Книга 4. Воздушный стрелок. Наёмник

Глава 5. Новый день — новое дело

— Чертов круг, чертов Григош! И мой сын... мой сын — идиот! — в который уже раз взвыл старший Стенич. Илона вздохнула. Ну, хоть перестал у нее спрашивать, как они могли зачать... такое. А ведь еще немного, и она сама прибила бы обоих олухов. На секунду же оставила! Буквально на минуточку! И мужчины тут же наломали дров.

Нет, права была матушка. Дома мужчин нужно крепко за шиворот держать, иначе обязательно что-нибудь учудят. И хорошо если просто налево побегут, там с последствиями все понятно. Мужа огреть скалкой по хребту, помурыжить и простить. Дуре, что на него позарилась, космы повыдергать... в крайнем случае ребенка признать да приличным человеком вырастить. Сына, коли девчонку какую спортит, выдрать розгами, чтобы неделю сидеть не мог, да и женить на той стерве, что порушила уже построенные планы на брак кровиночки с приличной девушкой.

А вот если в домашних делах мужика хоть на миг из виду упустить, тут только держись. Такого наворотит — всей семьей не разгребешь. Вот как сейчас, например. На минуту вышла, понадеявшись на мужа, и сын тут же гостя оскорбил, чуть не взашей со двора вытолкал, а супруг драгоценный ничего не заметил. Отвлекся он, видите ли... Не мог попозже с Гришкой-собутыльником поговорить? Так ведь нет, как же! Глава круга, не хухры-мухры! Зато теперь сколько вою... "Мы зачали"... "Мы родили"... Да еж твою медь! Мы пахали, я и трактор! Зачал он, велик труд, можно подумать. Все-то ноченьки пыхтел-старался, так что к утру от усталости уже не стоял даже на ногах, да... А уж это его "мы родили"... Ты, что ли, этого охламона рожал-мучался?! У-у, балбесы великовозрастные.

Илона тяжело вздохнула, собралась с мыслями и, поднявшись из-за стола, резко хлопнула по нему ладонью. Муж, в этот момент заливавший в глотку уже четвертый стакан домашнего вина, аж поперхнулся от неожиданности. Горе он заливает... клоун. Артист погорелого театра!

— Так. — В голосе женщины звякнула сталь, и Любомир тут же подобрался. Короткий, выверенный жест ладонью у лица — и пьяная муть, успевшая поселиться в его глазах, исчезла, будто ее и не было. Вот умеет же, когда хочет. Илона смерила мужа долгим взглядом. — Закончил спектакль?

— Спектакль? — И взгляд такой знакомый, наивно-наглый. Убойное сочетание. Именно на него когда-то и повелась девчонка из старого, но изрядно обедневшего боярского рода. Да только с тех пор прошел не один десяток лет, иммунитет выработался будь здоров.

— Любый... — Тут главное, голоском поласковей, чтобы был как бархатная перчатка... на стальном кулаке.

— Все-все, — махнул рукой супруг и, покосившись на недопитую бутыль, вздохнул. — Эх, чутка недодавил.

— Любомир!

— Да все уже, говорю, — скривился тот и в один момент сбросил маску придури.

Глава семьи поднялся из-за стола, повел плечами, словно разминаясь перед боем, и повернулся к недоумевающему от происходящего Олегу. По лицу старшего Стенича скользнула ухмылка. Недобрая такая, многообещающая. — Ну что, сынку, вспомним былое?

— Ты о чем, бать? — хмуро, с явным ожиданием подлянки спросил Олежек. Надо же, а чуйка на неприятности работает. Сильная кровь у Стеничей, хоть и не бояре. Вот даже этому охламону чуток способностей перепало. Хотя... лучше бы он мозгов от материного рода получил. Хоть сколько-то.

— Как о чем? — деланно удивился Любомир. — О детстве твоем, голоштанном да безоблачном. О лавке вот этой вот самой да о прутиках ивовых, хлестких, в соленой водичке вымоченных. А что это ты побледнел так, кровинушка моя?

— Ба-ать... — Изменившись в лице, Олег зашарил взглядом по комнате в поисках возможности для побега.

— Портки скидай, говорю, дуб неструганый! — неожиданно рявкнул Любомир, от души придавив первенца "яростью". — Учить буду. Вежливости и уважению!

— Да ты ополоумел, что ли, старый? — опешил Олег, явно не ожидавший ТАКОГО поворота.

— Ополоумел? Я?! Старый?!! Ах ты ж, тля заштанная! — еще пуще взъярился муж, и от его рева задрожали стекла в окнах. — Зовсим з глузду зъихав?! А ну снимай штаны, кур-рва! Я тебе сейчас вобью ума в задние ворота! Ты у меня не неделю — месяц за задницу схватиться не сможешь. Гадить стоя научишься! Стоять, ушлепок! Куды побег?!

Понаблюдав за происходящим, Илона покачала головой и, дождавшись, пока муж поймает улепетывающего отпрыска, тихо покинула комнату, чтобы не видеть того, что будет дальше.

Уже закрывая дверь, она услышала мычание сына.

— Ба-ать, мне ж уже не пять лет! Ну, ба-ать! Дитя ж бьют, только пока оно поперек лавки помещается! А я... это ж не учение уже получается, а извращение!

На миг в комнате воцарилась мертвая тишина, а потом...

— Как-как ты меня сейчас обозвал?! — прошипел Любомир. — Ну все, молись, сынку. За это втрое больше отхватишь.

Свист, удар... сдавленное "ой"!

— А ну, скинул щит! — Вновь рык мужа и... свист, удар... вопль! Илона кивнула и, плотнее прикрыв дверь, наложила на комнату заглушающий полог. Учебный процесс — он не только вдумчивости, но и тишины требует.

* * *

— Надо признать, дорогая, старший сын не оправдал наших надежд. Провалился с треском при первой же проверке на самостоятельность, — вздохнул Любомир, обнимая только что забравшуюся под одеяло жену.

— Скажи честно, почему ты не остановил его, как только он начал хамить гостю? — сонно спросила Илона.

Муж поморщился. Естественно, в темноте спальни она не могла этого видеть, просто... почувствовала.

— Не успел, представляешь, — выдохнул Любомир. — Общение с Григошем действует на меня как-то...

— Отупляюще? — усмехнулась Илона.

Муж крякнул.

— Черт его знает. Споры с ним затягивают так, что обо всем на свете, кажется, забываю, — нехотя проговорил Стенич и, помолчав, посетовал: — И дернуло же меня ему позвонить на самом деле. Ну что стоило сымитировать звонок, а? Проверил сына, называется.

— Да уж. Наломали вы с Олежеком дров. Как теперь с Кириллом объясняться будешь?

— Понятия не имею, — признался Любомир. — Глупо все получилось. По-идиотски.

— Думай. Парень-то перспективный, не зря твоя чуйка на него сработала, — тихо проговорила Илона и почувствовала, как муж напрягся. — Что?

— Ты еще не все знаешь, — вздохнул Любомир. — Тут, видишь ли, большой вопрос, чье чутье на кого сработало. Знаешь, что наш идиот сотворил сразу после "вразумления"?

— Ну? — пришла очередь насторожиться Илоне.

— Выставил разбитые ТК на продажу. Со злости, и чтоб не было повода для общения с мальчишкой, по его собственным словам. И лоты были выкуплены спустя полчаса... неким Георгием Роговым.

— Это не ватажником ли нашего юного атамана?

— Им самым, — удрученно подтвердил Любомир.

— Дела-а. Прямо хевдингова воля какая-то, — завороженно проговорила Илона. Муж неопределенно хмыкнул, и женщина сразу его поняла. — Ну да, ты же не знаешь. У бояр есть... поверье? Нет, не так. И не верование... не знаю, как точно объяснить. В общем, все более или менее древние боярские и дворянские роды верят в особый вид удачи, присущей некоторым людям. Называют ее везде по-разному. В новгородских пятинах, в восточных германских марках, в Норвегии, Швеции и Дании зовут волей хевдинга. В низовских землях и от Дуная до Урала кличут княжьей или боярской удачей. В Европе раньше звали карловым венцом, сейчас называют фельдмаршальской славой. И это не просто вера, не смейся. Мы знаем, что это свойство действительно существует. Более того, раньше к нему относились как к определенному качеству человека. Те же викинги, например, или дружинники. Для них хевдингова воля, то есть военная удача предводителя, была таким же человеческим качеством, как смелость или хитрость, великодушие или слабоволие. Понимаешь?

— Ты серьезно? — удивился Любомир.

— Более чем. За удачливым вождем могли пойти, даже если он был незнатен или откровенно беден. Если удача была достаточно велика, такого вождя могли даже правителем провозгласить, в обход права крови. Вспомни хотя бы историю Олега Вещего.

— Э-э... а что с ним не так? — протянул Стенич.

— В договорах с Византией его называют великим князем русским, хотя своему предшественнику и повелителю он приходился шурином, то есть братом жены Рюрика Гостомысловича, Ефанды. Из этого следует, что сам он не природный Рюрикович, но, тем не менее, это не помешало ему занять престол после смерти Рюрика и возглавить его дружину, хотя претендентов по крови Гостомысла было куда больше и по лествичному праву наследовать должен был кто-то из них.

— Дворцовые интриги, — фыркнул Любомир.

— В то время князь не был самодержцем, он был, прежде всего, военным вождем и в очень редких случаях судьей. А с дружиной особо не поинтригуешь, — заметила Илона. — Там все на личной верности держится. Понимаешь? И чтобы дружина признала своим предводителем "чужую кровь", ее обладатель должен был очень многое доказать своими делами и... той самой хевдинговой волей. То есть в походах его должна была сопровождать удача!

— И бояре в это верят? — недоверчиво спросил Любомир.

— Они знают, дорогой. Просто знают, — вздохнула жена. — Более того, в этом уверены и боярские дружинники, по крайней мере те, что служат не по ряду, а по роте. А знаешь, почему в Европе это явление называют фельдмаршальской славой?

— Ну?

— Истории неизвестен случай, когда бы фельдмаршал попал в плен. Ни один фельдмаршал за всю историю, с момента появления самого звания. Вот так-то, Любый.

— Понятно. О воинской удаче я, конечно, слыхал, как и многие наемники. Но никогда не придавал ей особого значения, все же не в доисторические времена живем, а вот мой дед... впрочем, сейчас не о том. Я понял, о чем ты говоришь, и у меня только один вопрос: какое отношение хевдингова воля имеет к нашей проблеме?

— Ну, это же просто, Любый. Чем оборачивается удача полководца для его дружины?

— М-м... прибылью? — предположил Любомир.

— Умничка, дорогой, — улыбнулась супруга. — А теперь представь, что получил Кирилл от нашей сегодняшней... неприятности?

— Тройку убитых в хлам тактических комплексов по бросовой цене, — фыркнул Стенич.

— Восстановив которые, он сможет заработать на перепродаже как минимум две трети заводской стоимости, а это тысяч шестьдесят-семьдесят, — закончила за мужа Илона.

Любомир залип...

* * *

То, что нам с Андреем так легко удалось улизнуть от здешних правоохранителей, назвать иначе как удачей я не могу. Пришлось немало попетлять по узким раховским улочкам и переулкам, пока запыхавшиеся охранники не потеряли нас из виду и не отстали. И правильно! Подумаешь, кабацкая драка. Не убили же никого... вроде бы.

— Не-не. Стылых там точно не было, — согласился со мной нежданный напарник по мордобою и побегу. — Я бы почуял.

— И я о том же, — кивнул я ему в ответ, устраиваясь на лавке под чьим-то забором.

— О... собрат-сенсор, а? — Андрей подмигнул.

— Да я больше по железкам. Руны там... ну и кое-что по мелочи из эфирных техник знаю. Выучил из интереса, — ответил я.

— Займись сенсорикой. Если Ее дыхание чуешь, значит, это точно твоя тема, — серьезно посоветовал здоровяк, после трехкилометровой пробежки на всех парах выглядевший так, будто совершил небольшую ленивую прогулку по саду... маленькому такому, на шесть соток. А в Андрее, чтоб не соврать, центнера полтора точно есть. При росте в метр девяносто. Точно эфирник. И профи.

— Мастер?

— Угадал. Старший вой в потолке и мастер Эфира. Бывший государев мещанин, а ныне вольный стрелок приграничья, Евтихов Андрей Вячеславович, по прозвищу "Толстый". — Мой визави ради этого представления даже с лавки поднялся и отвесил короткий "кавалергардский" поклон. И если бы не ирония в эмоциях да смешинки в глазах, я бы поверил, что он серьезен, как ксендз на похоронах единственного набожного миллионера в приходе.

Окинув взглядом возвышающегося надо мной гиганта, я тяжко вздохнул и, в свою очередь, оторвал задницу от лавки.

— Новик в потолке и подмастерье Эфира. Бывший государев мещанин, а ныне ватажник и квартирмейстер отряда "Гремлины" Кирилл... Обухов, прозвища пока не имею. — А что? Не Кратовым же мне называться, и уж тем более не Громовым или Николаевым. А эта фамилия точно никому ни о чем не скажет. Тем более что она настоящая, просто... не отсюда. Да и на Стеничах я ее уже опробовал, так сказать.

— Однако. — Андрей покачал головой. — Занятно.

— Что?

— Подмастерье Эфира и новик в потолке — такого сочетания я еще не встречал. Далеко пойдете, юноша, если не остановят, — ухмыльнулся Андрей и, выудив из кармана разгрузки тихо булькнувшую флягу, моментально свернул крышку. — Ну что, за знакомство?

Я посмотрел на быстро темнеющее небо, вспомнил об оставленном у входа в кафе "Лисенке" и, тяжко вздохнув, кивнул. Евтихов сделал глоток из фляжки и протянул ее мне.

Огненная жидкость обожгла глотку и метеором ухнула в желудок. Да, это не арманьяк... и даже не наливка. Больше похоже на первач самого отвратительного качества. И как он это пьет?!

— Маленьких спаивать нехорошо, — прохрипел я, возвращая Андрею его собственность. Здоровяк жизнерадостно захохотал и, в свою очередь отхлебнув из фляжки, довольно крякнул.

— Запомню, — кивнул он и, покрутив головой, цокнул языком. — А время-то летит, вечер на подходе. Ну что, разбегаемся, мелкий?

— Можно, — согласился я.

— Тогда... а, ладно! Если вдруг еще в какую драку влезешь, зови. — Андрей приподнял руку с браслетом, и я хлопнул по нему своим коммуникатором.

— Я запомню, великан. И если что, обязательно позвоню, — откликнулся я, после чего мы пожали друг другу руки и, развернувшись, потопали каждый в свою сторону.

— А сенсорикой все же займись. Не зарывай талант в землю, — крикнул уже откуда-то издалека Андрей и окончательно исчез в переплетении переулков.

Вернувшись на базу, я обнаружил, что команда вместо отдыха собралась в нижнем зале, а Ольга с Жориком уже вовсю суетятся вокруг доставленных последними раздолбанных тактических комплексов. Более того, Рогов еще и лекцию зрителям читает. Я прислушался...

— Тяжелые тактические комплексы в массе своей можно разделить на те, которые носят операторы, и те, которые носят операторов. Первые, сохраняя принципиальное сходство схемы с ЛТК, отличаются большей мощью брони и вооружения, а также непременным наличием энергоустановки, далеко не всегда обязательной для их более легких "собратьев", вспомним хотя бы ваши любимые "Визели". Соответственно внешняя схожесть и принцип управления ЛТК и ТТК сохраняются, хотя последние, конечно, выглядят куда более массивными. Второй тип тяжелых тактических комплексов, как вы можете видеть на примере этого образца, отличается от "гуманоидных" ТК, и весьма серьезно. Во-первых, конечно, внешним видом. Низкий силуэт, высотой не больше полутора метров, значительно уменьшает область возможного поражения, а так называемое "паучье" шасси обеспечивает шагоходу высокую проходимость и весьма приличную скорость передвижения. Что собой представляет такой ТТК, вы можете видеть на примере вот этого "Лося". Собственно, конструкция его довольно проста: шасси-"секстапод", то есть оснащенное шестью многосуставчатыми "лапами", пара боевых манипуляторов, способных как облегчить передвижение машины в особо стесненных условиях, так и нести некоторое вооружение вроде тяжелых стрелометов, двигатель, питающий всю эту машинерию, основной боевой комплекс в виде артиллерийской или ракетной установки и бронекапсула кабины оператора... или операторов, поскольку некоторые модели ТТК требуют для управления двух человек: пилота и оператора боевых систем. Как вы понимаете, при подобном строении управление машиной серьезно отличается от управления ЛТК в частности и "гуманоидными" комплексами в целом.