— Ох, не зря, — как можно убедительнее протянула я и мельком бросила взгляд на начальника мэзонружской стражи, до сих пор торчащего на углу. — Дома расскажу, какие мы с вами молодцы... местами... Пока, Стеньша!
— Кх-хе!.. Пока...
Дрова в очаге, не смотря на то, что принесены были из под навеса, поначалу никак не хотели разгораться. Лишь капризно плевались в склонившегося над ними Ветрана и пускали с отсыревших боков едкий дым. Пришлось тратить последние крохи своего, почти опустошенного за день резерва, чтобы тут же, у родной стихии его восстановить. И какое же это приятное ощущение, вот так, вытянув к огню ноги и запрокинув назад голову сидеть и, прислушиваясь к каждой клеточке своего тела, ощущать разливающуюся по нему жизненную энергию. Чувство, сравнимое с разве что... Хотя, бабушка моя, на язык не воздержанная утверждала, что настоящую 'взрывающую изнутри муку' можно испытать лишь в том случае, когда рядом с тобой любимый мужчина, а не виртуозный и многоопытный любовник... Когда рядом любимый...
— Анастэйс.
— Да-а, — приоткрыла я зажмуренные глаза.
— Почему ты не ешь?
— Я ем... А чуть позже и к тебе присоединюсь.
— Что, матушка, исчерпалась? — понятливо хмыкнул Зеня, развалившийся сейчас рядом со мной, на раскинутом прямо у очага одеяле.
— Ага... Но, говорить способна. Так что, слушайте. Про нашего оружейного мастера, господина Булдга, отца многочисленного семейства и совладельца тестевой мастерской в Бадуке. Сразу скажу, что выводы наши по поводу времени его появления в Мэзонруже были частично...неправильными, так как, покончив к вечеру со своими делами в Либряне он, действительно, не стал тратиться на номер и ужин, а решил двинуть к свояку, но...
— Стася, а можно, без 'но'? — лениво уточнил кот.
— К сожалению, нельзя, дорогой. Потому что по дороге сюда он еще задержался в городе, в ювелирной лавке — ждал свой заказ.
— Драконий гребень? — уточнил умник.
— Ага, его. Ждал часа три. Там какая-то накладка вышла и курьеру пришлось мотаться по специальному каналу через границу с Эйфу(3)... В общем, в нашу деревню он въехал не в сумерках, как мы предполагали, а уже далеко за полночь. Поэтому и клевал носом и в плед завернулся. Что же касается свидетелей, — ехидно глянула я на Зигмунда. — то их, не смотря на позднее время, оказалось предостаточно. И даже нашелся человек, который дорогу гному указал. И, знаете, почему?
— Догадываюсь, — буркнул кот. — Видимо, это как раз было после того, как...
— Ну да, некая 'нечистая телега' очень громко прокатилась по улицам, а восторженные зрители слегка припозднились со своими букетами. Ну, или ночными горшками. Зато вывалились из окон как раз к заезду гнома в Мэзонруж.
— То есть, мы могли с ним и... встретиться? — потрясенно посмотрел на меня умник.
— Могли бы, Зеня... Да, видно, у каждого своя дорога, — покачала я головой. — А ты потом еще ночью...по огородам... и этот призрак странный.
— Бр-р-р, — передернуло, вдруг, кота.
— А что по поводу причин исчезновения? — подал в образовавшейся тишине от стола голос Ветран.
— По поводу причин? А вот здесь самое интересное. Во-первых, нашлись гномьи деньги, которые сначала посчитали пропавшими вместе с ним самим.
— Да?.. И где они нашлись? На берегу Чилимского пруда? — удивленно уточнил кот.
— Нет, гораздо ближе — в тайнике под сиденьем крошки. Их обнаружил свояк гнома. Наверное, у них в родне схожие места хранения.
— Та-ак, — отложил в сторону недообглоданное ребрышко мужчина. — Действительно, интересно. А, во вторых?
— У господина Булдга уже бывали до этого подобные, с точки зрения... следствия, 'загулы'. Именно так на это дело смотрит наш глава стражи. Поэтому и Прокурат не подключает.
— Что значит, 'загулы'? — приподнял бровь Ветран.
— Уважаемый коллега, сразу видно, что вы не знакомы с особенностями, как бы вам сказать... гномьего быта... — встал и потянулся философ, а потом вновь шмякнулся на бок. — У нас существует выражение: 'Надоел, хуже гномьей тещи', основанное на нелегком опыте всех женатых представителей этой расы. И все дело в том, что по древнему обычаю, 'молодой' приходит после свадьбы в дом своей жены, а, не наоборот, где и продолжает жить веселой дружной семьей вместе с ее родителями. Оттого у нашего оружейника и совместная с тестем мастерская. Аналогичные ситуации сплошь и рядом случаются.
— Ага, — скривившись, покачала я головой открывшему рот воину духа. Я даже слышала о парочке мест в Лазурном лесу, закрытом, кстати, заповеднике, где уставших от тесного общения с родней...
— ... особенно женской ее половиной... — вставил умник.
— ... гномьих беглецов привечают и успешно реабилитируют, — закончила, все ж, таки, я. — Вот именно поэтому к очередной пропаже оружейника и отнеслись 'сквозь пальцы', с полным мужским пониманием... И наверняка, дома его до сих пор ждут...
— Понятно, — встал из-за стола Ветран и присоединился к нашей пригревшейся у очага компании. — Что же по поводу денег... Получается, не из-за них гнома убили?
— Получается, так. А, может, он имел при себе нечто более ценное, ради чего это стоило сделать? — многозначительно выдал кот.
— Анастэйс, это заклятие полного повиновения, оно лишает жертву возможности говорить, например?
— Нет. Оно лишь парализует волю. И жертва, если ей прикажут, может сама себе... — начала я, а потом замолчала.
— ... все, что угодно, — глянул на меня воин духа. — А сколько, по ладменским меркам может стоить драконий гребень?
— Зеня? — вопросительно посмотрела я на умника.
— Я что вам, столичный ломбард? — недовольно скривил тот морду, но в свой информационный транс, все ж таки, ушел. — ... За тридцать девять сребеней очень похожий приобрела полгода назад графиня Перепелкина... Это цена двух нормальных дойных коров, — тут же пояснил Зигмунд в ответ на недоуменный взгляд Ветрана.
— О-о-о... — удивленно протянул тот. — Получается, деньги магу не нужны, украшением дорогим он тоже пренебрег. Остается... Да много еще чего остается: конкуренция, личные счеты, случайность, в конце концов.
— Это точно, — согласно мотнула я головой. — Вот завтра всем и займемся. А сегодня...
— Не знаю, как вы, а я — баиньки, — демонстративно запрыгнул умник на свой диван.
— Вы оба — баиньки. А у меня еще дела в избушке, ненадолго. Надо мыло закончить для... сильно волосатых клиентов, — насупившись от, вдруг набежавшего ночного бреда, встала я с одеяла. Теперь опять будет преследовать... Гном — мыло... Мыло — гном. Понять бы еще, к чему...
Нет, спать он, конечно, не пошел. Но, и у моей двери в избушку во второй раз судьбу искушать тоже не стал. А, вдруг, передумаю, да и начну слезно молить: 'Останься, всеми Богами твоими заклинаю!'. Мать моя Ибельмания, а ведь искушение и вправду велико. Особенно сейчас, когда стоишь вот так, вблизи от него, приткнувшего склоненную голову к опоре навеса, такого родного, что даже дух захватывает... Только руку протяни...
— Анастэйс?.. Ты чего?
— Извини, минутная слабость и... руку отпусти.
Ветран, еще раз хлопнув сонными веками, поднял на меня глаза. В темноте ночи, даже при магическом зрении смотрелись они и в правду, сумрачными озерами и были сейчас совсем близко. Мужчина ослабил хватку на моем запястье, а потом, вдруг, развернул ладонь и притянул ее к своим губам.
— И ты меня прости.
— За что? — замерла я.
— За то, что я сейчас... Нет. Не могу, — скользнул он челкой вдоль моих пальцев. — Хотя, хочу этого так, что дух захватывает, — и, разжав свои, подскочил с крыльца.
'Дух захватывает?.. Ну, что ж, ты сам напросился... любимый!'
— Пошли со мной, — кинула я ему уже в спину.
— Куда?
— Туда, где сбываются мечты... Что, испугался? — зря я это сказала... А может и не зря...
Ночной ветер, неожиданно теплый для такой большой высоты, тут же раскинул объятья, а пол под ногами возмущенно заскрипел. Еще бы. Кому это вздумалось нарушить покой давно забытого всеми места? Хотя, меня-то оно должно помнить. Ну а дух... Дух, действительно, захватывало. Независимо от того, кто ты и в который раз здесь оказываешься.
— Это... Мы где? — надо отдать мужчине должное, если он и растерялся в первый момент, то очень быстро взял себя в руки. — Анастэйс, это Мэзонруж? — глаза Ветрана были сейчас даже не озерами, а целыми морями, полными детского восторга.
— Ага. Самая высокая в Ладмении пожарная каланча к вашим услугам. Пятьдесят один ярд, шесть ярусов, включая этот балкон, четыре разных по форме окна и один флюгер с поющим петухом, — тоном экскурсовода доложила я. — Ее построил еще прежний деревенский глава, в доказательство того, что казенные деньги он тратит исключительно на славу родного края. С тех пор мы и ославились на всю страну, как каланчовая деревня. Хотя, этой достопримечательностью так по назначению и не пользовались. Уж слишком лазить на нее трудно... Ну, как, тебе здесь... нравится?
— Да, нравится, — подергал мужчина руками перила, проверяя их на прочность. — Я на нее часто внимание обращал, с улиц внизу. Ее ведь из любой точки в деревне видно. Вот только и подумать не мог, что когда-нибудь сюда... сразу на самую высоту... Спасибо.
— Да не за что. Наслаждайтесь, а я пока делом займусь.
— Что ты имеешь в виду? — повернул он ко мне, подставленное ветру лицо.
— Хочу посмотреть, где у нас в это позднее время магией балуются.
— А-а-а...
Мэзонруж отсюда, с самой его окраины, заплатами огородов вылезшей к Шалбе, виделся, как затихший на ночь в улье пчелиный рой. Редкие мерцающие огоньки, натыканные по площадям, перекресткам улиц да вокруг таверн лишь схематично обозначали сейчас его темные границы. А прямо за нашими спинами под округлившейся пока наполовину луной, переливалась река. На дальнем ее берегу, пологом и песчаном через убранное поле чернела неровным контуром дубовая роща, сотни лет назад облюбованная местными дриадами. А уж если совсем выпустить свое воображение вслед за юго-западным ветром, то можно представить за много миль отсюда и стену священного Лазурного леса, и топкие берега шумных в любое время суток Склочных болот. Но, мне сейчас нужно было сконцентрироваться на совсем противоположной стороне и, старательно прищурившись, я ухватилась руками за холодные перила балкона.
Постепенно темень внизу начала раскрашиваться мутными разноцветными пятнышками-светлячками, зависшими над отдельными постройками. Ну, надо же, как интересно у нас, оказывается, по ночам люди живут? Хотя, про Цветиху я и так... догадывалась. Да и магия ее деревенская, примитивная, никому вреда, не приносит... Ага, гораздо восточнее ее, под самым носом у старосты нечто по интереснее творится. И это уже не так безобидно, как 'антиопохмельный' заговор на самогон. Надо будет приглядеться с пристрастием к супружеской паре лекарей. А вот что касается моей приятельницы, Алены, то с ней придется, уже в который раз откровенно поговорить. Потому что цвет ее зависшего между башенками 'светлячка' мне совсем не понравился. Опять не тем покровителям в ночи за удачу свечки ставит? Да и у самих этих свечек цвет тоже не... Ого! Ярким всполохом отвлек мое внимание от домика художницы, радужный перелив над алантским особняком. Да... Полноценной жизнью живут многодетные супруги. От такой силы 'взрывающей изнутри муки' даже у меня кровь к щекам прилила... Прочистив, запершившее от смущения горло, я переместилась взглядом к серому пятну храма, от которого в этот неурочный для служб час шел серебристый столп света прямо в ночную высь. Ну, ничего себе! Оказывается, для такой силы энергии даже и других составляющих не нужно. А вот какое над храмом 'светопредставление' творится, когда колокола звонят?.. Надо будет обязательно посмотреть.
— Ветран, а почему ты на службы в наш храм не ходишь? — не отрываясь от искрящегося креста, спросила я.
— В храм? — удивленно отозвался он. — Я дома... Точнее в саду молюсь.
— Ясно. В уединении, значит. Или боишься, что нам вред своими святыми речами нанесешь?
— Нет... Не знаю, Анастэйс... Ты мне ответь.
— Отвечаю: можешь молиться дома и иконку свою поставить, куда положено. Я... Мы — не против. Ведь у твоей матушки есть особый угол, и домовой тоже есть. Не сбежал, собрав пожитки от такого соседства?
— Угу... Этот угол у нас 'красным' называется... Я понял.
Вид же моего собственного, мгновеньем раньше упомянутого дома, с такой точки, меня тоже искренне удивил. Правда, заметны были хорошо, сквозь соседские деревья и постройки, лишь две его неполные стороны, зато иллюминация, какую они выдавали вместе с 'сеткой' колокольчиков, накинутой на весь двор и сад... Я раньше никогда именно так на него не смотрела, о чем искренне сейчас пожалела. Потому что зрелище действительно, впечатляло. И тот золотистый свет, волнами бегущий по бревенчатым углам вверх, и скользящий дальше по стыкам четырехскатной крыши прямо к центральной трубе... Да, есть от чего флюгеру скрипеть, когда этакий поток через него, как сквозь громоотвод проходит...
'Надежная охрана... Слишком надежная для такого тихого места, как Мэзонруж', — нахмурившись, развернулась я к реке и попыталась сейчас вглядеться за ее крутой, уходящий на запад изгиб...
— Что там? — спросил за моим плечом Ветран. — Ты уже очень долго туда смотришь.
— Там?.. Старая деревенская пристань. С постоялым двором и складами. Все, как положено, только уже ветхое и заброшенное. Ею раньше, лет восемьдесят назад очень оживленно пользовались, пока, после очередного паводка, Шалба окончательно русло не изменила. Бухлюй сегодня сказал, что, если у нас в округе и появились фонари дураков, то они могут квартироваться только у старой пристани. Завтра мы это узнаем... А вообще, место там, действительно, нехорошее. Как Зеня говорит, 'неспокойное'.
— И в чем это выражается?
— Да в разном. То свистом в ночи, то здания все разом трещать по швам начинают. Я сама не видела, а вот... друга моего наш староста четыре года назад собственноручно нанимал, чтобы он порядок навел, а то на пастухов селяне жаловались. Там вокруг как раз луга заливные, а пастухи туда стада гонять категорически отказывались.
— И что твой друг, навел порядок? — профессиональным тоном поинтересовался воин духа.
— Ага... А прошлой осенью там Прокурат со своими кадетами(4) поисковые учения провел. И после тех учений, говорят, — ехидно скривилась я. — опять веселье началось. Это же кадеты — накидали своей непредсказуемой магии по всем углам, а почистить за собой забыли... Вот, видимо она сейчас так и светится... синюшно, — вновь прищурила я глаза к темному горизонту.
— Магия... За все в этой жизни нужно нести ответственность, тем более, за такое, — глухо произнес мужчина. — А давать магическую силу в руки детям...
— Это конечно. Только в том, что у Мэзонружа опять старый чирий на заднице вылез, виноваты, не пацаны неопытные, а те, кто ими руководил тогда. Это они должны были все до конца проконтролировать, — с чувством пробубнила я и резко развернулась к Ветрану. — А скажи мне, почему ты сегодня на меня злился? Неужели, только из-за того, что я против Фионария решила свой магический знак применить?
