Когда Когти прибыли сюда для боевого крещения, было ещё лето. В полях цвели знакомые и не очень травы. Кинжал по имени Трейн, которому поручили их расчёт из двенадцати человек, сказал:
— Запомните, всё, что движется — опасно. Даже если вы это не видите. Первое правило: уловил шевеление — замри. Иначе долго вам не протянуть. Второе правило: никогда и никому не рассказывать то, что вы здесь увидите. Ни к чему пугать почтенных жителей Свободных Княжеств. Наша задача — остановить это, пока оно не просочилось к ним. Ну и третье правило: вы должны убить хотя бы одного врага за время службы здесь, иначе никакого посвящения не выйдет. Но это не значит, что надо кидаться на всё непонятное. Исключение — если вам угрожают напрямую. Иначе наблюдаем и докладываем. Атакуем только по моему приказу или вышестоящего начальства. Все распоряжения, даже странные, выполнять немедленно и беспрекословно, если жизнь дорога.
Каждому Когтю выдали короткий меч, круглый щит, кинжал, копьё и топор. Для защиты — лёгкий шлем с козырьком, наручи и поножи. В непробивайках летом было слишком жарко, поэтому шли поначалу в вырвицах, благо враги пока встречались несерьёзные.
Служили Когти пехотой и выполняли всю бытовую работу под руководством Солдат Смерти, многие из которых оказались лучниками. Воины и все, кто старше по званию, составляли конницу.
Кордоны из гвардейцев Совета и дружины местных князей остались позади. Они охраняли край относительно безопасных для обитания мест, наверное, чаще останавливая неосторожных путников со своей стороны, чем случайные остатки того, что охотно оставляли Ордену Бешеных, как называли его между собой. Судя по ухмылочкам товарищей, такое прозвище почти всем льстило. Тем более от неплохо вооружённых трусов, отсиживавшихся за их спинами.
Первого врага Клед убил через две недели после прибытия. Их повели в атаку на кучку шалашей в распадке между холмами. Существа оттуда повыскакивали диковинные: что-то среднее между человеком и собакой. Сражались они, как звери, часто припадая на передние конечности и орудуя когтями. И в то же время перегавкивались так, что угадывалось наличие смысла.
Когда на Кледа выскочил один такой из травы, парень перепугался. Но тело без заминки выполнило отработанные годами движения: одна рука прикрыла корпус, встретив бросок щитом, и оттолкнула противника, а другая, выскользнув из-за щита вослед, вспорола ему живот мечом.
Клед застыл, ошеломленно таращась на корчившееся в конвульсиях создание размером с человека. Со спины оно было покрыто мехом, а живот — лишь небольшой шёрсткой, сквозь которую виднелось шесть сосков. Лапы, схватившиеся за рану, были похожи на руки — четыре длинных пальца и один короткий с острыми когтями на концах, только кожа очень грубая. А вот ноги смахивали скорее на волчьи лапы, только длинные. На голове грива, а морда вокруг глаз голая, и гримаса боли на ней почти человеческая. Зверолюд сверкнул ненавистью во взгляде на убийцу, и сомнений не осталось — он был разумным. Но глаза почти сразу остекленели, и существо испустило дух. А из кустов на товарищей бросилось ещё трое таких же, и парень поспешил на помощь. Некогда в бою дивиться.
Хотя ещё раз "половить колтунков" пришлось. К счастью, когда роль Когтей, как внешнего окружения, была уже выполнена, и им оставалось лишь наблюдать со своей позиции за расправой внизу. Время стрелков тоже прошло. Воины косили зверолюдей в ближнем бою. Те были свирепы, яростно бросались на врагов даже детёныши. Но шансов у них не было. Оставшихся потихоньку сгоняли в центр деревни, поджигая шалаши. И там их ждал Трейн, чтобы добить.
Тогда Клед впервые увидел, как Кинжал орудует обоими скимитарами в деле, и на какое-то время застыл с открытым ртом, пытаясь уследить за полётом двух клинков, которые ни на секунду не замирали, выписывая, казалось бы, независимые траектории по обе стороны от него, но никогда не перекрещиваясь. При этом сам Трейн ни мига не оставался на месте, постоянно смещаясь и тут же взрезая пространство за собой и перед собой вместе со зверьми, которые не поспевали за его скоростью. Это было похоже на магию, и сердце паренька загорелось ярой жаждой уметь так же.
После они видели и других, ещё более диковинных тварей: помесь людей с кошками, козлами, конями и даже рыбами. Всех перебили, кроме последних — те просто нырнули в озеро и исчезли. Три дня с сетями прочёсывали водоём, но никого не нашли. Только Коготь один утонул на мелководье, у Кледа на глазах.
Воину, который вёл их группу, померещилось движение, и он жестом велел всем замереть. А Барт не послушался, завертелся на месте, рассекая воду кинжалом, потом вдруг упал, барахтаясь, ушёл под воду и пропал. Двинуться никому не позволили, командир так и не бросил поднятое копьё. Только тогда Клед понял предостережение про движение, которого не видно. Сама вода закрутилась вокруг тела, но не водоворотом, а произвольно — то в одну, то в другую сторону, как если бы там плавала невидимая рыба.
В тот день ловлю остановили. Тело Барта всплыло на утро. Откуда-то привезли ведунью, но та сказала, что дух воды ушёл, и вообще, в озере больше нет никого крупного. На лице Кинжала, читался скепсис, но "рыбалку" он всё же приказал свернуть, и, наскоро похоронив товарища на берегу, подразделение отправилось дальше.
Они зачищали территорию, медленно двигаясь с юга на северо-запад четыре месяца. По дороге дважды сливались с другими отрядами. Там тоже рассказывали всякое. Один задохнулся на ровном месте, другого сильно опалил костёр. И можно было бы принять всё это за досужие страшилки молодых солдат, но Кинжал распорядился жечь костры только засветло и располагать их подальше от шатров.
Близлежащие селения опустели, что здорово облегчало служивым жизнь: легко было найти кров на ночь в пустых деревнях и провиант в погребах — забрать с собой всё хозяева не могли.
С другой стороны, чтобы восполнить поголовье потерянных лошадей, приходилось посылать поисковые группы на восток. А терялось их немало. Одни только конелюди скольких свели с ума. Накричали им что-то по-своему, и кони понесли. Ох и попотели они тогда! Сначала копая ямы для поимки этих непарнокопытных с человеческим торсом, а потом отлавливая своих одичавших ездовых.
Горы придвинулись вплотную, закрывая теперь полнеба. Точнее, это они подошли к ним совсем близко. Очевидно, Воины Смерти сжимали кольцо вокруг некой местности. Скоро их укрупнённое подразделение должно было встретиться с ещё одним отрядом, который шёл по предгорьям.
В последние пару дней было тихо. Некоторые Когти радовались этому, считая, что перебили всех врагов, но Кледу было неспокойно. Вот и сейчас он напряжённо вслушивался в тишину ночи, стоя под козырьком ворот покинутого постоялого двора. На крыльце дежурил Солдат, которого было не слышно и не видно. А внутри почивали три Кинжала и две дюжины Воинов. Остальные расквартировались в других домах, где стояли свои караульные, а ещё четверо охраняли въезд и выезд из села. Близилось утро.
Вдруг парню почудилось во мглистой тьме какое-то движение. Он замер, как было предписано. Такое случалось часто, но обычно быстро проходило, словно мимо промчалась невидимая птица или куболь. Сейчас же чувство было другое: нечто крупное и конкретное двигалось медленно и было уже совсем рядом. Кледа взяла жуть. А ведь он на часах, и нельзя терять голову! Надо бдеть, попытаться рассмотреть угрозу.
Парень начал выполнять дыхательные упражнения для успокоения и призвал образ Меча, который всегда помогал ему сосредоточиться, ярче воспринимать окружающее, иногда даже как будто прыти придавал. И тогда он то ли увидел, то ли ощутил две высокие фигуры — слишком высокие для людей! — приближавшиеся к нему вдоль забора. Они не крались, нет, а плавно скользили, едва касаясь земли. Сердце гулко заколотилось.
— Стой, кто идёт? — крикнул Клед.
Фигуры удивлённо замерли, переглянулись, и тихо заговорили между собой, словно зажурчал ручеёк. Потом один из них двинулся вперёд и обратился к часовому. Парень не понимал его речи, но интонация была успокаивающая. Даже убаюкивающая... Руки поневоле расслабились и выпустили копьё.
Клед вздрогнул и очнулся, когда оно упало на землю с негромким стуком. Он понял, что на секунду отключился. Огляделся, подбирая оружие, но фигур и след простыл. Только Солдат с крыльца внезапно возник за спиной, шёпотом спросив:
— Что здесь?
— Уже ничего, — вздохнул парень.
Утром он доложил своему Кинжалу, Трейну о том, что видел, разумеется, умолчав о Мече. Тот покивал, записывая всё это на бумагу, и отпустил подчинённого. Клед осмелился спросить, кто это был.
— Да боги его знают. Иногда поступают похожие отчёты о едва заметных высоких чужаках с мелодичной речью, но никаких столкновений с ними пока не было. Да и видели их не больше троих за раз, обычно, по ночам, проходящими мимо. Причём видели не все, а один стражник из пятерых или около того.
Через пару дней они наконец прибыли в место встречи с самым крайним подразделением — большое село у самого изножья гор. Там их уже поджидали свежие Кинжалы и Воины, которые сменили кое-кого из предыдущих. Пришлось попрощаться и с Трейном. Вместо него отрядом стал командовать Стен, судя по всему, не в первый раз явившийся на границу и пользующийся уважением бывалых подчинённых, которым уже доводилось сражаться под его началом.
Западный отряд прибыл на следующий день. Составлявшие его к тому моменту расчёты понесли больше потерь. По объединённому лагерю тихонько рассказывали про неуловимых злобных карликов, издалека рушивших на воинов камни и стрелявших непривычно мощными короткими стрелами, которые на раз пробивали кожаны.
Теперь вроде бы ждали, когда подвезут достаточно для всех кожаных панцирей вроде тех, с железными пластинами, что носили Воины. Их делали из кожи яратиков — огромных зверей, которых разводили на южных болотах в одной из Обителей.
Когти оттуда рассказали, что от природы эти твари необычайно агрессивны, но их держат в полудрёме при помощи болотного дурмана, за посадками которого тщательно следят. Однако приходится загонять туда зверьё для прокорма тварей, которые отнюдь не быстро растут. А разделка туши из-за плотности кожи — тот ещё труд. Зато доспех получается очень крепкий, даже без металла.
В общем, похоже, жизнь послушников в тех Ладонях сильно отличалась от мохавенской, да и от других мест: кто-то добывал руду и плавил сталь, кто-то разводил пчёл ради мёда и свечей, кто-то выращивал лён и коноплю на ткань и верёвки, кто-то — хлопок и рис, а кто-то — горчицу и гнал масло для смазки оружия. Клед порадовался, что попал в Обитель, специализирующая на изготовлении кирпичей — это было интересней земледелия.
Лагерь получился большой, заняли почти всё селение. И погреться в тепле, никуда не топая, было приятно. Но всё же приходилось ходить в дозоры и на охоту. Когда пришла очередь Кледа, по возвращении старший в паре Солдат послал его с донесением о дежурстве без происшествий в штаб, который располагался, по обыкновению, в главной местной таверне.
На ступеньках парня остановил другой Солдат, велев подождать, пока выйдет предыдущий докладчик, и Клед промаялся там минут десять. А когда открылась дверь, поначалу не поверил глазам — наружу вышел Алан! Душа его, обрадовавшись, рванулась на встречу старому другу, и тело сделало шаг вслед за ней:
— Алан!
Но не встретила взаимности. Тот вздрогнул от неожиданности, узнал его, но как будто смутился. Сказал, сделав каменное лицо:
— Привет. Ступай, не надо заставлять Ятагана ждать.
Клед был слегка ошеломлён: с одной стороны, как будто сбылся его давний страх, что друг станет к нему равнодушен; с другой, он не ожидал, что придётся докладывать самому Ятагану, хоть и знал уже из разговоров, что командующий всеми их приграничными силами тоже находится здесь, но ещё ни разу не видел его. Парню оставалось только сделать такое же каменное лицо, и кивнув дорогому другу, как простому знакомому, шагнуть в помещение.
Там за большим столом у окна сидело несколько Кинжалов и совершенно неподвижный сухощавый мужчина. Облысение по краям головы, соответствующее рангу Ятагана, которое Клед до поступления в Когти принимал за обритость, оставляло слишком жидкий пучок тонких волос, так что косичка для придания толщины была переплетена дополнительными нитями. Однако выражение лица этого человека было настолько хищным, а глаза пронизывающими, что ни у кого не повернулся бы язык посмеяться над длинной верёвкой, свисающей с его макушки. Он только перевёл на Когтя взгляд, и у того желудок примёрз к спине. Все Кинжалы почтительно молчали.
Вспомнив о правилах, которые оказались как нельзя кстати, Клед потупил взгляд и доложился по форме: мол, такой-то дозор в таком-то направлении прошёл без происшествий. Однако отделаться дежурным докладом не получилось.
— Подь сюда, — спокойно велел Ятаган, и Кледа словно невидимым арканом дёрнуло ближе к столу.
Коготь не знал, из какой Обители этот Ятаган, но казалось, что он смог бы приказывать даже их Скимитару, хотя был младше по званию. И всё же при этом командовал на Западе. Парень очередной раз подумал, что не до конца понимал табели о рангах Ордена. Но когда он пытался расспросить о них Лариса, тот ответил, что их понять и не дано никому, кроме тех, кто готов для следующего чина. Что у каждого своё, личное испытание.
Хотя внешняя сторона была всем известна: чтобы подняться выше Кинжала, нужно было убить своего начальника. Но без готовности , как сказал Ларис, даже начинать не стоило. Ибо периодическое прохождение Арки Смерти давало им каждый раз больше сил, которые могли и не проявляться по отношению к подчинённым.
У Кледа тогда сложилось впечатление, что Ларис об этом подумывал, и возможно, даже был готов сместить либо их Тесака, либо Ятагана, но решил не делать этого. А сейчас парень впервые на себе ощутил, как непомерно могут разниться силы, прежде всего волевые. Ятаган попросил его рассказать обо всех случаях личного столкновения с необычным за время службы. Но Когтю казалось, повели он ему вспороть себе сейчас живот — подчинился бы без задержки!
Выслушав отчёт, командующий ещё раз спросил парня о его личных ощущениях во время дозора и, получив подтверждение, что действительно не было даже смутных непривычных ощущений, наконец, отпустил.
Только выйдя за двери, Клед наконец-то вздохнул полной грудью. И подумал, что, возникни сейчас перед ним неожиданно старый друг, возможно, отреагировал бы не лучше. Однако он бы дождался, пока тот освободится, чтобы поговорить нормально — всё же столько лет не виделись после внезапного расставания. Но Алан не стал этого делать. Значит, не померещилось? Может, друг был на него в обиде, не зная причин разлуки? Стоит ли идти его искать? И если, найдя, наткнётся на такой же закрытый взгляд, что говорить?
Поразмыслив, Клед со вздохом решил, что, пожалуй, не стоит. Село, конечно, большое, но пока спешки нет. Он дал понять, что рад видеть Алана. Захочет — сам найдёт. А не захочет — наверняка ещё столкнутся, и тогда отношение всё равно станет видно по его поведению. Ни к чему нарываться, рискуя оконфузиться, тем более, что такие чувства тут не приняты и не поощряются. Попытка выяснить отношения может выглядеть крайне неловко.
