...
Загородный особняк из трёх этажей, с пристройками и фруктовым садом, в один миг оказался разрушен мощнейшим ударом с неба, поднявшим облака мусора. Даже местный храм, находящийся почти в центре поселения, вздрогнул из-за толчка земли, а люди, собравшиеся на улицах и площади едва не попадали с ног.
Не успело пылевое облако рассеяться, как в небо ударил алый луч, раскрывшийся зонтиком и опустившийся куполом на место, где ещё недавно стояло богатое хозяйство. Тем временем из воронки, разбросав обломки своего жилища, яростно скаля удлинившиеся клыки выбрался светловолосый мужчина средних лет, который был одет в красный кафтан с золотой вышивкой. Он был почти невредим, но бледная кожа, покрасневшие глаза и заострившиеся ногти не позволяли усомниться, что это существо человеком не является.
Багряный купол, защищающий своего создателя от лучей солнца и не пропускающий под защиту святую силу, позволял кровососу чувствовать себя вполне уверенно в своих силах. Впрочем, сейчас его раздирала злость за потерянное имущество, а также погибших птенцов, что исполняли роль слуг, гвардии, доверенных помощников (не еде же поручать важные задания?).
Едва взгляд кровавых глаз обратился к городу, а в голове возникла мысль о том, что скрываться уже не нужно, а вот пополнить силы, ряды подчинённых и набрать запас пищи очень даже не помешает, на краю купола стали появляться вооружённые люди... людьми являющиеся даже в меньшей степени чем сам вампир. Не потребовалось много времени, чтобы осознать то, кто именно явился по его душу, и кому он обязан потерей своего имущества.
— Корррень... — процедил сквозь зубы мужчина, в ту же секунду срываясь с места, чтобы оказаться рядом со стариком, вооружённым мечом с наклонённым лезвием, коим "сквиб" блокировал удар, всё равно отшвырнувший лёгкое тело за пределы защищённой области. — Я вас из-под земли достану, наглые человечешки...
Дальнейшие разглагольствования пришлось отложить, так как противники стали атаковать группами, то разряжая своё магловское оружие с магической начинкой, то бросаясь в ближний бой, двигаясь не многим медленнее высшего кровососа. Впрочем, угрозы они сыну ночи не несли, так как были намного слабее физически, чего не могла изменить даже скорость реакции, помноженная на численность, а магия крови отлично справлялась со всеми воздействиями через артефакты.
Один за другим бойцы "Корня" выходили из строя, не нанося врагу существенного ущерба, но когда на ногах их оставалось только трое, земля вновь вспухла от ударов. Кровососу хватило реакции, чтобы уйти из-под прямого попадания, но багряный купол не выдержал и схлопнулся, лишая создателя своей защиты. К тому моменту как он вновь поднялся на ноги после неудачного падения, вокруг снова находились "люди", вооружённые мечами, кинжалами, огнестрельным оружием.
— Если вы меня убьёте... начнётся война, — заявил уже не столь самоуверенный мужчина, ответом коему стали выстрелы из револьверов, перекрывшие все направления для уклонения, из-за чего пришлось пожертвовать руками.
— ... — один из стариков, лицо которого скрывала белая безликая маска, вонзил японский меч в спину противника, заставив его с шипением упасть на колени. — Мы этого и хотим.
— Вы не представляете... что начнётся, — сплюнув зашипевшую на солнце кровь, кровосос встретился со взглядом молодого голубоглазого мужчины, а затем усмехнулся. — Хах... Представляете. И ещё нас называют...
Договорить он не успел, так как сперва прозвучал выстрел приставленного к голове револьвера, а затем меч снёс голову вампира, тем самым запустив процесс обращения тела в пепел.
...
По всей западной Российской Империи (на востоке действовали другие силы, не приветствующие чужаков) происходили сражения с детьми ночи: несмотря на то, что царил солнечный день, багряные купола не позволили расправиться с кровососами в первые же минуты. Многочисленные агенты "Корня", волшебники и церковники окружали раскрытые лёжки тёмных существ, атаковали их укрепления и несли большие потери, но одного за другим всё же убивали хозяев гнёзд.
Данзо не скупился и на наёмников, приглашаемых из сопредельных стран через подписание контрактов. Среди них были как люди, так и оборотни, и даже гоблины с гномами, маскирующиеся под карликов. Их навыки сильно колебались, дисциплина часто отсутствовала, но азарт и жажда наживы гнали вперёд всех, от недавних выпускников и до битых жизнью стариков...
Грин-де-Вальд не жалел трансфигурированных воинов, артефактов и различных сокровищ (даже книги шли в ход, если наёмников не устраивало золото), обещая даже добровольно отданную кровь единорога в качестве награды. Он не стремился спасти всех, нанося безжалостные удары по обнаруженным поместьям, крепостям, скрытым логовам врага, даже если там находилось некоторое число простых людей. Из-за этой тактики союзники смотрели на его подчинённых... неодобрительно, но не могли не признать эффективность, предпочитая молчать до поры.
К закату дня казалось, что вампиры если и не истреблены, то загнаны в самые дальние и тёмные норы: их потери в "живой" силе не удавалось подсчитать, богатства оказались обращены прахом, а слуги и влияние пропали как дым на ветру. Однако же едва зашло солнце, как ситуация несколько изменилась: с многочисленных кладбищ начали подниматься мертвецы, из тайных логов потянулись цепочки вурдалаков, прятавшиеся в подвалах сёл и мелких городков высшие кровососы, коих оказалось больше, нежели хоть кто-то мог предположить, устроили бойню с превращением жертв в полностью подконтрольных немёртвых слуг.
Перенёсшие первый удар дети ночи, перегруппировались и, достав из закромов свои запасы, начали контрнаступление. До следующего рассвета у них было достаточно времени, дабы заставить людишек и их союзников пожалеть о том, что те решились нарушить хрупкое равновесие сил...
Тем временем западные кланы, получившие зов о помощи от своих сородичей из Российской Империи, пусть и не наполнились неправедным гневом и чувством единства, но прекрасно понимая угрозу гибели собратьев на территории одного из крупнейших государств, стали собирать свои силы для отправки их на поля сражений. Так как их владения не пострадали от "гнева небес на мерзких тварей" (как это назвали попы, дабы успокоить свою паству), у них оставалось множество артефактов, разнообразного оружия, зелий. От помощи подконтрольных банд волшебников из низших слоёв общества и наёмников, в том числе и маглов, дети ночи тоже не отказывались...
Комментарий к Глава 32
Всем добра и здоровья.
========== Глава 33 ==========
В небе светлая луна, но не спит при ней страна
Вереницы мертвецов шли вперёд из-за углов.
Чтобы их остановить всех пришлось вооружить,
Люди взяли топоры, вилы косы и щиты.
От детей до стариков, тощих и здоровяков,
В чьих руках хватало силы, гнали мертвецов в могилы.
И под звон колоколов, не жалея животов,
Были крепкою плотиной на пути нечистой силы.
* * *
— Поэт, а ты каких женщин любишь: умных или красивых? — спросил своего соседа по строю высокий мужчина в военном мундире, с острой шашкой в правой руке, густыми усами на улыбчивом лице и ехидным взглядом серых глаз.
— Поручик, вам не кажется, что сейчас не подходящее время для таких разговоров? — худощавый молодой человек, лихорадочно сжимающий в руках выданный ему топор, нервным взглядом смотрел в конец улицы небольшого городка, где был расквартирован полк императорской пехоты.
До слуха резерва, собранного из городского ополчения, доносились звуки выстрелов и громкие голоса офицеров, старающихся перекричать звон колоколов местного храма, как и разносящиеся над землёй молитвы попа, вышедшего против нежити, поднявшейся с соседнего кладбища. Мертвецы, удивительно хорошо сохранившиеся (что само по себе было ненормально), без какой-либо тактики пёрли напролом, что и позволило создать перед ними заслон из солдат, поднятых по тревоге едва только опустилось солнце.
— А когда ещё говорить о прекрасном? — изумился временный командир резервистов, подкрутил левый ус рукой, одетой в белую перчатку и добавил: — Вот я, например, люблю... всех.
— А?.. — не понял поэт.
— Все женщины прекрасны, — взмахнув свободной рукой, объявил офицер. — Молодые и опытные, умные и счастливые... у каждой есть своя изюминка!
— Только не все любят изюм, — хохотнул местный кузнец, который был на голову ниже военного, но при этом в полтора раза шире его в плечах, а красовался шикарной чёрной бородой до середины груди.
От ополченцев раздались слабые смешки, да и сам молодой человек почувствовал, как ослабевает напряжение. Однако же долго подобная идиллия продолжаться не могла: не прошло и пары минут, как с противоположной стороны городка раздался пронзительный свист дозорного, повторившийся значительно ближе спустя пару мгновений.
— А вот, похоже, наш выход, — вновь подкрутил ус военный. — Вперёд, мужики: за самое прекрасное, что у нас есть!
Нестройный хор голосов поддержал весельчака, а затем толпа, которую воинством назвать не поворачивался язык, помчалась навстречу группе нежити, решившей зайти обороняющимся в тыл...
Поэт (Иван Лисин), по сути своей никогда не был смелым человеком: он даже не смог пойти по стопам отца, деда и прадеда, которые служили егерями у барина, на чьей земле стоял их дом. К счастью для молодого человека, склонного к меланхолии и задумчивости, семье хватило средств на отправку непутёвого чада в большой город. Его возвращение же на родную землю произошло меньше месяца назад... и нынешние события изрядно испортили приятные впечатления, подкреплённые детскими воспоминаниями.
Вероятно, если бы в ополчение не собирали всех, кто были способны держать оружие, то Лисин предпочёл бы отсидеться в том же храме, куда уходили малые дети и женщины. Только вот от мысли, что он единственный останется в стороне, когда все знакомые выступают на защиту города, в душе поднимался незнакомый ранее гнев на самого себя.
Молодому человеку было страшно: когда его группа, возглавляемая Поручиком (то ли это было звание, то ли прозвище офицера) встретилась с врагом, взглядам предстали тощие бледные существа, лишь отдалённо похожие на людей. Худые, словно обтянутые кожей скелеты, с длинными руками и когтями на пальцах, с сияющими голодным огнём глазами и торчащими из раскрытых ртов острыми зубами, они вселяли в душу первобытный ужас и отвращение. Пронзительный же вой, вырвавшийся из глоток умертвий, навсегда заронил в сердце поэта могильный холод, буквально лишающий воли...
А затем тот самый офицер-шутник, что ещё недавно болтал без умолку о разных глупостях, с почти зверинным рыком налетел на ближайшую тварь, чтобы одним ударом своей шашки снести лысую голову, тут же отправленную в полёт метким пинком сапога. Следом за этим кузнец, известный любовью выпить в харчевне после работы, совершив короткий разбег впечатал деревянную крышку от бочки в грудь другой твари, чтобы спустя удар сердца опустить молот на безволосую макушку.
...Иван внезапно обнаружил, что остался единственным из тех, кто стоял и смотрел на закипевшее сражение, в то время как даже молодой поп, приставленный к ним "В усиление и для защиты от колдовства", высоко подняв кадило, размахивал сорванным с шеи тяжёлым крестом на достаточно толстой цепи. Служителя храма прикрывали ещё двое незнакомых мужиков, которые не позволяли тварям подкрасться со спины, все остальные же разбились на пары и тройки, совершенно не соблюдая строй.
"Это... безумие какое-то! Монстры... мертвецы... это же всё ненаучная чушь!", — взвыл внутренний скептик человека, искренне проникшегося идеями, которые оглашали вербовщики, призывающие смести зажравшуюся и прогнившую аристократию... во имя равенства народа.
Пальцы рук, до боли стискивающие рукоять топора побелели настолько, что это было заметно даже при столь слабом освещении. Оружие, на деле являющееся инструментом дровосека, казалось до ужаса тяжёлым и неуклюжим, из-за чего его хотелось бросить... а затем бежать прочь от этого ужаса, в надежде проснуться утром в своей постели и понять, что всё это был только лишь глупый кошмарный сон.
Люди дрались с монстрами отчаянно, впав в некое иступление: несмотря на отсутствие опыта, они всё же умудрялись даже теснить своих врагов. Однако же всё изменилось, едва голова молодого попа отделилась от тела, а затем и его защитники осели на землю, будучи поражёнными ударами высокого бледного мужчины, будто из воздуха появившегося на поле брани.
Лысые тощие уродцы воспряли и удвоили напор, а вот ополченцы дрогнули, а если бы не размахивающий шашкой офицер, то вовсе впали бы в панику. Это же понял и бледный мужчина, буквально переместившийся к Поручику, чтобы скрестить с ним оружие...
Весь бой закончился за три удара: первую атаку офицер парировал, затем попытался атаковать сам, но был пойман на обратном движении и, отшатнувшись назад, схватился рукой за рассечённое горло. Удивительно, но невзирая на окружающий мрак, Иван отчётливо видел как между пальцами, обтянутыми белой перчаткой, просачивается алая жидкость.
Бой замер: оставшиеся ополченцы с ужасом смотрели на чудовище в человеческой личине, а убийца же, изобразив издевательский поклон, попросту исчез как и появился, не оставив даже следов. Лысые тощие уродцы, простояв на месте ещё чуть-чуть, начали вновь наступать, тесня людей вглубь города. И пусть защитники ещё сопротивлялись, но с каждым мигом становилось очевидно, что вот-вот первые из них побегут в панике.
— А-а-а-а! — закричав от смеси страха и ярости, Лисин наконец-то сумел заставить себя двигаться, чтобы ворваться в сражение и обрушить топор на руку ближайшего врага. — Вот вам! Вот так! Вот вам ещё!
Сколько времени это продолжалось молодой мужчина сказать не мог, но в какой-то момент он просто понял, что стоит на коленях, а его руки сжимают рукоять топора, воткнувшегося в грунтовую дорогу. Рядом находились немногочисленные выжившие, бледные и усталые, а порой и раненные.
— Бегут, твари... — прошептал кто-то из мужиков.
"Бегут ли? Скорее уж отступают", — без эмоций подумал поэт, чувствуя как последние силы покидают его тело.
...Сражение закончилось и они, вроде бы, даже победили, но при этом ощущения были такие, будто бы ими просто побрезговали. Ну или же у нежити нашлось более срочное дело, нежели вырезание всех живых в одном небольшом городке.
"Я должен об этом написать... чтобы никто не забыл... Но в моём творении победа будет за нами без всяких оговорок", — едва это решение укоренилось в голове, сознание покинуло Ивана.
* * *
Тактика вампиров, у коих обнаружилась целая армия из разнообразной нежити, нечисти и прислужников, плотно повязанных со своими хозяевами, была на удивление простой, но от того ничуть не менее эффективной. Сперва они поднимали "законсервированных" слуг из могил, где те копились если и не сотни, то десятки лет, после чего направляли медлительную, неуклюжую, откровенно тупую массу на города и большие сёла (мелкие деревни их почти не интересовали). Защитникам давали время организовать оборону, а потом, когда попы и волшебники увязали в сражении, кровососы наносили точечные удары...
