Разговор оживился, и стало легче. Мысли приходили в порядок и Анар мог здраво рассуждать. Понимание безысходности ушло глубоко внутрь. Анар принял новость, что они в любом случае спасутся, как должное. Он обдумывал план побега и вскоре бросил это дело, он ведь даже не знает, где они находятся.
— У тебя есть какие-нибудь идеи насчет побега? — Анар не выдержал одиночества и продолжил беседу.
— Если честно нет. После того как моей голове изрядно досталось, она перестала думать.
— Я понимаю твои попытки развеселить нас, но получается плохо.
— Да. Бывает. Может, я начинаю сходить с ума?
— Подумай о семье, как они выживут без тебя в горах, если ты не вернешься, — сказал Анар.
— У них все будет хорошо, они в Вистфорке, в безопасности. Теперь они служат королевской семье. — Объяснил Вартаз, чем вызвал удивление у Анара.
— Ты успел позаботиться о семье — радует.
— Хоть что-то я успел в жизни, — сказал Острый Глаз.
Анар задумался о своих достижениях. Посвящение в рыцари, можно вычеркнуть. Из этого промежутка времени Анар оставил только обучение фехтованию и знакомство с принцессой — издалека. Хотя последний пункт он считал спорным. Может теперь, из успехов нужно считать свободу, которую он обрел, когда переступил порог леса и буквально через несколько дней ее лишился. Или смерть, она закончит все мучения Корсата и правда выбора сделанная им в Вистфорке уйдет в небытие. Он не услышит осуждения и не получит наказание.
— Слушай, а что с нами будет? — Спросил Анар. Вартаз не ответил. — Я имею в виду, как нас убьют? Повесят, отрубят голову или просто прирежут, а может, заморят голодом и заставят сожрать друг друга?
— Темнота плохо на тебя влияет Илуриец, — ответил Вартаз, оставив Анара не удовлетворенным.
— Будут пытать, пока не умрем, а если останемся в живых, скормят волкам, — из пустоты прозвучал голос.
Он исходил из противоположной стороны снизу. Видимо узник, лежал на земле.
— Еще кто-то очнулся, — заметил Анар.
— Роло, ты? — Вартаз оживился. — Ага, со мной тут рядом еще один. Солдат принца, но я не слышу дыхания, помер похоже.
— Ну вот, теперь нас трое, — Анар заставлял себя смотреть на это без эмоций.
Вверху скрипнула дверь, и яркий свет залил комнату. Анар застонал от рези в глазах. Боль пронзила его, словно раскаленный кинжал. Он задергался, пытаясь спрятаться от солнечных лучей. На пол что-то упало. В помещение кто-то ходил.
— Кого берем? — голос исходил рядом.
— Вон того, а то че то он совсем плох, пока не сдох, развлечемся.
Анар через силу разжал веки. Белая пелена накрыла его. Он разобрал, чей-то образ. Человек поднимал обмякшее тело и обвязывал вокруг поясницы веревку. Бечевка натянулась, и пленника подняли наверх.
Зрение Анара постепенно возвращалось, и он смог различать цвета и линии. Перед ним стоял воин, в меховой куртке и штанах. На поясе висела секира и кинжал. Расплывчатое лицо улыбалось.
— Может... еще одного, возьмем? — горец взял Анара за волосы и приподнял голову.
— Оставь его! — подал голос Вартаз. И тут же получил ногой в грудь. Острый Глаз закашлял.
— Пошли, хватит одного, — послышался приказ сверху.
Из люка свесили лестницу, сплетенную из веток. Горец вцепился в нее и повернул голову.
— Следующий ты, Илуриец.
Поднявшийся мучитель закрыл за собой крышку и глухие шаги, стучавшие поверху землянки, удалились.
Опять темнота, на глазах осталась пелена и боль утихла. Анар опять принял положение буквы, чтобы не вывихнуть плечи.
— Ты как? — Анар задал вопрос соседу по плену.
— Тха-тха, нормально если не считать кровь, хлыстающую у меня изо рта, — ответил Вартаз.
— Кровь изо рта — плохо.
— Серьезно, а я то, думал, что мне повезло, — сплюнул Вартаз.
Анар улыбнулся. Он хотел бы еще и рассмеяться, но боялся, что горец обвинит его в сумасшествии.
— Интересно... сколько мы пробудем в подземелье? — Спросил Анар сам себя.
Анар предполагал, что их держат в заточении около трех дней. Он определял время по открывающемуся люку наверху. Свет, сопровождающий редкие посещения пленителей, помогал понять положение солнца. Орден многому научил своего послушника.
В отличие от расчета дней, остальное шло не лучшим образом. Их кормили всего четыре раза и для этого развязывали руки. Одеревеневшие конечности противились приказам и с трудом помогали принимать пищу. После короткого обеда, или ужина, их обратно цепляли к стенам.
Если Анара не замучают до смерти, то он в скором времени, подохнет от ужасного запаха. Им почти не давали воды и еды, а собственное дерьмо все время рвалось наружу. Убирать, конечно же, его никто не давал.
Следующий приход горцев, ознаменовал о начале пыток. Роло находившийся у противоположной стены, исчез наверху.
Кому-то повезло, если можно так сказать. Анар даже немного расстроился, что не выбрали его. Он считал, что сдохнуть в собственном дерьме, не подобает рыцарю, хоть и бывшему.
Вартаз, в свою очередь, почти не разговаривал. Его слова сводились к коротким: 'да' и 'нет'. Поэтому все попытки Анара поговорить, вскоре свелись к нулю.
Впервые, за все время, что Анар находился в плену, он услышал звуки снаружи. Крики, напоминавшие мольбы, проникали сквозь землю и перегородки из бревен.
Роло начали пытать.
Душераздирающий вопль оповещал о боли и безысходности. После каждого воя, Анар вздрагивал. Он непреднамеренно представил картину истязаний и опустошил желудок. Горькая жидкость, густой струйкой капала наземь. После нескольких спазм, горло изрыгало только звуки.
Мысль о смерти наверху, от раскаленных железок и побоев, его покинула. Он вернулся к исходному варианту погибели — утонуть в собственном дерьме.
— С тобой все нормально? — Спросил Вартаз. — А то я мог бы подпеть тебе.
— Там наверху убивают твоего человека! — Закричал Анар, сплевывая горечь с языка.
— Я знаю... А завтра будут резать меня... или тебя. Как тебе больше нравиться? — Огрызался Вартаз. — Но все это нельзя принимать близко к сердцу. Это всего лишь смерть. Просто она будет долгая.
— О, как тебя понесло... Ударился в философию, — успокоился Анар.
Их разговор прервал очередной вопль. В этот раз он кричал дольше, пока наверху не начался дождь. Ливень приглушил стоны, испускаемые надорванными связками. Давящий шум, падающей воды, лишил слуха. Анар не мог уловить ни единого звука. Только вода.
— О, нет... великая судьба... вода, — сказал Анар, крутя головой.
— Думаешь тебе, кто-то пить принесет? Тогда чуть по громче проси.
— Ты не понял... дождь, нас щас затопит.
По земляным стенкам стекали маленькие оползни. Грязевая жидкость медленно заполняла яму. Ноги начали хлюпать в грязи, а на тело капала вода, заставляя нервничать. Если так будет продолжаться, скоро желание Анара утонуть в дерьме может исполниться.
— Да, дела и в самом деле хуже некуда, — высказал мнение Вартаз. — Пора начинать молиться. Так что вперед.
— Чего? Я?
— Ну да... я пару раз слышал, как ты благодарил судьбу. Теперь время начинать просить.
— А у вас, что нет богов?
— Зачем? Поверь мне они нужны только для слабых... кто вечно ноет. У нас принято молиться на героев, на оружие и на лес с животными, даже на камень.
— И в чем разниться? — Спросил Анар, забивая голову новой пищей для размышления. — Подожди, ты считаешь меня слабаком и нытиком?
— Разве судьба — богиня? Ты видел ее изваяние? Или, может, ты лично с ней беседовал?
— Нет. — Анар совсем запутался.
— Потому что, судьба — это поток жизни. Как река, которая бежит вдоль своих берегов, строго в одном направлении. А стоит приложить усилия, то можно изменить русло и направление. Поставить запруду и задержать поток — остановить на время развитие судьбы. Верно?
— Слушай, мне сейчас не до размышлений по поводу религий. Нас сейчас затопит, ты понимаешь!
— Это ты не понимаешь. Илуриец, ты веришь, что подохнешь в яме, как жалкое животное в капкане?
— Ну... подожди. Животное если попадает в капкан, перегрызает себе ногу и убегает.
— Дальше.
— Ты хочешь, чтоб я себе перегрыз руки... и как я тогда с оставшимися культями вылезу наружу?
— Тебе судьба не позволит утонуть в дерьме, как ты говоришь. Не сдохнуть, там наверху. Если ты будешь верить и просить.
Уровень воды в землянке задержался чуть ниже груди. Шума дождя неслышно. Вода прекратила поступление внутрь, изредка обваливая куски грязи с краев.
— Вот видишь, ты не утонул, — Вартаз рассмеялся.
Анар почувствовал себя глупо. В один миг он подумал, что горец выжил из ума. Но нет, он прекрасно себя вел. Даже дикий смех, не смущал.
— Не так уж и плохо, — ответил Анар и поддержал сокамерника в его веселье.
Яркий свет по обыкновению ударил по глазам. Анар сжимал их, ожидая прекращение боли. Он привык к таким испытания для зрения. И с легкостью их переносил.
После дождей, вода давно ушла и забрала с собой запахи опорожнения. Землянка просушилась, лишь немного отдавало сыростью. Одежда, пропитанная грязью, почерствела и натирала тело.
Анар давно не обращал на урчавший желудок. И ему казалось, что можно спокойно прожить без еды. А вот пересохший рот без воды справлялся тяжелее.
На землю кто-то спрыгнул и молча шарил по яме.
— Фу... воняет здесь до невозможности. А эти крысы до сих пор живы, — сказал незнакомец.
— Может, с нами посидишь пару деньков и приоткроешь завесу тайны... почему мы еще дышим, — Вартаз точно напрашивался на пытки первым.
Видимо, хотел дать Анару еще времени, потратить на жизнь.
— А ты смотрю шутник, — ответил человек.
Стон Вартаза был таким же коротким и глухим как удар.
Анар разжал глаза. Перед ним расплывчатый образ принимал контуры прямого лица. Темные волосы и борода, нос с горбинкой, как у хищной птицы и узкие губы. Обычно так и выглядели все горцы. На впалой щеке запечатлен отпечаток зубов.
— А это у тебя на щеке? Наш друг поцеловал? — усмехнулся Анар, решив не отставать от друга.
Вартаз рассмеялся.
— Да вы тут походу оба спелись?
Толчок в живот, не заставил себя ждать.
Дыхание сперлось и легкие сжало. Анар закашлял, пытаясь глубоко набрать воздуха, но получалось плохо.
— Ну ты чего там пропал, — послышался голос сверху.
— Да вот, учу манерам городских крыс, — ответил пытатель.
— Давай, бери их обоих... пора завязывать. Наши давно ушли и мне тут торчать неохота.
Вниз спустилась веревка, с петлей на конце. Горец отцепил Анара и накинул на него аркан. Дернув за нее, он принялся за Вартаза.
Свежий воздух вскружил голову и Анар не смог устоять на поверхности. Он повалился на землю. Через мгновение, к нему присоединился Вартаз, с открытым ртом, жадно глотающим воздух.
— Че развалились, ублюдки! — Крикнул на них один из горцев.
— Можно мы полежим, отдохнем? — спросил Вартаз.
— Нет, вы посмотрите, он издевается над нами, — после слов последовал удар.
Изо рта Вартаза хлынула кровь.
— Тащите их к столбам, — скомандовал горец, со шрамом, делившим лицо пополам, строго по диагонали.
Две пары рук схватили Анара подмышки и поволокли его к центру лагеря. Бывшая стоянка находилась близ озера. Везде валялись остатки кухонной утвари, срубленные деревья и обломки оружия.
Анара привязали к столбу, в человеческий рост, связав руки на запястьях. Утихшая боль после землянки, вновь вернулась. По соседству, на коленях, стоял Вартаз, склонив черноволосую голову.
Четыре мучителя, злобно улыбались. Они расселись вокруг дымящего костра и ворочали в нем железяки. Один из них бормотал себе под нос и по веселому виду остальных, он придумал что-то интересное. Одетые в комплект одежды из выделенной кожи и нацепившие на себя оружие, они явно не собирались задерживаться. Походные сумки, сложенные в круг поодаль, говорили о большем отряде. Двадцать мешков, готовых к путешествию. Где-то рядом бродят и остальные.
На берегу озера теплее, чем в лесу. Может из-за солнца, которое обогревало землю. А может из-за воды, от которой исходили клубы пара. Небо, как глаза принцессы — голубые, без единого облачка. Раннее утро.
— Не прекрасно ли? — Спросил его улыбающийся Вартаз.
Лицо в синяках и кровоточеннах, потрескавшиеся губы от побоев, похожие на две полоски мяса и нехватка зубов, хотя передние резцы на месте. Уши посинели, а нос смотрел набок.
Анар не мог припомнить, когда успели над ним так поработать. Наверное, он выглядит так же. В отсутствие зеркала, Анар этого не узнает.
— Да... прекрасно. Только твой вид чуть сгущает краски, — ответил Анар.
— Что? Все так плохо?
Вартазу явно хотелось поболтать.
— Жить будешь... жалко недолго.
— Я смотрю, ты научился принимать смерть, как она есть, — горец отвернулся и сплюнул сгусток крови и кусочка зуба.
— Поменьше плюйся, а то все зубы потеряешь.
Вартаз рассмеялся, изредка прерываясь кашлем.
— Эй, че там! Весело живется! — с бревна поднялся лысый здоровяк. — Щас я железяку свою нагрею и пощекочу вам пятки!
Он помахал, куском метала, напоминающий кочергу и уселся на бывшее дерево.
— А вот и остальные, — сказал Вартаз.
Анар проследил за его взглядом. Со стороны леса выходил десяток людей. Все одеты в простые куртки с костяными вставками и сапогами, достающими до колен. На поясе висели метательные топоры, а из-за спины торчали луки. Только один вооружен мечом.
Он двигался чуть впереди и выделялся высоким ростом. Его можно сравнить с Адар Аматом, но горец не носил таких же объемных доспехов. И казался более худым.
Горцы прошли вдоль берега до костра и разделились. Пятеро, во главе с коротко стриженным дикарем, приблизились к Анару и его другу.
Высокий воин, вблизи казался еще больше. Он точно ростом с Адара хоть плечи немного ужи, но если облачить в доспех, то будет вылитый рыцарь. Лицо в отличие от других, начисто выбритое. Коричневаты глаза, наполнены злобой. Он все время шмыгал прямым носом и дергал левым уголком губы. Отчего кожа на квадратном подбородке интересна шевелилась.
Он расстегнул костяные пуговицы, на неказистом камзоле и снял его, бросив на землю. Под курткой осталась белая рубаха, с желтым оттенком от пота. Горец, засучив рукава, присел на корточки рядом с Анаром. Его тощее лицо пересекалось с образом в голове, Корсат где-то с ним встречался.
— Приветствую тебя Илуриец, — сказал незнакомец.
Голос совсем без акцента. Самарийский язык понятен всем, но в разных землях, его произносили по-своему.
Он сложил руки в замок и на скрестившихся пальцах, Анар заметил перстень с изображением морды медведя.
— И тебе привет, — прошипел Анар.
— Ты наверно не узнаешь меня? — спросил горец, с улыбкой на лице. — Я... Друк — брат убитого тобой Друма-Медведя.
— А... припоминаю, — в голове появился образ здорового горца, залитого кровью. — Значит, ты Друк-Медвежонок... только перерос ты... совсем чуть.
Горец рассмеялся.
— Этот, тебя научил, — Друк кивнул в сторону Вартаза, — смеяться в глаза смерти?
