Твое... величество-3!

Ничего, она потом шаль накинет.

— Святая, — понеслось откуда-то шепотом...

— Дурак! Благословение Многоликого!

— Истинно, явил Он свою милость...

Мария подошла к следующему.

Получеловек-полукабан...

Пальцы королевы творили знамение, а существо... Мария и ахнуть не успела, как оно откинулось назад, выдохнуло... и только застывшие глаза отражают кусочек неба.

— Умер?

— Освободился. Иначе никак не получалось, наверное...

Мария поежилась. Но ее сила могла действовать и так, наверное. Кто-то становился зверем, и уходил. Мария знала, они проживут звериную жизнь. Они даже после смерти не станут людьми, потому что это не дар Многоликого. Это происки чужого жестокого ума.

Этим людям причинили много горя и боли, и они уже никогда не будут людьми. Даже Многоликий не сможет их вернуть.

Но дать им хорошую и долгую звериную жизнь — реально.

На камнях остались лежать четверо.

Четыре человека, которых изменили насильно. Сейчас они лежали так спокойно, и глаза смотрели в глубокое синее небо.

Мария опустилась на колени рядом, не жалея роскошного платья, закрыла каждому глаза... показалось, что так будет правильно. И как-то остро, всей своей змеиной сущностью почуяла, что они ушли... спокойно. Без боли, без отчаяния, ушли по радуге туда, где их души примет в ладони Многоликий. Примет и даст им новое рождение. Может, даже и второй облик даст, уж сколько они настрадались...

— Ваше величество?

Рикардо протянул руку, Мария оперлась на нее и встала.

— Где. Эта. Мразь?

Посол Фардании оказался неподалеку. Специально его, что ли, так придерживали?

* * *

Эрр Ридео Иролен смотрел с вызовом. Зло, отчаянно.

— Ваше величество?

— Узнаете, значит, эрр, — бледно усмехнулась Мария. — Что у нас из преступления? Заговор, убийство короля... это на что тянет?

— Колесование и четвертование с особой жестокостью, с прижиганием, дней за десять, — подсказал Рикардо. — На главной площади. Потом остаток на кол сажают и оно так подыхает. До-олго.

Мария поморщилась.

— Неаппетитно. Но полагаю, эрр...?

— Ридео Иролен, — подсказал кто-то.

— Вот, эрр Иролен и больше заслужил.

— Меня должен судить мой король! — взвизгнул на глазах побледневший эрр. Очень убедительно Мария выглядела, когда ему все это обещала.

— Который вам и приказал это сделать?

Эрр Ридео замялся.

Мария прошлась рядом с ним, оглядывая эрра, словно экспонат на выставке в кунсткамере. А что? Вполне себе уродец, только не заспиртованный. А выглядит неплохо, высокий, симпатичный, женщинам должен нравиться. А она смотрит, и чудится ей большая такая куча свинячьего навоза. Даже запах соответственный.

— Вот ведь беда, эрр Ридео. Судить вас? Нарываться на ссору с Фарданией? Оно понятно, я сделаю. Только вот что мне это даст? Если так задуматься? Ханс признает, что вы виноваты? Нет, конечно. И свою вину не признает, и потонем мы в мелких ссорах и склоках, и смысла никакого в этом не будет. Я бы не постеснялась, ввязалась в драку, но...

— Но? — перекосило Ридео.

— Я не могу этого сделать, — жестко ответила Мария. — Это выше меня. И вас тоже. Прощайте, эрр Ридео. Волей Многоликого!

Ладонь Марии легла на алый камень на груди, и тот вспыхнул так, что на миг рука стала прозрачной. Эрр Ридео захрипел, оседая на колени, скрючиваясь... его бросило на колени...

Все было кончено меньше, чем через минуту. На брусчатке сидела здоровущая зеленая жаба, и в глазах ее не было и проблеска разума.

— Куааааа?

Рикардо размахнулся ногой и наподдал бы несчастной животинке так, что в Эрланде появились бы летучие жабы. Остановила Мария.

— Не надо. Это просто животное, пусть уходит.

— Животное?

— Человеком ему уже никогда не стать. Он лишил людей права на человечность, и Многоликий покарал его. Вот и все.

Мария улыбнулась, и стала оседать вниз. Почему-то голова закружилась... и потемнело как-то. Уже вечер?

* * *

Рикардо подхватил тело королевы, прижал к груди. Толпа ахнула, все подались к нему, как один, и если бы жаба не ускакала сама, повинуясь инстинктом, быть бы ей блинчиком. Зелененьким таким.

— Жива? — выкрикнул кто-то. Кажется, эрр Демьен?

— Жива, — отозвался Рикардо. — такие вещи даром не проходят, вот ей и поплохело. Многоликий свою плату тоже берет.

— Многоликий, да... воля Многоликого...

— Ей просто выспаться надо... что с покоями королевы? Хотя...

— Лучше не надо, — покачал головой эрр Демьен. — Можно в покои фрейлин, там сейчас пусто.

Рикардо кивнул, и решительным шагом направился в покои фрейлин.

Димас Бустон выступил вперед.

— Эрры, прошу вашего внимания. То, что сегодня произошло на наших глазах, не должно разглашаться. Я понимаю, слухи будут, сплетни, но, если фарданцы узнают о благословении, ее величество окажется в страшной опасности. Потому распространение слухов, сплетен... я понимаю, что все не остановить, но еще раз призываю к умеренности.

Все.

Если бы Димас хотел больше распространить слухи... лучше он бы и не придумал. Известно же! Хочешь, чтобы что-то сделали? Запрети!

А Бустону того и надо было. Он поклонился всем присутствующим, развернулся и отправился распоряжаться.

Тело короля надо было перенести в часовню, тварей убрать, убитых тоже...

Дел предстояло много. Но работать на благо ее величества канцлеру нравилось определенно больше. Пусть Мария его потом выгонит, ее право. А пока он постарается помочь, чем сможет.

Глава 9

Рикардо сидел рядом с Марией.

Отходить от королевы, пока она в обмороке и не сможет постоять за себя? Ну уж — нет!

Сейчас она слабая, беззащитная, и его долг охранять покой любимой. За себя Рикардо как раз не боялся, что с ним могут сделать? Со скромным морским змеем таких размеров, что перекинься он — и любого врага просто массой по стеночкам уплющит? Да он еще и не во всех дворцовых коридорах поместится!

В комнату без стука вошли еще двое. Рикардо напрягся, и тут же успокоился. Бустон, считай, свой. А вот что тут Демьену понадобилось?

— Эрры?

Рене молча прошел вперед и устроился у кровати, на полу. Рикардо чуточку даже память кольнула, раньше Рене так же устраивался у кровати Иоанна. На охоте, к примеру, когда его величество отдыхать изволил. Садился, раскидывал неожиданно длинные ноги, вальяжно откидывался спиной на ножку кровати, и попробуй, подойди. Цапнет так, что сторожевая собака позавидует. И что с того, что словами, не клыками?

А сейчас весь съежился, нахохлился, словно воробей на ветке, колени подтянул к груди...

— Лучше бы меня убили.

Мужчины переглянулись. Жалко его стало даже адмиралу, который искренне считал, что слабаков надо топить. В море. Так хоть акулам польза будет.

— А что ты мог сделать? — Бустон попытался поддержать шута, только вот как тут поддержишь? Для него Иоанн — враг, человек, который за верную службу хотел казнить канцлера. Для Рикардо соперник. А для Рене — друг. И Ихорас тоже был другом. И один друг убил другого. Не просто приятеля — сюзерена, которому Рене служил всю жизнь.

— Убить мог, — в пальцах Рене блеснули несколько клинков. — А я растерялся. Когда эти твари... полузвери.

— Они тебя не тронули? — удивился Марен.

— Нет. Проходили мимо, просто мимо...

— Это не просто так, — Мария шевельнулась на кровати. — Не вини себя, Рене. Ты ничего не мог сделать.

— Почему? — шут не повернул головы, не добавил титул. Слишком плохо ему было, слишком тошно, вот и пришел туда, где было хоть что-то знакомое, хоть кто-то. А не помогло.

— А что ты мог сделать? Узнать о делишках Ихораса?

— Н-ну...

— Как именно? Если никто не подозревал... я тоже не подозревала.

— Вас при дворе долго не было. А я мог бы. И он ведь дружил, расспрашивал... и я ему рассказывал много чего, и он мне.

— И сложись иначе, он бы тебя попробовал перевербовать. То есть перетянуть на свою сторону.

— Я бы никогда...!

— Он это понял. Хорошо еще, тебя убить не успели. Если бы приказали, тебя бы и вторая ипостась не спасла.

Рене как сидел, так на пол и шлепнулся.

— Че-го?!

— А ты что думал? Ты тоже двуипостасный, потому тебя и не тронули. Вот Иоанн — нет. А тебя почуяли, тебя ощутили... Рикардо вот, тоже никто не тронул, и Феликса...

— Точно подмечено, — в комнату просочился тот самый Феликс. — Как вы себя чувствуете... матушка?

Подушку Мария запустила метко. Увернулся.

— Ты сначала на моей дочери женись, а потом такие заявления делай.

— А она уже согласна.

— Раньше семнадцати — оторву все, что плохо висит, — прищурилась с кровати Мария.

— Сам оторву. Любому и на законном основании, — расправил плечи Феликс.

— А чего сейчас решил рассказать?

Феликс насупился.

— Принцесса, политические расклады, то да се... Анна в этом больше не участвует.

— Отчего же? Наша дружба с Картеном будет еще крепче, — Мария довольно улыбалась. — Да и мне такой специалист как ты, рядом не помешает. Молодец дочка, отличное чутье. Вся в мамочку.

Слово 'троллинг' Феликс не знал, не было тут троллей в фольклоре. Но что его вышучивают догадался. Отпираться не стал, только плечи расправил.

— Да. У меня будет замечательная жена. И отличная теща.

— Позитивное мышление — залог долголетия, — пробормотала себе под нос Мария. И перевела взгляд на Рене Демьена. — Ты еще не догадался, кто ты?

— Н-нет...

Мария коснулась кристалла кончиками пальцев.

— Утконос. Милый, обаятельный и ядовитый.

Ошалели все сразу.

— Кто?! *

*— автор тоже была в шоке, но самцы утконоса и правда ядовиты. И яд такой интересный... прим. авт.

* * *

— Ваше величество!

Фридрих встрепенулся от голоса слуги. На любого другого он бы точно рявкнул, что отвлекают и вообще... нечего тут над ухом орать! Но это ж Ганс! Старику, считай, сколько и отцу, он королевской семье пуще всякого пса предан.

Если он вот так...

Фридрих подорвался с места раньше, чем все это в голове прокрутил.

— Отец?!

— Да, ваше величество!

Фридрих едва поспевал за Гансом по коридорам. И откуда только такая прыть взялась, старик же, лет на двадцать самого Фридриха старше, а несется, как лань прыткая!

Замерли они только на пороге королевской спальни.

— Боги...

А на большее Фридриха и не хватило как-то. Потому что на кровати, в цепях, билось и рычало... нечто.

Человек с волчьей мордой?

Волк с человеческим телом? Только покрытым шерстью?

Ясно только одно. Человеческого в его величестве Хансе оставались крохи.

— Тейна сюда!!!

Ганс опять сорвался с места, а Фридрих прикрыл глаза, привалился к дверному косяку. Выдохнул.

Кое-как попробовал взять себя в руки, шагнуть вперед... вглядеться.

— Боги...

Ничего человеческого не было в этих желтых звериных глазах, ничего разумного. Только ярость и боль. Только гнев и жажда крови.

Но это же не должно так быть, правда? Отец считал, что останется в разуме... может, будут боли, и изменения тоже будут, но разум подопытные сохраняли всегда. Вот в этом конкретном случае — всегда.

Тейн себя ждать не заставил. Влетел в комнаты короля так, словно его под зад горящей головней тыкали, и замер на пороге.

— К-как?!

— Ты у меня спрашиваешь — как?! — вызверился Фридрих не хуже тигра. — ТЫ?! Б...

Дальнейшая фраза его величества в историю не попала, а жаль. Многие боцманы могли бы у него поучиться. Тейн в его руках болтался, как тряпка.

— Я, — кое-как согласился он. — Так не бывает, не должно быть, это неправильно!

— Да ты что?! А почему ж случилось?!

— Я сейчас прикажу... брат Тома...

— Приказывай. Я жду. И ты... подождешь.

Пока — брата Тома. А потом, может, и палача?

* * *

Брат себя долго ждать не заставил.

Прискакал, осмотрел Ханса и выдал свое веское слово:

— Так не должно было случиться!

Фридрих его едва не пнул с размаху! Интересно, высоко ли нынче монахи летают?

— Не должно?!

Монах только сейчас опомнился, огляделся.

— Простите, ваше величество. Эммм... так все равно не должно было получиться! Это другое...

— Не должно, но получилось, — процедил Фридрих, едва сдерживаясь. — О чем это может говорить?

Брат Тома, как истинный дурак... то есть ученый, вопрос воспринял линейно.

— Или о том, что неладно с вашим отцом, или о том, что неладно с порошком. Где он, кстати говоря?

Фридрих только икнул.

— Ага, вот коробочка...

Брат Тома, не спрашивая никого, цапнул ее, коснулся языком содержимого, тут же сплюнул.

— Ваше величество, а кто сюда соль добавил?

— Соль?

— Очень мало, но она тут есть! Я приносил чистый порошок, а сейчас тут точно пара щепоток соли, не верите, попробуйте сами. Ваше величество.

Фридрих от коробочки даже шарахнулся. Брат Тома тщательно отплевывался и оттирал язык. А что?

Так напробуешься, потом и сам начнешь... нет-нет, на самом деле требуется регулярный и методичный прием порошка, но зачем рисковать?

Брат оставил коробочку на столе, направился к королю, осмотрел его...

— Так, ну можно попробовать скорректировать причиненный вред, но это будет дольше. И болезненно.

— Все равно делайте, — отрезал Фридрих. — Соль... кто мог это сделать?

— Не знаю, ваше величество. Мне точно незачем, — отозвался брат Тома. — Кто мог об этом знать?

Фридрих скрипнул зубами. Дураком он не был, и вывод сделал быстро.

— Дитрих...

Тейн сотворил знак триады, радуясь, что его не сделали крайним.

* * *

— Да кто ты такая? Я при королеве сколько лет уж состою, я лично всех королевских детей на руки брала, я...

Мария застонала в подушку.

Вот КАК так получается?

Эрра Розабелла — родственница холеры? Или еще чего?

Как так получается, что Эрсонов, как метелкой вымели, а вот эта з-зараза жива, здорова, еще и на Клару орет?! Это что еще за новости?

— Я — эрра Стоун, советую выучить! И без личного приказа ее величества, я вас к наследнику и на три шага не подпущу! И нарываться не советую!

Клара сдаваться не собиралась. Она и так-то девочкой-ромашкой не была, с такой матерью, тут поневоле научишься себя отстаивать, а уж после всего случившегося и подавно зубы в три ряда отрастила.

И — нет, это не преувеличение. Было у Марии подозрение, что зубов у песца больше, чем надо бы. В родном мире она не посмотрела, даже не заинтересовалась, а в этом ни интернета, ни энциклопедий, ни Дарвина, ни Кювье. Но их точно было штук пятьдесят. Хотя и сама-то Мария...

— Сопли сперва вытри, эрра, — Розабелла сдаваться не собиралась и перла буром.

— Я тебе их сейчас так вытру, что нос по морде разнесу! И остатки волосенок прорежу, — ох, а вот это и вовсе... откуда Клара этого набралась? Была же приличная мирная девушка, а что стало? Бертран постарался или сама Мария, которая не привыкла стесняться в выражениях. Точнее, отвыкла.

Это во дворце ее каждая собака знала, приходилось опасаться, а на побережье — чего прятаться? От кого? Вот и не уследила где-то!