Демоны прошлого. Часть 1

Наконец птицы, подняв фонтаны искристой пыли, опустились на землю. Теперь хорек мог как следует рассмотреть этих летунов. Снежно-белое оперение, черные — только хищно загнутые клювы и огромные когти. Глаза — коричневато-желтые, круглые, окруженные полосками чуть более темных, чем остальные перьев, от чего кажутся больше, чем на самом деле.

"Орлы? — подумал хорек. — Да, снежные орлы, слуги Тима Пресветлого, охраняющие границы Его чертогов. Как там в трактате "О тех, кого не следует бояться"? "Орлы небесные озирают округу, примечая всякое зло и нечистые мысли"... Только что им от меня нужно? Я же не пытался проникнуть во владения Пресветлого".

— Чего-чего! — явственно произнес более крупные орел. — Надрать тебе задницу! Мало в детстве пороли, вот и делаешь глупости, безмозглый мальчишка!

От этих слов хорек снова пискнул и чуть ни вывалился из своего укрытия.

А орел перепорхнул на камень, закрывающий вход в пещерку и сверху взглянул на хорька:

— Вылезай уж! Не ожидал я тебя тут встретить, да, видать, что-то в этом совпадении есть.

— А... кого вы ждете? — преодолевая страх, спросил хорек — только чтобы что-то сказать, не молчать под суровым взглядом чудесной птицы.

— Того же, кого и ты. Новорожденного ильберса. Или ты будешь утверждать, что не знаешь, когда появляются ильберсы, и что после этого происходит? — ворчливо произнес орел.

— Знаю. Ильберсы — стражи светлых богинь. Когда родится богиня, появляется ильберс. Его задача — хранить ее от всех опасностей. Он на долгие годы становится ее спутником, пока ни приходит время покоя и ожидания.

— Посмотрю, старые легенды ты знаешь хорошо. Вот так бы интересовался более насущными вещами.

— Я уже понял, — ответил хорек и смущенно опустил голову.

Орел нахохлился и отвернулся от пещерки. Что-то мелькнуло вдали, и вот уже стало видно, что по равнине кто-то бежит. Хорек застыл в ожидании. Орлы переминались с лапы на лапу и тяжело вздыхали.

Ильберс возник из облака серебристой пыли, поднятой его движением. Он мчался, не разбирая дороги, то по брюхо увязая в снегу, то перескакивая с камня на камень, но при этом не теряя размеренного и одновременно стремительного темпа.

Перед грудой камней, увенчанной сидящими на ней орлами, он резко остановился. Рыкнул недовольно, но не зло. Дескать, что тут еще за неизвестные?

Хорек вылез из пещерки и заскользил к ильберсу. Снежный зверь, подпрыгнув на всех четырех лапах, бросился навстречу.

Они застыли рядом: огромный белый и маленький коричневый звери. Миг — и они уже сидят, повернувшись к орлам, словно примерные ученики на уроке.

— Поняли? — буркнул орел. — Так-то, глупые мальчишки. Вы стали частью событий, исход которых не могут предугадать даже светлые боги. Поэтому вы не имеете права делать глупости.

— А что теперь будет? — спросил ильберс. — Я ничего не знаю ни о богине, ни о своем предназначнии.

— Так вам все сразу и скажи! — еще более недовольно ответил орел. — Сами ищите. Я и то здесь не должен появляться.

— Но... учитель... вы же обещали вернуться! — вдруг резко сказал хорек. — Так или иначе!

Орел уставился на зверька, рассматривая его, словно впервые увидел:

— И это ты понял? Ну что ж, когда придет время свидетельствовать, может, твое слово что-то и будет стоить. А пока тебе нужно думать, как выжить.

— Я постараюсь, — ответил хорек и растворился в воздухе.

— Иди и ты, мальчик, — обратился орел к ильберсу. — Твоя забота сейчас — помочь выжить этому твоему... учителю.

И орел заклекотал, что, видимо, обозначало у него смех.

Но ильберс нервно дернул хвостом:

— Он — хороший учитель.

Орел изумленно каркнул и взмыл в воздух.

Глава 27

Очнулся Арчи от того, что почувствовал чье-то присутствие. Но опасности не было. Наоборот, находившееся рядом с ним существо источало доброжелательность и покой.

— Просыпайся, малыш, все ушли! — услышал он голос Генрики.

С трудом разлепив глаза, молодой маг все равно ничего не увидел. На сеновале было темно, словно и не рассветало, когда он засыпал.

— Что, уже вечер? — пробормотал он.

— Почти ночь, — ответила девушка. — Ладно, оживай, я там пока на стол приготовлю.

Зашуршала сухая трава, заскрипели ступени деревянной лестницы, ведущей на сеновал.

Арчи вслепую нащупал рядом с собой флягу, отвинтил крышку, сделал несколько глотков. В голове немного прояснилось. Подхватив сапоги (и когда успел снять?), молодой маг дополз до люка, из которого сочился желтоватый свет, и спустился вниз.

Присев на нижнюю ступеньку, натянул сапоги. К его удивлению обувь оказалась сухой.

— Ну, где ты там? — услышал Арчи голос голема.

Молодой маг пошел на голос. Лошади в стойлах смотрели на него круглыми глазами, блестящими в свете подвешенных под потолком тусклых "волшебных огоньков", и шумно вздыхали.

В комнате конюхов жарко натоплено, пахнет дымом от печки. Генрика хлопочет у стола. Ее плащ небрежно брошен на лавку, на которой сидит голем.

"Словно я снова дома", — вдруг подумал молодой маг.

— Ну, здравствуй, сестрица! — улыбаясь, сказал Арчи.

Девушка обернулась. Казалось, за те полгода, что они не виделись, она стала еще красивее. Черные блестящие волосы, собранные в аккуратную прическу, черные брови вразлет, синие, почти лиловые, глаза.

Посмотрев на Арчи, девушка заливисто расхохоталась:

— Ты бы видел, на кого похож!

Она подошла к магу и осторожно вынула у него из волос несколько травинок.

— А на кого я должен быть похож после сеновала? — проворчал Арчи.

Но тоже улыбнулся в ответ:

— Знаешь, что удивительно? Я вчера, пока тут по парку блукал, промок насквозь и промерз, как те собаки, которые помогли мне найти конюшню. Думал, заболею, хотя чего-чего, а болеть сейчас никак нельзя. Но мне кажется, что я здоров. И плащ просох, и сапоги.

Девушка снова расхохоталась:

— Место тут такое, особое. Думаешь, зря наниты свою лечебницу поставили почти на выселках, в Ремесленном квартале? И храм тут не просто так...

— Я уже понял.

И, выдержав паузу, решился:

— Генрика, а я твоего отца видел!

— Что? — девушка впилась глазами в молодого мага, словно пыталась вывернуть его душу наизнанку.

Арчи быстро рассказал о белых птицах.

— Так вот оно что... — задумчиво протянула Генрика. — "Души воинов служат Тиму Пресветлому, словно ловчие птицы — охотнику, долетая до крайних пределов Кромешного мира, сверху его прозревая, не делая разницы между мертвецами и не живущими". Но... ведь ни отец, ни мама не были воинами?

— Их души — души воинов, — спокойно произнес голем. — Воин — не только тот, кто держит в руках меч. Каждый идет своей дорогой, и у каждого своя война. А твой отец, девочка, был больше, чем воин. Не зря теперь его именем в Море называют мальчишек. В кланах знают, какие имена давать детям.

Генрика и Арчи почти испуганно посмотрели на железного человека.

— Значит, надеяться уже не стоит, — тяжело вздохнула девушка. — Ему пришлось выбирать между мамой и мной.

— Между Тимом и тобой, — добавил голем. — Впрочем, жизнь кончается не завтра. Пока его место — в небе над Пресветлыми Чертогами. Но ты услышала, что Арчи говорил про ильберса? Мир будет меняться...

— Кстати, а кто еще знает, что этот парень... как его... баронет Мих Эрн-Лисский — ильберс? — забеспокоилась Генрика. — Ведь теперь вокруг него начнется такое!

— Уже началось, — грустно сказал Арчи. — А знают... Магмейстер эт-Лотус — точно знает. Может быть, господин Сатин, которого я никак не могу понять. Я предупредил Миха, чтобы он никому не рассказывал о своей кромешной форме. И вообще — чтобы как можно меньше делился с кем-нибудь.

— Сатин может догадаться, насколько серьезные силы оказались причастны к этой истории. Но хорошо это или плохо — я не знаю, — встревожился голем. — Я помню, как этот лицедей только появился во дворце. Он мне показался мутным типом, готовым угождать каждому. Но слишком умным, чтобы с ним не считаться.

— Прошло много лет, — возразила Генрика. — И если он до сих пор плетет интриги, значит, его карьера была вполне удачной.

— Эдмар Вильмирский сказал мне, что официально Сатин считается королевским шутом, но вся столица знает, что он — глаза и уши короля. И часто — его руки и ноги. Да и он сам... он сам говорил мне, что сделал ставку на истинного владыку потому, что символы власти не могут не менять своих владельцев. Чем дольше человек обладает истинной властью, тем сильнее она подчиняет его себе. И человек перестает быть просто человеком, он становится чем-то большим. Или меньшим — это как посмотреть. Потому что у последнего крестьянина больше свободы, чем у того, кто принадлежит своей власти.

Голем скептически хмыкнул, но все же согласился:

— Сын моего преемника, видимо, неглупый юноша. И он прав — тот, кто находится под сенью власти, перестает быть человеком. Поэтому нельзя ждать от него только человеческих поступков. Так что тебе, Арчи, не следует полностью доверяться этому господину Сатину.

Молодой маг пожал плечами:

— Я всего лишь выполнял его заказы.

— И оказался... беглым преступником, — с насмешкой произнесла Генрика. — Я все жду, когда ты поинтересуешься, что я делала сегодня днем. Я вообще-то не настолько ленива, что бы сидеть и ждать, когда тебя наконец-то найдут на этом сеновале.

— И в чем меня обвиняют? — с деланным равнодушием ответил Арчи.

— Всего лишь в нарушении одного из основных законов, регулирующих использование магии. Ты спровоцировал нападение тварей тьмы на уважаемого магистра эт-Диритиса, в результате чего тот получил тяжкие телесные повреждения и находится при смерти.

— Но он... — начал было Арчи и осекся.

— Да, уважаемый господин магистр несколько раз натравливал на тебя наемных убийц и даже разок попытался расправиться с тобой самостоятельно, — кивнула Генрика. — Однако ты ведь не писал по этому поводу прошений в руководство ордена? Ты даже в полицию не заявлял.

— Я что, идиот? У меня же не было доказательств.

Генрика ехидно улыбнулась и продолжила:

— Ну, по поводу идиота я бы поспорила. Иногда ты на него очень похож. Так вот, по мнению великого магистра, главная твоя вина не в этом. Ты вел исследования Кромешного мира вне плана, составленного орденом!

— Что? — у Арчи от изумления отвалилась челюсть.

— А то!

Генрика закончила накрывать на стол и скомандовала:

— Садись, ешь и слушай.

Молодого мага не пришлось долго упрашивать. Его аппетит не смог испортить даже рассказ девушки:

— Я третьего дня уже была в Школе магии, искала тебя. Из канцелярии меня послали на стихиальную кафедру. Там был какой-то толстый дядечка, который на все мои вопросы о том, где тебя носит, только вздыхал и таинственно закатывал глаза к потолку. При этом на его физиономии самыми большими буквами было написано: "Знать-то знаю, где этот шалопай носится, но не скажу. Приедет — сам расскажет".

— Это был старина эт-Лотус.

— Не знаю, Лотус или кто там еще... он не представился. Вообще мне показалось, что он немножко сумасшедший, и все, что вне его лаборатории, воспринимает с большим трудом.

Арчи фыркнул, но, так как в этот момент у него во рту был непрожеванный кусок мяса, ничего не ответил.

— А сегодня я опять отправилась на эту твою кафедру. Этот как его... господин эт-Лотус вел себя абсолютно иначе. Мне он показался порядком испуганным. Сказал, что по требованию ордена некромантов тебя отчислили из практикантов и вообще ты больше к кафедре никакого отношения не имеешь. И, словно перемогая свой страх, добавил, что ты — в большой опасности. И что, если я что-то о тебе узнаю, чтобы я ни в коем случае никому ничего не говорила, но постаралась помочь тебе скрыться как можно дальше от Келе. Лучше всего — на острова в Полуденном море. Или еще дальше. И еще сказал странную фразу: "Гербовый зал отнесли на мой счет, про тварей Тьмы никто не знает". Причем с таким видом, словно бредил наяву.

— Здорово! — обрадовался Арчи. — Бегемотик оказался порядочным человеком. Да, дядюшка Эльрик, вот ответ на ваш вопрос. Про ильберса пока не знает никто, кроме магмейстера эт-Лотуса. А его считают ученым чудаком, помешанным на своих не всегда безопасных опытах. Изобрести какое-нибудь зелье — это к нему. Содрать штраф, если что-то невзначай взорвалось — это тоже к нему. А вот интересоваться у него по поводу Великих тварей? Не смешите меня. Где он и где спутник Светлой богини? Хотя сейчас они довольно часто — в одной и той же аудитории.

Голем хихикнул:

— Да, люди зачастую не умеют различить великое и малое. Но давай послушаем Генрику. Тебе разве не интересно, что было дальше?

— Угу, я слушаю, — ответил Арчи, засовывая в рот очередной кусок хлеба с мясом.

— Дальше я поехала в орден и добилась аудиенции с самим великим магистром Ливаль эт-Вилисорри, — гордо произнесла девушка. — Все-таки и моя фамилия кое-что значит, и положение воспитательницы герцога Мора — тоже. Так вот, великий магистр рассказал интересные вещи. Оказывается, ты тут всех обманул. Дескать, твои рекомендации из Будилиона означали, что ты выбрал стезю целителя. Поэтому тебя отправили на стихиальную кафедру. Здесь, в Келе, разработкой зелий больше занимаются стихиальщики. Но, оказывается, без ведома ордена и без руководства учителя ты практиковал походы за Кром, что разрешено только магам, прошедшим третий круг посвящения! Представляешь, этот запрет теперь записан в уставе ордена! Мало того, своими действиями в Кромешном мире ты нанес значительный урон здоровью одного из самых уважаемых магистров!

— Интересно, как они узнали, что это — я? Вообще-то это был не я, а маршал Арас Вильмирский, точнее, его невоплощенное отражение.

— Пострадавший запомнил твоих тварей.

— И как они определили, что они — мои? По запаху?

— Почти так, — улыбнулась Генрика. — Господин великий магистр, видимо, решил похвастать передо мной. К тому же в отношении меня у него, вероятно, есть какие-то планы. Так что он долго рассказывал мне, что не нужно делать. На твоем примере, но намеки в отношении меня были более чем прозрачны. Больше всего ему хотелось показать, что ничего не может ускользнуть от внимания ордена. Впрочем, из всех его разглагольствований я поняла, что главной твоей ошибкой был проброшенный к Сатину "маячок". Эт-Вилисорри распинался по поводу какой-то "одиозной фигуры", за которой ты зачем-то начал слежку, и по поводу "своры прикормленных тварей". А уж связывать факты магистры умеют. Кстати, далеко не у всех некромантов есть такие "братишки", как у тебя. Когда они обнаружили твою долину, это их просто добило. Безобидный целитель оказался не просто теневым воином, но еще и вождем целого племени ловких и изворотливых тварей... Эт-Вилисорри посчитал, что ты заслуживаешь интереса, и даже, кажется, собирался подобрать тебе надежного учителя. Хорошо если не эт-Диритиса . По крайней мере, великий магистр высказался в том ключе, что вроде как один из самых уважаемых его соратников начал пристально следить за твоими действиями, а интерес такого человека к такому сопляку, как ты, это гарантия плодотворного обучения в будущем. Но тут как раз произошли события, связанные с маршалом Вильмирским. Твои "братишки" так порвали эт-Диритиса, что он сейчас едва жив.