Скуку убивала тренировками с даном Ромасом. Он давно махнул рукой на попытку сделать из меня воина, но упорно улучшал мою физическую форму, не забывая про меч. Кроме тренировок, много времени проводила в архиве.
Большинство исследований и записей представляли интерес только как образцы почерка и примеры формальных фраз и формулировок, но всё же находились и интересные работы, из которых я разжилась несколькими заклинаниями.
Как-то сидела в закутке между стеллажами и изучала очередной опус, когда в архив зашли оба лича. Меня они не заметили, сразу направившись в секцию по экспериментам. До меня донеслись обрывки разговора.
— Когда ритуал?
— На переломе. Лучшее время для Чёрной звезды.
— Мне будет её не хватать.
— Мне тоже. Успел привыкнуть. Но, сам знаешь, без жертвы никак.
— Знаю, — вздох. — Значит, судьба у неё такая, появиться в мире, чтобы стать жертвой в ритуале.
Личи прошли дальше, и голоса стали совсем неразборчивы. Но скоро они вернулись, неся в руках объёмные коробки. Я замерла, боясь даже дышать, чтобы случайно не привлечь внимание.
— Ты Эсме скажешь?
— Когда всё подготовлю.
— Рискуешь. Мало ли, что ей в голову взбредёт.
— Вот потому и не хочу говорить заранее. Да, ведь ты и сам знаешь, что её согласие не обязательно.
Они ушли, а я осталась одна, обдумывая услышанное. На переломе, то есть, в день равноденствия, личи хотят провести ритуал с жертвой. И жертва, судя по разговору, женского полу, а таких здесь только я. И мне они не собираются ничего говорить, пока не приготовятся к тому, на что моё согласие не требуется. Вывод? Надо бежать. До перелома ещё три недели, две из них посвящу сборам и поиску информации о ритуале, вдруг, всё не так серьёзно, как придумываю. Как там его назвали? Чёрная звезда? Жаль, думала, что личи — приличные люди, а они...
За неделю до перелома я, оставив прощальное письмо дану Ромасу, где объясняла причины ухода, ещё до рассвета ушла в туман. До этого упорно пыталась ненавязчиво разговорить личей, узнать, что за ритуал готовят, но они упорно отмахивались и отмалчивались.
Забрав в деревне Пончика и докупив еды, вышла на дорогу в южной стороне. Немного прошла по ней и свернула в лес. Меня точно будут искать, так пусть ищут в той стороне, где ближе всего к поселениям. А я сделаю дугу в восточную сторону и уйду на север. Хорошо, зима только-только закончилась, и можно пройти краем болота, оно как раз попадётся по дороге. Поэтому я совсем не обеспокоилась, когда под ногами Пончика всё чаще стала хлюпать вода, а густой лес сменился редколесьем. Только взяла чуть северней, ведь, судя по рассказам и картам, болото простиралось на восток.
Ошибку поняла не сразу, а день на третий, когда редкие деревья стали походить на жалкую пародию на самих себя. Кривые, низкие и тонкие, они заваливались в разные стороны. На многих, особенно елях, густой бородой висел белесо-зелёный лишайник. Куда идти я уже не представляла. За столетия, что прошли после составления примитивных карт, болото разрослось и изменило своё положение. Дорога Богов тоже не могла помочь — густой туман умудрился скрыть этот небесный ориентир. Собственно, из-за этого и заволновалось, когда прошло довольно много времени, и в чуть рассеявшемся тумане внезапно обнаружила, что иду на запад, а не на север.
Посоветовавшись с Пончиком, решила, что раз уж забралась в болото, то стоит продолжать движение на запад. Всё же болото по всем картам и рассказам, формой походило на банан, вытянутый в северо-южном направлении, так что быстрее его пересечь на запад, чем идти вдоль его длинной стороны.
Карты и рассказы умолчали о его ширине и сложности передвижения. Хорошо, если за день удавалось пройти меры четыре, по-нашему, чуть меньше пяти километров. Я шла впереди, шестом проверяя тропу перед собой. Сзади вздыхал и фыркал Пончик. Часто, когда путь впереди вызывал опасения в надёжности, применяла заклинание "тропа ветра". Его обычно ставили для быстрой переправы через овраги или некрупные реки. Жрало оно прорву энергии, но позволяло идти едва ли не по воздуху. Мне такое было не нужно, как и длинный мост, так что держала его на поверхности и на шаг впереди себя и позади покладистого пони. При такой конфигурации поддержку пружинящей тропы держала около диска, и вдвое дольше требовалось на отдых. Болото и тут показало свой вредный характер. Сухие и крепкие островки встречались достаточно часто, но нередко случалось так, что под нашим с Пончиком весом, они постепенно уходили под воду. Очень неприятно прилечь отдохнуть на сухую землю, а через пару дисков проснуться в луже и с руганью перебираться на другое место.
Припасы медленно, но верно заканчивались. Хорошо пони, у него в роду, будто были козы и северные яки, так как он спокойно объедал мох и лишайник с деревьев и раскапывал уже неглубокий, подтаявший снег в поисках жёлто-зелёной прошлогодней травы.
Повернуть назад мешало упрямство — столько шли, скоро должен быть конец болота! Очень повезло, что нечисть ещё не успела проснуться после зимней спячки, хотя характерные ауры постоянно мелькали под водой и за чахлыми деревьями.
Везение кончилось вместе с топью, когда суша стала не просто кочками над водой, а крупными островами и устойчивыми массивами земли. Приближение края болота означили и большие деревья, что не обхватить двумя ладонями. Их многочисленные останки гнилыми зубьями смотрели в небо. Но, кроме погибших, всё чаще стали появляться и живые деревья. Корнями цепляясь за сушу, они держали оборону от наступающего болота.
Маленький костерок выполнял больше психологическую роль, чем согревал и сушил. Несмотря на окружающую мокроту, сухих веточек вокруг хватало. Лёгкий дымок стелился почти над самой землёй, последний сухарь с кусочком ветчины коптились, нанизанные на веточку. Из воды, совсем не таясь, на сушу вылез вайрен. Чуть поменьше, чем тот, с которым столкнулась полгода назад, и более зелёный, он вёл себя точно также нагло и самоуверенно. А у меня против него только меч. Который приторочен к седлу, седло на Пончике, а Пончик, при виде твари, отошёл на противоположную сторону островка. Добраться до оружия не успею, движение спровоцирует атаку. Под рукой только длинный шест.
Вайрен ещё не до конца очнулся от спячки, холодная вода замедляла движение, и за то время, что нечисть подбиралась, я успела немного подготовиться. Ловчая сеть, брошенная прямо в морду, не могла промахнуться, и опутала вайрена крепкими нитями. Следом за сетью полетело заклинание обездвиживания. Вдвоём они дали мне время уйти с линии атаки и шестом перевернуть мутировавшую рептилию на спину. Упав точно в костерок, вайрен завизжал и заметался, несмотря на сеть. Паралич на нечисть не сработал, и наспех созданная сеть тоже грозила спасть в любой момент. Я успела добежать до Пончика и вытащить меч до того, как тварь освободилась. Оружие почти без сопротивления вошло в желтоватое мягкое пузо, поставив точку в этой неожиданной встрече.
Либо вайрен был слишком молодым, либо не того вида, но ядовитых зубов и желез в его пасти я не нашла. Остальные зубы, шкуру, когти, желчь и оба глаза аккуратно сложила в пустой мешок из-под провианта, и торопливо покинула островок. Свежая кровь обязательно привлечёт других хищников и нечисть. Пусть они дерутся за добычу между собой, без моего участия. Я себе хвост на жаркое отрезала, мне хватит.
Решение оказалось правильным и своевременным. Мы с Пончиком отошли шагов на сто, а на покинутом островке уже началась свара.
На ночь вместо обычного охранного круга поставила двойной. Более сложный и энергоёмкий, но и более эффективный. Поутру, разглядывая следы в иле и мхе, порадовалась предусмотрительности. Здесь, вдали от хребта Туманных гор, зима уже отступила, и нежить проснулась, если вообще впадала в спячку. А вот с едой всё же промахнулась. Андин ведь говорил, что у нечисти мясо несъедобное, но как-то со временем это забылось. Хвост вайрана вонял тиной и на вкус был неприятным. Может, поголодай я неделю, осмелилась бы доесть, но сейчас выбросила его остатки.
Вдали темнел лес, всё реже попадались большие пространства открытой воды, и всё чаше приходилось обходить кочки и бочажки. На одной из кочек шагах в семи сидела огромная лягушка. Пока мы с Пончиком проходили мимо, я всё гадала, на кого она охотится, если вымахала мне по колено. Нечисть из перерождённых всё же сохраняла вкусовые пристрастия и охотничьи повадки оригиналов, дополнительно приобретая страсть к человечине и магической энергии.
Атаку я проворонила, не ожидая от лягушки такой подлости. Она, не двигаясь с места, выстрелила языком. На его кончике должна быть какая-нибудь липучка, ведь кусок штанины от бедра и ниже с громким треском оторвался от полотняных брюк. Повезло, нитки успели прогнить, и штаны порвались, а то с такой силой дёрнуло, что я могла оказаться лицом к морде пресмыкающегося. Второй раз атаковать я не дала, и лягушку разметало по окрестностям взрывным шариком, попавшим точно в раззявленную пасть. Жаль, я рассчитывала, что он взорвётся рядом и оглоушит создание, позволив добить и собрать трофеи.
По появившимся покойникам поняла, что скоро выйдем к жилью. Утопленник попытался дотянуться до аппетитного человека, но запутался в траве, упал в воду и снова пошёл ко дну. Добивать не стала. Не захотела останавливаться и сходить с относительно сухой тропы. Всё равно его местная нечисть скоро оприходует.
Наконец, вышла в нормальный лес, где под ногами не хлюпает при каждом шаге. А впереди уже просматривается какое-то поселение. И не страшно жить в такой близости от болота? Наскоро привела себя в порядок, то есть сбила особо жирные куски грязи и поставила магическую заплату на порванную штанину. Таким образом можно залатать небольшие дырки, да так, что и следа не останется, но для дырени от бедра до колена такой способ не годился, слишком много энергии бы ушло на воссоздание вырванного куска, так что заплатой только не дала краям расходиться при ходьбе. Нечего мощами сверкать перед деревенскими.
Когда я подошла к ограде у первых домов, меня уже встречали во всеоружии. Трое мужиков с вилами и даже рогатиной стояли у околицы и смотрели, как я приближаюсь. За ними на некотором расстоянии столпились женщины — и молодухи, и уже солидные бабы в теле. Ещё дальше высовывала любопытные носы ребятня.
Я остановилась шагах в пяти от первых встречающих, и мы молча уставились друг на друга.
— Что за станция такая, Бодуны или Ямская? — я прервала затянувшуюся паузу.
— Шо? — мужики недоумённо переглянулись, но орудия чуть отставили. Правильно, говорящая нежить только подчинённая мастером и выше бывает, а таких сильных некромантов давно нет. Нечисть, та вообще к речи не приспособлена, кроме разных домовых, но я на них никак не похожа.
— Что за поселение, спрашиваю. И далеко до какого города?
— Топляки мы, — ответил вооружённый рогатиной. Хорошей, кстати, с металлическим наконечником. — А город... Ну, до Химок недели две тележного хода, — он почесал затылок, приподняв меховую шапку. Остальные тоже одеты, на мой взгляд, излишне тепло. — А тебе шо с того?
— Да вот, заплутала немного. Хочу понять, куда вышла.
— Это с Гиблого, чтоль, пришла? — мужик посмотрел куда-то мне за спину. Я тоже оглянулась, но ничего подозрительного не увидела.
— Не знаю. Оттуда, — махнула рукой в сторону болота. — Может, накормите, помыться дадите?
Мужик опять почесал голову.
— А шо, проходи. И накормим, и на ночь определим, отдохнёшь, — он рукой как-бы отослал остальных, мол, всё в порядке, опасности нет. Те, уже расслабившиеся при начале разговора, разошлись по своим прерванным делам. Остались только мужик и ребятня, всё также прячущаяся по углам.
— Пошли, что ли, — мужик пошёл вперёд, указывая дорогу. Я шла следом и удивлялась. Деревня слишком большая для такого соседства с болотом. Домов двадцать, минимум. Старые, наполовину вросшие в землю, наверняка, разменявшие сотню лет дома соседствовали с новыми. У одного даже брёвна ещё не потемнели. Но население, что в обычном, что в магическом зрении, ничем особо не выделялось. Только носили много амулетов и оберегов, но они обычны для деревенского люда, и зачастую не работающие. Хотя здесь амулеты, насколько видно, исправно заряжены, и не из дешёвых поделок. Видать, есть чем в этой деревне торговать в городе, богато живут.
Мы подошли к добротному большому дому почти в центре деревни. Мужик приглашающе открыл дверь и крикнул внутрь:
— Фрола! Приготовь мыльню для гостьи!
Я сняла с Пончика перемётные сумки. Что-то мне не понравилось излишнее гостеприимство, отдавало фальшью и наигранностью.
— Боишься, обворуем? — обидчево спросил мужик, отдав распоряжение мальчишке позаботиться о лошадёнке.
Очень хотелось согласиться, но я вместо этого только дружелюбно улыбнулась.
— Что вы! Здесь одежда сменная. Негоже в гостях в таком виде ходить, — я указала на свою грязную одежду и порванные штаны. Мужик удовлетворился объяснением, но зацепился за предоставленную тему разговора.
— Где это ты так? — он указал на штанину с нехарактерным для простого путника повреждением.
— Лягушка плюнула. Чуть в трясину не утянула.
— А ты её на трофеи того?..
— Не, за ней по всему болоту гоняться не рискнула.
— Правильно, мало ли, что там водится, — понимающе кивнул мужик, но интонации говорили о некотором разочаровании.
— А что, купили бы?
— Та не, зачем нам?
Этим ответом я окончательно убедилась, что в деревне что-то нечисто. Живут у болота, скотину в большом количестве не видно, полей тоже, пушной зверь в таких местах редок. Есть ещё разный добывающий промысел, но в этом районе я не помнила о золоте, руде или самоцветах. И не похожи они на старателей, а живут богато. Остаётся добыча полезных ингредиентов, благо в болоте они не переведутся, но тогда скупили бы трофеи по дешёвке, чтобы самим продать дороже. Или я что-то не понимаю в местной экономике.
Разговор прервала женщина с унылым лошадиным лицом, сообщив, что мыльня готова. Секрет столь быстрого нагрева воды оказался прост — она всё время грелась в баке сзади печи. Конечно, не баня, но и просто бадья с горячей водой весьма приятна после грязевых ванн и блужданий по болоту.
Когда я отмылась и, переодевшись в чистое, вышла в дом, меня сразу же усадили за стол, и заверили, что грязную одежду к утру отстирают. Ещё один жирный плюс к настороженному поведению. Ведь даже об оплате не спросили, для деревенских подобный альтруизм весьма странен.
Варево, представляющее что-то среднее между густым супом и жидкой кашей, было весьма вкусным. И приправлено одной интересной травкой, вызывающей сильное желание спать. В том количестве, в котором она плавала в еде, диска два-три буду спать, как мёртвая. Спасибо Андину, научил в своё время различать в еде по вкусу и запаху подобные приправы. А также заставившему вызубрить способы их нейтрализации. Сделав вид, что тру руками уставшие и слипающиеся глаза, наложила на себя очищение от отравлений. Уверовав, что сон-трава подействовала, хозяева удовлетворённо переглянулись и проводили засыпающего на ходу гостя до выделенной комнаты.
