Омегаверс Наследие(ч.1)

Тут в кабинет протиснулся Лука, неся в миске два варёных яйца. Уже очищенных от скорлупы.

— Готово, господин Бенджамин.

— Как раз вовремя. Ставь на стол. Майкл, приготовь бумаги с отпечатками — на них будем переносить. Ты всё подписал, как я просил?

— Да, сэр.

— Превосходно. Итак, начинаем.

Господин Бенджамин достал из того же ящичка тонкие шёлковые белые перчатки, надел, аккуратно перелистнул несколько страниц маленькими щипчиками, ища нужную запись. Майкл споро положил рядом с миской с яйцами свои бумаги, на которых были надписи и отпечатки пальцев. Клео их быстро сосчитал. Семь раз по десять. И каждый помечен.

— А если этого окажется недостаточно?

— Сам факт подделки вынудит проверить остальные неустановленные отпечатки, — объяснил шериф. — А после я сам проведу проверку остальных — некоторые селяне, указанные в этом списке, охотно согласятся предоставить свои отпечатки для сличения. Достаточно несходства, чтобы вынудить Уэйланда сдать свои отпечатки пальцев для повторной экспертизы, хотя уже по форме вполне можно предположить, какие именно пальцы использовались для подделки.

И альфа показал свою растопыренную ладонь. Клео моментально понял, что имел в виду шериф — форма большого пальца заметно отличалась от формы и размера других.

— Логика, понимаешь?

— Понимаю... сэр.

— Добро.

И Клео начал пристально следить, что делает хозяин. А господин Бенджамин взял в руку сваренное вкрутую и уже очищенное от скорлупы яйцо, осторожно приложил его к отпечатку на странице книги и неторопливо прокатил по всему отпечатку. И след остался на белке! Достаточно отчётливый. Господин Бенджамин, убедившись, что всё получилось, так же аккуратно прокатал сторону яйца с отпечатком по бумаге... и след остался и там! Только бледнее, но вполне различимый.

— Это отпечаток большого пальца Уэйланда, занесённый в книгу вместе с подписью сразу после его прибытия в округ, — объяснил хозяин, и Майкл споро застрочил снова. Господин Бенджамин снова перелистнул несколько страниц и повторил процедуру. — Этот отпечаток принадлежит Диллану Спайку — внесён в книгу до указанного происшествия. Диллан прибыл вместе с семьёй в Мышовку на постоянное место жительства, о чём имеется полагающаяся запись в книге. — Следующий отпечаток. — Этот отпечаток принадлежит Иласу Болтону Тумэю — внесён в книгу после обряда конфирмации.

На самой последней странице остался заметный след от яйца, и Клео рискнул спросить:

— А если Синод придерётся к вашему способу? Он не сочтёт, что вы совершили покусительство на книгу?

— Яйца не должны быть слишком влажными, и следов не останется, если делать всё достаточно аккуратно. Итак, процедура копирования завершена. Осталось сличить.

— Потрясающий способ! — восхитился Майкл.

— Чернила наносятся на лист бумаги пером. Часть их впитывается в бумагу, а часть остаётся на поверхности. Тёплое яйцо снимает эту самую часть краски, вбирая её в себя, и если правильно всё сделать, то можно перенести эту самую краску на другой лист бумаги по принципу печати. Однако часть краски останется и на белке яйца, поэтому отпечаток получится бледнее исходного. Тут важно не дать яйцу остыть совсем, иначе может и не получиться.

— Так просто?

— Схожее явление в науке называется "диффузия". Строго говоря, диффузией называется взаимное проникновение веществ друг в друга, при котором образуется однородная смесь, но принцип действия, по которому работает наш способ копирования, думаю, можно назвать родственным. Мельчайшие частички краски впитываются в белок, и тепло ускоряет этот процесс. Это же самое тепло, передаваясь бумаге, способствует тому, чтобы краска, оставшаяся на яйце, осталась и на бумаге — она точно так же впитывается в неё. Тепло позволяет ускорить процесс. С холодным яйцом может и не получиться, я пробовал — краски может впитаться недостаточно, и повторный отпечаток будет едва различимым, негодным для экспертизы. Всё, Лука, забирай свои яйца. Надеюсь, для готовки они ещё сгодятся?

— Вполне. Только аккуратно протру уксусом и срежу места с краской.

— Правильно. Сейчас чернила всё чаще изготавливают с применением железного купороса, а он может быть опасен для здоровья. Обработай прямо сейчас и проследи, чтобы Кай не съел.

— Само собой, а то дети плакать будут.

— Что ж, думаю, стоит сделать перерыв, — бодро сказал господин Бенджамин. — Да и время уже идёт к ужину. Эрвин, надеюсь, вы с Майклом составите нам компанию?

— Я останусь, если мне подадут те самые яйца, — ответил довольный "волчонок".

Его отец и господин Бенджамин рассмеялись.

— А не отравишься?

— Я альфа, — гордо вскинул голову Майкл. — Да и вряд ли Лука станет меня травить. Не за что.

Новый взрыв смеха, вот только Клео было не до смеха. Омега смотрел на результаты экспертизы и понимал, что у преподобного Уэйланда уже почти нет шансов оправдаться. Если сличение отпечатков, заверенное шерифом, станет известно всем... а если он ещё и помечен разбойничьей меткой...

Мир омеги продолжал рушиться.

За ужином шло обсуждение будущего публичного следствия в храме. Дом братьев Моро уже был осмотрен, осмотр запротоколирован, составлены подробные списки обнаруженного, включая место заключения Диллана. Допрос самих братьев завершён и записан, их показания шериф приложил к прочим документам. Осталось только получить разрешение, и уже завтра Бэккет собирался ехать в Ажан к епископу. Заодно уладить дело об убийстве разбойников Криденсом и Джимом.

Диллан волновался — ему предстояло показаться людям с ребёнком и новым животом. Его старший брат альфа Даллас был известен своей безграничной верностью семье — он не отказывался при первой же возможности отправиться на заработки в Ажан, защищал младшего брата Оззи, который как раз вступил в возраст созревания, и активно помогал родителю в домашнем хозяйстве, презрев нотации каноника, что "не альфье это дело". Клео так понял, что если этот парень узнает о произошедшем, то обязательно попытается убить Уэйланда — называть этого человека преподобным уже просто не поворачивался язык. Криденс и Джим пообещали присмотреть за сородичем особо. Неизбежно должны были присутствовать на следствии губернатор, окружной судья и епископ из Ажана, и Клео было страшно идти туда. Но не пойти омега не мог — он должен был увидеть всё своими глазами. То, насколько влиятельна сила села, как люди примут обличение священнослужителя, чем всё это закончится. Как бы не было больно. Пережить и мужественно вытерпеть ожог этого куста крапивы.

— ...А все поместятся ли? — сомневался Майкл. — Да, храм не маленький, но господам нужно будет организовать личное пространство, кресла какие-нибудь поставить. И мне надо куда-то стол поставить — не буду же я писать на коленке.

— Детей придётся оставить дома, — вздохнул шериф.

— И кто будет за ними присматривать? После того, что случилось с Сильваном, все сельские омеги боятся их оставлять без долгого присмотра.

— Соберём у нас дома, а Клауд и Тони присмотрят. Созревающий в последние пару лет молодняк должен присутствовать обязательно — чем больше омег подтвердят факт домогательств, тем лучше. Это лишний раз накрутит их отцов и братьев, а заодно покажет высоким гостям всю силу народного недовольства. Это должно вынудить их всеми способами отмываться от такого позора.

— А как проверить, меченый Уэйланд или нет? — спросил Джим. — Если на нём обнаружится метка, то это добьёт наши власти.

— Сделаем это в конце, когда Уэйланд не сможет отбиться от остальных аргументов, — сказал господин Бенджамин. — Прижмём, предложив выбрать — либо он доказывает, что на нём метки нет, добровольно, либо это будет сделано силой. В желающих недостатка не будет, поверьте. Главное — не дать им его разорвать потом.

— И кто будет проверять?

— Я, — тихо сказал Клео, вцепляясь в вилку. — Я хочу это сделать... сам.

Все присутствующие уставились на него, и господин Бенджамин обеспокоенно склонился к омеге.

— Ты уверен?

— Да, господин.

— Справишься? Уэйланд попытается надавить на тебя.

— Я выдержу.

— Хорошо. Главное помни — мы рядом.

— Да.

Да, именно он сам должен это сделать. И никто другой.

— Бессонницы нет? Может, чаю с травкой?

— Нет, мне уже легче. Спасибо.

Господин Бенджамин стоял в дверях и смотрел, как Клео ёрзает. Омега уже лёг в постель с книгой, когда хозяин к нему заглянул.

— Уверен?

— Да.

Господин Бенджамин всё же вошёл и присел на край кровати. Клео было дёрнулся, чтобы отодвинуться, но передумал. От хозяина исходили забота и понимание, от которых отодвигаться просто надоело. Клео ещё помнил, как господин Бенджамин утешал его после нападения Уэйланда. Как хорошо и безопасно было в его объятиях!

— Клео, с тобой точно всё хорошо?

— Да.

— Мне так не кажется. Я же чую. — И хозяин с лёгкой улыбкой коснулся своего носа.

Клео вздохнул и отложил книгу, подтягивая колени к груди и расправляя одеяло.

— Я... думаю над тем, что вы мне сказали.

— И много успел надумать?

— Не очень. Я решил... принять решение после публичного следствия.

— Хорошо, я подожду.

— Я не хочу сидеть в клетке, но и выходить из неё боюсь. Когда я смотрел, как вы яйцом снимали отпечатки, я понял, какой силой может стать наука. Она же способна объяснить всё! А вдруг она докажет, что никаких богов нет? Что Церковь не нужна совсем? Получится, что всё, во что мы верили — это ложь.

— Да, наука способна стать огромной силой, — согласился хозяин. — Однако она пока развивается не так быстро, как можно подумать. Да, совершаются какие-то открытия, изобретаются разные вещи, но это знание, как и любое другое, ценно только в общей картине. Представь себе, что есть замечательный витраж. Он представляет собой цельный образ. Потом пришёл какой-то гад и разбил очень важную часть. Прошло время, витраж не восстановили, и люди забыли, что было на утраченном фрагменте. Они судят о картине по тому, что осталось. И вдруг пришёл какой-то человек и заменил разбитую часть, но не тем, что было изначально. Примут ли люди этот новый фрагмент?

— Если он будет подходить к тому, что осталось, то да.

— Так и с наукой. Она вполне способна вписаться в старую картину мира, если учитывать то, что есть. Сколько бы раз эта самая картина не менялась. В мою картину мира это вполне вписывается.

— А вдруг наука всё-таки докажет, что богов нет?

Господин Бенджамин вздохнул.

— Клео, с божественным и его волей всё очень непросто. Вот, смотри. — Бета достал что-то из кармана и показал. Это оказался бумажный кружок с картинками на обеих сторонах. Клео придвинулся ближе и увидел, что у этого кружка ещё и верёвочки по бокам есть. — Видишь? С одной стороны птица, а с другой — клетка. Теперь берёмся за верёвочки и начинаем крутить. Смотри внимательнее.

Клео так и уставился, не веря своим глазам. Он ясно видел птицу, сидящую в клетке!!!

— Это... это как так?

— Зрительный фокус. — Господин Бенджамин перестал крутить кружок и протянул омеге. Клео начал крутить игрушку в руках, разглядывая внимательнее и пытаясь понять, как это вышло. — Когда мы крутим этот бумажный кружок, то картинки сменяются так быстро, что наши глаза не успевают их разделять. Это как при сильной метели пытаться уследить за отдельными снежинками — ты будешь видеть одну сплошную пелену. И таких фокусов в мире много. Зачем Светлейший, создавая наш мир, позволил Деймосу, если он Зло в чистом виде, создать все эти вещи, чтобы смущать умы людей?

— Есть Рафаэль и его мудрость. С её помощью можно найти объяснение.

— Объяснять можно по-разному, и от того, в какое именно объяснение поверят люди, будет зависеть отношение к этим явлениям. Церковь насаждает одно-единственное объяснение и пытается уничтожить то, что в её систему не вписывается. И это плохо. Выбора нет.

— Зато есть порядок...

— Был порядок, — мягко поправил хозяин. — Сейчас необходимость в железной руке серьёзно ослабла — Великий Холод давно нас покинул — но есть люди, которым она выгодна. Они не собираются её ослаблять, ведь если ослабят, то потеряют власть. Им придётся отчитываться перед людьми по закону за то, что они сейчас творят безнаказанно. Разве они захотят?

— Нет, — опустил голову Клео.

— Вот видишь. Поэтому они и будут упираться. Сейчас, когда куда выгоднее для развития нашего государства отменить рабство и учредить народное образование, они сохраняют массовую безграмотность и право торговать людьми. И это ещё не всё. Даже если кто-то из учёных и будет сомневаться в существовании богов, то вера всё равно останется. Есть немало примет, что что-то всё равно есть, хотят они или нет. О том, что это и какое оно, спорить можно долго, если не вечно. Есть возможные предположения — наша Церковь, вера погибшего Альхейна, учение фудзинов и не только. Все они говорят об одном и том же, но разными словами, разными образами. Без веры мы не останемся, не бойся. Кто может запретить тебе верить?

— Как и думать? — тихо улыбнулся Клео, смахивая наворачивающиеся слёзы.

— Именно. — Хозяин ласково щёлкнул омегу по носу, и Клео зарделся. — Ладно, ложись спать. Дай голове хоть немного отдохнуть.

Клео кивнул и переложил книгу на прикроватный столик, хозяин укрыл его одеялом, погасил лампу, пожелал доброй ночи и вышел из комнаты. Клео смотрел ему вслед до тех пор, пока дверь не закрылась, и улыбнулся. Ему очень повезло с хозяином! Значит, боги его, и правда, простили.

День был тяжёлым и хмурым, небо заволокли низкие тучи жуткого тёмного цвета, напоминая лишний раз, что сегодня предстоит совершить.

На публичное следствие в храме, разрешение на которое шериф Бэккет всё же сумел получить, Клео собирался особенно тщательно. Решающий день в его новой жизни. Сегодня он совершит самый крамольный поступок в своей жизни — лично проверит, помечен Уэйланд разбойничьей меткой или же нет. Приблизится вплотную к несостоявшемуся насильнику, расстегнёт его одежду, оголит правое плечо — именно там была метка у братьев Моро и убитых разбойников — и покажет всем селянам, а также приглашённым высоким гостям. Омегу уже начало легонько потряхивать, и Клео решил попросить у Витаса настойку валерианы к утреннему чаю.

За столом тоже было тихо. Никто ни о чём не переговаривался, тихо звякала посуда и столовые приборы. Господин Бенджамин с беспокойством поглядывал на Клео, но ничего не говорил. Томми и Эрни, чувствуя напряжение взрослых, сидели на своих местах тихо, как мышки. Кай тоже вёл себя примернее обычного.

Рассадка за столом с появлением новых домочадцев изменилась. Клео и Гриффит остались на своих местах, Диллана усадили напротив господина Бенджамина — на противоположный конец стола, супруги заняли одну сторону вместе с детьми — Томми и Эрни сидели бок о бок, Джим пересел к Бруно, чем был очень доволен. Стол был достаточно длинный, и места хватало всем.

Когда чай с восхитительным, как и всегда, десертом, был допит, господин Бенджамин тяжело поднялся и обратился ко всем присутствующим.