагодарное, так как законодательной базы пока не было. А в минторге всё регламентировано до усрачки и туда с предложением идти вообще бесполезно — там конкурента в лице бездушной машины, не умеющей ни обвесить, ни обсчитать клиента — попросту не захотят видеть.
Хотя в капиталистическом, то есть нормальном мире — умение обвешивать и обсчитывать доведено до идеала и называется маркетинг. То есть как бы надуть клиента, но так, чтобы всё по документам сходилось.
Был лишь один нюанс — в СССР уже было распространено больше сорока тысяч видеомагнитофонов. Их точное число знал только я — на них уходила почти вся производственная мощность корабля — на них и CGC. А немногочисленные и редкие заказы от товарища Шокина по линии МЭП выполнялись быстро и без задержек — он лично приезжал к Воронову — поговорить про поиски такой волшебной машины — степпера. Для фотолитографии чипов. И оборудования для чистых зон — Воронов пока я ездил в Сочи, провёл целую серию занимательных встреч с работниками министерства и рассказывал им что знал про чистые зоны, а ещё пообещал добыть нужное оборудование.
Немного превосходящее то, что имелось сейчас у конкурентов — всё дело было в диаметре блинов, на которых литографировались микрочипы, и в автоматизации процесса. Ручной труд в производстве микрочипов ещё нескоро сумеют победить — и то он останется — а человек в чистой зоне — это жуткий фактор загрязнения. Воронов объяснил мне суть дела — конкурентоспособность и себестоимость — зависят попросту от чистоты воздуха в зоне. Но чистоты добиться тяжело — поэтому если в брак ушло хотя бы восемьдесят процентов чипов на кристалле — то это уже неплохой показатель.
После переговоров со мной — я выдал ему устройство, которое предназначается как раз для тотальной очистки воздуха. Обустройство чистых зон было самым важным, но не единственным — вторым запросом от Шокина было оборудование для производства полупроводников — специальные печи и системы управления для них — компьютеризировать процесс помогли специальные датчики и сенсоры. Но тут чистота не была таким адом.
В конце концов, после скандалов, интриг и расследования — я предложил поставить вместо большинства ручных операций — роботов-манипуляторов, а внутри чистой зоны — ещё одну сверхчистую зону. Отделённую от чистой. И видеокамеры, которые тщательно фиксируют каждую операцию.
Секрет прост — рабочие нагло и совершенно на голубом глазу нарушали правила поведения в чистой зоне. Даже в тех, что уже были — нарушения валились одно за другим — то придут в не той одежде, то скрывают что болеют, то ещё что-то — Шокин лично приехал жаловаться на это. И я предложил — если они такие гении — поставим видеокамеры, и будем записывать каждое движение.
К сожалению, финансовых стимулов не было — и в такой ответственной работе как эта — это проявлялось особенно болезненно. Видеокамеры, вкупе с окладом как у космонавтов — помогли изменить ситуацию к лучшему — работники чистых зон поняли, что их записывают — и на них смотрят через десятки мониторов в контрольном зале — и под пристальным оком саурона им было как-то проблематично филонить.
Выход годных чипов резко скакнул чуть ли не вдвое — а количество нарушений сошло до минимума. Вот так — пока лично камеру не приставишь к каждому — ни за что работать по инструкции не хотят. Всё хотят рационализировать — чтобы поменьше жопу напрягать — а что результат говно — ну так не я же плачу?
Шокин приезжал потом благодарить — но вопрос о постройке роботов-манипуляторов под управлением компьютера CGC был решённый. Робот с механикой робота Kuka и компьютером CGC, причём расширенном, усиленном, и с встроенным микропроцессором, с двумя дополнительными блоками памяти и сенсоров, был построен в количестве тридцати двух штук. По сути это манипуляторы, движения которых программировались на заранее — но по факту... это довольно сложные машины — они имели оптические и лазерные датчики — и самое сложное... для них изготовил корабль микрокамеры.
Микрокамеры... мало чем отличались от обычных — кроме размера — это телекамеры с трубками размером с колпачок ручки — в остальном они оставались такими же какими были все остальные. И управлять роботом можно и нужно было с манипулятора, задавая на клавиатуре и мониторе ему команды, наблюдая при этом через микрокамеру действия его рабочего органа.
Этот довольно прогрессивный робот — имел относительно низкую скорость движений, тем более — по сравнению с современными машинами — но всё это принесено в угоду точности. Отклонения по точности не превышали сотой доли миллиметра.
Роботы поступили на службу в цех выплавки монокристаллов, в цех резки и цех фотолитографии — роботы и контейнеры для переноса пластин между сверхчистыми зонами, которые были отделены от чистых специальной стенкой из прозрачного, мягкого, но толстого пластика — такой не крошился и не давал пыли.
Зато изготовили как хотел Воронов — специальные скафандры для рабочих. То есть гермокостюмы с закрытым шлемом — дышать при этом можно было через фильтрационную установку.
Степпер — был самой большой и самой сложной машиной, в которую напихано электроники больше чем в CGC с максимальной комплектацией, и ещё целая гора. Механика требовала большой точности изготовления — это был тот самый волшебный механизм, превращающий чистые пластины кремния — в процессоры. Пока ещё не разрезанные.
Мысли сделать свой у Шокина даже не было — его можно было только купить. Изготовить свой собственный степпер оказалось сложнее, чем с нуля поднять промышленность выращивания бананов за полярным кругом. Помогли — тем более что машины эти очень долгоиграющие и не требующие расходников. По крайней мере большого количества. Степпера поставили целых три штука — и это были довольно массивные агрегаты размером с двадцатифутовый грузовой контейнер. Максимальное разрешение степпера — данной примитивной модели, позволяло изготавливать чипы по 10-мкм техпроцессам.
Для них корабль изготовил шаблоны — всех необходимых элементов базы CGC — несколько сотен шаблонов разных микрочипов, плюс шаблон Старосовского микропроцессора.
Чистую зону Шокин обустраивал — и налаживал работу третьей — первые две он пустил в работу и надо признать — что работали они нормально. Не шедеврально, не идеально — были недочёты, но в целом... Как потом узнал Воронов — стандарты чистоты и применяемые технологии скорее соответствовали уровню производства процессоров i386, а не "SMP-65-1".
