Дракон-1. Дракон цвета крови

— Их вернуть, наверное, надо?

— Рехнулась? — даже удивилась я.

— Но я...

— Считай, компенсация. Только у себя пока не держи ... спрячь куда, или на сохранение кому отдай — кому довериться можешь. Лучше даже спрячь. В парке, к примеру. Только не в своей комнате. А то мало ли что!

Для девушки это явно было откровением.

— Что именно?

— Ну, если он дурак, может и скандал поднять, — задумалась я. — И попросить тебя в жены. Устроят обыск, найдут сережки, решат, что подарок к свадьбе... ты ж нормально не соврешь, постесняешься. Придется того... замуж.

— Не хочу!!! — затрясло Кайю.

Я покачала головой.

— Всем же говорили! Не связывайтесь с санторинцами, таким палец дай, они руку по плечо отгрызут и на шею сядут! Так что... могут потребовать. Наглости хватит.

Мариса фыркнула.

— Что — могут? Мы вчера все вместе сидели у меня в комнате. Платья мерили.

— Лучше у нас, — Олинда вплыла решительно и неотвратимо. — Да, Каэ. Извини, мы все слышали.

В кильватере ее двигались Фатима и Севилла.

— Извиняю

— Вот. Мерили у меня украшения, делали прически, болтали о мужчинах. Кайа, не расстраивайся. Подумаешь, беда! Все же обошлось, а этого гада мы под стол запинаем.

Кайа откровенно зашмыгала носом.

— Девочки, вы...

— Мы. Не переживай, мы не сволочи. А за своих мы из него сациви сделаем.

Я вздохнула — и принялась разливать очередную порцию кофе. Повадились, понимаешь.

— А что такое сациви? — робко спросила Кайа.

— Это блюдо, в котором мясо варят, жарят и режут, — опошлила я рецепт. — Но варить санторинца мы точно не будем. Кастрюли нет.

— Ну и ладно. Обойдемся, — махнула изящной ручкой Олинда. — Кайа, ты мои побрякушки помнишь?

— Д-да. Ты их постоянно же носишь.

— Вот. Их и мерили. Сначала кольца, потом браслеты, цепочки и серьги. Всем понятно?

Я про себя только улыбнулась. Молодец Олинда. Вот что значит — правильный вектор приложения сил. Не было его? Получите стерву и заразу.

Есть он?

И девушка за своих кого хочешь загрызет. Со всей стервозностью и заразностью.

Хотя мы все загрызем. Перебьется санторинец. За вчерашнее с него мало шкуру спустить и голым в Санторин пустить. Нельзя так делать — и точка.

Если он не дурак — промолчит про вчерашнее. Сделает вид, что ничего не было. А если дурак... сколько им тут еще быть?

— Дней десять.

— Я вслух говорила?

— Да.

— Дожили. Ладно... девочки, придется нам побыть с Кайей. Если что.

Ответом был благодарный взгляд девушки. Ничего, подруга, прорвемся. Кто сказал, что не бывает женской дружбы?

Бывает. Прямо здесь и сейчас.

— Девочки, время. Завтрак-завтрак... ай-лю-лю потом!

— А как быть с упражнениями? — это Фати.

— С нами походит, — отрезала я. — Не переломимся. Кайа, не бойся, если что — просто посидишь рядом, на море полюбуешься. Девочки, на крыло!

— Хорошо.

Синяк, кстати, почти и заметен не был. Вовремя намазали. Но...

— И синяк ты получила вчера. В обед.

— А где?

— Веткой хлестнуло, — ответила Мариса. — В парке.

Кайа согласилась.

Интересно, дурак санторинец — или нет? Посмотрим...

* * *

Дурак, кто бы сомневался. Доказательства я получила, считай, сразу, как мы пришли в столовую. Тесной компанией.

Впереди Мариса, рядом с ней, может, на пять сантиметров отставая, Олинда и Севилла, потом мы втроем. Кайа пряталась за всех нас. Куда и надменность девалась?

Хотя я отлично знаю — куда. В неприятностях рассосалась.

Когда за попу прихватят, тут уж не до всякого нехорошего. Выбраться бы!

Санторинцы располагались за своими, привилегированными столами. Мой взгляд тут же выцепил одного из них.... Ну-ну!

Так бы я его не узнала, но полет по тропинке не прошел для парня даром. Галька только выглядит кругленькой и удобной. Но тот, кого по ней хоть раз протащили, быстро понимает, сколько у нее острых углов.

Если Кайа выглядела вполне прилично, то этот кадр.... Синяки темнели, подчеркивая форму бровей, разбитый нос пламенел над красивыми (но тоже разбитыми) губами, глаза торжествующе сверкали, и все это в обрамлении романтических волн белой ткани... красота!

Вот нас заметили. И черные глаза вспыхнули уж вовсе торжеством. Кайа вцепилась в меня так, что больно стало.

— Цыц! — шепнула я. — Расслабься! Улыбаемся! НУ!!!

Получилось неплохо. А пальцы, которые сжались на моей ладони еще крепче — перетерплю.

Его высочество Баязет встал из-за стола.

За ним, весьма недовольный, поднялся ректор.

— Девушки, подойдите сюда.

Ему-то явно хотелось разобраться камерно. Но поди, откажи... дипломатия!

Мы послушно прошествовали к столу.

— Эсса Ибанес, эс Мехмет Четин сегодня утром сказал мне, что вы приняли его предложение, и согласились ехать с ним в Санторин.

— Н-нет! — пискнула Кайа. — Я не хочу! И не поеду!

Ректор нахмурился.

— Эсса?

Я выдохнула. Кажется, отвертеться не получится.

— Эс Орландо Чавез, моя подруга растерялась. Эсса Ибанес хочет сказать, что предложения эс ей не делал, ни на что она не соглашалась, и никуда с ним не поедет. Тем более, в гарем.

Ректор посмотрел с благодарностью.

— Эсса Ибанес, все так?

— Д-да. Простите, эс Чавез, я растерялась.

Зато не растерялся санторинец.

-Ты! Это вчера ты была!

Так я и знала,, что надо было бить сразу. Нет же, поговорить вздумала... вежливость — зло.

— Я? Вы вчера и мне предложение сделали, эс? А почему я не в курсе?

По столовой плеснуло смешком, санторинец... как его — Мехмет? Четин? А выглядит как синьор Помидор! Вот, он расправил плечи и двинулся вперед. Решил авторитетом надавить? Ну-ну...

Девушки и не подумали отойти.

Мариса и Олинда только плотнее сдвинулись, показывая, что своих не сдаем.

— Это ты меня избила!

И все это с акцентом.

Я коснулась плеч подруг, они пропустили меня — и снова сдвинулись, загораживая Кайю. А я встала перед эсом Четин. И лишний раз порадовалась, что Каэтана такая мелкая.

Я ему носом в грудь утыкаюсь, а с учетом накрученной ткани еще и втрое тоньше кажусь.

— Я? Вас? Избила?

Смех усилился. Грустными были только пять человек. Четверо как раз от меня и огребли, и прекрасно знали, что я — могу. А пятый — эс Хавьер, просто сжимал кулаки. И явно мечтал добавить санторинцу.

— Ты там была!

— Ага, — покивала я со знанием дела. — Делаете вы предложение девушке, все как положено, кольцо преподнесли, на колено встали, и тут появляюсь я. И ка-ак... подпрыгну! Да ка-ак допрыгну! Чем я вас побила-то? Головой или ногами?

Теперь уже не сдержался и ректор. Явно представил картину.

Мехмет злобно засопел.

Понял, что проигрывает, и пошел ва-банк.

— Да я ее вчера...

Фу, матерщинник!

Кайа сделала самое лучшее, что могла. Упала в обморок. Хотя не исключаю, что ей Фати подсказала, она умничка.

— Эс Чавез, моя подруга хоть сейчас может пройти освидетельствование у любого врача. Вот сию секунду. Хоть здесь. Мы вчера все были вместе, мы мерили украшения, и никто никого не бил и не... вы понимаете.

— Да, понимаю, эсса...

— Кордова, — вздохнула я. — Каэтана Кордова, эс Чавез. И я тоже могу пройти любые проверки. Если я била эса... Четина, наверное, на мне тоже следы остались? Пусть нас всех осмотрят. Или эс утверждает, что я могу справиться с сильным тренированным мужчиной?

Эс такого не утверждал. Зато вмешался принц Баязет.

— Милая эсса...

— Для вас — эсса Кордова, — резко рыкнула я. Еще не хватало мне таких вольностей. Говорил он кстати, лучше своего спутника. Намного. Почти без акцента.

— Эсса Кордова, — после этих слов я внимательно поглядела на принца. Явно опаснее своего спутника. Умеет себя контролировать, сдерживать, умеет слышать, слушать и видеть. — Вы безусловно правы. Вы бы никогда не смогли справиться с сильным мужчиной.

Я закивала, мысленно желая принцу в следующей жизни пересечься со Светочкой. Милейшее, эфемернейшее на вид создание, которое выглядело безобиднее бабочки, но могло завязать в жалобный узелок Лару Крофт, попинать всех героев вселенной Марвелл и на закуску расправиться с десятком дуболомов. Что поделать, у девочки папа — инструктор по рукопашному бою. Генетика... ну и тренировки с детства.

— Полагаю, на пляже с вами был кто-то третий... четвертый. Это ваш любимый, эсса Кордова?

Ах ты, гад!!!

— Ваше высочество, — я улыбалась милейшим образом. — Я не помолвлена, поэтому ваши предположения оскорбительны. Не знаю, кого ваш приближенный вчера пытался изна... то есть кому он на пляже делал предложение. Но точно уверена, что это не мы с эссой Ибанес. Мы вчера были вместе, и я готова поклясться, что эссе никто не предлагал замужество. Я бы такое точно не пропустила.

Намек его высочество понял. Сдвинул брови.

— Что ж. Если мой человек ввел меня в заблуждение, он будет наказан. Но сначала... эсса, так вы согласны выйти за него замуж?

Кайа, которая кое-как приходила в себя, замотала головой 'на отрыв'. Нет-нет-нет, она не готова, не хочет, не будет...

Эс Четин порывисто встал, подошел к Кайе, та аж сжалась, и заговорил на своем языке. Красиво, на таком бы поэмы декламировать. Смысла я только не поняла. Но Кайа шарахнулась, побледнела....

— Он просит прощения за то, что поддался чувствам, умоляет не сердиться на него, уверяет, что любит, — суфлировала для меня Мариса.

Кайа посмотрела так, что я поняла — мог бы не стараться эс Мехмет.

Не подействует, хоть он тут сутки распинайся и серенады под окном пой. Вот не стоило проводить ликбез по анатомии до замужества. Теперь Кайа к нему и щипцами не притронется.

Но и помощь ей тоже нужна.

Пришлось решительно встать над подругой (и когда я успела?), протянуть ей руку.

— Кайа, пойдем. Думаю, нам надо на занятия. Эсы, всего хорошего. Эс Четин, не сомневаюсь, найдется много девушек, которые составят ваше счастье.

И искать их надо в зоопарке. В клетке с мышами.

— Согласен, — не люблю Матиаса Лиеза, но здесь и сейчас он оказался кстати. — Простите, эсы, эссы, нам действительно пора на занятия. Я полагаю, все выяснили, эсса Кордова не била эса Четина, а эсса Ибанес не выйдет за него замуж.

Ответом нам были возмущенные взгляды со стороны санторинцев.

— Эс Матиас, вы правы, — поднялась я. — Кайа, идем? У нас сейчас, кажется, домоводство?

Девушка вцепилась в меня, как в спасательный круг.

— Да-да... мы идем.

Столовую мы покидали победителями. Но голодными. Надеюсь, к нам никто не сунется, а то сожрем любого.

* * *

— Мне кто-то объяснит, что происходит?

Матиас был внущающим и возмущенным. Но против его высочества Баязета не катил. Вот вообще. Я невинно похлопала ресницами.

— Вы все слышали, эс Лиез. Кайа отказала несчастному юноше, а я его еще и побила. Надеюсь, больно.

Матиас поежился. Даже посочувствовал бедняге, наверное.

— Главное, не покалечили. А то бы скандал был.

— Переживет, — оскалилась я. — Не люблю насильников.

Матиас поежился еще сильнее. Кайа посмотрела на нас... и вдруг осознала. Одним рывком.

— Погоди... тогда, в больнице...

— Меня там не было, — отрезала я. — И тебя вчера тоже нигде кроме наших комнат не было. Поняла?

— Н-не было, — согласилась Кайа.

Эстебан Гил кашлянул рядом.

— Это... эссы... пока те не уедут... мы походим? С вами?

Отказываться я не стала. Пусть тоже походят. Установим дежурство.

За себя я не боялась. Любой, кто протянет ко мне руки, лишится ног. И рук. И будет долго плакать о своей незавидной доле.

Что останется — доест Виола. Она тоже может. Но — пусть пока бегают. И я улыбнулась Эстебану.

— Спасибо, эс Гил... Эстебан. Это будет очень кстати.

Эстебан побагровел. Но мысли кое-как в слова оформил.

— Знаю... Каэтана, вы сможете. А остальные?

Я кивнула.

Олинда, Мариса, Фати, Сив... они умнички, но тут же не интеллектом надо давить! Тут надо бить первой. И жестко, и добивать. Смогут ли они?

Я не знаю. А ситуации могут возникнуть разные.

Пусть ребята походят вместе с девушками. Санторинцы целее будут.

И нет, это не оговорка. Я сама лично порву любого, кто тронет моих подруг. А если не справлюсь — Виола поможет. Сядет сверху и уплющит. Она может. И я могу.

* * *

Кайа прилепилась к нам, как банный лист.

Сидела рядом со мной, ходила рядом со мной. Явно, ей было страшно. И ужин только добавил ей нервов. Пришлось даже пересесть к девочкам. Хотя мне нравилось есть одной, но Кайю я уже не брошу. Вот и приходится вливаться в коллектив.

Не успела я устроиться за столиком, как рядом склонился один из санторинцев.

— Эсса Кордова, его высочество просить разделить с ним трапезу.

А не почитай я про этих гадов, могла бы и пойти. А нельзя.

Даже и низзя.

Для них, принял подарок — дал позволение решать твою судьбу. Разделил трапезу — согласился принять сватов. Вот народ озабоченный! Наверное, если рядом с санторинцем чихнуть, он и это по-своему поймет. Как предложение интима.

Хотя интим я им предложить могу. Вылюбить, высушить, выкинуть — в произвольном порядке. Но это не для публичного озвучивания.

— Простите, эс. Я порядочная девушка. Ваше предложение недопустимо.

Показалось мне — или на лице санторинца мелькнуло одобрение? Нет, не показалось. Все он видел, и то, что я кушаю одна, и то, что сейчас пересела ради Кайи — он тоже понял. И для него, как для санторинца, предложение принца тоже неуместно. А вот мой ответ — бальзам на душу.

— Его высочество уважает ваши обычаи, и понимает, что в вашей стране это просто разделенная трапеза.

— Я также уважаю обычаи Санторина. И не хочу усугублять непонимание между нашими странами.

Затруднение разрешил эс Чавез.

— Эсса Кордова, как ректор, я приравниваюсь к вашему отцу. И могу дать вам разрешение на совместную трапезу.

Я скрипнула зубами.

Да чтоб тебя и об забор! Но пришлось вставать, пересаживаться за стол, за которым для меня и место было. Рядом с его высочеством.

Замечательно!

Считай, и без завтрака, и без ужина. Точно кого-нибудь сожру!

Матиас Лиез поднялся из-за стола, но Мариса схватила его за руку и принялась уговаривать. Спасибо, подруга, еще нам дипломатического скандала не хватало.

Хотя я его тоже могу устроить. Ибо не фиг тут! И там тоже не фиг!

Опасения не оправдались. Его высочество лично принялся за мной ухаживать. Положил на тарелку каких-то морских гадов в белом соусе, добавил овощей,, налил вина.

Все это — не спрашивая меня ни о чем. Чего я хочу, что мне нравится... я начала закипать. Я вообще мясо предпочитаю. Но если я тарелку на уши принцу надену....

Нет, не комильфо.

— Угощайтесь, эсса Кордова.

— Благодарю вас, ваше высочество. Вы весьма любезны.

— Эсса я, надеюсь, утреннее происшествие не оставило у вас неприятных впечатлений? Это было прискорбное недопонимание...

— Я так и подумала, ваше высочество.

Мы смотрели друг другу в глаза. Он знал, что врет. Я знала об этом. Но сказать вслух?