Аукцион Грез

— Да, господин граф, — послушно сказал я. Изо хрипло кашлянул, вроде каркнул. Лицо его начало быстро бледнеть.

— Нагнись...

Я нагнулся.

— Слушай. Это тебе особый подарок. Ответь мне, ирбис, что самое удивительное в том, как распределены на Грезе сокровища Бумбергера?

— Эээ...

— Ответ неправильный.

— Я бы сказал, толщина льда, в которой рассредоточены отдельные предметы.

— Толщина льда. Верно. Что меняет толщину льда? — умирающий Леронт был терпелив, как педагог, работающий с дебилом. — Что? Не разочаруй меня, Крис... не разочаруй... — глаза Леронта закрылись, и он словно расплылся по снегу. Воля перестала держать тело, а дух покинул свое прибежище позади глазных яблок, и отправился на тонкую грань Сути и Тени.

Я автоматически провел ладонью по лицу легендарного графа Изо. Потом включил маячок на персональном коммуникаторе графа, на запястье. Я не сомневался, лорд Телль найдет, кого послать за телом Леронта.

Положил руки Леронта ему на грудь.

Встал. Выпрямился. Поспешно надел перчатку, несколько раз сжал и разжал пальцы.

Ну и денек. Под маской кожа вспотела. Ткань не успевала убирать капельки, и они ползли между маской и лицом, словно насекомые. И дышалось тяжело, как будто я только что бежал, бежал из последних сил...

Через каждые два-три судорожных удара сердце замирало, как будто решало, стоит ли продолжать.

Ворон подошел ближе и почти равнодушно спросил:

— Что он сказал тебе перед смертью? Я не расслышал.

— Что сказал?..

Я сосредоточился на вопросе.

И вдруг...

Озарение было столь ослепительным, а ответы настолько очевидными и элементарными, что...

Ай да Изо!

— Время! — завопил я. — Возраст! Толщину льда меняет время!

— Темпоральное оружие, — прошептал Ворон, и скулы его смуглого, жестко вырезанного лица заметно побледнели. — Руна. Подлинный артефакт. Старинное темпоральное оружие с Руны...

— Бумбергер распределял свой клад с помощью темпоральной установки! Он нашел вещи с Руны! Может... саму Руну! Богомолы... Богомолы хотели начать все заново! Использовать бомбу, и сделать петлю в прошлое!.. Они знали! Они контактировали с працивилизацией Руны! Они такие же древние...

— Темпоральное оружие, — более жестко повторил командор. Мы с ним синхронно повернулись и бегом бросились к палатке Анджелы, огибая ледяные глыбы.

Ни одна цивилизация, кроме исчезнувшей Руны, не умела сознательно управлять временем.

Объекты Х-114 использовали энергию времени и темпоральные установки для своего блуждания в космосе. Поэтому их невозможно было остановить и вскрыть.

Исследователи полагали, что Руна в конечном итоге не справилась со своими разработками, и была уничтожена темпоральной катастрофой.

Анжелики не было.

Не было и моего жука.

Не было тела Джека.

— Так. — Ворон огляделся. — Есть версии, куда подалась ваша напарница?

— Нет, сэр.

Ворон подошел к белому глайдеру. Несколько скривился. Анджела увезла блок питания и отсюда, и с глайдера виконта.

Разумно.

— Крис, берите "Птеродактиль".

— А вы, сэр?..

— Я на "Призраке". Он вполне пригоден для работы в атмосфере. Сейчас выгружу вам "Птеро", и начинаем поиск. Женщину нельзя... упустить.

Черный корабль поднялся из-за гряды ледяных глыб, и беззвучно выпустил глайдер.

"Птеродактиль", как хорошо обученный пес, подлетел, выбрал свободное место, эффектно опустился на снег. Да. Командор себе в работоспособной технике не отказывал. Я взял модуль управления, открыл глайдер. Ложемент подогнан по Ворону — а он чуть выше меня и заметно шире в плечах. Но ничего страшного. Я справлюсь. Уж с этим — точно.

Анджела отключила или заблокировала все средства коммуникации. Она слово захотела исчезнуть из моей жизни, с Грезы, раствориться в белом безмолвии. Что она могла сейчас чувствовать? Куда направиться?.. С телом в багажном отделении жука особенно комфортно не полетаешь... машина на перевозку грузов весом около восьмидесяти пяти килограммов не рассчитана.

Времени на осознание произошедшего ей требовалось немного. Мы, увы, были обучены осознавать смерть моментально. В точности, как это произошло со мной... и Оллэной.

Значит, она улетела вовсе не рыдать над телом.

А если не рыдать, то... хоронить? И Джека, и надежды?.. детки... домик у озера... но детки могли бы быть и от меня, а домиком у озера я уже владел. Правда, не домиком, а дворцом, на сожженной безжалостным светилом Ат-Уне, ну да какая разница?..

Или она предпочла не хоронить парня тут, а отвезти тело на его астероид, в город под куполом, к маме?.. я бы следовал второму сценарию... но Анджела...

И еще у нее артефакт. Да. Надежда — это страшная сила. Как правило, она необходима. Но иногда...

Я неспешно разворачивал спираль поиска, приноравливаясь к головокружительным возможностям идеальной машины, а командор взлетел повыше. Полагаю, его борт был оборудован такими поисковыми системами и сканерами, какие я и вообразить себе не мог.

Ожила связь.

— Крис, Пик Белой Старухи, в горах Безнадежности. Ваш жук там. Даю вам десять минут разобраться. Осторожнее, господин офицер.

Я излишне резко дернулся в ложементе; "Птеродактиль" рванул.

Десять минут; а потом? Ни нас, ни пика?..

*

Когда я прилетел и выпрыгнул из "Птеродактиля", чуть не заорав от боли, моего жука уже не было. Анджела уложила тело мальчика в него, и направила машину в склон горы, расположенной через широкий каньон. Вспышку взрыва я видел еще с воздуха. А теперь по склону беззвучно стекал бесконечный оползень, надежно укрывающий как остатки моего любимого легкого глайдера, так и останки Джека.

Посетила краткая мысль, забрала ли Анджи у него из кармана кредитку... и тут же рассеялась. Какая теперь разница?.. Подсознание временами подкидывает совершенно идиотские вопросы, чтобы не думать о важном...

Я осторожно, делая всего по шагу, подходил. Здесь было не так холодно, как в долине айсбергов, от силы минус двадцать. Анджела стояла без маски, удивительная в своем ярко-алом, облегающем комбинезоне. Удивительная... чужая... странная.

В нее можно было влюбиться заново.

И, вероятно, это следовало сделать.

Станнер на бедре, в кобуре. Коробочка...

Коробочка под комбинезоном, я видел ее контуры.

— Анджи... мне ужасно жаль. Мне нравился Джек.

— А он тебя попросту боготворил, — отозвалась напарница. Она, как мне показалось, не подпускала меня чисто автоматически, все дальше отступая на край плато.

— Анджела... мне правда жаль... он стал моим братом... но наша жизнь здесь, с ним, не заканчивается. Честное слово.

— Наша жизнь? Нет. Но что-то закончилось, определенно.

— Анджела... отдай, пожалуйста, артефакт. Анджи, это все еще приказ. Там... там темпоральное оружие. Подлинное. — Я содрогнулся, вспомнив короткий свист станнера, и затем — умирающего Леронта.

— С чего ты взял? — недоверчиво спросила Анджи.

— Леронт...

— Леронт сказал, — иронично-насмешливо, утвердительно произнесла Анджелика. — Крис, а ты не хочешь мне сказать что-нибудь другое? — Анджела остановилась так близко к обрыву, что ее каблуки висели в воздухе. А внизу... внизу ледяное подножие... и до него с вершины пика, подрезанного с этой стороны, словно ножом, километр, как минимум...

Ровное белоснежное плато. Следов немного.

Вот здесь Анджела выпрыгнула из жука и перенастроила его. И вот цепочка ее следов. Все. Идеальный снег, ровный, с толстым настом, как здесь в горах часто бывает.

Изумительной красоты сверкающий пейзаж. Горы Безнадежности. Греза.

Над дальним хребтом серебрился предвестник слота.

— Анджела, я бы сказал, — с некоторым отчаянием заговорил я. — Что ты хочешь услышать? Что я не представляю, как без тебя работать? Что я уйду вместе с тобой в отставку?

— А ты уйдешь? — поинтересовалась Анджела таким тоном, каким дамы обычно спрашивают новую марку парфюма в бутике.

— Нет! Я не хочу тренировать ни девочек, ни мальчиков! Я никогда не уйду в отставку, — отчаянно заявил я, полагая, что честность в данном случае предпочтительнее даже самого спасительного вранья. — Я и тебя... наверное... попробую отговорить.

— Ага, я так и думала, — неопределенно ответила Анджи, и взгляд ее сфокусировался на чем-то за моей спиной.

И я даже знал, на чем. Знал, не оборачиваясь; неужели десять минут вышли? Слишком большие паузы... слишком мало сделано.

— С новым прикрытием, Крис? Впечатляет, — ядовито отметила Анджи. Я посмотрел ей прямо в глаза; посмотрел, чтобы не думать о том, что именно моя женщина сжимает в кулаке правой руки.

— Анджи! Задание, артефакт — это одно, мы и твоя отставка — это другое! Анджела, ты офицер! Присяга!

— Что-о? — отозвалась Анджи. И рассмеялась. — Крис, присяга?.. Это ты мне о ней?..

Чуть скрипнул под черными сапогами сухой рассыпающийся снег, тонким слоем укрывающий наст.

Три фигуры на белой скатерти, которую Греза накинула на Горы Безнадежности. Серо-стальная, алая и черная.

— Анджела Блюм? — сухо осведомился Ворон.

— Да, господин командор, — отозвалась женщина в красном.

— Прошу вас передать мне объект. По общевойсковой систематике ООН, я имею право отдавать вам прямые приказы. Если потребуется письменное подтверждение...

— Не отдам, — отозвалась Анджи.

— "Не от-дам"? — раздельно переспросил Ворон, и слегка выгнул уголок неширокой угольно-черной брови. В его руке словно вырос станнер.

Руку он даже не поднял. Ирбису это не надо.

— Командор! — вскричал я...

— Заберите вещь у женщины, — холодно отчеканил Ворон. — Быстро! Сейчас! — Станнер взводился бесшумно, но мне показалось, что именно это Ворон и сделал — снял предохранитель. Я был в этом уверен, как если бы сейчас здесь щелкнул старинный револьвер...

— Анджи! — я повернулся к Анджеле, не рискуя подходить, — зачем тебе это? Отдай! Брось мне!

Моя женщина всегда была самой сильной, стойкой, веселой... Она никогда не теряла самообладание, не предавалась дурному настроению.

И она снова станет такой.

Я шагнул к Анджеле. Она снова глянула на командора, опасно напружинилась, глаза ее сверкнули.

— Хочешь предать меня, Кристофер Тори Саммарель?

Мы стояли на самом краю ровного, как стол, плато. Здешняя роза ветров выровняла снег как лист хорошей писчей бумаги.

"Призрак" Ворона, хищная черная тварь, завис ювелирно — в полуметре над поверхностью наста, только снежок вихрился под днищем. А почти за моей спиной теперь находился сам командор.

— Анджела, я люблю тебя, — вот, все-таки выговорил. Жаль, что под напором чувства долга. Жаль, что не раньше, в наши ночи, и не в наши немногочисленные, скомканные дни... — Анджела, давай улетим. Все будет, как раньше. Просто ты увлеклась этой сказкой. Страшной сказкой. А это не сказка. Это попросту работа. Помнишь шефа? Повтори протокол задания... Анджи...

Не выходило. Анджела смотрела сквозь меня. Недолго. Миг.

Каждый поцелуй ветра делал алый румянец на ее щеках все гуще.

У меня засаднило основания ушей, затылок. Как прошла моя жизнь?

Сын, лишенный матери.

Изгой, которого избегал отец; малыш, сброшенный на руки деда.

Мальчик, побывавший в монастыре; юноша, отучившийся в высшей военной школе.

Принц с баснословным состоянием, любимчик дамочек; везунчик, щедро распродавший и раздаривший всю свою удачу.

А вдруг в этом деревянном ящичке найдется немного счастья и для меня?..

Я сдернул маску и приготовился сказать что-то предельно простое — про то, что она обморозит лицо; про то, что мы улетим отсюда только вдвоем, и будем пить много текилы и мартини с водкой и настоящими оливками, чтобы забыть лот номер 5714, и даже попробуем сделать мальчишку или девчонку...

...Что-то про то, что нельзя осчастливить снаружи. Что люди или рождаются с талантом к счастью, или воспитывают его в себе, или умирают несчастными дураками...

Но я не успел.

Я понял.

Я даже начал выговаривать слово "Стре..."

Командор выстрелил с бедра, не дожидаясь моих указаний, — но тоже не успел.

За долю секунды до выстрела Ворона Анджи немного разжала кулак, активируя боевую гранату, и сделала шаг назад.

Не было ни мига красивого зависания, ни бесценных мгновений, когда выстрел или бросок командора мог бы остановить женщину, — раз, и ее нет. Анджи все уже решила. Раньше. Поэтому она и стояла на самом краю обрыва с боевой гранатой в руке. Одно легкое движение пальцев — и взрыв. Артефакт во внутреннем кармане комбинезона. Поэтому Ворон дал мне фору, дал шанс ее уговорить. Граната в любом случае откроет коробочку, если это можно так назвать.

...Шанс, который я не сумел использовать.

Я не успел проглотить порцию ледяного воздуха, перекрывшего саму возможность дышать.

Еще через ничтожный миг командор уже ухватил меня за воротник; меньше, чем через две секунды его хищный зверь взвился в воздух... а "Птеродактиль" черной точкой остался стоять на опустевшем белоснежном плато.

Старт-форсаж; антигравитационные и стартовые двигатели приглушенно выли, словно под тупыми короткими антрацитовыми крыльями неслись на охоту снежные волки.

Я кое-как заполз на сидение дубль-пилота. Командор поднял "Призрак" вперед и вверх. Резко, бескомпромиссно.

Снизу, далеко под пиком, в горах Безнадежности, что-то негромко хлопнуло, так мирно, словно это и не была боевая граната. Ни шанса у Анджелы. Ни шанса. И все равно я повернулся к Ворону, намереваясь просить его спуститься... а вдруг?..

Ворон косо глянул на меня и спиралью повел корабль вверх, опасно задрав акулий нос машины...

Я задохнулся. Стало холодно и жарко одновременно. Руки и ноги онемели. Анджи. Самоубийство. Без малейших колебаний. Она решила это заранее.

И тут что-то начало случаться.

Снова заныли скрытые мышцы в основании ушей, мышцы, которые позволяли деду без труда настораживаться, как умеют это делать звери. Редкий дар. Я его не развивал, хотя и унаследовал.

Но сейчас уши насторожились сами, а слезы пересохли. Я снова превратился в нечто, чего во мне ранее не существовало....

Я зверски боялся, был буквально комком страха, ободранных ужасом нервов. И все это заняло миг. Еще один миг.

Ворон лишь мельком прошелся по мне взглядом и среагировал на мои настороженные уши однозначно — рванул машину к стратосфере, более не оглядываясь. Он не зря был человеком особого сорта. Он делал выводы, не затрачивая времени на поиск.

И, судя по всему, моей интуиции он верил больше, чем мне самому.

...Я же смотрел — и видел все.

От взрыва осело плато, на котором мы стояли менее пяти минут назад, и погребло под миллионами тонн льда, снега и наста тело Анжелики и остатки того, что якобы было создано сделать всех счастливыми.

Там, внизу, это была приличных размеров катастрофа. Сверху же все смотрелось, будто бы исполинский малыш перевернул свой самосвальчик со снегом, хотя вибрацию сотрясения я уловил.

Однако гротескным обвалом дело не кончилось.