Максим купил билет в соседнее купе. В четвертое то есть. Потому как понимает: его подруга в полночь должна быть одна. Ему безумно хотелось провести вместе с нею оставшиеся часы.
Глава 14
Николай Иванович был не просто удивлён, но совершенно ошарашен неожиданным поздним звонком Керима Рустамовича, с которым в особо доверительных и дружеских отношениях никогда не состоял. Услышав, что Казбеков хочет с ним встретиться, почти встревожился: как, в такой день, когда проводятся выборы и Казбеков должен бы всемерно поддерживать своего непосредственного начальника, тот вдруг пожелал встретиться с прямым политическим оппонентом своего шефа? Уму непредставимо и странно, очень странно! Рыжков попытался было выяснить, с какой целью Казбеков встречи добивается, но тот ответил уклончиво, мол, не телефонный разговор.
Заинтригованный, Рыжков дал согласие. Договорились пересечься на нейтральной территории, так, чтобы комар носа не подточил. Николай Иванович отправил к Казбекову своего ординарца-секретаря с запиской, где, когда и во сколько. Встреча должна была состояться на законспирированной квартире, некогда принадлежавшей КГБ, но в последние годы много таких схронов, — как правило, это были кооперативные квартиры, — разошлись по "своим" людям. В нарушение жилищного законодательства, разумеется, но для начальства небольшое отклонение от правил не возбранялось. Им нужны были специальные помещения для личных переговоров, встреч с важными людьми, ну, и не только. Указанный адрес никак не соотносился с личностью самого Николая Ивановича, но, напротив, не имел к нему никакого отношения.
Встретились двое мужчин в поздний час. Добирались до места хитрыми путями, чтобы не быть замеченными никем. В отличие от своей дневной встречи с посланницей загадочных сил, Николай Иванович свидание с Казбековым воспринял всерьёз, понимая, что тот ничего напрасно не делает.
В небольшой, идеально, но официозно обставленной квартире, стояли два кожаных нелепых кресла, в которых и разместились два известных человека. Тела их почти утонули в нежной мягкости кресел. Смотрели друг на друга в упор, пару минут молчали. Наконец, как старший по возрасту и приглашенная сторона, беседу начал Рыжков:
— Слушаю вас, Керим Рустамович, внимательно! Что явилось поводом к назначению этой неожиданной встречи?
— Сегодня днём, Николай Иванович, меня посетило странное видение. Некий сон наяву, скажем так. Полный символов, загадок и некоего правдоподобия, которое, однако, еще предстоит проверить. Однако, ждать точного совпадения дат и событий, указанных во сне, я не стал. Решил переговорить с вами. Так как у меня есть все основания полагать, что аналогичное видение этим воскресным днем и вас не обошло вниманием.
— Загадками вы говорите! — усмехнулся бывший предсовмина, недоумевая, и начиная догадываться, на что столь аллегорично намекает Казбеков. — Уверяю вас, мне никакие видения не являлись! Как вы знаете, я в высшие силы и разные знамения не верю, не того поколения человек. Это сейчас в моду входить начали разные гороскопы западные, да восточные, да еще друидов кельтских. И снам люди стали объяснения искать, поневоле подтасовывая свое собственное поведение под происходящие во сне события. Как я понял, вы с тем меня пригласили, чтобы рассказать мне в деталях ваш сон?!
— Именно так, Николай Иванович! — Казбеков улыбнулся криво, но стараясь быть искренним. — Чтобы рассказать вам свой сон! Но лучше я не буду много говорить: сейчас я возьму ручку, вырву из записной книжки листок бумаги и напишу несколько цифр, из числа тех, что привиделись мне во сне. Вы с ними ознакомитесь и, если сочтете некоторые из них знакомыми, то дадите мне хотя бы некоторый намёк, договорились? А потом я немедленно уничтожу этот листок, разорвав его на мельчайшие частицы, ибо у стен могут быть не только уши, но и глаза, даже здесь, в отдаленном районе столицы. — Керим Рустамович быстро принялся писать разные цифры на клочке бумаги своей изысканной перьевой ручкой, заполненной настоящими синими чернилами, — не какой-нибудь шариковой. Написал, пододвинул листок поближе к собеседнику. Тот взял клочок бумаги в руки, прочел. Вздрогнул всем телом настолько ощутимо, что Казбеков в этой реакции немедля увидел прямой ответ на свой вопрос.
— Ну как, Николай Иванович, что вы мне скажете по поводу каждой цифры, указанной здесь? Или, возможно, вы припишете свое мнение напротив каждой из них и предоставите мне возможность ознакомиться? — Казбеков сделался серьёзен, отбросив попытки вежливо улыбаться. — Прошу вас, сделайте шаг мне навстречу, — возможно, это будет единственно верным решением в данной ситуации! — Рыжков молча написал напротив первой цифры: "количество голосов, полученных на выборах президента одним из кандидатов. Так?" и Казбеков согласно закивал. — Но учтите, Николай Иванович, даже прогноза приблизительного в этой пропорции пока не существует, понимаете? Точного результата нет! Если цифра подтвердится, это явится доказательством точности всей информации, полученной во сне. Пишите дальше, прошу вас!
Следующей фразой, приписанной Рыжковым, явилась расшифровка напротив даты 27 июня: "начало военных действий в Югославии; длительность десять дней". Затем речь коснулась даты 1 июля, напротив которой Рыжков лишь одно написал: "Как этого не допустить? Вопрос не может быть решен, мне думается". 11 июля: "затмение и убийство переводчика ("Сатанинские стихи" Рушди) в Японии в качестве проверочной даты". 20 июля: "запрет всем партиям и организациям политического толка на деятельность во всех государственных органах РСФСР". Совершенно непонятной выглядела дата 6 августа, согласно которой "выдвинута идея некоей Паутины?", зато числа 19-21, без указания месяца, оба собеседника восприняли аналогично. Но, если Казбеков отнесся к предполагаемому событию достаточно спокойно, то Рыжков удрученно выразил свое отношение к этой дате, приписав лишь два слова под ними: "всему — конец". Посидел молча с минуту, приписал: "Если из-за этих событий новый Союзный договор не будет подписан, союз распадется уже в декабре месяце текущего года". Таково было его отношение к возможному поверженному перевороту, рассказ о котором он воспринял несколько часов назад как совершенно фантастический, но, после начала разговора с Казбековым, уже успел переменить свое мнение. Во всей этой абракадабре календарных чисел имелось свое рациональное зерно, которое, однако, требовало подтверждения. Рыжков еще не успел до конца изучить полный текст и все фотографии, предоставленные ему неизвестной молодой особой, несомненно, являющейся представительницей могущественной организации, обладающей всей полнотой знаний для составления подобных прогнозов. Или реальных событий, которые произойдут вскоре?
— Николай Иванович, вы помните, каким ажиотажем, особенно при Леониде Ильиче, пользовалось имя болгарской прорицательницы Ванги? Практически все, ознакомившись с ее предсказаниями, верили ей безоговорочно. Почему бы не предположить, что некая контора свела воедино все доступные прогнозы различных магов, экстрасенсов и иже с ними, и подвергнув их все критическому анализу, извлекла зерна из плевел, так сказать? Возможно, все, здесь написанное, произойдет в действительности? Тогда нужно действовать!
— Что такого она вам предсказала, что вы вдруг переменили свою политическую ориентацию? Вы же искренне желали свободы и независимости для России? И что же, теперь стремитесь полагать негативным для страны даже день 1 июля?
— Естественно, этот день будет началом конца нашей силы! — воскликнул Керим Рустамович. Пригнулся ближе к Николаю Ивановичу, — Позвольте мне сообщить вам следующее на ухо? Мне лично предсказана тюрьма за стремление к отстаиванию тех самых политических свобод для страны, за которые я и ныне борюсь. А еще большую войну Моего народа с войсками России. Войну элит, в ходе которой политтехнологи будут стремиться сделать Мой народ ненавистным врагом для русских. Мне же, после выхода из тюрьмы, в которой я окажусь исключительно из-за политических убеждений, предстоит лишь не слишком утешительная миссия разруливания грядущих конфликтов между воинственной оппозицией моего народа, фракцией наших миротворцев, не желающих войны, и бесполезно убеждать русских генералов в иной тактике и стратегии ведения военных действий. Понимаете, я был уверен: она не лгала, когда так энергично стремилась убедить меня в будущей трагедии моей нации. Я готов был поверить ей безоговорочно, и капитулировать. Однако, мы с ней до конца не договорили: она исчезла без следа, словно испарилась в воздухе. Все это очень странно выглядело, хотя мое поведение так же нельзя было назвать идеальным... Таким образом, Николай Иванович, я первым пришел к вам на поклон, полагая именно вас единственно тем человеком, который воистину знает досконально все экономические проблемы всего Союза; жаль, что в недавнем прошлом к вашему мнению не прислушались в верхах. Всему виной разброд и шатание, чрезмерная политизация общества, совершенно излишняя для наших советских людей на настоящем этапе развития, как мне полагается.
— Что вы предлагаете? — Николай Иванович не был многословен. — На данном этапе наши с вами роли не являются первостепенными на подмостках политики, потому что оба мы — не крикуны, не склонны руками махать и тянуть истерические паузы. Мы оба — не ораторы. Что мы в силах изменить?
— Следует не допустить события, связанного с датой 1 июля! — воскликнул Керим Рустамович. — Это вполне возможно! Только нужно немного потрясти золотой запас страны, поделиться с жадными руководителями всех этих стран, которые мы по привычке полагаем "братскими", но только как волка ни корми, он все одно в лес смотрит! Вы полагаете, они так жаждут свободы? Ничего подобного: как только мифическая свобода будет обретена, они тут же устремятся в лоно НАТО, поклонятся Западу, в поисках новых покровителей и новых кредитов. Вскоре мы будем окружены буферной зон новых врагов, — недавних друзей. Нужно сделать все, чтобы этого не воспоследовало. Ту же Украину можно удержать в рамках Союза, если поласковее с Ним пообщаться, польстить, наобещать с три короба, — и выполнить часть обещаний, само собой! Политика — грязная игра, всегда хочется играть честно, но не получается ведь! Мне думается, в наших силах сделать следующее: если искомая цифра 57,30% будет названа в СМИ в ближайшее время, нам стоит обратиться к Михаилу Сергеевичу немедленно после обнародования этой информации. Желательно до 20 июня, хотя после этой даты в моих руках сосредоточится больше реальной власти. Итак, Николай Иванович, каково ваше мнение?
— Поймите, мои отношения с генсеком с недавних пор дали крен, — задумчиво пробормотал Николай Иванович. — И потом, какой вы видите мою роль во всем этом? В настоящий момент я не занимаю важной должности. Как вы знаете, Кабинет Министров на данный момент возглавляет Валентин Павлов. В том случае, если мифические события 19-21 августа развернутся по иному сценарию, что будет значить моя скромная персона? Я — никто ныне! И даже не уверен, что смогу быстро устроить наши переговоры с Михал Сергеичем, — возможно, он вовсе не захочет вести со мной никаких доверительных бесед.
— Если события повернутся в иное русло, для вас несомненно найдется весомая должность! — горячо возразил Керим Рустамович. — Потому что недаром именно вас эта странная контора избрала в доверенные лица!
— Но какой вы видите свою роль в ближайших событиях? Или же вас вполне устроит председательство в ВС РСФСР? Но эту должность вы и без того логически обретете в ближайшие дни. Я просто вас не узнаю, Керим Рустамович! Неужели все это исключительно из-за возможной угрозы для будущности вашего народа? Неужели вы — такой патриот?!
— Поверьте, Николай Иванович, в настоящий момент я искренен как никогда! — У Казбекова даже глаза светились ярким огнем. — Одного намека на возможную кровопролитную войну и громадного числа жертв среди моего народа мне было достаточно, чтобы задуматься! Я просчитал варианты, обдумал все, вспомнил о стратегических запасах нефти, достаточно удобных для разработки, и я поверил! Мне пришлось поверить в такую возможность, после долгого размышления и нелегкой душевной борьбы. Так вы согласны помочь мне в недалеком будущем встретиться с Горбачевым?
— Да, — Рыжков был краток. — Но это, думаю, ни к чему не приведёт. Вы излишне идеализируете душевный мир и устремления нашего недавнего кумира.
— Надеюсь, в нем еще остался душевный запал! — возразил Казбеков. — Если же мы проиграем, не сможем убедить его в негативном потенциале разворачивающихся событий, нам придется искать иной, более грубый и более действенный метод, чтобы события развивались по иному сценарию и без вмешательства генсека. Если вы настроены пессимистически, то мне остается лишь выразить свое сожаление вашей позицией.
— Я — реалист, не пессимист. Однако, будем смотреть правде в глаза: генсек утратил свою популярность уже давно, тому три-четыре года, и виной здесь и половинчатость реформ, и нередкое отступление от декларированных перемен, и совершенно нелепые начинания, без учета настроений народа. Многие из его замыслов были оторваны от действительности, но большинство из них все же имели благие цели. Однако, в настоящее время его нельзя даже сравнивать с нынешним лидером-популистом, сами знаете. Чтобы отвратить народ, всемерно поддерживающий нового любимца, от своего кумира, должно нечто весьма значительное произойти. Или даже не столь значительное, но понятное и естественное для психологии обывателя. Что-нибудь дискредитирующее, но в границах допустимого. Что бы это могло быть, — не знаю...
— Одним словом, наш разговор с вами, Николай Иванович, не закончен, как я надеюсь! — Казбеков, несмотря на уклончивый настрой своего собеседника, был доволен состоявшейся беседой. — Осмелюсь спросить: каким образом вы получили приглашение на состоявшуюся сегодня в Тушино встречу? Простите за неуместный вопрос, но мне крайне важно и интересно получить ответ, — это поможет мне понять, каким образом действует эта неведомая организация.
— Значит, в моем окружении есть "подсадная утка", да не одна? — Николай Иванович усмехнулся с сожалением и некоторым небрежением к таким методам получения информации со стороны "своих" же, советских граждан. — Давно об этом догадывался, а тут вы сами мне подсказали, что следует ужесточить контроль ко всем уже работающим на меня и новым людям... Возможно, эти же доносчики работают и на другие структуры, вы не подумали, Керим Рустамович? Приятно получать одновременно несколько зарплат, если совесть отличается крайней гибкостью...
Вы получили сведения о готовящейся встрече, но информатор не смог объяснить, откуда именно я получил известие об этом? Это случилось потому, что не было ни телефонного звонка, ни сообщения по факсу, никто из близких мне людей не получил доступа к этой информации. Потому что о предстоящем свидании в Тушино мне сообщили, — только не смейтесь! — во сне.
— Как? — оторопел собеседник. — Вы шутите, Николай Иванович.
