Ночные тени. Книга 1

— Пойдём пить чай, — я улыбнулся уголками губ. — Мне скоро уходить, не знаю, надолго ли там задержусь, а у тебя наверняка есть куча вопросов. Хотя бы на парочку, для начала, ответить успею.

Юстин согласно кивнул, неловко после сна поднимаясь из кресла. Проследовав за мной на кухню, зевая по пути и потирая глаза, он опустился на один из старых, поскрипывающих и уже шатких стульев с высокой спинкой, и полностью проснулся лишь когда чай ему подала завернутая в белую простыню невысокая девушка, по виду никак не старше семнадцати лет.

— Огонёк?! — Юстин удивлённо присматривался к узнаваемым чертам лица.

— Нравится? — фэйри, озорно улыбнувшись, крутанулась на месте. Волосы, переплетённые множеством ленточек и собранные в странное подобие гнезда, качнулись и рассыпались по плечам.

— Честно скажу — необычно... Кларенс... — усмехнулся я, садясь напротив Юстина. Фаэ забралась на стул, подобрав под себя ноги и одарила нас ещё одной улыбкой.

— Итак, Юстин? — я пододвинул к волчонку блюдо с уже остывающими кексами.

— Я бы хотел узнать насчёт Теодора, — задумчиво глядя на предложенное угощение, произнёс он. — Ведь его душа не могла остаться там, привязанной к дому, из-за того, что тело так и осталось непогребённым?

— Хм... — я приподнял бровь, несколько озадаченный подобным вопросом. — За десять месяцев его так никто и не нашёл?

— Я... — Юстин замолчал, нервно прикусывая губы. — Я несколько раз подходил к дому. Там кто-то поселился, но из комнаты Теодора... Оттуда по-прежнему идёт запах. И... один раз я видел в окне его призрак.

— Если он пролежал там достаточно долго, то запах мог остаться. К тому же, нюх у тебя во второй ипостаси такой же, как у обыкновенного волка, — я принялся задумчиво размешивать ложечкой остывающий чай. Разговор за столом на подобную тему мне совсем не нравился. Каков из себя запах лежалого трупа, я прекрасно помнил, и память эта выплыла совершенно не к месту, напрочь отбив аппетит. — Душа его, в любом случае, уже давно в другом месте. Если хочешь, мы можем съездить туда, когда погода будет более подходящей. А лучше я съезжу туда один, — я представил, каково это будет для мальчишки, если мы всё-таки найдём в доме пролежавшего десять месяцев мертвеца...

— Спасибо, — Юстин сдержанно кивнул, уставясь в свою кружку с чаем. Затем поднял на меня взгляд, неуверенный и даже несколько опасающийся. — Даниэл, я должен ещё кое-что уточнить для себя.

Я кивнул, ободряя его.

— Тогда, в том трактире, — так же неуверенно продолжил Юстин. — Когда вы только вошли, и я... Тогда я почувствовал, что это единственно правильное поведение, и даже не сомневался в этом...

Я поднёс чашку к губам, чтобы скрыть дёрнувшуюся было на них усмешку. Богини! Вот уж никогда не думал, что буду рассказывать двуликому подобные вещи!.. То есть нет, конечно, всё равно пришлось бы рассказать, но не думал, что начну именно с этого.

— Видишь ли, есть память крови, память предков. Она живёт во всех нас без исключения, где-то глубоко-глубоко в подсознании, — начал я. — Когда мир менялся и три Ветви со всеми родами, что входили в них, поняли, что больше не смогут жить как прежде, каждая нашла свой выход. Я уже рассказывал тебе об этом. Перед ночным народом был тяжёлый выбор. Уйти туда, откуда невозможно стало возвращаться — раствориться во Тьме Изначальной, или, нарушая многовековые правила, отрекаясь от сути многих обрядов, остаться здесь. Умеющие растворяться в тенях говорили с добровольно ушедшими во Тьму, и тогда нам казалось, что их участь страшна, страшней, пожалуй, даже участи морского народа, — я тряхнул головой, поймав себя на том, что увожу разговор в сторону от заданного вопроса, и как бы Юстин не решил, что попросту не хочу отвечать на него. — Известно ли тебе, что, когда ставят прививку от какой-либо болезни, вводят малую часть её, дабы организм, закалился таким образом, и выстоял против большего?

Юстин кивнул, глядя на меня немигающими топазовыми глазами.

— Двуликие в то время были молодой, только что зародившейся Ветвью, и вливались в меняющийся мир, изменяясь вместе с ним...

— В общем, вас вместо вакцины жрали и пили все, кто ни попадя! — доступно, просто, и, как всегда не вовремя, объяснила Фаэ, которой надоела моя длинная речь. — Ваш вид вообще выжил только из-за того, что не переставая размножался, а остальные старшие рода перестали. Но кровь-то они пили тогда у всех без разбора. И у своих в том числе.

За столом воцарилось молчание. Я неодобрительно смотрел на Фаэ, та с интересом разглядывала Юстина, видимо, в ожидании реакции на услышанное, а сам волчонок настороженно поглядывал на меня.

— Спасибо, Огонёк, — негромко проговорил я. — Без твоего прямо-таки бесценного пояснения всё бы осталось таким непонятным... — я перевёл взгляд на Юстина. — Правда, это давняя история, и сейчас в том, что казалось необходимым тогда, нет надобности.

— В общем, нашего дядюшку бояться не стоит, — улыбнулась фэйри. — Сейчас.

На лице волчонка долгое время ничего нельзя было прочесть. Уставясь в столешницу, он молчал, на лбу даже обозначились складки от напряжения. В конце концов, он пришёл к некоему выводу. Вздохнув, звенькнул ложечкой о край чашки.

— Боюсь, что я не смогу побороть свои инстинкты полностью...

— И не надо — в теперешнем мире тоже многое случается. Но, — я с усмешкой пригубил ароматный напиток, — обещаю, есть тебя не буду.

— А пить? — Фаэ, подцепляя кекс, на поверхности которого находилось больше всего изюминок, с шумом прихлебнула из чашки.

— Никоим образом! А вот насчёт тебя, Огонёк... ещё одно подобное высказывание, и я подумаю над этим вполне серьёзно.

Фэйри только фыркнула, выказывая тем самым полное неверие и пренебрежение к моим словам. Я со вздохом поднял взгляд к потолку, где на незажженной ещё лампе сидел коричневый мохнатый мотылёк. Раньше надо было держать её в страхе и строгости. Да и то бы не помогло... То, что характер у меня мягкий и отходчивый, Фаэ поняла сразу, чем постоянно и пользовалась.

— В общем, Юстин, тебе и вправду не стоит меня бояться. О других представителях Ночной Ветви такого не скажу — всякое бывает... Не чаще и не реже, чем случаются преступления подобного рода у людей, но следят у нас за этим сквозь пальцы. Правда и тебя, как чистокровного двуликого, будут опасаться, — я отставил чашку в сторону. — Есть ещё кое-что, о чём следует поговорить прямо сейчас. Раз уж я обрёл счастье в лице двух замечательных племянников из-за океана, то неплохо бы расписать вашу биографию более подробно.

— Зачем? — изумилась фэйри. — Ты же сам сказал, что это не больше, чем на месяц?

— А затем, Огонёк, чтобы я мог, в случае чего, объяснять друзьям и знакомым, откуда взялись и куда делись мои племяннички. В общем, решайте, как звали родителей, прочую родню до третьего колена, соседей, собак, коней, или что там у вас в Канаде вместо домашних зверюшек водилось. Как все погибли — ты, Кларенс, не видел, поэтому такой весёлый. И предоставьте всё это в письменном виде, чтобы я не выслушивал длинные баллады. Я всё прочту, и если что... — я выразительно глянул на Фаэ, — самые яркие моменты мы удалим. А потом вы это заучите — как шпионы...

Фаэ хмыкнула.

— И чтоб мы никому не смели об этом проговориться, мужественно терпя все пытки?

— ...которые и ночью должны проснуться и, подобно русским офицерам в тылу врага, вместо русского мата разразиться изысканной французской тирадой.

— Ну, материться-то на французском я умею, — смахнула воображаемый пот с лица Фаэ. — Так что можешь быть спокоен. Попробуй только разбудить меня ночью — выложу все свои познания!

— Может, Даниэл имел в виду что-то более серьёзное?

— Вообще-то, да, — кивнул я с усмешкой. — Брайен, советую расписать Кларенса как капризного, глупого и избалованного ребёнка, который воспитывался в закрытом пансионе. Во избежание, так сказать...

Фэйри состроила мне поистине обезьянью рожицу.

— Ладно-ладно, — фыркнула она. — Как распишете, так вам и будет!

Я лишь покачал головой, представляя, какой милый дурдом ждёт меня в течение ближайшего месяца.

Часы этажом ниже, скрипнув гирями, начали отбивать восемь. Под окнами уже мерцал голубоватым светом фонарь. Чай был допит, и за столом воцарилась странно-тягучая тишина. Юстин неловко собирал пальцами крошки от кексов, роняя их себе на колени, смущаясь этого и вновь пытаясь собрать рассыпанное возле тарелки. Фаэ задумчиво смотрела в окно на густеющие краски небес, на вечер, льющийся в каменные русла улиц... Точёный профиль маленькой мраморной нимфы... Скоро она включит здесь свет, и вокруг лампы начнут виться мотыльки и слова какой-нибудь истории.

— Мне пора, — я нехотя поднялся из-за стола. Идти сейчас куда бы то ни было не хотелось. Но на вечере у Аделаиды придётся быть, как и обещал, к тому же, Арктур волновался из-за присутствия там Сен-Гильерна. А сида туда затащил именно я.

— Когда тебя ждать? — Фаэ развернулась ко мне, выйдя из задумчивого созерцания.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Наверное, не скоро. Я ведь рассказывал, как там всё проходит.

— Ну да, да.. — фэйри серьёзно покивала головой. — Чёрные свечи, разговоры о никчёмности бытия, человеческие черепа на столе...

Юстин, сидевший до этого момента бесшумно, закашлялся.

— А вот теперь, Огонёк, тебе придётся объяснять, что салон леди Ревьен вовсе не сборище сатанистов, — я усмехнулся, направляясь к двери. Общества фэйри с меня на сегодня было предостаточно.

* * *

Дом, в котором обитала Аделаида, внешне выглядел вполне приличным — особняк Скоттов ему и в подмётки не годился. Странный архитектор, что ваял театр и ещё несколько новых зданий в Гатри, похоже, тогда ещё не добрался до этого района. Аккуратная кладка старинных красных кирпичей оттенялась кремового цвета дверями, пилястрами, и маленькими, плавных очертаний, балкончиками. Всё в целом смотрелось гармонично, и напоминало немножко пряник — я такие пробовал в России.

Не верилось, что за столь милым и гостеприимным фасадом кроется убежище существа, которое выглядит так, словно умерло где-то в декабре месяце, и осталось на морозце непогребённым. Передав коня слугам, я с тяжёлым вздохом поднялся по светлым ступеням и стукнул бронзовым дверным молоточком в металлический кружок рядом с ручкой. Видимо, стремясь сохранить налёт старины и таинственности, Аделаида уговорила своих родителей, или с кем там она обитала, не ставить банальный электрический звонок. Светлая дверь подалась внутрь — тонкая рука в чёрной кружевной перчатке выплыла мне навстречу — хозяйка сама, отослав прислугу, встречала гостей.

— Добрый вечер, мисс Ревьен. Я не опоздал? — прикоснувшись к пахнущей ладаном перчаточке, я скользнул взглядом по девушке.

Чёрное шёлковое платье расходилось внизу пышной юбкой, по самому краю шла красная кружевная отделка. То, что находилось выше корсета, оказалось обнажённым и почти лишало возможности представить что-то запретное... Лицо и декольте, как и в прошлый раз, грозили низвергнуться вниз лавиной пудры. Голову с чёрными короткими волосами венчал тонкий золотой ободочек со свисающими вниз маленькими гранатовыми подвесками. Такое же ожерелье темнело на шее. Белые, как у мертвеца, губы сложились в тонкую улыбку.

— Что вы, виконт. Вы как раз вовремя...

Повернувшись, леди Ада направилась в темноте вверх по лестнице — я подождал, пока она и тянущийся следом шлейф окажутся достаточно далеко, и ступил следом. Впрочем, подождал ещё и потому, что сзади оказалось ещё большее декольте, чем спереди.

На всей лестнице не горело света — и напудренные плечи казались телом призрака. Ада, отлично знающая, сколько здесь ступенек, и где повороты, время от времени оглядывалась, и пришлось сделать вид, что её заднее декольте единственное, что я могу разглядеть. Как ей никто на шлейф не наступил? Я пригляделся — на подоле всё-таки отпечатался пыльный след от мужского ботинка. Хотя... если б шлейф оторвался вместе с юбкой, да ещё на лестнице... бедняге пришлось бы жениться.

Аделаида, дойдя до нужного места, медленно остановилась, чтобы я проникся важностью момента и вслушался в переливистый скрип двери (наверняка в петли специально засыпали соду или соль). Бледный свет свечи упал на одухотворённое лицо хозяйки вечера, когда дверь пошла нам навстречу. Весь вид Аделаиды выражал, что сейчас мне откроется некая тщательно сберегаемая тайна, и я на самом пороге страшного и волнующего события...

— Войдите в сей дом свободно, и по доброй воле, — за порогом стоял с подсвечником в одной руке и бокалом красного вина в другой Навь. Голос прозвучал серьёзно, как у великолепного актёра, но в глазах притаился смех. Ночной ухмыльнулся, салютуя мне выпивкой. Весь в чёрном, он растворялся в темноте коридора, и только лицо и руки плавали в ней бледными призраками.

— Мистер Навь... — Ада, отодвинув его пышными юбками, сердито прошла мимо. Трагический эффект ушёл коту под хвост.

— Добрый вечер, — я протянул ему руку, гадая, что он бросит — бокал или свечи. Недолго думая, он протянул мне подсвечник.

— Добро пожаловать на вечерок к инфернальным созданиям, — доверительным полушепотом произнёс он, пожимая освободившейся рукой мою холодную, как всегда, ладонь.

— Спасибо, — проскользнув мимо, я поставил подсвечник на чёрный круглый столик около притулившегося в углу кожаного дивана.

— Господа, прошу... — Ада подняла с кресел двух молодых людей в чёрных фраках, белых перчатках и с ослепительными в этом золотистом мраке воротничками. Тот, что пониже, вертел в руках чёрный цилиндр. Мне показалось, что он страдает хроническим несварением желудка — тоненький, бледный, с тёмными кругами под глазами. Он томно хлопал тёмными ресницами и опирался о локоток своего друга. Друг тоже был изящен, но скорее цвёл здоровьем, что тщательно скрывал под гримом.

Оба вытаращились на меня весьма странно — я украдкой себя оглядел — неужели ножны отстегнулись? Да нет, почувствовал бы... Чёрная длинная безрукавка и тёмно-синяя рубашка, в сочетании с узкими штанами из замши и высокими сапогами, кажется, их шокировали. Я напялил, памятуя намеки Арктура о странных атрибутах вечеров "у Ады", одежду для ночных вылазок. Странно — я по сравнению с хозяйкой просто излучаю приличие и скромность.

— Габриэль Сен-Гильерн, — я опустил титул и протянул молодым людям руку. Первым её энергично потряс более здоровый темноволосый юноша, а потом анемичная лапка робко, как-то по-женски тронула ладонь. Это многое объяснило...

Ада, кажется, была слегка недовольна моей замкнутостью — но только подобных личностей мне на голову не хватало! Вежливо откланявшись, я направился далее знакомиться с гостями, думая после этого ускользнуть к диванчику, оккупировать его и держать круговую глухую оборону. В центре не такой уж большой комнаты стоял стол — я чуть не вздрогнул — по размерам и форме он подозрительно напоминал гроб. Да и красная с чёрными бантиками скатерть наводила на определённые мысли... Несколько бутылей с красным вином и два декоративных черепа-подсвечника составляли меню сегодняшнего вечера. Вазочка из красного стекла с рубиновыми ломтиками мармелада смотрелась даже как-то лишне.