Вампиры Средневековья

Девушка стояла на коленях, склонив голову. Она боялась даже пошевелиться, чтобы еще больше не прогневить хозяина. Монах, тем временем, остановился прямо перед Альбой. Взял ее за руку и повел прямо в клетку, стоящую у стены.

— Нет, господин, не запирайте меня снова, — залепетала девушка.

— Составишь пока компанию нашему другу Дави. А я подумаю, как все уладить. Думаю, что все образуется. Я скоро вернусь. — Люций запер клетку, оставил ключи на столе и удалился.

— Эй, Пабло. Тут какие-то книги вокруг и ничего больше, — послышался недовольный голос вора.

— Попробуем еще пошарить. Может что-нибудь и найдем. Смотри, тут какие-то клетки.

— Кажется, ты привел меня в темницу, — раздался смешок. — Не совсем то, что я искал.

— Погоди, там что-то блестит, — Пабло подошел к дверям клетки и присвистнул. — Да тут мертвец весь в золоте. Смотри.

— Ага, — подтвердил второй вор, улыбаясь беззубым ртом. — Видать какая-то знатная сеньора чем-то не угодила своему господину. Я видел ключи на столе. Клянусь, именно они отпирают клетку.

Через мгновенье вор уже кряхтел над ржавым замком, подбирая нужный ключ. Наконец дверь поддалась и со скрипом отворилась. Пабло первым вошел в клетку и склонился над телом, жадно глядя на вычурное золотое ожерелье, украшенное драгоценными камнями, сверкающими в свете факела.

— Ну, что? — Раздался нетерпеливый голос за спиной.

— Эгей! Сегодня наш день, дружище! — Радостно воскликнул Пабло. — Тут и кольца и ожерелье.

Внезапно, глаза мертвеца распахнулись. Пабло заорал в ужасе и попытался отскочить назад, но иссохшая рука резко ухватила его за волосы. Перед лицом возникла страшная черная пасть с длинными как иглы клыками. Послышались быстро удаляющиеся шаги.

1. O tempora, o mores!¹ (лат.) — О времена, о нравы!

2. Бруха² (исп. Bruja) — ведьма.

3. Transformatio³ (лат.) — преображение.

Волк. Глава 13

Лучи полуденного весеннего солнца спускались к кронам, огибали кривые ветви, струились меж листьев и дотягивались до изумрудной травы. Неуемные птицы заполонили пространство леса своим щебетом. Стрекоча, пролетела сорока, торопящаяся куда-то по своим делам. Пузатая ежиха, забавно перебирая короткими лапками, семенила по траве, увлекая за собой тройку маленьких ежат. Где-то вдали у реки раздался рев медведя.

На залитой солнцем опушке стоял пень. На нем сидел человек. Длинные седые волосы спадали до плеч. Борода, подвязанная кожаным шнурком, достигала груди. Густые белые брови нависали над прикрытыми глазами. Старик был одет в длинную белую рубаху свободного кроя с красными орнаментами на воротнике и рукавах. Обувью ему служили крестьянские берестяные лапти. Сухие крючковатые пальцы обеих рук опирались на деревянный посох. Человек не шевелился. Казалось, что он задремал.

— Здрав будь, Ратибор, — произнес старик, не открывая глаз.

— Гой еси, старец Очеслав! — Отозвался, появившийся будто из ниоткуда, второй мужчина. — Стало быть вече завершилось и тебе есть, что мне сказать?

Старик по-прежнему не шевелился. Ратибор терпеливо ждал.

— Две луны тому назад в Киев прибыла ладья, — старик нарушил молчание. — Прибыла издалече, из самого Греческого царства. Среди прочего люда там оказался торговый человек, коий говорит, будто повстречал земляка из Трубецка, которого кличут Микула. Наш купец повстречал знакомца на одном из постоялых дворов и, как водится, поприветствовал, да только тот сердито глянул и вышел вон из горницы.

— Не спьяну ли ему это привиделось? — Недоверчивым тоном спросил Ратибор. — Мы, почитай уже лет как двадцать о Трубецком слыхом не слыхивали. Поди сгинул без мамки. Совсем зеленый был.

— Богом своим клялся, что Микула то был, а не кто другой. Да только ты сам знаешь, Ратибор, как нам важен этот проклятый упырь. И коли не соврал купец, то будет наша удача. А коли соврал — то ждет его гибель лютая.

— Далече собираешься, дядя Ратибор? — Спросил мальчонка лет девяти.

Он сидел на лавке, болтая босыми ногами. Убранство вырытой землянки было очень простым. Пара лавок, дубовый стол, беленая печь, да полка со всевозможной посудой. Ратибор шагнул в угол, зачерпнул ковшом воды из кадки, отхлебнул несколько глотков и уселся на лавку напротив мальчишки.

— По первой в Киев, а далее в Царьград, — произнес он, отирая бороду.

— А Царьград — это далече? — Поинтересовался мальчик.

— Да. За морем. Путь будет долгим.

— А ты волком обернешься, когда пойдешь?

— Поглядим, — улыбнулся Ратибор. — В лесу то конечно. Так быстрей. А вот по городам в волчьей шкуре бродить не дело. Люди то быстро затравят. И так, порой смотрят, будто дикого зверя увидали. Да ты и сам знаешь, я себя в обиду не дам.

— А, возьми меня с собою. Я тебе пригожусь. — Мальчонка вскочил с лавки. В глазах читалась мольба.

— Эко ты надумал, братец! — Притворно рассердился Ратибор. — А мамку то кто оберегать будет, покуда тятя не вернулся? Ты за старшего остаешься.

— Ну, дядя Ратибор, возьми.

— А коли упыри придут, кто будет деревню оборонять? Деток то защитить надобно будет.

— И то правда, — мальчишка сел на лавку с важным видом. — А я доселе ни одного упыря и не видал. Какие они?

— Обликом такие, как обычные люди, а внутри звери и душегубцы. Они же кровь людскую пьют, тем и питаются. И не гнушаются губить ни детей, ни баб, ни стариков. Ну, и по ночам рыскают, так как люто боятся солнца. Ярило как взглянет на них, тот час обращает в прах.

— Да то я знаю, — отмахнулся мальчик. — А откуда взялись то они?

— Ты полезай на печь, да ложись, — Ратибор поднялся и потрепал русые локоны племянника. — А я, так и быть, расскажу.

— Далеко-далеко, — начал свой рассказ Ратибор. — За морями, в южных землях, там, где окромя песку ни травинки не растет, а может и растет, живет народ иудеев. Верят они в единого Бога, у которого множество различных имен.

— Неужто есть и другие боги? — Воскликнул мальчик, ерзая на печи.

— А как же! — Кивнул Ратибор. — У многих народов есть свои боги, коим всячески поклоняются.

— А наши боги лучше?

— Эй! — Прикрикнул мужчина. — Не перебивай. Верят иудеи, что их Бог сотворил небо и солнце, звезды и луну, реки и моря, леса и горы, птиц и зверей.

— В одиночку то? — Прыснул смехом мальчишка. — Несподручно будет.

— А когда сотворил он это все, слепил он из глины человека, а затем и жену для него. Поселил он их в чудесный сад, где жили они серед птиц и зверей. Да только наказал им не брать плоды с одного из деревьев, коих в том саду было великое множество. — Ратибор покачал головой. — Да, только не послушалась жена, попробовала чудесный плод и мужу дала вкусить. Разгневался тогда Бог и выгнал их прочь из сада.

— А зачем они сорвали то плод? — Не унимался племянник.

— Говорят, что в саду том был змей-искуситель. Он то и подговорил бабу на сие злодеяние. Да ты слушай дальше. Зажили муж с женой вдвоем. Их, кстати, звали Адам и Ева.

— Адам и Ева, — тихо повторил мальчик.

— И родилось у них два сына — Каин и Авель. Выросли они и возмужали. Каин возделывал землю, а Авель пас скотину. И принесли они жертвы Богу. Да Бог принял только жертву младшего брата Авеля. А Каинову жертву не принял.

— А что так то?

— Это нам не ведомо. Может не от всего сердца была та жертва. — Отозвался Ратибор. — Да с той поры обозлился Каин на своего брата и убил его.

— Брата? — Воскликнул мальчик.

— Разгневался Бог и проклял Каина, наказав тому вечно скитаться по земле и питаться кровью детей своих. Так и стал он первым упырем. А уж потом породил он себе подобных, кои бродят в ночи и нападают на людей. И не всякий богатырь совладает с силою и коварством упыря.

— А мы?

— А мы — другое дело. Мы — дети лесов, богами благословенные. Даже в человечьем обличье мы иной раз можем совладать с упырями, а уж в зверином и подавно сильнее. Посему боятся нас кровопийцы и всячески обходят наши леса стороною. Прячутся по городам серед людей.

Ратибор поднялся с лавки, нежно глянул на уснувшего племянника и вышел из землянки.

— Как скоро вернешься? — У входа в землянку стояла женщина.

— Поживем-увидим, — Ратибор обнял сестру.

— Мой дом — твой дом, братец. Будем ожидать твоего возвращения.

Ратибор улыбнулся, обнажая растущие клыки. Из под кожи полезла серая шерсть, руки и ноги выгнулись, лицо вытянулось. Через несколько мгновений вместо крепкого здорового мужика, появился громадный волк. Он поднял морду, взглянул на луну и пустился в сторону леса.