Птенцы Бедвира

...Птенцы Бедвира и Ганикси слишком рано отвели взгляды от подземелья с Бедвиром. Едва девушка возмутилась, в каком состоянии поборники бросили тёмного мага, в подземном коридоре раздались спокойные шаги и в помещение с лежавшим на полу Бедвиром вошёл человек в белом одеянии храмовников.

Он немного постоял над Бедвиром, кривя рот в ухмылке, а затем присел перед ним на корточки. У неизвестного были резкие черты лица, так что, когда он ухмылялся, морщины вокруг рта бороздили его лицо. Большие глаза, утонувшие в тяжёлых веках, внимательно оглядели неподвижное тело.

— Причудливые дела порой происходят, — негромко сказал странный пришелец. — Сделаешь глупое дело, а потом думаешь: то ли помог, то ли впустил в этот мир, чтобы удовлетворить своё собственное любопытство. А судьба устраивает встречи, которые не нужны ни мне, ни тебе, Бедвир. Я не буду тебя убивать, мертвец. Сдохнешь сам. Я позабочусь, чтобы о тебе забыли. Ты не нужен в этом мире. Ты не нужен этому миру, хотя именно ты хранишь древнее знание, необходимое ему. Подыхай, Бедвир. Мешать тебе в этом возвышенном деянии я не буду... Никто не будет... Прощай, маг. Буду рад в следующий свой приход сюда увидеть твоё хладное тело.

Неизвестный поднялся с корточек и снова постоял немного над телом тёмного мага. Затем снисходительно над собой пожал плечами и вышел. Прежде чем совсем уйти, он оглянулся. Завеси охранных заклинаний тяжело мотались над входом в помещение и были настолько плотны, что неизвестный не усомнился: они не пропустят никого.

И пошёл себе далее, размышляя только над одним: сейчас ли стереть память о Бедвире у тех поборников, что затащили тёмного мага сюда, или сделать это позже. Добродушно решил, что спящими поборники будут более подвластны заклинаниям беспамятства, и бодро побежал по лестницам наверх, в парадные помещения дворца.

Глава двадцать третья

Во всех последних своих действиях Орния допустила лишь один промах. Причём ещё до того как спуститься в дворцовое подземелье со всеми его коридорами, тупиками и каморками.

Она определила людей, внезапно появившихся на улочках дворцового комплекса, как патруль ночной стражи. Но не удосужилась пристальнее приглядеться к стражникам, хотя бы к их одежде. Иначе бы знала, что сегодняшней ночью дворцовое поместье охраняют поборники — и не рядовые воины, а маги из младших. Главы храма мотивировали отсутствие в ночной страже обычных солдат тем, что последних после обороны города от саранчи осталось слишком мало и оттого надо бы поберечь их.

Так, тихой сапой, поборники начали контролировать королевскую семью. И с нетерпением ждали торжественного дня, чтобы короновать принца Деклана и навсегда встать за его спиной. Вернувшейся во дворец Орнии не опасались. В необъявленных заложниках против любых её действий оказалась вся королевская семья.

Самоуверенность глав храма доходила до того, что, таинственно и самодовольно улыбаясь, они обменивались намёками о нечаянной вторичной гибели младшей принцессы. Тем более — повод есть: она тёмная. Мало ли что сотворит со своей тёмной магией. Может, и себя неожиданно... убить.

Считали они себя умелыми кукловодами, не подозревая, что являются марионетками, нити от которых мастерски перебирает один-единственный человек. И этот кукловод не умел успокаиваться, пока не доведёт задуманное до конца. Например, уничтожив память рядовых поборников о Бедвире, он сосредоточился на том, как бы ускорить гибель тёмного мага. Легко же...

Итак, ночные патрули поборников были не теми патрулями, к которым привыкли во дворце. То одного служащего, то другого брала оторопь при встрече с поборниками прямо во дворце. А те спокойно и деловито ходили по всем помещениям, проверяя каждое и успешно стращая всех, кто работал в них, убирая от грязи и мертвечины, нанесённой саранчой и её хозяевами... За первый же час своего патрулирования поборники успешно запугали дворцовую прислугу так, что вскоре во дворце — в его коридорах и залах — никого не осталось.

Заглянули они в обязательном порядке и в подземелье одного из Посольских домов. Велено им было уделять тому дому особое внимание.

Когда ночная стража обнаружила здесь вместо троих магов-поборников три странные кучи, которые разлетелись пеплом при приближении к ним, и одинокий столб с верёвочными обрывками, первым был осведомлён поборник, которого рядовые маги-поборники приняли, не признавая того вслух, как настоящего главу ордена. Последнее объяснялось не тем, что они доверяли ему. За несколько лет этот поборник своими методами сумел убедить каждого рядового и каждого младшего мага, что главный — он, а не официально признанные высшие чины-храмовники.

Патруль знал, что не найдёт мастера Сичлэйнна в его каморке — в храме поборников чистоты. А потому рассыпался и поодиночке принялся бегать по дворцу в его поисках. Наткнулись на мастера сразу двое, бежавшие с разных концов широкого коридора, недалеко от тронного зала. Он оглянулся на один конец коридора, на другой — и отступил к стене, чтобы спокойно дождаться обоих.

Выслушав сумбурные объяснения, что именно увидела ночная стража в подземелье, где допрашивали одного из юных тёмных магов, мастер Сичлэйнн пожелал увидеть всё своими глазами. Его отвели в подвалы. В отличие от известных глав-храмовников, он не изображал из себя важную персону, за что его уважали рядовые поборники, и не шествовал важно, а торопился наравне с ними. Так что на месте происшествия все трое оказались быстро, впрочем по пути объединившись со всеми остальными патрульными, кто ещё искал мастера.

Показали ему место происшествия и тут же уважительно отодвинулись назад: мастер Сичлэйнн опять-таки привычно не стал притворяться перед рядовыми поборниками, что чужд практической работы, и мгновенно присел перед кучками недавней плоти, всматриваясь в них магическим взглядом, а потом встал к столбу и буквально обнюхал его, особенно — приподняв печальные обрывки явно кем-то перерезанной верёвки. Затем сделал несколько кругов, обходя столб, но оглядывая точно не само пыточное орудие.

Обернулся к рядовым, которые, затаив дыхание, ожидали его выводов.

— Проверьте Посольские дома, куда поместили принцессу Орнию и других двоих юнцов из высокородных семейств. Я буду ждать вас на дворцовой парадной лестнице.

Маги-поборники бесшумно удалились из подземелья.

А мастер Сичлэйнн постоял немного перед пыточным столбом, раздумывая, всё ли он предусмотрел, чтобы расчистить себе дорогу к тайной власти в целом государстве. А затем повернулся и вышел из помещения, на этот раз ступая медленно, чтобы успеть продумать следующие шаги к своей давней мечте.

...Когда-то давно дряхлый пиратский корабль попал в небольшой шторм и развалился на части в громадных волнах. На единственной шлюпке спаслись немногие. И уж точно в ней не было мастера Сичлэйнна: его грубо оттолкнули, когда он хотел спрыгнуть с трапа — примитивной верёвочной лестницы — в лодку. Ему крикнули, что он отличный маг — и сумеет спастись самостоятельно. Но, впервые растерянный перед грозой штормящего моря, он будто оцепенел, вцепившись в борт разваливавшегося корабля, — и его смыло в воду сильной высокой волной.

На берегу его подобрали не пограничные маги, а рядовые поборники, которых привели к морю для магически-боевых учений. Ещё совсем не старый, но хитроумный, как опытный лис, не раз попадавший в капканы, Сичлэйнн обнёс себя заклинанием, превратившим его в слабенького мага. Его горестному рассказу о том, что он рыбачил, невзирая на непогоду, поверили. А далее — дело магии. Очаровав парой заклинаний рядовых, он сумел сделать так, чтобы им заинтересовались главы храма поборников чистоты. А затем... Пользуясь плохим знанием поборников, что такое тёмная магия и некромагия, он постепенно приобрёл такое влияние на храмовников, что порой сам удивлялся наивности и доверчивости их, принявших его в свои ряды на равных.

Поверив его плачу о горькой судьбине одинокого сироты, причитаниям по пропавшей в волнах лодке-кормилице, ему предложили крохотную келью и уборку храмовых казарм. Он согласился. А что делать было — в окружении магов, которые могли в любой момент поднапрячься и легко выяснить настоящее и прошлое мага, выброшенного морем?

В ордене поборников чистоты он обрёл ту власть, о которой мечтал. Правда, чуть позже, освоившись с этой властью, понял, что мечтал мелко... Живя среди пиратов, привыкших слушаться лишь своего капитана и существовавших так, что Сичлэйнну неинтересно было интриговать, сейчас он признавался самому себе: ему понравилась сложившаяся структура ордена и иерархия магов-поборников. Взглядом человека со стороны он высоко оценил увиденное, проникся им и как-то в беседе, ни к чему не обязывающей, обронил парочку советов, как можно бы усовершенствовать орден — до власти, большей, чем королевская. Главам его идеи пришлись по душе.

Например, их заинтересовало осторожно высказанное утверждение: во времена, преисполненные бедствий, в королевстве можно незаметно заменить одного правителя, слишком слабого для верховной власти, не свергая его, оставив на троне, другим — кем-то из умнейших храмовников.

Так он стал серой тенью, часто стоявшей за спинами главных храмовников и не требовавшей благ для себя. В его бескорыстие поверили: он и правда ничего не требовал и вроде как ни к чему большему и не стремился — и принялись пока что в воздух, впустую строить планы, каким образом эта замена власти могла бы произойти в упомянутые бедственные времена.

А мастер Сичлэйнн, втихомолку ухмыляясь и скромно опустив глаза, начал готовить для государства удар судьбы.

Но даже он, расчётливый и прозорливый, как все опытные маги, не сумел увязать в единое целое свою чёрную работу и внезапное появление в королевстве детей — тёмных магов. Единственно — счёл, не вникая, что они могут быть опасными, и сумел убедить верховного мага-храмовника, что такие дети принесут угрозу государству. А глава орденцев убедил в том короля. Правда, для детей высокородных сделали-таки исключение, боясь праведного гнева их родителей, но не оставили их в покое, а объявили, что время от времени тех уносит некая страшная болезнь, уродующая лица.

А чёрная работа началась с того, что Сичлэйнн свёл крепкую дружбу со старым библиотекарем храма и постепенно узнавал многое о запретной магии, которую и сам знал лишь прагматически, тем более книги о ней в большей степени были для всех под замком.

Старик-библиотекарь сначала стал для него настоящим учителем, упорядочивая довольно разрозненные знания своего необычного, но весьма почтительного ученика, а заодно становясь для него проводником по книжному богатству своей сокровищницы. Сичлэйнн даже заподозрил пару раз, что старик стремится вырастить из него своего преемника — хранителя отдельного храмового корпуса-библиотеки. Это предположение не покидало его, несмотря на наличие у библиотекаря трёх помощников.

Увы... Хотя библиотека манила Сичлэйнна упрятанной в книгах мощью, к практическим делам храмовников он прикипел всем сердцем.

Среди пиратского сброда, который жил инстинктами и животными страстями, а не любопытными взаимоотношениями, мастеру Сичлэйнну не хватало именно этого: возможности сталкивать людей лбами в дрязгах и ревности по отношению друг к другу; возможности поймать чужую интригу, потихоньку развязываемую против кого-то, и с наслаждением слушать её шёпот, упиваясь знанием о тайных делишках орденцев; на пиратском корабле ему не хватало возможности искусно усилить эту интригу и шалеть от восторга, глядя на вспыхивающие по его желанию маленькие войны, глядя на обескураженных храмовников, которые, вообще-то, рассчитывали на несколько иной результат своих интриг, но никак не прямого столкновения с противником, когда стоишь перед ним голеньким — со всеми внезапно раскрытыми секретами и нет сил доказать: "Этого я не хотел!"

Сичлэйнну нравилась такая жизнь.

Да, цели стать главой храма у него не было. Слишком уж тот на виду. И нет возможности дёргать других за невидимые ниточки. А ему нравилось быть вершителем пусть даже мелких судеб... В то же время хотелось чего-то большего, чем мелкая же, по его мнению, каверза, в которой противники лишь потирают ушибленные самолюбием лбы.

И пришёл час, когда туманная идея Сичлэйнна совершить нечто грандиозное нашла своё воплощение.

Случилось это, когда старик-библиотекарь объяснял ему, как устроен отдел, посвящённый книгам и рукописям, повествующим об истории местной магии, объединённой со страшными событиями, когда-то происходившими в королевстве.

Старика окликнул один из его помощников. Кажется, молодой библиотекарь что-то напортачил или не понял в библиографии. А может, нашёл ошибку.

Своему странному ученику старик сказал, что вернётся быстро. Стоявший у стеллажа и рассматривавший вынутую, по совету старика, книгу, Сичлэйнн повернулся всё-таки к выходу (он заинтересовался, что же сделал помощник), но библиотекарь махнул на него рукой и, бормоча: "Оставайся... Долго не продержат!", прошаркал в другое помещение, откуда даже при открытой двери не разглядишь просторной комнаты, где оставался Сичлэйнн.

А тот, сообразив, что остался один в таком любопытнейшем помещении, времени зря не терял. Знал, что у него есть определённое преимущество: старик-библиотекарь ходил и говорил медлительно. А уж пока он выяснит, что не так с библиографией, пока объяснит, как исправить найденную ошибку, можно делать в отделе что угодно. Как всегда, когда хотелось стащить заинтересовавшую книгу. Лишь бы самому не медлить.

Сичлэйнн бросил взгляд на стол с картотекой. Да. Всё как обычно. Кольцо с ключами стариком оставлено лежащим на виду. Сичлэйнн взял их обеими руками, чтобы не звякнули, и поспешил к небольшому узкому шкафу со скромной надписью: "Архивы". Если появлялась возможность, некромаг с удовольствием пробавлялся воровством.

Когда старик вернулся, ключи лежали на месте, а Сичлэйнн, явно углублённый в чтение той же рукописи, аж вздрогнул при звуке его голоса. Чем библиотекаря без слов и уверил, что с момента его ухода странный, но добродушный маг, выловленный из моря, не трогался с места.

Как выяснилось в личной келье, прихватил Сичлэйнн очень даже увлекательные истории. Он-то уже знал, наученный частыми походами в храмовую библиотеку, что лучше брать из архивов самые тонкие рукописи: они писались по горячим следам событий. Это потом переписывались, теряя чёткость, с пространным анализом всех приключившихся в то время обстоятельств и с пояснениями — чаще противоречивыми: все переписчики на свой лад комментировали случившееся. Новые рукописи получались толще, хранились для общего пользования, но главное в них терялось среди пояснений.

Прочитав рукописи, Сичлэйнн отложил их на пару дней, затем прочёл ещё раз. Идея забрезжила поначалу слишком слабо. Но после двух-трёх прочтений ворованных рукописей в хитроумной голове некромага, уже поднаторевшего в храмовых интригах, сложился план, как провернуть самую большую интригу в этой жизни. План был безупречен, если учесть, что вместе с историей вторжения в королевство Сичлэйнн прихватил и рукопись, в которой рассказывались способы обуздания саранчи. Среди тех способов он нашёл совет — только сильнейшим магам, как заставить хозяев саранчи подчиниться. Покорпев немного над этим советом, подправляя его, Сичлэйнн сотворил заклинание откровенного шантажа.