Демоны прошлого. Часть 1

Глава 1

Из Питтима в столицу дешевле всего добираться по морю.

Вдоль западного берега Вастальского залива регулярно ходят каботажные суда. Достаточно сесть на одно из них в устье Альвы, чтобы через пару седьмиц оказаться в порту Келе. Хозяин любого каботажника не откажется заработать несколько серебряных, взяв палубного пассажира.

Конечно, до столицы можно доехать и по суше — на небольшом отдалении от берега залива идет торговый тракт. По нему возят товары менее громоздкие, но более дорогие, которыми боязно рисковать, отдавая их судьбу во власть водной стихии. Легкая карета, запряженная четверкой хороших лошадей, преодолевает расстояние от Питтима до Келе за седьмицу с небольшим. Многим, особенно тем, кто состоит на королевской службе, время весьма дорого. Поэтому тракт этот — один из самых оживленных в королевстве. И, что нужно добавить, самых безопасных и удобных. Вдоль него — множество рыбацких деревушек и небольших городков, население которых зарабатывает себе на жизнь, принимая на ночлег щедрых путников.

Но путешествие по суше обходится гораздо дороже...

Молодой некромант Арчер эт-Утус выбрал самый неожиданный маршрут, который сочетал в себе и морское путешествие, и поездку по торговому тракту.

В Питтиме ему повезло. Он купил половину каюты на небольшом суденышке "Счастливая Мариэтта", которое, кроме пассажиров, везло груз древесины. Точнее даже сказать, что судно везло древесину, а пассажира на него пустили только потому, что заболел один из помощников купца, которому принадлежали сложенные в трюме лиственничные бревна. Хозяин шхуны не упустил случая заработать лишнюю дюжину серебрушек, поэтому Арчи десять дней делил каюту с купеческим приказчиком, простоватым парнем по имени Бельвод. Иначе пришлось бы юноше ютиться на палубе, и днем, и ночью любуясь на красоты моря.

Как это часто случается, сначала молодой лесоторговец с опаской поглядывал на незнакомого некроманта. Но Арчи умел располагать к себе простых людей, и его спутник быстро перестал дичиться.

Невысокий и щуплый, с едва пробивающимися светлыми усиками, Арчер эт-Утус не вызывал у мужчин чувства зависти. "А что еще делать этому мозгляку, кроме как в умники-маги подаваться?" — думали такие крепкие ребята, как тот же Бельвод, и вскоре после знакомства переставали обращать внимания и на черную змею на запястье мага, и на упакованный в матерчатый чехол посох.

Тем более, что одевался Арчи аккуратно, но скромно, словно какой-нибудь подмастерье: коричневый длиннополый сюртук, простая белая рубаха без модных нынче кружев и рюш, короткие панталоны и круглая шапочка с соколиным перышком. Правда, ремесленники предпочитают туфли, а на Арчи были высокие сапоги из мягкой кожи. Но это и понятно: в дорогу человек собрался. В остальном же — ни дать, ни взять — подмастерье: камнерез, или стеклодув, или даже златокузнец. В общем, свой парень, работяга.

Конечно, разные ремесла приносят разный доход, но, сколько бы ни зарабатывали те же златокузнецы, все одно они кормятся своими руками, а не на чьей-то шее сидят. Примерно так рассуждали при виде молодого мага все те, кто и себя считал "работягами". Вскоре после знакомства они начисто забывали о том, что собеседник вроде бы должен якшаться со всякой нечистью. Каждый зарабатывает, как может. Не ворует же, не грабит на большой дороге...

А Арчи только улыбчиво щурился. В том, что люди относились к нему с доверием, не было никакой магии. Так, несколько приемчиков, подсмотренных у монахов из общины "серых целителей" при храме Нана Милостивца в Будилионе, где молодой некромант провел последние пять лет, да мудрые наставления доброго учителя — магмейстера Пита эт-Баради.

* * *

— Слушай людей да старайся понять их, — говаривал старик эт-Баради, удобно расположившись в уютном кресле после сытного обеда. — Для лекаря нет ничего важнее, чем уметь слушать. Порой недужные такую чушь несут... ан нет, подумаешь над их словами — и уже знаешь, как с болячкой справиться.

Помнится, однажды Арчи, в очередной раз выслушав рассуждения учителя, не выдержал и расхохотался:

— Это как та старая баронесса, которую вы сегодня принимали?

Пит эт-Баради кивнул:

— Да хоть бы как и она. Ты помнишь, что леди Морлез болтала?

— Как не помнить? Хорошо еще, что она спиной ко мне сидела. Я едва сдержался, чтобы не издать какой-нибудь непристойный звук. Вот был бы конфуз!

Старый некромант тоже прыснул, но быстро погасил улыбку, и, притворно-строго сдвинув брови, сказал:

— А ну-ка, повтори, что баронесса Морлез говорила!

Арчи состроил ехидную рожицу и, подражая скрипучему голосу старой леди, со стонами и подвываниями затараторил:

— И все-то болит! И кружит, проклятая, и стягивает, и выворачивает, словно фазана на вертеле! Иль как девки белье выжимают! И в спину стреляет! И шею не поверну, будто кто кол воткнул! Я уж что только ни пробовала! И мази, и притирания, и к Златонежскому Тиму Пресветлому ездила! А все едино! Ни сесть, ни нагнуться! Ходить не могу, ноги не идут, выворачивает их, стягивает, скручивает!

— И что ты думаешь по поводу этой пациентки?

Арчи пожал плечами:

— Похоже, у нее с суставами что-то, причем поражение по всему телу.

— Похоже, ты не особо-то внимательно слушал и смотрел, — уже всерьез нахмурился Пит эт-Баради. — Когда суставная гниль в теле заводится, она сначала на руки да на шею накидывается. Я не зря сказал баронессе, что у нее прическа растрепалась. Что она сделала, помнишь?

— Попросила зеркало и минут десять свои кудряшки прихорашивала.

— Ага — причем поднимала руки, не напрягаясь, и ничего ее не крутило и не выворачивало.

— Так что же за напасть? — удивился Арчи. — Ведь она же сама и из кареты вылезти не могла, гайдуки несли до гостевых палат...

— Скукой смертной эта напасть называется. Муж помер, у дочерей давно свои семьи. Живет старуха приживалкой при собственном сыне, да и тот, видать, в имении не часто появляется. И скуповат, видать... Ты заметил: не в наемной карете баронесса приехала, а собственном тарантасе, да таком ветхом, что давно на свалку пора. Был бы у нее характер посильнее, жила бы сама себе хозяйкой. А так привыкла всю жизнь при ком-то быть... Хорошо еще, что сын на материнские жалобы повелся и дал денег, чтобы той сюда, в Будилион, съездить...

— Откуда вы все это узнали, мастер? Вы же ее вроде про родню не расспрашивали, только по ее недуги, — удивился тогда Арчи.

— Так слушать надо. Помнишь, как она сказала, что после похорон мужа на месяц слегла? И про то, что чувствительная она очень, помнишь, говорила? Дескать, когда младшая дочь рожала, роды были трудные. Так наша баронесса, не имея никаких вестей, в срок, положенный, чтобы ребенку появиться, сама занедужила, а потом через пару седьмиц сын из Келе приехал да рассказал про младшего внука, что тот, дескать, чуть ни помер при родах? Значит, муж у баронессы умер, дочерей как минимум двое, причем даже у младшей дети есть, и живут и младшая дочь, и сын в Келе...

Арчи со стыдом опустил глаза. А добрый старик, видя, что парень осознал ошибку, продолжил, ехидно улыбаясь:

— Придумаю-ка я для госпожи баронессы какое-нибудь лечение помудренее. Да чтобы пришлось ей собственноручно травы собирать да отвары готовить, и при этом часы считать. Какие-нибудь заклинания учить заставлю... Слушай, ты вроде находил в библиотеке сборник баллад на языке та-ла? Перепиши парочку — по строфам на отдельные листочки. Сомневаюсь, что наша леди на та-ла хоть пару слов понимает. Так что будет освящать любовной лирикой таинство варки успокаивающего зелья. Глядишь, развеется старуха. Ну и, конечно, ванны целебные, они никому не вредили. Впрочем, как и хорошие стихи...

* * *

За годы, что Арчи провел в Будилионе, было множество таких разговоров.

После войны с Утором Пит эт-Баради приютил ученика своего погибшего друга. Тогда, пять лет назад, пятнадцатилетний Арчи и дочь его учителя Генрика эт-Лидрерри перебрались из Иртина в Будилион. Магмейстер эт-Лидрерри завещал свою лабораторию и библиотеку храму Нана Милосердного, расположенному в этом северном городке. Впрочем, вскоре Генрика уехала в замок герцогов Мор. Юному владельцу герцогской короны, Эльрику-драконенку, единственному выжившему из семьи Моров, нужна была учительница грамматики и древних языков. Дочь мага, дравшегося плечом к плечу со старым герцогом и похороненного рядом с ним, лучше, чем кто-нибудь другой, подходила на роль воспитательницы десятилетнего наследника. А Арчи так и остался жить в общине при монастыре.

Учил Пит эт-Баради без всякой системы, как учат в ремесленных мастерских, по принципу — "смотри и повторяй". Но после войны работы у лекарей хватало, так что повидать Арчи пришлось многое. Уже через пару лет он мог почти безошибочно узнавать, что за недуг терзает больного, а вскоре старый маг стал все чаще и чаще доверять Арчи самостоятельно лечить пациентов. По крайней мере, тех, чьи недуги были вызваны старыми ранами или обычной простудой.

По-старинке, как в ремесленных цехах, относился Пит эт-Баради и к тому, что мастер обязан содержать ученика до тех пор, пока тот сам ни станет на ноги. К тому же у доброго лекаря не было своих детей, и его жена Гурула относилась к парню лучше, чем иная бабушка.

Конечно, Арчи не умер бы с голоду и без старого эт-Баради. Дочка покойного учителя, кроме книг и коллекций, передала монастырю кругленькую сумму. Этих денег молодым людям хватило бы, чтобы жить, не особо ограничивая себя в тратах, не один год. Но Генрика решила, что с наследством, как и с завещанной монастырю библиотекой, нужно поступить именно таким образом. Арчи не возражал. Монастырь обеспечивал его всем необходимым. А посох мага — наследство старого Титуса эт-Лидрерри, неожиданно выбравший в хозяева не родную кровь, а юного ученика своего бывшего владельца, — был дороже любых денег.

Впрочем, Арчи не бездельничал.

Плата была внесена за учебу, поэтому не только Пит эт-Баради, но монахи-наниты добросовестно учили молодого мага премудростям лекарского искусства. Однако здесь, как и в любой ремесленной мастерской, этот процесс заключался лишь в том, что ему позволяли помогать старшим. Позволяли смотреть, слушать, иногда — спрашивать и делать выводы. Что же касается теории, то для этого была библиотека, полная старинных книг и бесценных рукописей, оставленных теми магами и монахами, которые на протяжении нескольких веков трудились в Будилионе.

Чем дальше, тем чаще Арчи приходилось самим принимать больных — сначала самых несложных, для исцеления которых хватало силы колдовской воды из подземной купели да простых заклинаний. Юноша, хоть и представлял себе жизнь мага-некроманта несколько иной, не огорчался. По сравнению с тем, что ждало его, не окажись он в учениках у магмейстера Титуса, это была очень хорошая жизнь, сулившая верный кусок хлеба и уважение людей.

* * *

Но однажды Пит эт-Баради позвал юного мага в свой кабинет. К удивлению Арчи, старый лекарь не удовлетворился принесенным Гурулой кофе, но открыл один из шкафчиков и вытащил запыленную бутылку дорогого "базета" и крохотные рюмки.

— Давай отведаем этого благородного напитка. Чего смотришь? Настоящий, из Базетвиля, — сказал эт-Баради, ставя бутылку на стол. — Знаешь, кстати, как делают "базет"? После перегонки винный спирт годами выдерживают в дубовых бочках, на которые наложены специальные заклинания. Это не то, что ваш альвийский "спотыкач" — перегнали сидр — и готово. Нет, чтобы получить настоящий "базет", нужно время. Так что сейчас он будет как раз к месту. Разговор наш может быть долгим.

В ответ Арчи лишь вопросительно посмотрел на старого лекаря. Сам себя парень, конечно, давно считал взрослым, и порой позволял себе пропустить рюмку-другую в обществе молодых монахов, но в этом доме его спиртным не угощали ни разу. Какой "базет", если Гурула не звала юного мага иначе, чем "деточка" или "малыш"?

Конечно, статью он не вышел, и в свои двадцать лет был похож скорее на подростка, чем на мужчину. Но не на ребенка все-таки...

Поэтому усердные попытки Гурулы "откормить деточку" веселили и Арчи, и старого Пита эт-Баради. Сам Арчи по поводу своей внешности особо не переживал. Знал, что фигурой пошел в мать — невысокую худенькую женщину, которая, несмотря на кажущуюся субтильность сложения, волокла на своих плечах и детей, и хозяйство. А куда ей было деваться, если папаша, писарь Ут из Иртина, был ленив, как старый кот? Он попрекал мать ее необразованностью и "подлым" происхождением, гордился своей "благородной" работой, а в огород или в коровник даже не заходил, предпочитая просиживать вечера в пивнушке, где собиралась такая же "чистая" публика.

Гурула же постоянно причитала по поводу того, что "деточка" не растет, как следует, и "телом не добреет". Заканчивались эти разговоры, как правило, новой порцией свежеиспеченных пирожков или ароматных булочек с корицей.

Пит эт-Баради, слушая воркотню супруги, обычно только ухмылялся в усы. Он тоже знал, что Арчи принадлежит к той мелкой породе, которую называют "семижильной". И что парень не только в библиотеке сидит, но и на строительстве новых гостевых палат вкалывает наравне со взрослыми мужиками. И что взял привычку подкатываться к раненым рыцарям из кланов с просьбами поучить его на шпагах или на топорах. Выздоравливающие воины и сами не прочь были поразмяться, поэтому к двадцати годам Арчи прекрасно владел и шпагой, и мушкетом.

Однако зайди Гурула в кабинет мужа и застань она своего благоверного, употребляющего "базет" в обществе "деточки", старый маг наверняка получил бы скандал до вечера. Но супруга, подав кофе, ушла к какой-то из своих подружек-монахинь, поэтому Пит без опаски налил ароматный напиток в рюмки, утвердился в своем любимом кресле и со всей возможной значительностью произнес:

— Пей! И давай поговорим начистоту. Из тебя может получиться неплохой лекарь. Но... Но это — не твой путь. Я — один из немногих некромантов, которые занимаются только целительством. Остальные... Ну, ты сам должен знать, твой учитель не мог тебе не рассказывать...

— Да, — кивнул Арчи. — Он говорил, что я должен стать воином на Тропах Мертвых.

— Совершенно верно. Твой удел — быть воином. Причем — и в этом мире, и в Кромешном. Конечно, не обычным рубакой. Ты, как тот маленький юркий хищник, суть которого в тебе, можешь скользить между тенью и светом, между правдой и ложью. Твой удел — тайны и людские страхи. Твои враги — не только кромешные демоны, но и то, что превращает в демонов некоторых людей.

— Но что же мне делать? — растерянно спросил Арчи.

— Вот об этом и хочу я с тобой поговорить. Будилион — самое неподходящее место для того, чтобы изучать Кромешный мир. Сила Серого Странника хранит здешние подземелья от малейшего сквознячка с Троп Мертвых. В библиотеке, конечно, есть немало книг, в которых собраны знания магов о Кромешной стороне и об ее обитателях.

— Я знаю, я читал, — кивнул Арчи.

— Мало читать. Надо самому вступить на Темные тропы и пройти до тех пределов, до которых сможешь. Конечно, начинать лучше, когда рядом кто-то более опытный. Я в этом тебе не помощник. Я очень не люблю бывать на Кромешной стороне. Твой настоящий учитель погиб...

Пит эт-Баради выдержал паузу, плеснул еще в рюмки:

— Тебе остается только одно — Высшая магическая школа в Келе. Столица, конечно, не самое лучшее место для приличных людей, но среди преподавателей там можно найти тех, кто достаточно мудр, чтобы помочь твоему таланту развиться. Несколько дней назад я получил письмо от Генрики. Она хочет внести плату за твое обучение. Назначенного ей королевского пенсиона хватит на это с лихвой.

— Я... я не знаю, что сказать, — растерянно проговорил Арчи. — Я обязательно верну ей все до грошика...

— Лучше ничего не говори ей о долгах, а просто поблагодари при встрече свою названную сестрицу. И до отъезда зайди в библиотеку, отбери самые нужные тебе на первое время книги. На раритеты не заглядывайся, но из травников и каталогов выбирай любые. И еще... Есть одна тайна, следы ее ты сможешь найти только в Келе. Нет, конечно, раскрыть ее не будет твоей главной задачей. Твое дело сейчас — учиться. Но если ты почуешь где-то запах ее следов, постарайся узнать как можно больше.

Старый маг немного помолчал, снова налил "базет" в рюмки, сделал глоток, смакуя вкус, и продолжил:

— Ты знал Его Высочество, старого герцога Эльрика Мора, Золотого Дракона?

— Нет, — покачал головой юноша. — Я не знал герцога. Я познакомился с ним, когда он уже стал "дядюшкой Эльриком" — големом Генрики. Причем, по моей вине...

— Не думай про вину, — печально сказал эт-Баради. — Твоей вины тут нет, так сплелись события. Но на тебе, как и на мне, остался долг.

— Я не понимаю... На вас?

— Да. Слушай.

Они долго вспоминали события пятилетней давности: нападение уторской армии на земли герцогства Мор, гибель почти всей семьи старого Эльрика, героическую битву в Бенском ущелье, где шесть тысяч ополченцев под командованием Золотого Дракона сдерживали двадцатитысячную армию северян до прихода принца Эдо...

За возможность возглавить ополчение старый герцог Мор заплатил договором с владыками Кромешного мира и проклятием, поразившим земли его предков. А не исполненная клятва задержала душу воина в Срединном мире. Из-за ошибки юного Арчи этот сгусток ненависти и жажды мести не стал тварью Тьмы, но получил новое тело — искусно сделанного голема...

— Я знал Его Высочество Эльрика Мора до войны, — сказал Пит эт-Баради. — Он несколько раз приезжал в Будилион, надеясь, что сможет тут вылечиться. Ты же знаешь, что Эльрик Мор был верховным маршалом Келенора. В одной из битв, за восемь лет до войны с Утором, его ранили. В общем-то пустяк. Стрела вошла между ребрами, пробила мышцы и погрузилась в легкое, не затронув ни сердца, ни крупных сосудов. Армейские лекари легко справляются с такими ранениями. Стрелу извлекли, отверстие в легких обработали нужными отварами. К тому же маршал — это не рядовой солдат, ему не пришлось ждать, когда целители обратят на него внимание. Его лечили лучше, чем кого бы то ни было... Обычно через полдюжины седьмиц от таких ран остается лишь небольшой шрам, и воин может снова идти в бой. Но Эльрик Мор так и не поправился. Восемь лет он балансировал на грани смерти. Его легкие почти не работали, он не мог дышать нигде, кроме как в своем Драконьем Гнезде. Там он превращался просто в старого не очень здорового человека, но не терял по нескольку раз день сознания от того, что задыхался. Там его не бил кровавый кашель, не преследовала лихорадка. И никто ничего не мог сделать... Я не сомневался, что причина болезни герцога — какое-то грязное колдовство, но мне так и не удалось ни распознать его, ни обезвредить.

— Но ведь он же нашел способ вылечиться? — удивился Арчи. — Обряд "кромешной крепи" вернул ему силы.

— Я бы не назвал это словом "вылечиться", — грустно покачал головой эт-Баради. — Его Высочество стал скорее мертвым, чем живым. Эта "Крепь" потому и Кромешная, что источники ее силы не имеют ничего общего с жизнью в привычном нам понимании. Когда он вел ополченцев в Бенское ущелье, он был уже не более жив, чем сейчас, когда его душа пребывает внутри металлической куклы. Не знаю, думает ли он сейчас о тех, кто когда-то превратил его из цветущего мужчины в инвалида, лишив этим и поста маршала, и положения при дворе.

— Я не раз разговаривал с дядюшкой Эльриком, — улыбнулся Арчи. — Он давно забыл о придворных интригах. Однажды он даже сказал мне, что благодарен тем, кто послал ему отравленную стрелу. Ведь последовавшие за этим годы подарили ему настоящее счастье, в котором не было места ни честолюбию, ни зависти...

— Стрела не была отравлена. Отравили Его Высочество гораздо раньше. В этом я разобрался. Но кто? И как?

— Думаете, я сумею это узнать?

— Может быть, и сумеешь. Прошлое всегда оставляет следы, и порой из прожитых лет выныривают те демоны, о которых никто давно не думает...

* * *

Так несколько седьмиц тому назад Арчер эт-Утус покинул Будилион и через Бенский перевал отправился на Альву. Там маг, решив, что времени до начала занятий в Высшей школе магии у него предостаточно, сначала заехал в Иртин, чтобы повидаться с родней. Однако особой радости это встреча юному магу не доставила.

Старших сестер и братьев он не застал — все разъехались кто куда. Дома была лишь мать с отцом да младшая сестренка, еще не успевшая выйти замуж. Грустная это была встреча...

Папаша, у которого из-за чрезмерного употребления сидра испортился почерк, недавно выгнали из городской управы, и теперь он пил уже не переставая, заплетающимся языком призывая кары небесные на неких "интриганов и завистников", лишивших его работы. Мать за те пять лет, что они не виделись с сыном, превратилась в древнюю старуху. Лишь в глазах у сестренки молодой маг ощутил хоть какую-то волю к жизни.

Арчи оставил привезенные подарки, дал матери всласть поплакать у него на плече и тихонько, чтобы не видели родители, сунул сестре кошель с тремя дюжинами золотых. "На приданое". Девушка тоже похлюпала носом, потом решительно тряхнула кудряшками и прошептала на ухо брату: "Выйду замуж — заберу мать, пусть этот козел бобылем сидит". Арчи кивнул: "Если что — пиши в Келе, в Высшую школу магии. Я помогу, чем могу".

Но ночевать в родном доме молодой маг не стал. Ушел на причал, попросился на первую попавшуюся баржу и в тот же день уплыл в Питтим.

Можно было, конечно, дождаться в Вельбире каравана и отправится в столицу по торговому тракту через Лисское нагорье. Но Арчи решил сделать крюк. Ведь он еще ни разу в жизни не был на море, и ему очень хотелось посмотреть: а какое оно?

Питтим встретил молодого мага многоголосым шумом в порту и западным ветром, несущим незнакомые запахи. Но самого моря в Питтиме еще нет — город стоит в устье Альвы, разливающейся здесь так широко, что не понять — это еще река или уже залив.

Арчи дошел до причала и долго смотрел, как крепкие мужики в льняных рубахах таскают по ведущим на корабли мосткам, таким узким и шатким, что казалось, в любой момент проломятся, огромные бочки и тюки с чем-то, зашитым в рогожу.

Еще интереснее было наблюдать, как грузят бревна. Их поднимали на перекинутых через блоки канатах и аккуратно опускали в трюм небольшой шхуны, у которой была снята часть палубы. Распоряжался погрузкой невысокий полный альвиец, как потом оказалось, хозяин судна.

— Тяни! Держи! Подгоняй! — командовал он.

Из любопытства Арчи подошел поближе и через пять минут оказался временным владельцем полукаюты.

* * *

Шхуна "Счастливая Мариэтта" вышла из Питтимского порта незадолго до заката. Оставив вещи в каюте, молодой маг сразу же поднялся на палубу. Сначала он с интересом наблюдал за беготней матросов, ставящих паруса, за шкипером, кричавшим что-то непонятное с возвышения на корме, за чайками, кружащими возле шхуны. Скоро судно, повернув боком к ветру, взяло курс на юг, суета стихла, и, кроме Арчи, на палубе осталось лишь несколько матросов, сидящих в ленивых позах. Но зато на море началось поистине феерическое зрелище, ради которого молодой маг, собственно, и выбрал такой необычный маршрут.

Время осенних штормов еще не пришло, поэтому вода Вастальского залива была спокойна — если не как зеркало, то настолько, насколько вообще может быть спокойна морская пучина. Не наблюдалось никаких "пенногривых валов", о которых Арчи читал в книгах. Поверхность воды морщила лишь легкая рябь, похожая на чеканные узоры на серебряных блюдах. Но вскоре солнце скрылось за легкими облачками, словно прилипшими к горизонту. Небо окрасилось в золото и пурпур, а его отражение в воде являло собой переливы самых фантастических цветов: рубин и изумруд, искристое серебро и желтый сапфир.

Арчи долго стоял у борта шхуны. Великолепие картины поразило юношу, превратив в подобие голема. Он не сдвинулся с места, пока ни погас последний солнечный луч. Но вот небо сменило цвет с огненного на бледно-зеленый и начало стремительно темнеть. Над горизонтом появились крупные, как яблоки, звезды. И в этот миг вдруг на самом горизонте вспыхнула розоватая искра. Арчи присмотрелся: похоже, что в лиге на запад от того места, где проплывал корабль, находится небольшой остров, а на нем — что-то, что отражает последние солнечные лучи.

Чтобы удостовериться в своей догадке, Арчи спустился в каюту и достал из дорожного мешка "Описание побережья и островов Вастальского залива, составленное благочинным Маркусом эт-Милориусом". Однако открыть трактат ему не удалось. Почувствовав спиной взгляд соседа по каюте, молодой маг решил, что вопросы географии можно оставить на потом, а сейчас важнее наладить отношения с человеком, с которым дюжину дней придется делить тесную комнатушку.

Арчи еще покопался в мешке, вынул оплетенную лозой бутыль с сидром и какую-то нехитрую снедь, купленную в дорогу на причале в Питтиме. Поставив все это на крошечный столик, разделявший две узкие койки, он смущенно улыбнулся:

— Надеюсь, вы не против? Перед отплытием я не успел пообедать...

Сосед взглянул на Арчи и нервно сглотнул слюну. Сообразив, что бледный вид помощника лесоторговца — следствие не страха перед некромантией, а банальной морской болезни, Арчи прошептал простенькое заклинание и сделал вид, что что-то ищет в мешке. Через небольшое время сосед задышал ровнее, а еще через несколько минут начал заинтересованно принюхиваться к запахам, испускаемым свертком с едой.

— Вас как зовут-то? — спросил Арчи, разворачивая рогожку, в которую лотошник в Питтиме упаковал копченую курицу, пару колец свиной колбасы и краюху хлеба.

— Бельвод Прут, — ответил парень, доставая свои запасы. — И давай без "вы", хорошо? Непривычный я...

Арчи кивнул, откупорил бутыль с сидром, плеснул в подставленную соседом жестяную кружку.

— А ты — лекарь? — спросил Бельвод, с наслаждением проглотив сидр. — Я же понял: ты пошептал, и меня мутить перестало. Каженный раз, как на юг плывем, меня мутит, всю дорогу голодом сижу... А тут, чую, полегчало!

— Считай — лекарь, — улыбнулся Арчи. — Правда, в Келе еще учиться буду.

Вскоре захмелевший Бельвод рассказывал Арчи о тонкостях заготовки леса и об отличиях лиственницы со склонов Чечу от той, что срублена на Лисском нагорье.

Арчи слушал в пол-уха, не особо вдаваясь в смысл рассуждений купеческого подручного, думая об острове на горизонте.

— А что ты на эту шхуну сел? — вдруг спросил Бельвод. — Мы же только до Брастбира идем, там новую верфь строят, на сваи бревна закупили. Но от Бастбира до столицы еще с полдюжины лиг...

— Говорят, сейчас новинку придумали — почтовые кареты, — ответил Арчи. — Паломница одна рассказывала, дескать, большой такой рыдван, на десяток седоков. И сверху, на крыше, еще место для груза. Запрягают шесть, а то и восемь лошадей. Платишь пару серебра — и едешь до места. Хочу посмотреть, что это такое.

— А! — закивал лесоторговец. — Знаю такое дело. В том году катались мы с хозяином на этой "почте". Выгоднее, чем отдельную карету нанимать. Да и публика все чистая, не какие-нибудь мужики, как в обозах бывает. Хорошее дело!

После этой мудрой сентенции купеческий подручный решил, что ему пора и на покой, завалился на койку и захрапел.

Арчи убрал со стола, потушил фонарь под потолком каюты, потом вызвал крохотный "волшебный" огонек — только чтобы можно было разобрать буквы, и открыл лежавшее весь вечер на его койке "Описание..." Молодой маг полистал трактат и изучил карты и задумчиво почесал в затылке.

Никаких островов в зоне прямой видимости от Питтима не было.

Ильские острова лежат далеко на запад. К югу от порта море пустынно на много лиг, и лишь возле устья Келе есть группа островков, намытых течением реки.

"Так что же это было?" — подумал Арчи, но, решив, что для каждой загадки — свое время, тоже улегся спать.

Глава 2

Неожиданно исцелившись от морской болезни, Бельвод воспылал к молодому некроманту поистине братской любовью.

Едва открыв глаза, Арчи увидел на столике полную бутыль сидра.

— Поправиться не желаешь? — с самой радушной улыбкой предложил сосед.

Арчи с ужасом посмотрел на мутную жидкость и помотал головой.

— Точно говорят, что вам, магам, похмелье не грозит! Счастливчики! Может, и на меня какое заклинание потратишь?

Некромант, едва ворочая языком, прошептал формулу, от которой из крови лесоторговца исчезли все яды. Бельвод радостно покрутил головой, широко улыбнулся и с наслаждением замахнул стакан сидра, крепленого самогоном. Арчи с тихим стоном опустил голову на подушку.

— Что, все же мучишься? Или себя вам лечить не разрешено? — удивился лесоторговец. — Но тогда по-старинке поправься!

— Нет уж, лучше на воздух выйду, — пробормотал Арчи.

Юный некромант понял, что, останься он в каюте, ему грозит снова напиться, причем с самого утра. Настойчивость купеческого подручного, уговаривающего соседа разделить с ним крепленый сидр, даже вызывала уважение.

"Так вот как они, купцы, свои сделки обстряпывают, — подумал Арчи. — С таким не хочешь, а согласишься!"

Однако доблестный Бельвод, слегка "поправившись", вскоре тоже выбрался на палубу. Теперь он считал своей обязанностью повсюду таскаться за новым приятелем и развлекать того "благородными" разговорами.

Сначала Арчи даже обрадовался, что у него есть собеседник, способный просветить по поводу того, что происходит вокруг. Ведь Бельвод уже с добрую полудюжину лет служил у купца и успел побывать не только в Келе, но и во множестве других портовых городов, даже за границей — в Иле и Мальо. Однако в морском деле купеческий подручный разбирался слабо. Оно и понятно — если каждый рейс превращается в мучительную борьбу с собственным желудком, вряд ли будешь любить такие путешествия. И, тем более, интересоваться всякими снастями и прочими премудростями, известными каждому матросу. Так что суета моряков была для Бельвода столь же непонятна, как и для Арчи.

Зато новый приятель молодого мага великолепно разбирался в портовых кабаках:

— Будешь в Келе — не вздумай заходить в те тошниловки, что у грузовых причалов. Там, не ровен час, не только кошелька, но и жизни решиться можно. Ищи "Золотой серп", что у самой конторы. Там ваш брат, ветродуи, собираются. Правда, стороннему человеку туда лучше не соваться. Пошутить могут так, что потом со стыда сгоришь. Но тебя не должны обидеть...

Арчи усмехнулся. "Ветродуями" в простонародье называли магов-стихиальщиков, чьей сферой были вода и воздух. Как правило, они были прекрасными штурманами, способными в любых морях провести корабль так, чтобы не только миновать мели и рифы, но и постоянно плыть с попутным ветром.

— А знаешь, что про них рассказывают? — продолжил меж тем Бельвод. — Говорят, чтобы ветродуйскую силу получить, надо морскую кобылицу оседлать.

— Это как? — Удивился Арчи. — "Морскими кобылицами" в Келеноре называли один из видов дельфинов, отличающихся темным выступом на шее, похожим на коротко подстриженную гриву.

— Ну, говорят, есть в Вастальском заливе один остров. Ни на одной карте не помечен, и где он вообще — только ветродуи и знают. И живут там морские кобылицы. В смысле, не на острове самом живут, а около. Днем в море плавают, ластами машут. А на закате выползают на берег и превращаются в девиц. Причем девицы те так хороши собой, что и не опишешь. И не ломаки, как наши недотроги. Завидят какого мужика — сразу окружат, хороводы водить начнут, петь и смеяться. Выбирай любую. А чего выбирать, если все хороши, и все одного хотят. Вот ветродуй первую попавшуюся за руку хватает и в кусты тянет. Коли понравится девице, то будет с ним навечно и ветер попутный, и скалы перед ним расступаться будут...

— А если не понравится?

— Ну, уж не знаю. Может, утопят, может, еще какое непотребство сотворят. Кобылицы — они и есть кобылицы!

Арчи только покачал головой. В рассказе Бельвода его заинтересовали только слова о таинственном острове, которого нет ни на одной карте. В то же, что морские кобылицы способны превращаться в девушек, вряд ли можно поверить. В пещерах под Будилионским храмом Арчи не раз видел изображения дельфинов. Видимо, та-ла по-особому относились к этим животным. Нет ни одной сцены охоты, зато много композиций, на которых рядом с дельфинами изображены фигуры пловцов.

А Бельвод уже рассказывал байку про какой-то портовый кабак, в котором, дескать, жила в бочке убогая девка, считавшая себя морской кобылицей. Несмотря на почти полную неспособность внятно разговаривать, девка эта пользовалась большой популярностью у моряков...

Так за разговорами молодые люди провели время до обеда. Потом Арчи придумал причину, по которой он смог бы отказаться от обильных возлияний за совместной трапезой, и остался на палубе, а помощник купца спустился в каюту. На палубу он уже не поднялся — через час маг застал его спящим мертвецким сном. Так что после обеда молодой некромант был предоставлен самому себе.

Оставшись в одиночестве, Арчи поговорил с матросами, полюбовался морем, посидел у борта и почитал одну из взятых с собой книг.

Бельвод проснулся к ужину, но бодрствовал весьма недолго. Выпив и закусив, он снова улегся на койку, избавив Арчи от своего общества до следующего утра.

Так или примерно так складывались и следующие дни. Вскоре молодой маг перезнакомился со всеми моряками.

Хозяин, он же шкипер, немолодой уже альвиец Пулкор Воот, заметил, что пассажир не обедает в каюте. На третий или четвертый день путешествия он пригласил Арчи к себе. Они мило побеседовали о ценах в Ааре и о том, как показал себя новый губернатор...

К счастью, шкипер пил гораздо меньше, чем купеческий помощник.

Постепенно Арчи освоился на шхуне, и теперь даже почти понимал, что кричат матросам господин Воот или боцман — Маркус Пильс.

До Бастбира оставалось не больше суток ходу, когда произошло то, что стало началом целой цепи событий.

Время подходило к обеду. Бельвод и Арчи стояли у борта, пытаясь рассмотреть знакомые лесоторговцу приметы на берегу:

— Видишь маяк? — показывал лесоторговец. — Он показывает мели, которые у устья Келе. Мелей там тьма-тьмущая, просто так в реку не войти. Поэтому мы в реку и не пойдем, новая верфь чуть дальше устья, в глубокой бухте...

В это время с бака раздался голос боцмана:

— Человек за бортом!

Моментально палуба наполнилась бегущими людьми. Чтобы не мешаться матросам, Арчи и Бельвод прижались к каким-то деревяшкам, уложенным рядом с мачтой. Не прошло и получаса, как шхуна развернулась и, убрав почти все паруса, медленно приближалась к тому месту, где Маркус заметил терпящего бедствие. На воду спустили шлюпку, в нее забралось с полдюжины матросов. Через небольшое время на палубу подняли бессильно повисшее на руках моряков тело. Арчи с первого взгляда понял, что тут уже ничем не поможешь. Уж что-что, а отличать живое от мертвого он умел.

Уложив труп на палубу, матросы отошли в сторону.

— Что произошло? — решил поинтересоваться Арчи.

— Вот — утопленника выловили, — ответил боцман. — Не знаю даже, что теперь делать. Ладно, как шкипер решит...

В этот момент к разговаривающим подошел сам хозяин. Поморщившись, он сказал:

— Оставим запись в бортовом журнале, осмотрим труп — может, что найдем, на личность указывающее. А потом похороним с почестями, по морскому обряду. Труп на борту — к несчастью...

— Осматривать? — скривился боцман.

Тут взгляд шкипера упал на Арчи.

— А вы, господин магмейстер, поможете. Не так ли?

Арчи кивнул головой. Как только шхуна начала совершать разворот, у него возникло то странное чувство, которое всегда предупреждало его о близости Крома. Сам он ощущал это как легкий холодок между лопаток. Обычный утопленник, даже не похороненный по обряду, вряд ли бы создал такую прочную связь с Темным миром.

— Хорошо, господин Воот. Только скажите, пожалуйста, не странно ли, что утопленник на воде держался? Вроде они вниз, в пучину опускаются...

— Этот к доске привязан был. Эй, Стред, скажи: с доски мертвяка сняли?

— С бревна, господин шкипер, — ответил один из матросов. — Поясом себя привязал, чтобы держаться. Да только одно непонятно: вроде штормов давно не было. Да и не холодно вроде... Откуда бедолага? И с чего помер-то?

— Если он привязал себя, то, значит, был жив, когда в воду попал, — заключил Арчи.

— А то! — ответил матрос. — Видать, тертый мужик был. Гляньте, господин магмейстер, на его руки: провалиться мне на этом самом месте, если он не из наших, не из морских!

— Глазастый ты, братец, — похвалил Арчи.

И продолжил, обращаясь уже к хозяину "Счастливой Мариэтты":

— Надо бы мертвеца раздеть. Вдруг на теле какие отметены есть, позволяющие личность установить? Не бойтесь, смотрите — труп водой не попорчен, свеженький совсем, даже не воняет.

Шкипер повел носом и кивнул. Но кивок получился каким-то жалким. Видимо, моряк с предубеждением относился к любым трупам — что свежим, что несвежим. Поэтому он предпочел перевалить свои обязанности на боцмана:

— Командуй тут, Маркус! Сделай запись в журнале, внеси туда все, что господин магмейстер скажет. С полицией я неприятностей не хочу, но и мертвяка до порта тащить не стану. Так что раздевайте, одевайте, обыскивайте, делайте все, что надо. А как закончите — в мешок и в воду!

Между тем матросы раздели мертвеца. Сапог на том не было — видимо, успел скинуть, оказавшись в воде. Остальная же одежда, хоть и мокрая, выглядела вполне прилично. По крайней мере, по ней можно было заключить, что покойник не испытывал стеснения в средствах. Добротный суконный камзол, кружевная рубаха, шелковые панталоны — так одеваются богатые горожане на юге Келенора.

Арчи обыскал карманы, но не нашел ничего важного, кроме нескольких слипшихся листков бумаги. Что на них, прочитать было уже невозможно, но маг аккуратно закатал листки в принесенный кем-то из матросов полотняный лоскут. В другой лоскут сложил снятую с шеи амулетницу, пару колец да найденную в одном из карманов монетку. Арчи даже сразу не понял, что это — деньги, слишком непривычно было видеть квадратный кусочек серебра с дыркой посередке и полустершейся надписью на языке Марида.

— А ведь не утоп он! — вдруг воскликнул некромант, начав осматривать труп.

— Как не утоп? — удивился боцман.

— Видите — ранка на спине? — показал Арчи. — Ножом бедолагу пырнули, да за борт скинули. Причем нож узкий, вроде стилета. Ранка маленькая, крови немного было. Поначалу, видать, мужик и боли-то почти не чувствовал. Так бывает. И поначалу ему повезло: доплыл до бревна, привязался. Кстати, а что за бревно? Откуда взялось?

— Дык это, господин магмейстер... Тут, у устья, всякий хлам завсегда плавает, — ответил кто-то из матросов. — Место тут такое — что в Келе попало, то сюда выносит и болтает...

— Ладно, с бревном понятно. Повезло мужику. Если бы другая рана была, он мог бы и до берега дотянуть. Акул в заливе нет, а от морской воды рана быстро закрылась. Да только ему печень зацепили. А печень — такое дело, коли рядом опытного лекаря не окажется, то сгорит человек. А то я смотрю, почему у него кожа такая желтая... Печеночная желтуха, от нее и помер!

— Вот незадача! — вздохнул боцман. — Теперь точно мертвяка придется в порт везти.

— Не бойся, — отмахнулся Арчи. — Больше, чем я увижу, ни один полицейский не увидит. Аккуратненько все опиши, все приметы, все шрамы. Вещи с собой возьмем. Убили мужика не раньше, чем пару дней назад. Придем в порт — сразу в управу. Пусть ищут, какие корабли по этому месту два дня назад проходили, да узнают, не пропадал ли кто на них.

Арчи сам понимал, что ввязывается в какую-то непонятную еще историю, но решил рискнуть. Молодой некромант был уверен, что способен перехватить душу погибшего и попытаться выяснить через нее, что можно, об убийце. Но для этого нужно, чтобы над телом совершался погребальный обряд. Сейчас душа погибшего бедолаги мотается где-то в междумирье. Да, ее можно найти по оставленному следу, но гораздо проще будет, если ритмы похоронного обряда приманят ее к телу.

— Ваша правда, господин магмейстер, — радостно согласился боцман. — Пойдете с нами в управу, там свое слово скажете — с вас-то какой спрос? А нам защита... А по поводу мертвяка, так господин шкипер не хуже какого монаха отчитает. Впервой, чтоль?

Арчи ухмыльнулся. Теперь оставалось только придумать, как остаться одному на тесном корабле, чтобы никто не увидел его манипуляций с прядью волос, которою он тайком срезал у мертвеца. Впрочем, и эта задача легко решалась.

Потрясенный случившимся, Бельвод за обедом налегал на сидр гораздо активнее, чем обычно. Поэтому к закату он был уже больше похож на мертвое тело, которое собирались похоронить по морскому обычаю, чем на того, кто сможет понять, что происходит в каюте.

Молодой некромант не стал после обеда выходить на палубу. Он был абсолютно трезв: за разговором о случившемся "ужасе" ему удалось не только заставить соседа пить стакан за стаканом, но и незаметно выливать свой сидр в спрятанную под столом плошку.

Освободив столик от остатков еды, он поставил на него свечу и стал ждать. Вскоре звук шагов на палубе дал понять, что похороны скоро начнутся.

Арчи зажег свечу, поднес к ней прядь волос мертвеца. Запахло паленой шерстью, но по сравнению с многодневным перегаром, пропитавшим каюту насквозь, эта вонь показалась даже приятной. Маг вдохнул дым и откинулся на подушку.

* * *

Клубы дыма незаметно превратились в бурлящую жидкость — темную, тяжелую, маслянистую. Среди фонтанов и то тут, то там вспухающих пузырей Арчи отыскал глазами несколько крохотных островков. Перепрыгивая с одного на другой, он двинулся в ту сторону, где мерцал бледный свет. Постепенно почва под лапами становилась все тверже. Берег — именно так Арчи определил полоску причудливых бугров, похожих на оплывшие грибы — приблизился. Верхушки этих странных холмов светились. Арчи все увереннее и увереннее перепрыгивал с одной "шляпки" на другую. Но вдруг в безумии окружавших его форм появился определенный ритм. Возвышенности начали двигаться, выстраиваясь в замысловатые фигуры.

Арчи замер, ориентируясь. Вот — центр медленного кружения: клочок чего-то темного, бесформенного, больше всего похожего на обрывок мелко вздрагивающей грязной тряпки. Почти стелясь брюхом по тому, что можно было назвать землей, Арчи подкрался к этому "чему-то". Теперь они существовали в едином ритме, весь мир крутился вокруг них, Арчи чувствовал то же, что и душа мертвеца...

Страх. Растерянность. Недоумение. Ощущение потери себя...

Арчи знал, что общаться с душами недавно умерших людей почти невозможно. Это все равно, что пытаться разговаривать с младенцем или убогим. Бесполезно спрашивать его об имени — он его не знает. Еще глупее спрашивать о том, кем он был. Профессия, работа, родные, друзья — это все пустой звук. Остаются только эмоции да смутные картины — из тех, что глубже всего врезались в память.

Перед Арчи промелькнуло девичье лицо, потом эпизод какого-то боя, чья-то отрубленная голова, морские волны — именно такие, о которых юный некромант читал в балладах, но никогда не видел — темные и украшенные пенными гребнями...

Боль. Страх. Холод. Тошнота...

Это — уже последние мгновения жизни мертвеца.

Арчи нетерпеливо надавил на пульсирующую под его лапами "тряпку": "Кто ударил в спину? Ты видел?"

"Нет..."

Промелькнула картина — неестественно кренящаяся мачта, звезды вихрем проносятся по небу, на их фоне — темный силуэт. Человек. Мужчина. В шляпе — определенно в шляпе с широкими полями...

Арчи понял, что большего не добиться и отпустил душу.

Тот ритм, о котором на время забыл молодой некромант, подхватил ее, словно ветер — сухой листок. Темная клякса, оплывая тонкими нитями, взмыла вверх. Арчи сделал глубокий вдох и перекусил тянущиеся за душой нити.

"В чертоги Тима Пресветлого, чертоги сияющие, чертоги счастливые..."

"Прости и прощен будешь, не помни зла и обиды... обретешь дорогу, струною летящую..."

Почувствовав под спиной твердую койку, Арчи с наслаждением потянулся. Теперь можно хлебнуть сидра и расслабиться.

"Кажется, я все правильно сделал, — подумал маг. — Никаких привязок у души не осталось. Мстить она не жаждет. Это не невинно убиенная супруга трактирщика. Такое ощущение, что мужик даже не очень удивился, когда его зарезали. Нет, конечно, все произошло неожиданно, но... Это очень похоже на то, как уходят души солдат. Тот, кто погиб с оружием в руках, редко мечтает о мести. Поэтому надо полями сражений не кружат разъяренные демоны. Да, похоже, у мужика была бурная жизнь, и он привык к мысли о том, что вряд ли умрет от старости в своей постели".

Придя к этому заключению, Арчи зевнул и неожиданно для себя заснул. А на рассвете шхуна "Счастливая Мариэтта" вошла в Бастбирскую бухту.

Глава 3

* * *

Бастбир — маленький городок, но на деревню он не похож. Почти все его жители кормятся работой на королевских верфях. А корабельные мастера — не бедная гильдия. Поэтому почти сразу от причалов начинаются "чистые" кварталы: мощенные камнем улицы, узкие кирпичные дома в три-четыре этажа, многочисленные лавки, таверны и постоялые дворы. Приезжих немало: и офицеры королевского флота, дожидающиеся, когда их новые корабли спустят на воду, и хозяева строящихся "торговцев", и мастера из других городов. Коренные бастбирцы стараются "показать товар лицом", стремятся, чтобы город встретил гостей красивыми набережными и ухоженными парками, а не портовыми трущобами. Если и есть в Бастбире бедные кварталы, то оно спрятаны от глаз приезжих на дальних от берега окраинах.

Сойдя на берег, купец-лесоторговец и его помощник сразу же направились к своим знакомцам подрядчикам. Бельвод душевно попрощался с Арчи, чему тот был несказанно рад. Самому магу хотелось трех вещей. Первое — поесть нормального супа, а не той бурды, которую готовил кок на шхуне. Второе — помыться в бане, чтобы избавиться от навязчивого запаха перегара, который, казалось, пропитал его насквозь. И, главное, поспать в постели, которая не качается и на которой можно раскинуться, не рискуя свалиться на пол. Поэтому молодой маг решил немного задержаться в приглянувшемся ему городке, и лишь завтра идти на почтовую станцию, чтобы узнать, когда отходит карета до Келе.

Но сначала надо было вместе со шкипером побывать в полицейской управе.

Встретивший их дознаватель был смугл, черноволос и так худ, что Арчи даже заподозрил какую-то болезнь вроде легочной гнили. Впрочем, недужным полицейский не выглядел. Наоборот, он говорил весьма энергично и то и дело порывался побегать по своему кабинету, словно оставаться на одном месте было для него непереносимой мукой.

Сначала дознаватель сделал вид, что очень разгневан исчезновением трупа в морской пучине. Но выписка из корабельного журнала и вещи покойного вполне удовлетворили полицейского. Равнодушно скользнув взглядом по испорченной водой одежде, он с интересом развернул узелок с кольцами и амулетницей.

— Ну-ка, что тут?

Кольца были золотыми. Одно — с небольшим изумрудом, второе — без камня, украшенное печаткой с изображением морской птицы. Амулетница была серебряной, с эмалью, на серебряной же цепочке — такие привозят иногда с Жемчужных остовов. Стоят они не дорого, но достаточно редки.

— Похоже, что нашего таинственного покойника не успели ограбить, — заключил дознаватель.

— Не знаю, так ли, — робко произнес Арчи. — Но в карманах у него почти ничего не было. Может быть, у его убийц не было времени, чтобы срывать кольца? Я еле снял их с мертвого, а попробуйте стащить кольцо с того, кто отбивается. А цепочку могли вообще не заметить под одеждой. Другое дело — деньги... Не мог же человек, выходя на палубу из каюты, не взять с собой деньги? Любой путешественник старается всегда иметь их при себе. Мало ли что случиться...

Дознаватель с некоторым интересом посмотрел на юношу:

— Какая теперь разница! К тому же, кажет, вы говорили, что в карманах все же что-то было.

Арчи показал на бесформенный комок бумаги, которая сначала размокла, а потом высохла. Дознаватель снова поморщился:

— Сомневаюсь, что это можно будет прочитать. Да и вряд ли тут было что-то важное.

— Прочитать можно, но для этого нужна хорошая лаборатория.

Полицейский фыркнул:

— Где я ее возьму, эту лабораторию? В Келе всякие умники, может, и могут бегать в Университет с каждой дурацкой уликой. Но не у нас.

— Простите, — Арчи помедлил, но продолжил. — Я еду в Келе поступать в Высшую школу магии. Может быть, мне представится случай... Меня зовут Арчи эт-Утус, я остановлюсь в Келе у вдовы Трой, мне ее рекомендовал один знакомый... Если вы хотите...

— Ну, если так, — дознаватель задумался. — Хорошо, забирай это. Все равно мне оно не поможет. Гораздо интереснее печатка. Морская птица — герб нескольких дворянских родов, и очень высоких. Даже на королевском гербе есть чайки. Но, похоже, что кольцо не фамильное. Оно из тех, которые заменяют подорожные грамоты. Вот это интересно. Кому служил наш покойник?

Арчи пожал плечами.

— Вот и я не знаю, — закончил дознаватель. — Зато знаю, что это колечко может заинтересовать кое-кого из высокопоставленных персон. Так что, пожалуй, твое предложение по поводу лаборатории чего-то стоит. А то и окупится. Запоминай: меня зовут Валентино Эльбэрри, я — дознаватель в полицейской управе королевского порта Бастбир. Писать мне можно сюда, в управу. Как только доберешься до этой своей лаборатории, дай о себе знать. Получится что-нибудь — хорошо, нет — тоже напиши. Может, тебе придется поговорить с кем-нибудь более значительным, чем я.

Арчи кивнул:

— Всегда к вашим услугам, господин Эльбэрри!

— Эх, толковый ты парень! — вдруг усмехнулся дознаватель. — Мне бы такого помощника! Слушай, а зачем тебе в Келе? Вроде Знак ты уже получил, так что практиковать имеешь право. Некроманты иногда работают у нас, вы же способны допросить даже труп...

— Весьма польщен, господин Эльбэрри, но... — промямлил Арчи.

— Да ладно, это я так, размечтался, — махнул рукой дознаватель. — Идите, больше я вас не держу!

— Если я понадоблюсь в ближайшее время, то до завтрашнего полудня буду на постоялом дворе папаши Ромекс, — сказал, прощаясь, Арчи.

Какое-то чувство подсказывало ему, что одним трупом дело не кончится. Слишком интересной оказалась та квадратная маридская монетка, которую он еще на шхуне тихонько сунул в свой карман. Никто ничего не заметил, ведь не даром говорят, что нет лучших воров, чем маги. Все, кто видели неприметный кусочек серебра, напрочь о нем забыли. Да и видеть-то было особо некому: боцман старательно записывал слова мага, осматривавшего труп, а матросы вообще старались смотреть в другую сторону... Ведь что за удовольствие — на мертвяка пялиться?

* * *

В Будилионе Арчи не раз приходилось работать с "неопределенными" артефактами. Горцы знают: нет лучшей платы за лечение в монастыре, чем какая-нибудь старинная вещица. В будилионских кладовых собралось немало того, что сделано руками та-ла и долгие годы пролежало в земле, ожидая пока кто-нибудь из родственников пациентов лечебницы не найдет странную штуковину копая яму или распахивая целину.

Сами монахи, конечно, прекрасно видят заключенную в предметах Силу, но разбираться, для чего те предназначены, предоставляют магам. Дело небезопасное. Бывало, древние артефакты убивали исследователей или сводили их с ума. Осторожный Пит эт-Баради долго пытался разобраться в магии та-ла. Арчи работал вместе со старым некромантом. Кое-какие принципы построения древних заклинаний они разобрали. Но, что сейчас было гораздо важнее, Пит эт-Баради научился "читать" наложенные на вещи заклинания, не тревожа их структуры.

Едва увидев квадратную монетку, Арчи понял, что вещица эта вряд ли предназначена только для того, чтобы расплачиваться ею в кабаке. В ней чувствовалась Сила. Правда, к та-ла она не имела никакого отношения, седой древностью от кусочка серебра и не пахло. Но Арчи стало интересно: что же за артефакт носил с собой погибший? Зачем некроманту это понадобилось, он и сам не понимал. Но зато помнил наставления Пита эт-Баради: "Если можешь узнать что-то — узнай, бесполезных знаний не бывает, мало ли когда и зачем понадобится тебе тот кусочек тайны, который ты сумел приоткрыть".

Поэтому, выполняя первые два пункта своего плана, Арчи думал о странной монете.

Сначала молодой маг сходил в баню. Потом, отдав служанкам на постоялом дворе грязное белье, отправился в соседний трактир. Там заказал себе суп с капильтонками и сметаной, жареного тунца, и на десерт — сырные шарики и медовые груши. Подумав, попросил принести немного местного розового вина — слишком легкого, чтобы от него опьянеть. Капильтонки оказались очень вкусны. Правда, цена, которую пришлось заплатить за обед, не обрадовала молодого мага. Отданные сестре деньги на самом деле предназначались для того, чтобы прожить первое время в Келе. Конечно, у Арчи еще оставалась пара дюжин золотых, но,... на сколько дней их придется растягивать? Писать Генрике и просить ее прислать денег он не хотел. "Нужно будет что-нибудь придумать, — размышлял Арчи. — А то старая Гурула меня слишком избаловала. Теперь придется привыкать к кабакам, а вряд ли в дешевых тошниловках будут подавать такие вот капильтончики. Да и настоящих пирожков с капустой или ванильных булочек, какие печет Гурула, тут не найти".

Горестно вздохнув, Арчи с удовольствием доел рыбу, попросил сложить в корзинку десерт и вино и отправился в свою комнату.

На сытый желудок думалось лучше. Поедая груши, некромант без труда составил схему переплетений Силы, привязанных к иноземной монетке.

Ничего особенного в принципах: трансформация, направленная на иной предмет в соответствии с информацией о пространстве рядом с артефактом. Для того, чтобы предмет трансформировать, его нужно просунуть в дырочку. Предмет должен быть металлическим...

Почесав в затылке, Арчи воззрился на монетку. Бред какой-то! Мощное, устойчивое заклинание, причем с изменяющимся в зависимости от обстоятельств действием. По сути, три заклинания — сканирование пространства, сличение полученной информации с той, что заключена в узле собственной памяти артефакта, и построение модели трансформации. Способ подпитки и привязки очень интересный, такой в Келеноре мало кто использует. Впрочем, это понятно, в Мариде, где чеканят такие деньги, немного другие традиции...

Но — зачем? Зачем такие сложности, если нужно всего лишь видоизменить какую-то железяку?

Арчи закрыл глаза и представил совершенно идиотский процесс: некто просовывает какой-то металлический стерженек сквозь дырку в монете. Ничего толще небольшого гвоздя туда не пролезет... И в результате гвоздь превращается... во что? И зачем превращать во что-то гвозди? И вообще — даже не превращается, остается таким же железным стерженьком, только на нем вырастают какие-то выступы...

"Бред", — подумал Арчи.

Однако из чистого упрямства он обыскал всю комнату, пытаясь найти что-нибудь, похожее на гвоздь. Ничего подходящего не обнаружилось, но молодого мага охватил азарт исследователя. Он вышел на улицу, спросил у первого попавшегося прохожего, где можно найти скобяную лавку и довольно долго плутал по городу, пока наконец-то ни увидел нужную вывеску. Купив два десятка гвоздей разной толщины и небольшой моток проволоки (продавец с удивлением смотрел, как юный маг отбирает товар), Арчи вернулся на постоялый двор и принялся экспериментировать.

Сначала с просунутым в монетку гвоздем ничего не происходило. Потом Арчи догадался, что, пока вокруг монетки ничего нет, она ничего не трансформирует. И он начал прикладывать монетку к разным предметам. Правда, просунуть что-то в дырку, если серебряный квадратик приложен к стене, оказалось невозможно. Значит... тут Арчи почти растерялся: монетка должна быть к чему-то приложена, но напротив дырки ничего не должно быть!

"Еще того смешнее, — подумал Арчи. — Хотя... дырка к дырке!"

Он посмотрел на стоящий у окна секретер. Ящики в нем не заперты — это Арчи выяснил, обыскивая комнату. Но замки и, соответственно, замочные скважины были. Маг приложил монетку так, чтобы предназначенное для ключа отверстие оказалось напротив дырки в монете. Просунул сквозь монетку гвоздь. Слегка пошевелил им — и замок щелкнул, словно его заперли. Арчи подергал ящик — и впрямь заперт! Снова пошевелил гвоздем — замок открылся.

"А ведь это универсальная отмычка! — сообразил некромант. — Причем никто и не догадается, что это такое. Особенно в Мариде, где эту монетку можно спрятать среди таких же".

Отобрав парочку подходящих по толщине гвоздей, Арчи сложил их вместе с монеткой в свой кошелек.

Теперь он мог выполнить и последнюю часть своего плана: по-человечески выспаться.

"Интересное совпадение, — лениво думал Арчи, укладываясь на пахнущие лавандой чистые простыни. — Стоило мне обеспокоиться о том, на какие средства я буду жить в столице, как судьба подбрасывает мне в руки артефакт, за который любой домушни готов отдать что угодно. Наверное, из меня тоже может получиться неплохой вор. Уж что-то, а глаза отводить я умею. Так что пробраться в контору к любому купцу и пошарить в ящиках и сундуках смогу. Только вот стану ли? Что-то мне подсказывает, что это — не совсем то занятие, которое доставит мне удовольствие..."

* * *

Судьба определенно благоволила в эти дни к Арчи. Он успел не только выспаться, позавтракать и упаковать в мешок выстиранное служанками белье, когда в дверь его комнаты постучали.

— Господин магмейстер, откройте! — с удивлением услышал Арчи голос давешнего дознавателя.

— Проходите, господин Эльбэрри! — приветствовал его молодой маг. — Что, мне предстоит встреча с теми самыми "значительными" людьми?

— Нет, пока нет... Но ты... вы... мне нужны. Это настоящее счастье, что вы оказались в Бастбире и с самого начала причастны к этой истории. Кажется, нашелся убийца первого мертвеца. Точнее, то, что от него осталось...

Арчи изумленно захлопал глазами:

— Простите... то, что осталось? Кто-то еще мертв?

— Да! И я хочу попросить вас об одной любезности... Похоже, что дело по вашей части, по некромантской... Несомненно, что убийство произошло не без вмешательства Кромешных сил. Да вы сами все поймете, когда увидите. Нужно выяснить, насколько опасен этот демон...

— Хорошо, хорошо, — закивал Арчи. — Только один момент. Кажется, в полиции существует специальный фонд для непредвиденных расходов?

— Сколько? — скривился дознаватель.

— Пять золотых. Но...

Арчи помедлил, однако, стараясь быть честным, продолжил:

— У меня есть подозрение, что появившийся тут демон мало связан с убийством на море. Мы, некроманты, можем определить, породит ли та или иная смерть демона. Это — не тот случай.

— Зато наш мертвец определенно связан с твоим, парень. Впрочем, это уже дело полиции. А ты...

— А я разбираюсь с демоном и получаю пять золотых. Так?

— Так, — кивнул дознаватель. — Но собирайся скорее, я все расскажу по дороге.

* * *

— Нам придется выйти из города, — сказал дознаватель. — Впрочем, это не так далеко. Так что давай, парень, прогуляемся и как раз поговорим о демоне.

Арчи согласился. Ему было любопытно посмотреть на город, от которого он видел только небольшой кусочек у причалов да в "чистых" кварталах. Сейчас же они направились мимо верфей куда-то на север, в сторону зеленеющих вдали холмов.

— Я времени даром не терял и первым делом обратился к нашим магам-погодникам, — начал Валентино Эльбэрри. — Ты сообщил примерное время, когда погибшего сбросили в воду. Были известны и координаты места, где его нашли. Довольно просто, учитывая ветра и течения, высчитать, где мертвец попал в воду. Оказалось — у Плавучих островов. Этим, кстати, и объясняет то, что раненый не утонул, но нашел подходящее бревно.

— Что это еще за острова? — удивился Арчи.

— Ты — не моряк, но попытаюсь объяснить. От устья Келе на добрую дюжину лиг тянется полоса мелей и мелких островков. Как она появилась, не знаю. Погодники говорят, что это река несет столько песка, что он, оседая на морском дне, поднимает его. Но это не важно. Важно то, что в самом конце этой гряды залив настолько мелок, что не поймешь, где вода, а где суша. Этот участок — своеобразная "ловушка" для того, что приносит южное течение. Бревна, доски, еще какие-то обломки... Все это оседает на мелях, переплетается водорослями и превращается в своеобразные плоты, чьи размеры порой превышают хороший паром. Каждую осень шторма срывают весь хлам с мелей и несут к берегу. Говорят, в некоторых деревушках рыбаки вообще не покупают дров — им хватает того, что дает море. Но для кораблей Плавучие острова очень опасны. С разгону влететь в такой "плот", даже если он уже не сидит на мели, а дрейфует к берегу, — и получишь нескольких дыр в корпусе...

— То есть, как я понял, капитаны стараются держаться подальше от этого места? — сообразил Арчи.

— Именно так. Если только это не судно, идущее с юга в Келе. Между мелями есть несколько судоходных проливов. Если идешь в Келе с юга, то надо пройти мимо Плавучих островов, и лишь потом, ориентируясь на маяк, заходить в фарватер.

— Понятно, — кивнул Арчи.

— И приятно — для нас, — согласился господин Эльбэрри. — Я голубиной почтой послал запрос в Келе. Просил узнать, какие суда вошли в порт третьего дня, и не докладывал ли кто-нибудь из капитанов о пропаже члена команды или пассажира... К моему удивлению, ответили почти сразу же. В общем, твой труп был записан в вахтенном журнале торговой каракки "Пресветлый Спаситель", пришедшей из Мальо, как "дворянин Луркус Мастони, постоянно проживающий в Келе на улице Семи Фонарей". В Мальо сей дворянин, как следовало из тех же записей, находился "по личным делам". Во время плавания ни в чем особом не замечен. Его вообще никто толком не видел — в кают-компании он не появлялся, стюард относил ему еду, по палубе не гулял. Когда пропал — тоже не ясно. В Келе с борта не сходил, вещи остались в каюте и принесены в портовую управу помощником капитана господином Гэтом Льборгом.

— Прекрасно! — улыбнулся Арчи. — Теперь мы знаем имя убитого. Но что связывает господина Мастони с тем мертвецом, к которому мы идем?

Дознаватель выдержал драматическую паузу и продолжил:

— Прежде всего — кольцо. Точно такая же печатка, как у твоего мертвеца. И то, что он тоже плыл на "Пресветлом Спасителе".

— А это-то откуда известно?

— Ты слушай, парень, и не перебивай. Сегодня ранним утром ко мне прискакал слуга господина Пустлина. Господин Пустлин — рыцарь из хорошего рода, владелец небольшого поместья рядом с городом. Хоть и старик уже, но до сих пор очень уважаемый человек. Один из самых уважаемых в городе, — подчеркнул господин Эльбэрри. — Если не считать флотских офицеров. Его поместье вон там, — и полицейский махнул в сторону холмов.

К этому времени Валентино Эльбэрри и Арчи уже миновали "чистые" кварталы городка и шли мимо каких-то длинных деревянных бараков, больше похожих на склады, чем на человеческое жилье.

— Что это за сараи? — полюбопытствовал Арчи.

— А, пригнали мужиков на строительство верфи, — махнул рукой дознаватель. — Не знаю, по каким кабакам навербовали... Придушил бы я этих строителей-подрядчиков. Работнички эти — одна головная боль. Наши корабелы, если и раздерутся, то все по-честному — на кулачках. А тут что ни седьмица — смертоубийство. Нет, я еще разберусь с купцами! Хуже любых демонов!

Арчи сочувственно покачал головой, но решил все же вернуть своего собеседника к мыслям о ночном убийстве:

— Простите, господин Эльбэрри, а что сказал слуга?

— Что он мог сказать? Дескать, поздно вечером в поместье приехал какой-то знакомец хозяина. Они о чем-то долго разговаривали. Слуг отпустили. А ночью из гостевой комнаты донеслись жуткий вой и грохот. Слуги, кто был в доме, бросились туда, но дверь оказалась заперта. Когда выломали дверь, обнаружили труп, да в таком виде, будто его терзала стая волков. Пошли докладывать хозяину, а тот без сознания. Вроде как сердечный удар. Потом вроде пришел в себя. Жив, дышит, но не говорит. Только мычит. И, что самое страшное, вокруг его ложа — кровавые следы.

— Чьи?

— Вроде как собачьи, только огромные...

— Но вроде бы демоны — не дело полиции, почему этот глупый слуга в храм не поспешил? Я же видел — на центральной площади у вас храм Эйван Животворящей.

Господин Эльберри удивленно посмотрел на Арчи и вдруг рассмеялся:

— Где ты видел монаха, готового броситься в пасть демона?

Глава 4

* * *

Господин Эльберри ошибся. В поместье все же обнаружился один служитель пресветлых богов. Точнее, служительница. Но не эйванитка, а нанитка.

До Дома-на-Холмах — поместье рыцаря Пустлина, дознаватель и Арчи дошли меньше чем за час. Когда из-за поворота дороги появились выкрашенная в зеленое решетка парковой ограды, молодой некромант знал о событиях столько же, сколько и уже побывавший здесь утром полицейский.

— Комнату с трупом караулят двое моих парней, — закончил Валенитино Эльбеэрри свой рассказ. — Мы ничего не трогали. Осмотр будем проводить вместе. У тебя острый глаз, да и демон оставил достаточно следов.

— Хорошо, — кивнул Арчи. — Только я сначала загляну к хозяину поместья. Демон подождет до темноты, а старику нужна помощь лекаря. Я в Будилионе учился не только с нечистью общаться, но и лечить.

В комнате господина Пустлина пахло целебными травами. У изголовья кровати сидела немолодая нанитка.

"Она похожа на располневшую мышь", — мимолетно заметил некромант, рассматривая фигуру в сером балахоне.

Монахиня на первый взгляд не понравилась Арчи, но почему-то ему стало немного уютнее.

— Приветствую вас, сестра! — улыбаясь, обратился он к женщине. — Что с больным? Мне сказали — сердечный удар.

— И да, и нет, — пожала плечами монахиня. — Похоже на удар, но...

И она указала на шею больного.

Арчи нагнулся, чтобы присмотреться, куда указывает монах, и вздрогнул от ощущения близости Кромешного мира. На шее лежащего в постели старика была крохотная ранка. Кожа вокруг нее побагровела и покрылась лиловыми точками.

— Я сделала все, что смогла, но ему становится хуже и хуже. Еще час назад он открывал глаза и пытался мычанием подать какие-то знаки, а сейчас потерял сознание.

Арчи нервно сжал кулаки: "Что-то здесь неправильно!".

— Очень похоже на черный мор, но откуда?

— Демон?

Арчи нагнулся, дотронулся до одного из следов. Нет. И еще раз нет. Просто кровь, просто следы... Единственное место, от которого шло ощущение иномирья, — это шея больного.

Маг снова наклонился над изголовьем постели.

"Чушь, — подумал про себя Арчи. — Даже если это был волкоподобный демон, то чем он мог нанести такую крохотную ранку? Больше похоже на укус пчелы или, в крайнем случае, змеи".

Он замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Ранка — такая маленькая, что при обычных обстоятельствах человек забудет про нее через пару минут, как получит. И запах Кромешного мира. И при этом полное ощущение, что никаких потусторонних существ и близко не было...

— Вы позволите мне попытаться кое-что сделать? — спросил Арчи у монахини. — Понимаете, я учился в Будилионе.

Нанитка кивнула.

Но маг не собирался произносить исцеляющих заклинаний. Закрыв глаза, он на миг бросил свое гибкое тело в междумирье. Быстро осмотрелся. Никаких следов! Никакого прорыва ткани сущего. Ни здесь, ни на добрую пару лиг вокруг...

И все же...

Арчи открыл глаза и спросил монахиню:

— Если человека укусит змея, что нужно сделать с раной?

— Рассечь и выпустить кровь — большая часть яда выйдет.

— Давайте попробуем это сделать.

— Думаете, так просто? Яд?

— Да. Но не простой, сложное снадобье, в котором наверняка есть пыль с Троп Мертвых.

— Хорошо, я попрошу слуг принести все, что нужно.

Удалив воспаленные ткани и обработав рану травяной настойкой, маг и монахиня внимательно наблюдали за тем, как лицо лежащего в постели старика постепенно розовеет. Господин Пустлин стал ровнее дышать, на лбу появилась испарина. Он даже открыл глаза и промычал что-то невнятное.

Молодой некромант облегченно вздохнул и расслабился.

— Дайте ему чего-нибудь успокаивающего, — сказал Арчи. — Может быть, речь восстановится, может, нет. Рана была слишком близко от горла, оно уже изъедено этим наведенным черным мором...

Монахиня кивнула:

— Я в жизни бы не поверила, что такое возможно! Какая жуткая история! Гораздо страшнее, чем появление демона. Поаки-мстители, конечно, жуткие создания. Но если Тим Пресветлый допускает их появление в Срединном мире, то в этом есть высшая справедливость. Но человек, который действует заодно с кромешным убийцей! И с помощью Кромешного мира!

— Всего лишь с помощью ядовитой пыли с Троп Мертвых... Ее может добыть любой некромант. Правда, мы больше заботимся о том, чтобы не занести эту пыль в наш мир. Счастье, что это вещество, несмотря на его сильную ядовитость, очень медленно растворяется в крови. И счастье, что вы оказались рядом. Если бы ни вы, то никто бы и не понял, отчего занедужил хозяин дома. Вы постоянно живете в Доме-на-Холме? Вы — родственница хозяина?

Женщина недовольно нахмурилась, но все же решила, что с магом нужно быть предельно откровенной.

— Нет. Меня зовут Роберта Синд. Я живу при храме в Ортоссе, это на крайнем юге королевства. Сюда меня привела печальная обязанность сообщить господину Пустлину о смерти его единственной сестры. Она была и нашей сестрой, одной из лучших целительниц в нашей общине... Лабетта Пустлин любила брата и завещала ему несколько не очень дорогих, но ценных как воспоминания вещиц. Я привезла их...

— Интересно, — пробормотал Арчи. — То есть о том, что у господина Пустлина гостит монахиня-нанитка, кроме слуг, никто не знал? Давно ли вы приехали?

— Позавчера. Господин Пустлин очень опечалился, услышав о смерти сестры, и попросил меня немного погостить, чтобы поговорить со мной о последних годах ее жизни.

Тут женщина невольно сделала паузу, которую Арчи не мог не заметить.

"Похоже, святая сестрица сама набилась погостить подольше. Только вот зачем? Надо посмотреть завещание старика, если такое есть. Вроде Эльбэрри обмолвился, что Пустлин — бездетный холостяк. Если бы он умер раньше сестры, то все его состояние отошло бы к ней, то есть — в распоряжение храма в этой самой Ортоссе. Но она умерла раньше брата".

— Продолжайте, сестра! — попросил маг, сделав вид, что не заметил паузы. — Естественно, вы не наносили визитов соседям хозяина дома и вряд ли выезжали в город. Так?

— Да, так. Мы провели вчерашний день в совместных молитвах и воспоминаниях. А поздним вечером прискакал этот Антониус Влото. По крайней мере, так мне представил этого молодого человека господин Пустлин. Хозяин извинился передо мной и попросил дать ему возможность поговорить с гостем наедине.

— И вы, конечно, не знаете, о чем они говорили? — спросил Арчи, пристально глядя на монахиню. — Это очень важно. Господин Влото умер. Ужасная смерть! Может, какие-то его слова помогут мне встать на след демона...

— Нет... То есть да... Я слышала обрывок разговора. Ничего интересного. Никаких упоминаний о волшбе или чем-либо таком. Говорили о каких-то пропавших записях, и о том, что неплохо бы суметь найти подход к некому Валентино... Фамилию я не запомнила. Это был деловой разговор...

— Понятно, — кивнул Арчи, сумевший скрыть нетерпение, охватившее его при имени "Валентино". — Спасибо вам, сестра! И еще вопрос... Вы что-нибудь слышали ночью?

— Нет... к сожалению, нет. Понимаете, я обычно очень плохо сплю. Да еще дорога, тяжелый разговор с господином Пустлиным... После ужина, когда он со своим гостем отправились в кабинет, — монашка махнула в сторону полускрытой портьерой двери, на которую Арчи сначала не обратил особого внимания, — когда он ушел в кабинет, я решила немного погулять по саду. У меня болела голова...

— Да-да, я понимаю...

— Я немного погуляла и решила, что сегодня уже не смогу поговорить с господином Пустлиным. Поэтому я пошла в свою комнату. Я немного почитала. Слышала, как кто-то из слуг ходит по галерее. Я поняла, что мне опять грозит бессонница, поэтому выпила настойки исцены и мака — и, к свому удивлению, моментально уснула. Говорят, ночью тут было... шумно. Но я ничего не слышала и не видела. Слуга разбудил меня утром, сказав, что хозяину плохо, и я поспешила сюда — с сожалением ответила нанитка.

— Ну, вы, сестра, немного потеряли, — улыбнулся Арчи. — И так ваша помощь неоценима. К тому же... Вы можете выполнить одну мою просьбу?

— Пожалуйста, если это только в моих силах, — улыбнулась нанитка, проникшись вдруг доверием к молодому магу.

Почему-то, рассказав почти все о цели своего приезда в окрестности столицы, сестра Роберта вдруг почувствовала огромное облегчение. Да и настоятель храма, провожая ее в дорогу, тонко намекнул, что новая лечебница в городе, где строят корабли, — это богоугодное дело. Ведь покойная сестра Любетта собиралась вернуться в родное поместье и убедить брата, что им обоим пора думать о том, чтобы было о чем рассказать Пресветлым...

— Я постараюсь, — добавила монахиня.

— Собственно, я хотел попросить вас о том, чтобы вы немного отложили отъезд в Ортоссу. Конечно, и в Бастбире найдутся лекари. Но хотелось бы, чтобы рядом с господином Пустлиным находился человек по-настоящему умелый и знающий. Теперь старик, надеюсь, начнет поправляться. Но ему будет нужен хороший уход...

Монахиня согласно закивала:

— Помогать недужным — первейшее дело для тех, кто служит Нану Милостивцу.

— Вот поэтому я и обращаюсь к вам. Я вижу, что вы — достойная женщина. И поэтому я обращаюсь к вам еще с одной просьбой... точнее, вопросом... скажите, вы сегодняшним утром не заглядывали в кабинет господина Пустлина?

— Нет, я была занята больным.

"Ух, ты, а "формула очарования", о которой говорила матушка Симотта, действует! — ухмыльнулся про себя Арчи. — Эта мышь даже не попыталась сделать оскорбленный вид — дескать, как ее можно заподозрить в том, что она попытается сунуть нос в завещание".

Но вслух он сказал:

— Не нужно туда заходить. Там может быть что-то важное, что может помочь разобраться со смертью гостя. И проследите, чтобы слуги тоже туда даже не заглядывали. Хорошо?

— Нет ничего проще, — пожала плечами нанитка.

"Что ж, похоже, монашка считает, что ситуация складывается к ее пользе. Старик может и выжить, по крайней мере, прийти в состояние, в котором ему удастся переменить завещание. И оно наверняка будет в пользу храма. Так что теперь эта дамочка порвет любого, кого посчитает опасным для больного".

* * *

Попрощавшись с монахиней, Арчи направиться в ту комнату, в которой побывал, как говорил дознаватель, какой-то демон. Правда, после разговора с сестрой Робертой подозрения молодого мага, что никаких демонов в ближайших окрестностях нет и не было, окрепли и превратились почти в уверенность. Если бы ни это, то оказавшаяся перед его глазами картина в одной из "гостевых" комнат неизбежно заставила бы подумать о кромешных тварях.

Здесь была кровь. Много крови — на полу, на стенах, даже на невысоком беленом потолке. Здесь был полный беспорядок, как если бы по комнате метались дикие звери. Занавеси лежат на полу, простыни на кровати разорваны, одежда разбросана по полу. Причем не только та, которую покойный снял с себя, готовясь ко сну, но и та, что была в его дорожной сумке. Сама сумка валялась посреди комнаты и была в таком виде, словно ею играла пара боевых псов, впавших в щенячье настроение.

Эта ассоциация появилась у Арчи не на пустом месте. Там, где пол не был затоптан полицейскими, на нем отчетливо виднелись следы собачьих лап.

Но самым ужасным было, конечно, тело покойного... Точнее, то, что от него осталось. Наверное, господин Антониус Влото уже приготовился ко сну, когда на него напали — израненное тело, лежащее возле кровати, покрывали лишь обрывки рубахи. И, наверно, он был очень сильным и мужественным человеком. Иначе бы откуда такой разгром в комнате?

Арчи подошел поближе к мертвецу и вздрогнул от ощущения повторения ситуации. Так же, как в комнате господина Пустлина, он не мог найти никаких признаков присутствия кромешной твари. И так же от самого трупа веяло Закромьем.

Маг наклонился над телом. Отыскать маленькую ранку, которую он хотел увидеть, среди десятков других, словно нанесенных кривыми ножами, было непросто. Но он все же нашел ее — сзади на шее. Крохотная ранка с почерневшими краями.

Достав из кармана пустую склянку, которую он позаимствовал у монахини, имевшей с собой запас зелий и посуды для их приготовления, Арчи аккуратно вырезал ножом кусок мяса вокруг раны и быстро затолкал его в пузырек.

— Что вы делаете? — удивился господин Эльбэрри, который к тому моменту уже закончил описывать положение вещей в комнате.

— Ловлю демона. Точнее, человека, — ответил маг. — Скажите, вы закончили осмотр?

— Да. А что? — полицейский удивленно поднял брови.

— Я хотел бы обратить ваше внимание вот на что, — Арчи поднял клочок от ночной рубахи, в которую был одет мертвец. Посмотрите, пожалуйста, на край.

— Похоже, что ткань не порвана, а разрезана ножом, — еще больше удивился господин Эльбэрри.

— Вы считаете, что этот ужас устроил демон-поак, демон-мститель, в которого превратился дух погибшего в море дворянина, не так ли? Тот бедняга, которого мы сейчас видим, господин Влото, плыл из Мальо на одном судне вместе с господином, ...кажется, Луркусом Мастони, не так ли? Он прибыл в Келе. Каким-то образом он узнал о вашей депеше, посланной в полицию Келе, и сразу же спешно поехал в Бастбир. По времени вполне совпадает. Тем более, что одна милая дама, случайно слышавшая разговор господина Влото с хозяином этого дома, хорошо помнит, что речь шла о том, чтобы "найти подходы к некому Валентино..."

— Что? — воскликнул полицейский.

— Да, видимо, речь шла именно о вас. К тому же, как вы сами заметили, на руке у этого мертвеца — такое же кольцо, как и то, что я снял с найденного в море трупа... Слишком много совпадений, чтобы не связать две смерти в одну цепь...

— Так в чем же дело? — задумчиво проговорил господин Эльбэрри, чувствуя в словах мага какой-то подвох.

— А в том, что демоны-мстители, что бы о них ни думали обыватели, никогда не имеют когтей или зубов, похожих на ножи. Нет, конечно, эти твари весьма опасны. Но их оружие — страх и... как бы вам объяснить... рана, нанесенная поаком, похожа на рану, нанесенную животным. Это раз. Во-вторых, прошло слишком мало времени с момента первой смерти. Поаки "вызревают" довольно долго. Мстителю нужно осознать себя и свою цель. Поэтому поак, начав осознавать себя, может нападать на совершенно невинных людей. И лишь когда демон вспомнит все, он начинает целенаправленно искать своего обидчика. Самый надежный способ избавить людей от опасности встречи с поаком — дать демону совершить месть. Помочь найти того, чья вина столь сильна, что Тим Пресветлый признает праведность мести демона и допускает его временный приход в наш мир.

— То есть ты считаешь... — неуверенно начал полицейский.

— Да, я считаю, что никакого демона не была. Была лишь инсценировка, причем не очень искусная, рассчитанная на то, что в Бастбире нет некромантов. Полиция может привезти мага из Келе, а это было бы не раньше, чем завтрашним утром. А завтра, после ночи "закрытия ран", как мы называем ее, найти след уже не возможно...

— Только этого не хватало! — досадливо выругался полицейский. — Мало нам буянов из бараков с верфи, так придется искать убийцу, которого и след уже простыл... Люди — не демоны, им, чтобы исчезнуть, "ночь закрытия ран" не нужна.

— Да, я считаю, что демона не было, — упрямо повторил Арчи. — И я вам это докажу. Но для этого надо будет выйти в сад. Здесь я видел все, что нужно. Хотя...

И маг внимательно осмотрелся:

— Он нервничал... Спешил... Он считал старика мертвым, но наверняка спешил, ведь тут ему пришлось пошуметь...

Бормоча это, Арчи почесал в затылке и вдруг бросился к оборванным занавесям, упавшим на кровать. Осмотрев их, он воскликнул:

— Так и есть!

— Что это? — спросил дознаватель, когда Арчи осторожно, через платок, извлек из складок занавеси какой-то мелкий предмет и быстро засунул его в тот же пузырек, в котором уже были кусочки кожи и мышц мертвеца.

— Это — то, чем на самом деле убили господина Влото. Шип для духовой трубки. Я читал о таких — ими пользуются змеелюди на дальнем Юге. Осторожно, он отравлен!

Полицейский посмотрел на крохотный кусочек дерева в бутылке и обреченно кивнул:

— Ну что ж, идем в сад...

* * *

Старый слуга — то ли управляющий, то ли личный камердинер хозяина дома, Арчи так и не понял, — согласился провести полицейского и некроманта по саду. Они вышли через небольшую дверцу возле лестницы, и юноша с завистью вздохнул. Все-таки в Будилионе слишком суровый климат, чтобы вырастить такую красоту. А тут — и фруктовые деревья, гнущиеся под тяжестью созревающих плодов, и виноградник — сквозь ажурную листву мерцают наливающиеся соком гроздья, и умело разбитые цветники — розы и георгины, гладиолусы и лилии, бархатцы и душистый табак, и десяток других цветов, про которые маг читал в книгах, но никогда не видел.

Миновав галерею, они направились к окнам комнаты, в которой произошло убийство.

— Что и ожидалось, — сказал Арчи, показывая на две цепочки собачьих следов, четко отпечатавшихся на рыхлой земле клумбы.

— Понятно! — согласился Эльбэрри. — Он... оно... пришло вон оттуда, от окон кабинета, залезло в эту комнату... Подожди! То есть получается, что демон, вместо того, чтобы сразу же кинуться на своего обидчика, сначала зачем-то сунулся в кабинет хозяина?

— Да не демон, господин Эльбэрри! — досадливо повторил Арчи. — Пойдемте, посмотрим, куда девался этот "пес".

Пройти по маршруту убийцы оказалось достаточно просто. Хотя "демон" придерживался посыпанных мелкими камешками дорожек, его следы читались довольно четко — глубокие неровные ямки с отметинами от когтей по переднему краю. Возле ограды ночной гость снова помял цветник и испачкал землей решетку, когда перелезал через нее. Выяснив у слуги, как можно выйти из сада, сыщики вернулись к месту, где "демон" покинул усадьбу. Следы вывели их к неглубокому оврагу и исчезли возле растущего на склоне кривого дерева.

— Да, парень, ты меня убедил, — огорченно сказал дознаватель, глядя на истоптанную землю и "лепешку" лошадиного навоза. — Я могу поверить в демона, который не может проходить сквозь стены, и ему нужно, чтобы забраться в комнату, открыть окно. Я могу поверить в демона, который лазит по заборам. Но в демона, который ездит верхом на лошади, я не поверю. Как бы мне ни хотелось, чтобы тот умник, который пытался выдать себя за кромешную тварь, ею и оказался.

— Видимо, убийца рассчитывал на то, что, во-первых, в Бастбире нет некромантов, а, во-вторых, этим делом должны заинтересоваться в Келе и "сложить два и два": то, что найден труп этого... как его... Мастони, кажется. И то, что господин Влото плыл с мертвецом на одном корабле. Месть поака — вполне достаточное объяснение для того, чтобы никто не стал искать живого убийцу.

* * *

Вернувшись в поместье, дознаватель и маг отправились по "собачьим" следам в обратную сторону. Далеко ходить не пришлось. Возле кабинета хозяина кусты роз были помяты, хотя само окно — плотно закрыто.

Полицейский раздраженно покачал головой:

— Все больше поражаюсь этому убийце. Имея так мало времени, он сумел устроить столько путаницы. Ни один нормальный человек не догадался бы, что демону зачем-то понадобится рыться в бумагах.

— Мы, некроманты, не совсем нормальные и порой не совсем люди, — с улыбкой ответил Арчи. — Давайте осмотрим кабинет. Интересно, что искал там убийца. И откуда он узнал, что искать что-то нужно именно здесь?

Господин Эльбэрри кивнул и вдруг раздраженно сказал:

— Мне начинает казаться, что в Келе секретные донесения читают все, кому не лень. Словно содержание каждой депеши оглашают на главной площади. Сначала этот Влото... Откуда он узнал, что тело его спутника выловили в заливе? Потом — его убийца... Придумать такой план можно было, лишь зная, что Мастони погиб.

— Ну, последнее гораздо понятнее. Я не могу гарантировать, но мне кажется, что господин Влото не убивал господина Мастони. Зачем? Если у них одинаковые кольца, значит, они служат одному хозяину. Скорее всего, было так: Мастони вез из Мальо какие-то бумаги. Видимо, очень важные. Этот Влото сопровождал его. Но не уследил. Некто, кто плыл на той же карраке, пырнул Мастони ножом, ограбил и сбросил в воду.

Арчи задумался на мгновение, потом вдруг спросил:

— Господин Эльбэрри, я слабо разбираюсь в моде. Скажите, на жилетах бывают внутренние карманы?

— Что? — удивился такому переходу полицейский. — Нет, конечно. Карманы делаются на камзоле, хотя многие предпочитают класть какие-то мелкие вещи за обшлага, за подкладку шляпы или в пояс...

— Пояса на трупе не было, — пробормотал Арчи. — А вот те, попорченные водой, бумаги, которые вы мне дали, я нашел во внутреннем кармане на жилете. Я его обнаружил только потому, что раздевал труп...

— Хорошо, — нетерпеливо перебил его дознаватель. — А дальше?

— А дальше господин Влото, обнаружив пропажу спутника, забеспокоился... и, действительно, он, видимо, имеет доступ к вашим полицейским секретам. Как только в Келе стало известно, что у вас находятся вещи неизвестно чьего трупа, он кинулся в Бастбир. Он должен был посмотреть вещи, чтобы понять, принадлежат ли они его спутнику, или же мы выловили чей-то еще труп...

— А что, — согласился Эльбэрри. — Вроде бы все складывается. Влото приехал поздним вечером. Если бы ничего не произошло, то сегодня утром он в сопровождении Пустлина был бы у меня в управе. Не сомневаюсь, что я дал бы себя уговорить и показал бы им вещи. В конце концов, это — дело столичного уровня. Официальное расследование или частное, но я и не сомневался, что кто-то из Келе приедет. Правда, с кем-то незнакомым я вряд ли бы стал разговаривать. Но если бы мне этого "кого-то" представил рыцарь Пустлин, я бы не смог отказать. Старика очень уважают в городе. А то, что у него полно столичных знакомцев, это не удивительно. Ведь он поселился здесь, в Доме-на-Холмах не так давно, лет десять назад. До этого жил в Келе. Служил в дипломатическом ведомстве. Не знаю, кем, но порой в теплой компании рассказывал интересные истории из давнего прошлого. Например, он был причастен к той истории с принцем Эдо. Говорят, когда умер старый король, принц-полукровка привел под стены столицы войско из Сунлана. Мог бы случиться дворцовый переворот. Но с Эдо удалось как-то договориться. Рыцарь Пустлин был среди тех, кто договаривался с Хозяином Востока.

— Ух ты! — воскликнул Арчи. — Я слышал об этой истории, больше похожей на балладу, чем на правду. Не думал, что есть люди, которые помнят, как оно было на самом деле.

За разговором маг и дознаватель успели вернуться в дом и дойти до кабинета. Слуга нехотя отпер дверь: виданное ли дело, чтобы чужие люди копались в вещах хозяина, когда тот еще не умер. Но спорить с полицейским старый камердинер не решился.

— Вот это да! — в один голос произнесли дознаватель и маг, остановившись на пороге.

Кабинет носил явные следы обыска. Правда, было заметно, что шарили тут не торопясь, аккуратно выдвигая ящики и не разбрасывая бумаги. Но внимание мужчин в первую очередь привлекло не это, а бурые пятна на полу.

— Вот тут-то "демон" и появился, — хмыкнул Арчи. — Смотрите: на окне — следы мужских сапог. Причем подошвы испачканы землей, а не кровью.

— Точно! — кивнул господин Эльбэрри. — Такой же след — около двери в спальню. Насколько я понял, и спальня, и кабинет имеют выходы в коридор, но соединены между собой.

— Так, — подтвердил Арчи. — Причем сестра Роберта, ну, та монашка-нанитка, которая тут очень кстати осталась ночевать, сказала мне, что, когда ее позвали к больному, она обратила внимание на открытую дверь в кабинет.

— Сейчас она закрыта.

— Это я ее захлопнул, чтобы никто сюда не попал раньше нас.

— То есть получается, — дознаватель окинул комнату профессиональным взглядом. — Получается, что некто залез в окно, потом зачем-то заглянул в спальню...

— Не зачем-то, а для того, чтобы выстрелить в спящего старика отравленным шипом.

— Да, верно! Потом этот некто обыскал кабинет... Что-то нашел... Хм... А я знаю, что — дневник господина Пустлина. Посмотри, Арчи: вот в этом полуоткрытом ящике — стопка дневников. Верхний датирован позапрошлым годом. Так... Точно: старик вел записи на протяжении почти тридцати лет и хранил их в идеальном порядке. Но последнего дневника нет. Ага! Понятно! Видимо, убийца проник в сад и наблюдал за окнами. Тяжелых занавесей на окнах нет, только кружево, через которое прекрасно видно все, что происходит в освещенной комнате. Убийца видел, что в кабинете сначала находились двое мужчин. Потом один ушел в другую комнату, там зажегся свет. А старик сел писать. Когда и хозяин лег, убийца залез в окно кабинета...

— Точно! — Арчи с любопытством взглянул на стопку вручную сшитых тетрадей. — Этот наш "некто" взял свою добычу, а потом сделал нечто странное. Он, во-первых, надел поверх сапог что-то, что оставляет следы, похожие на собачьи. Ходить в этих штуках неудобно, приходится все время приподниматься на цыпочки, чтобы каблук не касался пола. Кстати, поэтому следы на дорожке так четко отпечатались: если ходишь на цыпочках, то сильнее давишь на почву.

— Причем убийца зачем-то намазал на эту странную обувь кровью. Только вот чьей?

— Не знаю, — пожал плечами Арчи. — Не своей — точно. Хотя, может быть, красные пятна на полу — это не кровь, а просто похожая на нее краска. Видимо, уловка с отравленными шипами и явлением "демона" давно известна нашему герою. Нет ничего более естественного, как старик, умерший от страха при виде демона.

— Именно так. Убийца идет в спальню, оставляет там "кровавые" следы. Возвращается в кабинет, вылезает из окна — и его дальнейший маршрут мы уже проследили. Да, если бы ни стечение обстоятельств, то тут была бы полная картина буйства демона.

— Совершенно верно! Вы бы послали сообщение в Келе. Завтра или даже позднее прибыл бы некромант. Но тут есть одна тонкость. Если после того, как поак расправился со своей жертвой, минет еще одна ночь, то его следы невозможно найти и в междумирье. Некромант честно бы сказал, что демон больше не страшен — он удовлетворился местью и теперь не сможет покинуть пределы Крома. Причем маг бы ощутил запах Троп Мертвых, идущий от трупов, что убедило бы его в том, что поак был. Дескать, он разорвал свою жертву, потом смертельно напугал старика...

— Трупов? — переспросил Эльбэрри. — Но вроде бы господин Пустлин не умер.

— Господин Пустлин — удивительный везунчик. Мне даже кажется, что в этом деле заинтересованы не только те "высокопоставленные персоны", о которых вы говорили, но и существа более могучие. Только они умеют нанизывать цепь событий так, что в результате получается совсем не то, что задумывали люди. Вряд ли убийца мог знать, что накануне к старику приедет вестница, сообщившая о смерти его сестры. И вряд ли он мог предполагать, что сестра оставит в наследство Пустлину благословленный в храме Нана Милосердного амулет. Такие вещицы служат для укрепления телесного здоровья и, в том числе — нейтрализуют действие многих ядов. И вряд ли убийца мог предполагать, что монашка окажется настолько наблюдательной, что заметит ранку от ядовитого шипа. И, главное, он не мог предполагать, что вместе с вами сюда приду я — сегодня, а не завтра, когда старика не спас бы ни один маг...

— Да, удивительное везение! — согласился дознаватель. — Может быть, господин Пустлин сможет через какое-то время подтвердить или опровергнуть наши догадки.

— Хотя, в принципе, все понятно. Не понятно одно: где собаки?

— Какие собаки?

— Обыкновенные, из мяса и костей. Я заметил несколько старых собачьих следов на клумбах. Они поменьше, чем лапа "демона", но тоже вполне внушают уважение. Видимо, в сад на ночь выпускают сторожевых псов. Да и вряд ли обитатели дома столь беспечно оставляли бы на ночь открытыми окна, если бы сад не охранялся. Сами же говорите, что эти ваши строители пошаливают...

Глава 5

"...баронесса Л. — весьма разумная женщина, но ее провинциальные понятия умиляют. Не зная "подводных камней" большой политики, она может оказаться "на бобах". Вот последний анекдот, рассказанный мне дамой С. Баронесса Л. сумела заставить свою дочку обратить внимание на принца П. Бедняга так уродлив, что барышни обходят его стороной, несмотря на высокое положение его отца. Но дочурка баронессы Л., говорят, воспылала к юноше нежными чувствами. Видимо, девочку воспитывали или в очень практическом, или в очень романтическом духе. Юная прелестница, на которую заглядываются многие молодые люди, и мрачный горбун — еще та парочка. Принц П. цветет и пахнет, и гордо таскается за своей красавицей по всем балам, что при его внешности весьма забавно. Представляю себе разочарование баронессы, когда она узнает, какие тучи сгущаются надо головой папаши принца..."

Стук в дверь заставил Арчи прервать чтение. Маг быстро спрятал дневник господина Пустлина в ящик стола, для верности наложив на него иллюзию, превращающую неброскую обложку, помеченную лишь двумя датами, в красивый переплет "Описания лекарственных трав, используемых исключительно жителями южных пределов Келенора из-за редкости распространения оных севернее течения Келе".

Арчи понимал, что, забирая из кабинета господина Пустлина несколько старых тетрадей, он все глубже увязает в опасных тайнах, которые лучше не трогать. Но не смог удержаться. Тем более, просьба Пита эт-Баради касалась событий, после которых прошло уже полторы дюжины лет.

А давно забытые тайны важны лишь таким же старикам, как Пустлин или Пит эт-Баради. Ведь все, описанное в дневнике, происходило, когда сам Арчи еще только учился говорить.

К тому же в записях маг не нашел ни одного знакомого имени. Точнее, там не было вообще никаких имен. Только косвенные намеки. Кто такой "принц П."? Поди догадайся... Хотя указание на то, что это — уродливый горбун, вызывал смутные ассоциации с "проклятием Бездны". Но что значит "П."? Почему "П."? Сына герцога Мора звали Альберт — ни одного "П" ни в личном имени, ни в родовом...

В дверь постучали снова. Арчи окинул комнату оценивающим взглядом. Да, именно так должно выглядеть обиталище прилежного ученика мага: манускрипты и раскрытая тетрадь на столе, посох стоит рядом и слегка светится после каких-то заклинаний.

Арчи поднялся и отпер дверь. На пороге стояли полицейский дознаватель и незнакомый, ничем не примечательный, мужчина. Маг вежливо поклонился обоим:

— Простите, я зачитался. Стараюсь не терять зря времени.

Господин Эльбэрри виновато улыбнулся, ведь Арчи задержался в Бастбире по его настоятельной просьбе.

Вернувшись из Дома-на-Холмах, полицейский чуть ли ни насильно всучил молодому магу обещанные пять золотых.

— Но ведь демона не было, я не сделал свою работу, — засмущался тогда Арчи. — Демона не было, я никого не изгонял.

Охваченный азартом поиска истины, молодой маг почти забыл, для чего его нанимали. Можно бы было пойти на обман и сделать вид, что мститель его испугался, но там, в Доме-на-Холмах, Арчи было не до лицедейства.

— Зато сделал мою! — резко ответил господин Эльбэрри. — Если бы не ты, я оказался бы в дураках. Так что держи и молчи. Только пока не уезжай. Твоя Высшая школа подождет еще с полдюжины дней, а мне важно, чтобы ты был здесь, когда в Келе наконец-то начнут чесаться и пришлют кого-то, кто сможет забрать у меня это дело.

Два дня Арчи сидел на постоялом дворе, из любопытства читал дневники рыцаря Пустлина и ждал, чем же все кончится.

Дождался!

* * *

Ничем не примечательный господин окинул взглядом комнату. Арчи это очень не понравилось — слишком цепко, слишком оценивающе смотрел незнакомец. Но некромант постарался ничем не выдавать своих эмоций. Стоял, потупив глаза, как и положено молодому человеку, заставившему старших ждать под дверью:

— Проходите, господа, проходите, я в полном вашем распоряжении!

— Да, Арчи, вот хочу представить тебе господина Сатина, — дознаватель коротко кивнул в сторону своего спутника. — Он будет заниматься убийствами кавалеров Мастони и Влото. Не официально, конечно. Официально дело передается в полицейскую управу порта Келе, я отправлю туда все бумаги.

— Очень приятно, — как можно вежливее поклонился маг. — Мое имя Арчер эт-Утус, к вашим услугам.

— Вы так юны — и уже прошли посвящение? — вдруг очень мило улыбнулся господин Сатин. — И при этом не обучались в Высшей школе магии, только намерены в нее поступить. Как такое могло случиться?

— Я обучался в Будилионе, при монастыре, у тамошних магов-целителей, — ответил Арчи.

Однако это объяснение почему-то не удовлетворило господина Сатина, и Арчи пришлось рассказывать и про первого учителя, и про общину некромантов, работающих в храме Нана Милосердного:

— Понимаете ли, наше искусство состоит как бы из нескольких ветвей, как если бы на дикую яблоню привили черенки разных сортов. Общий корень — и несколько ветвей, каждая из которых дает свои, особые плоды. Одни некроманты занимаются изучением Троп Мертвых и их обитателей, другие — борьбой с теми тварями, которые порой проникают в Срединный мир, третьи — почти только одним целительством. Однако многие болезни происходят из-за влияния Кромешного мира, поэтому и лекарям нужно знать приемы борьбы с этим влиянием. В Будилионе нашли прибежище те, кто предпочитает лекарскую стезю. Они почти не пересекаются в своих исследованиях с другими магами ордена, но в своей сфере достигли больших успехов. Я помню случаи, когда даже столичные лекари направляли к нам сложных больных...

Арчи разливался соловьем, а сам украдкой рассматривал господина Сатина. Что-то было в этом человеке непонятное. Если Эльбэрри представлял из себя обычного служаку — хорошо знающего свое дело, в меру честного, в меру ленивого и в меру умного, то новый знакомец вызывал у мага ощущение смутной опасности. Вроде бы человек как человек: не высокий и не низкий, не худой и не толстый, не урод и не красавец. Даже не скажешь: брюнет или блондин. Желтовато-смуглая кожа, глубоко посаженные темно-серые глаза, волосы — какого-то неопределенного мышиного цвета, не русые и не пепельные... Очень подвижное лицо. Да, пожалуй, единственная примета Сатина — очень живая мимика. Крупноватый рот, который складывается то в клоунскую улыбку, то в брезгливую гримасу. Глубокие складки возле губ. В остальном же — не человек, а пустое место. Пройдешь мимо на улице — и через миг забудешь, что кого-то видел.

"Он похож на духа иллюзии, который, будучи ничем, может стать чем угодно", — вдруг подумал Арчи.

А господин Сатин, которому, видимо, надоело слушать лекцию о проводимых в Будилионе исследованиях воспалительных заболеваний и нервных горячек, перебил мага:

— То есть вы — лекарь?

— Лекарь — это громко сказано, — Арчи сделал вид, что засмущался. — Чтобы стать настоящим лекарем, мне предстоит еще долго учиться!

— И, тем не менее, вам и сестре Роберте удалось спасти жизнь рыцаря Пустлина.

— Это — слепая удача, — продолжал играть свою роль молодой маг.

— Ну, не притворяйтесь, — господин Сатин снова улыбнулся. — Вы — неплохой лекарь. Впрочем, это не самое главное. Вы очень неглупый человек. Поэтому у меня к вам предложение. Я сейчас возьму у вас те остатки бумаг, которые вам дал господин Эльбэрри, и то, что вы забрали из Дома-на-Холме.

Арчи вздрогнул, но сразу же понял, что речь идет всего лишь о склянке с отравленными тканями и шипом, и неуверенно кивнул:

— Мне хотелось бы провести исследование. Особенно шипа...

— Подождите, подождите, я не договорил. Я заберу у вас эти вещи и договорюсь в лаборатории Высшей школы магии об исследованиях. Однако поставлю условием, что их будете проводить вы — сами ли, или под руководством кого-то из преподавателей.

— Это было бы замечательно!

— Не перебивайте, я сказал! Вы, конечно, имеете рекомендательные письма к кому-то в школе, к тому же вы прошли уже посвящение. То есть вас примут на старший, "практический", курс. Так бывает. Вы получите возможность работать на полигонах и в лабораториях школы под руководством опытных наставников. Но, скажите, на что вы будете жить?

Изумленный Арчи пролепетал что-то невразумительное.

— Как я понял, у вас нет собственных средств, ваше обучение оплачивает ваша названная сестра, дочь вашего учителя, — невозмутимо продолжил Сатин. — Так?

Арчи кивнул.

— Какие бы ни были ваши с ней отношения, настроение девицы может перемениться. И не смотрите на меня так! Я уже слышал, что вы вместе выросли и доверяете друг другу как самим себе. Но, понимаете ли, девицы, даже если они обучаются магии, имеют привычку выходить замуж. И тогда любые братья — родные или названные — становятся не так важны, как муж и дети. Это закон жизни. Так что вам нужно думать о собственных доходах.

— Я думаю, — пробормотал Арчи.

— Пока за вас думаю я. И предлагаю вам небольшой договор. Мне очень понравилось, как вы разобрались в этом деле. Когда вы будете жить в Келе, вполне может возникнуть надобность в подобной же работе. К тому же я не всегда имею возможность официально обратиться к руководителям Высшей школы магии с просьбой что-то исследовать в лаборатории. Вы меня понимаете?

— Да, — кивнул маг. — Буду счастлив, если окажусь чем-то полезен.

— И не только счастлив, но и вознагражден. И не только деньгами, но и знаниями. Вот вы хотели бы знать, кто все-таки убил кавалеров Мастони и Влото?

— Конечно!

Арчи на миг замолчал, но вдруг решился на откровенность:

— Дело даже не в том, что убил, а в том, что посмел притвориться демоном. Я хотел бы посмотреть на этого человека. Неужели он не понимает, что Кромешный мир слишком опасен, чтобы играть с ним в такие игры?

Сатин внимательно посмотрел на мага и вдруг расхохотался:

— Вот истинный северянин! Чистая душа! Ладно, поживете в столице — вам начнет казаться, что здесь демонов считают за комнатных собачек.

Арчи с удивлением посмотрел на гостя.

— Да-да, — продолжал веселиться господин Сатин.

— Но это же неправильно!

— Вот именно, — Сатин вдруг стал предельно серьезен, даже трагичен. — Но не все в этом мире правильно. Привыкайте, молодой человек. Кстати, по поводу собак. Господин Эльбэрри, расскажите вашему юному другу, как подтвердилась его догадка!

Полицейский дознаватель, молчавший на протяжении всего разговора, пожал плечами:

— Их нашли мертвыми в кустах около ограды. Похоже, что они убиты тем же ядом...

Глава 6

Из собачьей будки, стоящей возле конюшни, на заднем дворе пансиона, принадлежащего всеми уважаемой вдове Трой, торчала задняя половина магмейстера Арчера эт-Утуса. Цепной пес, изгнанный из собственного жилища, сидел рядом и с любопытством наблюдал за манипуляциями молодого некроманта.

Наконец Арчи вылез из будки, отряхнул руки и заявил псу:

— Принимай работу, лохмундрик!

Пес заинтересованно сунул нос в дырку-вход, поскреб что-то внутри лапой.

— Э! Не вздумай копать, псина! — обеспокоился некромант. — Лучше залезь и проверь, как тебе. А то, что дегтем попахивает, так это хорошо, меньше блохи донимать будут.

Словно понимая обращенные к нему слова, пес забрался в будку, покрутился внутри и, наконец, высунул голову. Теперь его морда выражала неподдельное блаженство. Арчи погладил собаку по висячим "брылям" и сказал:

— Вот так-то лучше! Надеюсь, никого в свой домик не пустишь?

— Гав! — с достоинством ответил пес.

Это "гав" разнеслось по двору, словно пушечный выстрел. Здоровенный беспородный пес лаял басовито, внушительно. Впрочем, кормила его хозяйка не только за красивый голос, но и за весьма злобный нрав. До последнего времени подойти к собаке, да и то с опаской, могли сама госпожа Трой да конюх Ират. Причем последний — далеко не всегда, а только когда был абсолютно трезв. Пьяных пес очень не любил.

Однако Арчи обладал особым талантом — он умел договориться с любым зверем. Поэтому, чтобы спрятать дневники рыцаря Пустлина, он выбрал, казалось бы, самое неподходящее место. Завернув прочитанные тетради в несколько слоев просмоленной парусины, Арчи положил их в выкопанную под будкой яму, потом засыпал землей и накрыл досками. На доски он постелил несколько старых мешков. До этого пес довольствовался лишь охапкой гнилой соломы. Естественно, что сухая и теплая подстилка понравилась собаке.

— Вот так, — продолжил разговор Арчи. — Я не знаю, во что я влип, но знаю, что я совсем даже не против.

Пес понимающе вздохнул.

— В этих дневниках ничего толком не поймешь. Похоже, рыцарь Пустлин — из светских щеголей. Злословит по поводу и без повода. Впрочем, анекдоты про то, как "герцог Д." осаживает королеву-мать, весьма интересны. Где-то рыцарь Пустлин упомянул, что за "герцогом Д." — вся армия, и королева вынуждена терпеть прямоту старого солдата. Несомненно, речь идет о дядюшке Эльрике.

Пес поставил торчком одно ухо, внимательно посмотрел на своего нового друга, а потом — на угол дома, за который заворачивала вымощенная кирпичом дорожка.

— Думаешь, кто-то идет? Ладно, потом поговорим, — Арчи поднялся с корточек. — Сторожи свою будку хорошо, договорились?

Пес проводил мага, насколько ему позволяла цепь. Арчи на прощание потрепал его по ушам и направился к выходу со двора.

Из-за угла показался конюх. Ират был слегка навеселе. Что не удивительно: каким еще должен возвращаться уважающий себя мужчина из кабака? Ведь Арчи специально выбрал момент, когда конюх отправится "отдохнуть", чтобы было время спрятать дневник.

Оглянувшись, Арчи усмехнулся. Ласковый лахмундрик при виде конюха превратился в разъяренного демона. Пес лаял, рвался с цепи, хрипел и капал слюной. Испуганный Ират, что-то ворча себе под нос, обошел злобную скотину по широкой дуге, чуть ли ни прилипая спиной к стене дома, только чтобы не оказаться случайно в радиусе доступности для собачьих клыков.

"Вот и ладненько, — подумал Арчи. — Никто не знает о наших с лохмундриком отношениях. Это секрет покруче, чем все дворцовые тайны. И никто не поверит, что недавно появившийся в доме жилец может что-то спрятать в будке этого зверя".

* * *

Этой сцене на заднем дворе доходного дома в Школьном квартале предшествовали события, которые уложились в несколько дней, но Арчи казалось, что его приключения в Бастбире были давным-давно — столько всего нового навалилось на молодого мага.

Получив от господина Сатина предложение, от которого невозможно отказаться, Арчи поспешил в столицу. Ему удалось прокатиться на почтовой карете, оценить ее удобства и полюбоваться красотами пейзажа вдоль "королевской" дороги. Этот тракт своей ухоженностью напоминал набережную в Бастбире. Еще бы! Регулярно здесь проезжает кто-то из королевской семьи или высших вельмож. Как дороге не быть ровной, а деревенькам вдоль нее — чистеньким и приятным глазу!

Даже в столице далеко не все улицы радовали такой аккуратностью.

Школьный квартал, в котором поселился Арчи, оказался намного более запущенным. Десятки потемневших от времени трех— и четырехэтажных кирпичных домов, стоящих так беспорядочно, словно, планируя улицы, строители брали за основу чертежей не прямую линию, а каракули трехлетнего ребенка. Впрочем, Арчи считал, что здесь, в окрестностях Высшей школы магии и Ремесленной Академии, никто ничего и не планировал. Дома вырастали сами, когда по воле случая тому или иному хозяину доставался клочок городской земли.

Пансион вдовы Трой располагался в таком же, как и соседние, узком трехэтажном доме с подслеповатыми окнами, осыпающимися балкончиками и высокой крышей, под которой рачительная хозяйка оборудовала дополнительную пару комнат для студентов.

Там-то, под крышей, Арчи и снял себе жилье. Кроме дешевизны (вместе с завтраками за общим столом она обходилась в половину золотого в седьмицу), эта каморка обладала еще несколькими несомненными достоинствами.

Во-первых, уединенность. Вторая клетушка в мансарде пока пустовала.

Во-вторых, выход на крышу, с которой по водосточной трубе можно спуститься на крышу конюшни. Оттуда, пройдя по забору, достаточно ловкий человек мог попасть в небольшой садик, калитка из которого вела в соседний проулок. Она оказалась заперта. Но у Арчи была иноземная монетка-отмычка. Когда в первую же проведенную в пансионе ночь он проверял возможность попадать в дом, не беспокоя хозяйку, этот приятный сувенир ему очень пригодился.

В-третьих, из-за того, что клетушки под крышей появились гораздо позже постройки дома, в них не предусматривалось отопления общими печами, как на нижних этажах. Чтобы "верхние" жильцы не замерзали окончательно, добросердечная вдова установила в чердачных комнатах крохотные печурки, которые больше всего напоминали лабораторные плиты. Арчи прикинул, что дровами он где-нибудь разживется, так что ему не страшно, если хозяйка вознамерится экономить на отоплении. К тому же собственная печка — это возможность сварить кофе, когда захочется, а не когда сумеешь уговорить служанку что-то для тебя сделать.

В общем, комната понравилась молодому магу, и он мысленно поблагодарил губернатора Мора лорда Илсира, который дал ему рекомендательное письмо к хозяйке пансиона. Когда-то давно, когда госпожа Трой еще не была вдовой, студент Ремесленной академии Илси Вьот снимал у нее такую же клетушку, но до сих пор не забыл "завтраковые" булочки доброй женщины.

* * *

Потратив день на устройство и знакомство с теми обитателями пансиона, которые уже вернулись с каникул, Арчи отправился в Высшую школу магии. Но первый визит он нанес не некромантам, которым писал Пит эт-Баради, а, по рекомендации таинственного "господина Сатина", — в лабораторию стихиальной кафедры.

Оказалось, что подпорченные водой бумаги и склянка с ядом уже в Келе, у одного из профессоров кафедры, Лутуса эт-Лотуса.

Маг-стихиальщик с первого взгляда понравился Арчи. Средних лет, высокий, чуть грузноватый, он походил на успешного ремесленника из оружейной гильдии. За время, проведенное в Море, Арчи научился уважать таких людей — открытых и уверенных в себе. Чтобы прокормить семьи, им не приходилось ни лгать, ни ловчить, ни пытаться выглядеть значительнее, чем они есть. За них говорили сделанные ими вещи.

А вещи не врут.

Магмейстер эт-Лотус проводил Арчи в лабораторию и притворно-равнодушно махнул в сторону набитых всевозможным оборудованием стеллажей:

— Что найдете, то ваше. Что не найдете — спросите.

Арчи кивнул. Он понимал, в чем дело.

Стихиальщики среди магов считались "черной костью". Некромантов в глазах обывателей окружал мистический ореол, ведь они соприкасались с тайнами, от которых у обычных людей застывает в жилах кровь. Иллюзионисты были художниками. Творцами. Самых известных иллюзионистов любили не меньше, чем знаменитых бардов. Ими восхищались, их окружали восторженные поклонницы. А стихиальщики... Что стихиальщики? Они были просто полезны, как полезен любой мастеровой.

Увидев черную змею на запястье молодого практиканта, магмейстер эт-Лотус пришел в недоумение. Некроманты редко забредали в эту лабораторию. И теперь стихиальщик одновременно испытывал и смутное раздражение, которое вызывали у него все некроманты, и одновременно — любопытство. Ведь наверняка рекомендация господина Сатина что-то значила для мага, не зря же он согласился поработать над принесенными ему вещами, не докладывая об этом никому на кафедре.

Поэтому Арчи, чтобы перебороть ситуацию, старался вести себя как можно почтительнее и не приставать к хозяину лаборатории с лишними вопросами. Захочет — сам заговорит.

К тому же для того, чтобы попытаться скопировать смытые водой буквы, молодому магу были нужны лишь несколько стекол, лакмус да немного фиксирующего раствора. Всего этого в лаборатории было в избытке.

Намочив пачку, некромант аккуратно разделил ее на отдельные листы и расправил на стеклах. Этот способ восстановления записей изобрел Пит эт-Баради, который много работал со старыми, порой почти истлевшими свитками из книгохранилища Будилиона.

Как всегда бывает, помог случай. Магмейстер эт-Баради зачем-то вызвал мелких и совершенно безобидных демонов, обитающих в междумирье. Настолько маленькие, что не видны глазу, эти демоны в своей естественной среде питаются ошметками неконтролируемых разумом эмоций, которые шлейфом тянутся за отлетающими душами. Ведь с ними связана Сила, и любое чувство сопровождается ее взвихрениями, точно так же, как даже легкий ветерок поднимает на дороге пыль, летящую ему вслед.

Иногда вызов мелких демонов бывает полезен, чтобы успокоить нервический припадок у особо впечатлительных натур. Поглощая неконтролируемую Силу, они оказывают действие, подобное действию настойки корня валерианы. Удобство в том, что не всегда удается заставить пациента что-то выпить, а демоны работают самостоятельно.

Зачем Питу эт-Баради понадобилось вызывать эту эфирную мелочь в библиотеке, Арчи не знал. Хотя подозревал, что причиной могла быть Гурула, в очередной раз не дождавшаяся мужа к обеду и пришедшая устраивать скандал. Правда, вряд ли добрая женщина в тот раз чего-то добилась, потому что результатом этой случайности стало весьма полезное открытие.

Когда магмейстер эт-Баради вызвал эфирных "мусорщиков", он работал с древним свитком, испорченным настолько, что знаки на нем не читались вовсе. Иногда удается сделать следы чернил или краски ярче, обработав пергамент некоторыми растворами, в том числе — лакмусом. Старина Пит экспериментировал, стараясь подобрать состав, который хотя бы немного проявит написанное на свитке, но у него ничего не получалось. И вдруг произошло чудо. На мокром пергаменте явственно начали проступать багровые знаки.

— Моему удивлению не было предела, — рассказывал потом Пит эт-Баради. — Но я быстро сообразил, что, поглощая эманации Силы, демоны насыщают пространство вокруг себя... обычной азотной кислотой. С этим феноменом еще нужно разбираться и разбираться... Почему демоны словно "прилипают" к написанным знакам? Какое дело им до чернил или краски? К тому же можно написать несколько слов, а затем — залить строчки теми же чернилами, которыми писал. Разобрать что-то станет невозможно. Но стоит положить поверх испачканного листа другой, намоченный в растворе лакмуса, и демоны "выжгут" на нем линии, точно соответствующие первоначально написанным буквам. Этим созданиям безразлично, что было в руке писавшего: перо или кисть, или просто палочка, ничем не смоченная... Видимо, в написанных буквах сохраняются следы Силы. Не даром хорошие стихи, в которых вроде бы нет никакой магии, чаруют не меньше, чем иные заклинания...

И вот сейчас Арчи аккуратно положил на каждый из подпорченных водой листков еще по тонкой бумажке, намоченной в лакмусе. Короткий призыв — и на каждой из них начали проступать буквы. Причем — одновременно те, которые были написаны и на одной стороне бумаги, и на другой.

Увлекшись работой, Арчи не заметил, что маг-стихиальщик все с большим интересом посматривает на то, что получается у молодого некроманта.

— "Милостивая госпожа Мерсия, спешу рассказать Вам новый анекдот, еще более забавный, чем все предыдущие, — Арчи прочитал вслух первый попавшийся отрывок. — Смею надеяться, что мои непритязательные записки развлекут Вашу милость и дадут пищу для размышлений. Господин АД. снова стал центром скандала, скомпрометировав на этот раз фрейлину В."

— Бред какой-то, — пробормотал Арчи. — Ради этих дурацких сплетен погибли два человека...

— Не удивляйтесь, господин эт-Утус, — печально ответил стихиальщик. — От таких пустяков порой зависят судьбы целых стран. Поживете в столице — поймете. По мне, так тоже — ваш способ восстанавливать текст гораздо важнее, чем дворцовые сплетни.

— С эфирными созданиями работал мой учитель, Пит эт-Баради из Будилиона. Он считает себя чистым практиком и не стремиться получить признания в ордене, хотя его исследования очень интересны.

— Ну, отношения Будилиона к ордену известно, — скривился эт-Лотус. — Благо, что Мор слишком далеко, а тамошние кланы слишком уважают нанитов, под чьим покровительством находится ваш учитель. Иначе ваш учитель рисковал бы очень многим. И вы, мой юный друг, постарайтесь быть поосторожнее в Келе. Если хотите, то можно будет решить вопрос о зачислении вас на нашу кафедру.

Арчи кивнул:

— Было бы хорошо. Хотя мне, чтобы продолжать обучение, все равно нужен опытный некромант.

Стихиальщик ненадолго задумался, потом сказал, правда, не очень уверенно:

— Я постараюсь поговорить кое с кем. Но ничего не обещаю. А пока моя лаборатория — в вашем распоряжении.

* * *

Арчи с удовольствие воспользовался предложением магмейстера эт-Лотуса и следующие дни провел в лаборатории, работая с ядами. Как он и ожидал, смесь, которой был намочен шип, вызывала паралич всех мышц. Жертва просто переставала дышать.

Единственное, чего не мог никак понять молодой маг, это — зачем понадобилось подмешивать в яд кромешную пыль? Размышления над этим вопросом так увлекли его, что он почти забыл про дневники рыцаря Пустлина. Нет, конечно, он прочитал их, но ничего толком не понял. Сплетни, слухи, какие-то намеки на какие-то дворцовые интриги, участники которых сегодня или уже умерли, или тихо-мирно доживают свой век.

"Генрика обещалась приехать к Тимовым дням — переправлю с ней дневники дядюшке Эльрику. Может, голем поймет, что означают эти записи, ведь кое-где, несомненно, речь идет о нем самом", — решил Арчи.

Но что-то мешало ему совсем выкинуть из головы писанину старого интригана. Подумав, маг понял: записи рыцаря Пустлина слишком напоминали то, что удалось прочитать на бумагах, доставшихся в наследство от мертвеца. Если из-за сплетен по поводу какого-то "господина АД." и какой-то "фрейлины В." убивали, не задумываясь, то и дневники могут таить в себе не меньшую опасность. Лучше на время от них избавиться. Тем более, что пару раз Арчи казалось, что в его вещах кто-то рылся. Это вполне могла быть излишне любопытная служанка, но мог быть и кто-то посерьезнее. Тем более, что молодой маг пока не сумел разобраться, кто такой "господин Сатин".

Этот таинственный человек появился в лаборатории через пару дней после того, как была закончена расшифровка записей. Зашел всего на минуту, забрал все — и стекла с наклеенной на них бумагой, и сделанные магами копии, — рассчитался и откланялся, предварительно смерив Арчи странным оценивающим взглядом.

После ухода заказчика Арчи долго пребывал в задумчивости. "Что же все-таки это за человек? — думал он. — С одной стороны, вроде бы значительная фигура, у которой в достатке и денег, и связей. С другой стороны, у этого странного господина вроде бы не было ни титула, ни должности".

За расшифровку найденных в море записок господин Сатин отблагодарил так щедро, что Арчи смог оплатить комнату на год вперед и при этом не особо ограничивать себя в расходах до приезда Генрики. Он попытался выспросить о заказчике исследований у магмейстера эт-Лотуса, но тот только пожал плечами:

— Господин Сатин — королевский слуга.

— Слуги бывают разные, — недоуменно сказал тогда Арчи.

— Этот — просто слуга, — магмейстер серьезно посмотрел на юного практиканта. — Мне в свое время рекомендовали не задавать лишних вопросов. Знаю только, что господин Сатин — не военный, не полицейский, не маг, не жрец Светлых богов, не купец, не цеховой и не связан с королевскими министрами — ни с какими. Иногда говорят, что он — шут. Он действительно любит порой пошутить...

Услышав это, уже Арчи задумчиво произнес:

— Шут? Забавные слухи. И все же — кто он?

— Никто. Господин Сатин. Достаточно знать лишь то, что он всегда выполняет свои обещания. Если не шутит. Ты не доволен тем, сколько он заплатил? — к тому времени, когда состоялся этот разговор, стихиальщик уже был с Арчи на "ты".

— Доволен, — ответил молодой маг. — Но знаете, что говорят подгорники? "Темные та-ла всегда найдут способ напомнить о том, что ты берешь слишком много денег за слишком мало работы".

Эт-Лотус усмехнулся:

— Вы, северяне, порой излишне часто поминаете та-ла. Тут, в столице, этого не любят. Но ты не беспокойся, ты честно отработал свои золотые. Твой учитель изобрел простой и остроумный способ восстановления испорченных записей, и именно за это тебе и заплатили.

Арчи сделал вид, что поверил магмейстеру, но решил избавиться от опасных бумаг. Конечно, горничную вряд ли удивит описание экзотических растений, лежащее между описанием растений распространенных и трактатом о способах изготовления экстрактов и эссенций. Но если вдруг книги попадут на глаза любому наниту? Или магу-иллюзионисту? Или кому угодно, знающему заклинание истинного зрения?

Результатом этих размышлений и стало появление у цепного пса, охраняющего задний двор пансионата вдовы Трой, новой подстилки. И, как оказалось, произошло это очень вовремя.

Глава 7

Разминувшись с пьяненьким конюхом, Арчи обогнул угол дома, вошел через дверь черного хода и направился к лестнице на чердак.

Служанка, что-то готовившая на кухне, мельком взглянула на нового постояльца.

"Сразу видать провинциала, — подумала женщина. — К столичным удобствам не привык, все норовит сделать по-старинке, как в своей глуши. Ничего, поживет, оботрется, через год не отличишь от местных".

Во дворе — баня, прачечная и отхожее место. Но столичный пансионат — это вам не какая-нибудь деревенская холупа, где все удобства — на улице. Несколько лет назад хозяйка делала ремонт, и теперь в каждой комнате, кроме воды, подающейся из бака на чердаке, была такая полезная вещь, как канализация.

Придумали это новшество недавно, но владельцы доходных домов увидели в нем способ экономить на слугах. Вдова Трой не избежала общей моды, но и дворовые строения оставила в неприкосновенности. Поэтому служанка подумала, что новый постоялец всего лишь по каким-то причинам решил не лезть к себе наверх и воспользоваться отхожим местом во дворе.

А молодой маг тем временем уже поднялся в мансарду. В отличие от прошлых дней, дверь второй комнаты была распахнута, и из-за нее раздавались скрипы, постукивание и бормотание. Арчи нацелился подойти поближе и выяснить, что происходит, но тут из дверного проема выглянула хорошенькая девушка в сунланской одежде:

— Здравствуйте! Я знаю, вас зовут Арчер эт-Утус! Вы — мой новый сосед! А я думала, вы старше! Вы же практикант у Бегемотика... в смысле, у магмейстера эт-Лотуса. Так? А меня зовут Ланя Брис, я учусь на втором курсе! Уже год живу здесь! И переезжать не собираюсь! Я уже переехала, раньше я жила на втором этаже, но тут такой вид из окна! Мне очень важен вид! Да и плата меньше! А вы не могли бы мне помочь?

Арчи растерялся.

С одной стороны, новая соседка была премиленькой. Есть такой тип девушек: их невозможно назвать красавицами, но в них есть что-то, делающее их удивительно привлекательными.

Высокая, наверное, почти на голову выше самого Арчи, и худая настолько, что просторная сунланская рубаха болталась на ней, как на швабре. Как, впрочем, и шелковые шаровары. Вышитый бархатный жилет, какими степнячки обычно подчеркивают талию и прочие формы, только ухудшает впечатление. Подчеркивать у девушки решительно нечего. Черты лица новой соседки тоже сильно отличаются от того, что принято считать красивым. Вздернутый носик и широкие скулы покрыты веснушками так густо, что Арчи вспомнил альвийскую присказку — "словно под решетом загорала". Рыжие волосы коротко острижены и торчат во все стороны непослушными кудряшками.

На зато у девушки такие зеленые глаза и такая задорная улыбка, что молодой некромант невольно улыбнулся в ответ:

— Ну, вот и прекрасно, мне не нужно представляться. А чем я могу быть полезен прекрасной даме?

Девушка смущенно рассмеялась:

— Помогите мне передвинуть кровать! Я думала, справлюсь, а она такая тяжелая!

Арчи недоуменно посмотрел на новую соседку (зачем что-то двигать в комнатушке, в которой и так еле вмещается вся необходимая мебель?), но не смог отказать.

Впрочем, Ланя умудрилась за несколько мгновений рассеять все сомнения молодого мага. Оказалось, что новая соседка — иллюзионистка, и ей обязательно нужна пустая стена, на которой будут создаваться ее великие творения. Поэтому стол надо переставить к окну, шкаф — к двери, а кровать — к перегородке, которая отделяет комнату от крохотной клетушки с умывальником и канализационным сливом.

Эту информацию Ланя сообщила молодому магу за то время, пока они дошли до кровати — а для этого каждому потребовалось не больше трех шагов. Однако, ухватившись за резную спинку, Ланя не замолчала, а продолжила посвящать Арчи в подробности своей жизни. Он получил бесценную информацию о батюшке новой соседки — капитане Гуннорского кавалерийского полка, матушке — урожденной сунланке из кочевников, младшей дочери одного из племенных вождей, всех братьях и сестрах, как родных, так и двоюродных, троюродных и четвероюродных, как со стороны батюшки — сына альвийского рыцаря, так и со стороны матушки, а так же о друзьях детства и новых друзьях, появившихся за год учебы в Келе, о преподавателях Высшей школы магии, о продавцах и ассортименте в магазинчиках Школьного квартала и о лучших кондитерских города, где можно почти за бесценок полакомиться самыми вкусными пирожными...

После того, как кровать заняла уготованное ей место, у Арчи уже слегка шумело в голове от вороха имен и прозвищ.

"К счастью, теперь дневники старого рыцаря в надежном месте, и вряд ли эта болтушка сунет в них нос", — подумал Арчи.

Но вслух сказал:

— А я смогу когда-нибудь угостить вас пирожными?

— Конечно! Только не надо звать меня на "вы", я этого очень боюсь, — ответила иллюзионистка. — Вот закончу уборку, и можно будет куда-нибудь сходить. А если хотите, то я могу за это сделать вашу иллюзию, и вы пошлете ее своей девушке. У меня очень хорошо получаются иллюзии лиц, а у вас такое интересное лицо... немножко хитрое, но доброе.

— Знаешь, Ланя, я тоже не люблю, когда мне "выкают", — ответил Арчи. — А девушки у меня нет. Так что посылать иллюзию некому. Ты можешь использовать меня для любого количества иллюзий, но своими произведениями будешь распоряжаться сама.

* * *

Добравшись наконец-то до собственной комнаты, Арчи с огромным облегчением плюхнулся на кровать и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Несмотря на ошеломление от первого знакомства с новой соседкой, Ланя все же понравилась молодому некроманту.

"В Школьном квартале свободные нравы, — подумал он. — И ничто не мешает нам время от времени вместе ходить по кондитерским. К таким вещам здесь относятся просто, я девушку не скомпрометирую. Тем более, что стремиться к чему-то большему страшновато. Слишком уж темпераментная девица. Но милая. Очень милая".

Впрочем, в последующие дни Арчи убедился, что он — далеко не единственный мужчина, с которым приятельствует юная иллюзионистка.

С появлением Лани в мансарде стало шумно. Количество и, главное, разнообразие знакомцев Лани порой приводили в недоумение. Девушка могла на улице пристать к кому угодно с требованием срочно попозировать для ее новой иллюзии. Большинство, особенно мужчины, не выдерживали напора магички и соглашались на использование их в каком угодно качестве. Но, что было самым забавным, Ланя никогда не пыталась получить от людей чего-то большего, чем то, о чем она говорила с самого начала.

Арчи не раз видел, как какой-нибудь юный офицерик, потащившийся за иллюзионисткой в надежде провернуть необязательную интрижку с такой вроде бы доступной девушкой, вдруг обнаруживал в комнате, куда его привели, не одну, а сразу нескольких иллюзионисток да еще парочку забредших "на огонек" парней-студентов. Причем девушки смотрели на гостя не как на мужчину, а как на породистого коня или охотничью собаку, вслух обсуждали особенности его внешности и те детали иллюзии, которые должны подчеркнуть характер этой "натуры". Лицо бедняги вытягивалось, а дальнейшее развитие отношений зависело от того, насколько "натура" обладала чувством юмора. Кто-то обижался и сразу же сбегал, кто-то позировал и даже покупал портрет, а кто-то появлялся на следующий день с букетом цветов и коробкой конфет — "чтобы выразить восхищение талантом художниц", оказывался втянут в очередную авантюру юной иллюзионистки и превращался в одного из ее многочисленных приятелей.

Впрочем, что касается авантюр, то тут чаще всего страдал Арчи. Магичка могла постучать к нему в дверь в любое время суток, и не успевал некромант протереть глаза, как уже обнаруживал себя занятым чем-нибудь, о чем еще минуту назад и не помышлял.

* * *

Так получилось и в один из вечеров после Эйван Осенней. Вернувшись в пансионат, Арчи с удивлением понял, что в мансарде царит тишина. Впрочем, соседка была дома — из-под двери падала желтая полоска света.

За день до этого молодой некромант обещал Лане придумать, как можно окрашивать "волшебные огоньки" в разные цвета.

— Ты только представь, — тараторила иллюзионистка. — Букет белых хризантем на черном фоне, но свет меняется, он то синий, то красный, и из-за этого лепестки переливаются перламутром, словно морская раковина. Представил? Самих "огоньков" не видно, только пульсирующий свет и скользящее движение. Это гениально, не правда ли? Изысканно и гениально, такого еще не было!

Но Арчи уже не слушал — он быстро научился не слушать соседку, когда та начинала рассуждать о современном искусстве иллюзии и собственной гениальности, — но прикидывал, нужно ли добавить в состав "огонька" какие-то вещества, или его цвет можно регулировать изменением заклинания.

Задача показалась интересной даже мастеру эт-Лотусу, и они вдвоем налепили с дюжину разноцветных "огоньков", которые могли по команде становиться ярче или почти гаснуть. И теперь Арчи решил, что позднее время — вовсе не препятствие для того, чтобы зайти к соседке и похвастаться результатами работы.

Однако тишина в мансарде не означала, что Ланя скучает в одиночестве. На кровати сидела одна из ее ближайших подружек — Норсита Дебус.

Норсита училась с Ланей на одном курсе и, наверное, больше времени проводила в пансионате, чем дома. Арчи Норсита тоже нравилась. Худенькая брюнетка с узким смуглым лицом, она напоминала магу взъерошенного галченка.

"Если бы вдруг Нори оказалась в Кромешном мире, то была бы там растрепанной черной птицей", — думал иногда Арчи, глядя на молоденькую иллюзионистку.

У Норситы не было такого солнечного темперамента, как у Лани, но по части авантюр она не уступала подруге.

Однако сейчас девушки сидели, вздыхали и хлюпали носами. Вид Лани с закрытым ртом настолько поразил мага, что он даже забыл, зачем пришел к соседке.

— А, это ты, — вяло приветствовала она некроманта.

Норсита попыталась соблюсти приличия и пробормотала:

— Добрый вечер, Арчи.

Маг с удивлением посмотрел на девушек и строго спросил:

— И что все-таки случилось?

— Ничего, — хором ответили они.

— Врете! — сказал Арчи.

— Какая разница? Все равно мы ничем не поможем, — пожала плечами Лани.

— Почему это?

Сначала слова пришлось тянуть из девушек клещами, но потом Ланя все-таки разговорилась, и постепенно Арчи начал понимать, в чем дело. Правда, для этого пришлось выслушать лекцию по истории семьи Дебус.

— Все началось с бабушки, — всхлипнув, проговорила Норсита. — У меня бабушка с характером!

— А при чем тут бабушка?

— А при том!

Лет тридцать тому назад оставшаяся вдовой купчиха Гертруда Мильд не стала искать помощи и покровительства у мужчин, но твердой рукой повела торговый дом "Мильд и сыновья" к богатству и процветанию. Этому не помешали даже малолетние дети — те самые "сыновья", которые были упомянуты в названии компании, — и младшая дочь — крохотная кокетка Энритта. Конечно, юридически собственность торгового дома принадлежала детям, но все работники знали, что настоящая хозяйка — госпожа Гертруда, а мальчишки, даже когда они выросли и стали работать в компании, — всего лишь мальчишки. Которые на побегушках.

Все больше кораблей "матушки Мильд" ходило по Вастальскому заливу, потом были построены океанские суда, способные добираться до Жемчужных островов и даже огибать южную оконечность континента, чтобы попасть в Марид. Торговый дом рос и богател. Но вот в личной жизни госпоже Гертруде не очень везло.

Первый удар ее самолюбию нанесла не кто-то, а родная дочь. Энритта оказалась не менее строптивой, чем мать. Вместо того, чтобы по совету старших выбрать себе достойного мужа, родство с которым принесло бы торговому дому приращение богатства, она в семнадцать лет влюбилась в голодранца-штурмана Тонира Дебу и тайком выскочила за него замуж.

К сожалению для Гертруды, она не могла совсем лишить дочь тех денег, которые ей оставил отец. Но завещание было составлено так хитро, что Энритта получала наследство или в качестве приданного, или лишь по достижении двадцати пяти лет. Матушка Мильд объявила заключенный без родительского благословения брак незаконным.

"Восемь лет — большой срок. Пусть покрутится девчонка со своим нищим морячком, поймет, что надо слушать маменьку, а не на черные глазки заглядываться", — говаривала Гертруда своим приближенным — капитанам судов и приказчикам.

Впрочем, молодой штурман тоже оказался не так уж прост. Через год после свадьбы он получил жезл мага-стихиальщика, став Тонирусом эт-Дебусом, а еще через пару лет его перевели на королевский флагман. Семья морского офицера скромно, но без риска впасть в нищету жила в тихом и уютном Бастбире. К торжественному дню посвящения в маги супруга преподнесла эт-Дебусу здорового и красивого сына, а через три года родила дочь.

Правда, тут получилось не очень ладно, из-за чего родители с самых первых дней посматривали на Норситу с некоторым подозрением.

Старший брат, Петер, родился похожим на мать: такой же крепкий, розовощекий и улыбчивый. А вот маленькая Нори оказалась копией прабабки с отцовской стороны, маридской невольницы, от которой, собственно, и достался мастеру Тонирусу магический дар. С этой прабабкой была связана какая-то не очень красивая история, в которой было место и убийствами, и всевозможным тайнам, и вообще — сам факт женитьбы добропорядочного моряка на невольнице-иноземке был из ряда вон выходящим.

Нори была черноглаза, черноволоса и смугла настолько, что добросердечные соседки, увидев играющую на улице "чумазую" девочку, порой тащили ее к колодцу и заставляли умываться.

Кроме внешности, Нори получила в наследство от полумифической прабабки и недюжинный магический дар. Он проявился очень рано, в том возрасте, когда дети еще не способны думать о последствиях своих шалостей. В сочетании с живым и веселым характером девочки это доставляло ее близким множество неудобств.

Постепенно отношения в семье накалились настолько, что в неполные четырнадцать лет Норсита сбежала из дома. Правда, дар не дал ей погибнуть и превратиться в одну из продажных женщин, которых хватает в любом порту. Юная иллюзионистка прибилась к бродячим актерам. Хозяин маленького театрика не мог нарадоваться таланту девушки. Теперь ему не нужно было таскать по дорогам тяжелые декорации. Все, что требуется по ходу пьесы — роскошная комната во дворце или морской берег — сами возникали перед зрителями, стоило только маленькой магичке развернуть свою очередную иллюзию. Мало того. Смотреть на созданные девушкой картины людям нравилось не меньше, чем на игру актеров. Бродячий театр стал популярен. Норсита приносила хозяину театра немалый доход, поэтому антрепренер относился к ней по-отечески, оберегая от всевозможных неприятностей, которые могут случиться с молоденькой девушкой, оставшейся без присмотра родителей.

Почти два года Норсита путешествовала с театром. Потом, как это бывает, наверное, со всеми магами, в один прекрасный день встретила Учителя — старого прославленного иллюзиониста, чьи работы украшают королевский дворец и множество других, самых роскошных зданий.

Магмейстер эт-Витурис уже давно удалился на покой и жил в маленьком городке, Вильмоле, что неподалеку от границы с Малье. Норсита до сих пор не знает, о чем разговаривали мастер эт-Витурис и хозяин театра, но уже на следующий день после первого выступления в Вильмоле хозяин сообщил ей, что теперь она будет жить у мага.

Год, проведенный на берегу залива Роз, был самым счастливым в жизни девушки. Она вдруг обнаружила, что все, чем занималась раньше, — это полная ерунда. Есть иллюзии, с большим или меньшим правдоподобием копирующие натуру, а есть искусство, позволяющее создавать то, чего нет, но что, тем не менее, заключает в себе всю красоту природы.

Норсита училась взахлеб, радуясь каждому новому открытию. Но прошлой осенью магмейстер эт-Витурис, скептически посмотрев на очередную созданную девушкой иллюзию, вдруг сказал:

— Ты молодец, малышка. А я — старый дурак. Если так дальше дело пойдет, ты сможешь скопировать все мои работы, но не станешь самой собой. Впрочем, где ты могла увидеть еще хоть что-то, кроме того, что тебе показывал я? Поэтому завтра мы с тобой отправляемся в Келе.

— Ой! — только и смогла ответить девушка.

Эт-Витурис оплатил обучение Норситы в Высшей школе магии и поговорил с ее отцом. Так юная иллюзионистка "вернулась в лоно семьи". Домашние, помня шалости Норситы, отнеслись к этому с некоторой опаской. Но теперь девушке было не до того, что тратить свои таланты, пугая родню. Ни полчищ тараканов на обеденном столе, ни мышей — на кухонном, ни окровавленных трупов в постели любимого братца больше не появлялось. Если девушка и шкодила, то лишь вместе с компанией таких же, как она, студентов, и подальше от дома.

* * *

— Но все равно я для них чужая! — захлюпала носом Норсита, заканчивая рассказ. Поэтому маменька с папенькой поверили, что я украла ожерелье! А бабушка приезжала для того, чтобы посмотреть на нас с братом и подумать о наследстве!

— При чем тут ожерелье? — растерялся Арчи. — И при чем тут наследство?

— При том, что Нори обвинили в краже, — разъяснила за подругу Ланя. — На Эйван Осеннюю к ним приезжала бабка, та самая "госпожа Гертруда", владелица компании "Мильд и сын". И у нее пропали драгоценности. Она не стала заявлять в полицию — дело-то семейное. Но все думают, что украла Нори!

— А я ничего не крала! — снова разревелась иллюзионистка. — А они говорят — отдавай ожерелье или деньги, или ты вообще не дочь! Но столько денег я сразу не заработаю!

— Подожди, не части, — остановил девушку Арчи. — Если тебя обвинили в краже, то кража все-таки была. Ведь сами эти жемчуга пропасть не могли, ведь так? Я верю, что ты ничего не брала. Но кто-то ведь их своровал? Если найти вора, то твои родители поверят тебе.

— А это возможно? — захлопали глазами девушки.

Арчи улыбнулся. Он ощущал то же странное возбуждение, что и несколько седьмиц тому назад в Бастбире.

— Возможно, только надо придумать, как мне к вам попасть и сделать так, чтобы твои домашние со мной разговаривали.

Норсита задумалась. Потом вдруг резко встала:

— А чего тут думать? Я отцу говорила, что пусть он наймет сыщика. Отец не захотел. Но я сама могу нанять кого угодно! Я представлю тебя стряпчим из какой-нибудь адвокатской конторы. Мало ли чем некроманты занимаются. А в порту есть конторы, в которых решают и не такие проблемы!

— Знаю я, как они там проблемы решают, — ухмыльнулся Арчи, еще по дороге в Бастбир наслушавшийся рассказов о столичных "аблокатах". — Но ты права. Отправимся к вам утром, а там посмотрим.

Остаток вечера Арчи провел, расспрашивая Норситу обо всех ее домашних.

— Кстати, а о каком наследстве ты говорила? — вдруг вспомнил он. — Твоей же маме больше, чем двадцать пять, значит, она свою долю уже получила.

— Да, но бабуле надо кому-то компанию оставить.

Арчи недоуменно взглянул на девушку. На помощь подруге снова пришла Ланя:

— У них в семье только женщины нормальные, а мужики все — слизняки. Ну, кроме папы, конечно.

Дяди Норситы тоже не оправдали доверия своей матушки. Старший, Бетер, как только вошел в возраст, потребовал раздела компании. Получил ровно половину, но за прошедшие годы больше терял, чем наживал. Теперь по заливу ходила пара принадлежащих ему каботажников — все, что осталось от половины торгового дома. Средний, Вустас, и того хуже. Как был "маменькиным сынком", так и остался. Не женился, детей не заводил, жил в приказчиках, а с возрастом все больше выпивать начал. Да только не с его здоровьем пить. Год назад свалился с маридской горячкой, месяц в постели пролежал. Вроде выздоровел, да все одно видно: долго не протянет.

— Вот бабуля и решила к внукам присмотреться. По закону торговый дом принадлежит дяде Вустасу, но он напишет любое завещание, какое она захочет.

— А если без завещания умрет, то по трети матери, брату и сестре. Так?

— Так, наверное. Но бабуля не даст ему помереть без завещания. А нас, внуков, четверо: у дяди Петера двое сыновей да мы с братом.

— Ясно, — пробормотал Арчи. — После этого скандала с кражей тебя, конечно, из претендентов вычеркнут.

— Да плевала я на ее богатства! — фыркнула Норсита. — Обидно только, что даже папа ей поверил.

— Ладно, разберемся!

Глава 8

После того, как магмейстер эт-Дебус получил место в штабе королевского флота, его семья перебралась из Бастбира в Келе. Поэтому до дома Норситы далеко идти не пришлось. Молодые люди по Храмовому мосту перебрались на другой берег реки — и очутились в совершенно ином мире. Чистые мостовые, красивые дома, ухоженные скверы, нарядно одетые прохожие, огромные зеркальные витрины рестораций и дорогих магазинов.

Арчи шел молча, пытаясь сообразить, как разговаривать с родственниками Норситы. Никогда прежде он не добывал сведений у людей. До этого приходилось "выжимать" знания лишь из книг и свитков.

Дебусы занимали целый этаж в новом доходном доме на набережной. Пара охранников у входа, широкая лестница, блестящие начищенной бронзой ручек входные двери...

"Неплохо живет "ветродуй", — подумал Арчи.

— Меня тоже эта роскошь сначала пугала, — сказала Нори, словно угадав мысли некроманта. — Но ты не бойся, мы же по делу!

— Угу. Если твой папа согласится, что меня можно подпустить к делу.

— А это уже мне решать! — упрямо тряхнула волосами девушка.

Но Арчи все-таки оказался прав. Сначала магмейстер эт-Дебус не захотел разговаривать с "каким-то стряпчим". Правда, в кабинет пустил.

— Что это еще за фантазии? — строго спросил он дочь.

— Я хочу найти пропажу, — спокойно глядя в глаза отцу, сказала Нори. — Я не хочу, чтобы ты считал меня воровкой.

Арчи украдкой наблюдал за спорящими. Норсита и отец были очень похожи — одинаково сухощавые и черноволосые, и одинаково упрямые.

— А кто еще мог? — поджал губы магмейстер. — Ты кого-то хочешь обвинить? Меня? Мать? И кто еще мог сделать иллюзию?

— Вот это мы и попытаемся узнать, — вмешался в разговор Арчи. — Кстати, вы нашли пропажу в вещах вашей дочери?

— Нет, — лицо мужчины выразило недоумение. — Мы, конечно, не искали тщательно, так... посмотрели. Но она сто раз могла успеть продать жемчуга и спрятать деньги! Она дома не ночевала! В портовом квартале полно притонов, где купят что угодно!

— Я точно знаю, где ваша дочь провела эту ночь. И это не портовый квартал. Она была в пансионате матушки Трой в Школьном квартале у своей однокурсницы Лани Брис, дочери капитана Гуннорского гвардейского полка. Пансионат вдовы Трой — вполне приличный доходный дом, в нем останавливались в разное время ныне известные господа, например, губернатор герцогства Мор рыцарь Илсир Вьот, герой войны с Утором. Если хотите, можете проверить.

— А вы-то откуда знаете?

— Думаете, я взялся бы за дело, не наведя справок о заказчике? Так что помогите нам найти настоящего вора, — настойчиво повторял Арчи, пораженный тем, что активированное еще несколько минут назад заклинание "очарования" не действует на собеседника.

— А кто еще может быть вором? — не слушая собеседника, пафосно воскликнул стихиальщик. — Вы, молодой человек, видимо, плохо знаете мою дочь! Да она!

— Она наняла меня, — отрезал Арчи. — И я уверен, что она не крала этих дурацких драгоценностей!

Магмейстер эт-Дебус уставился на собеседника, открыл и закрыл рот, сделал несколько глубоких вдохов и вдруг совершенно спокойно сказал:

— Ну, хорошо. Ищите что хотите. Делайте что хотите. Мне действительно неприятно думать, что моя дочь — воровка.

"Подействовало! — обрадовался Арчи. — Только с такой задержкой... Может, у мужика сопротивляемость высокая или где-то амулет припрятан? Не, с амулетом я бы не справился".

Но вслух произнес тем же надменным тоном:

— Мне нужно знать точное время, когда была обнаружена пропажа, кто был в доме в течении суток до этого момента. И еще мне нужно будет осмотреть апартаменты, в которых останавливалась ваша теща.

— Хорошо! — покорно сказал хозяин дома. — Пропажа обнаружилась вчера утром. Матушка моей жены собиралась домой, упаковывала вещи...

— И обнаружила пропажу ожерелья?

— Нет, не сразу. В футляре была искусно сделанная иллюзия. Я не знаю, почему матушка моей жены решила достать драгоценности...

— Понятно. И что дальше?

Стихиальщик зажмурился и глубоко вздохнул.

— И все же? — настойчиво повторил Арчи.

— Потом был... скандал. Госпожа Мильд сказала все, что она думает обо мне, моей наследственности, моей дочери и магах вообще... Энриэтта, моя жена, с ней соглашалась... Потом госпожа Мильд уехала...

— А Норсита?

Магмейстер эт-Дебус недоуменно посмотрел на "стряпчего":

— Не знаю... она... я не видел...

— Я ушла! — вмешалась в разговор девушка. — Пока они тут ругались, я собралась и ушла к Лане.

— Понятно, — кивнул Арчи. — А теперь скажите, пожалуйста, когда вы в последний раз видели это украшение?

— Вечером ожерелье было на матушке моей жены... Праздничный вечер, мы ужинали вместе.

— У вас был по случаю праздника прием?

— Нет, только свои... Я, Энриэтта, госпожа Мильд и Норсита.

— А ваш сын?

— Петер уже третью седьмицу в плавании. Он учится в Морской школе, сейчас на практике, на галере "Кобчик".

— То есть в праздники его с вами не было? А сколько у вас слуг? Кто был в доме?

— Вы думаете, это кто-то из слуг? Но иллюзия?

— Я ничего не думаю. Скажите, пожалуйста, кто из слуг провел в доме праздничный вечер и ночь. Наверняка кто-то из слуг получил от вас ради праздника отпуск?

— Да... То есть нет. Не отпуск. Просто так, — промямлил господин эт-Дебус.

— И все же?

Арчи продолжал говорить тем же не терпящих пререканий тоном. Он не сразу сообразил, что для военного человека в комплекте с "очарованием" должны звучать приказные нотки в голосе. "Штатского" обращения этот солдафон просто не слышит. Теперь же, поняв, как нужно вести беседу, старался вытянуть из стихиальщика как можно больше сведений.

— За столом прислуживал Максут. Он служит у нас уже лет десять, после того, как был списан по возрасту с корабля. До этого был моим ординарцем. На кухне была кухарка Паретта. Ее помощницу Савиньетту и горничную моей жены Милиссу я отпустил на гуляние после того, как они помогли накрыть на стол. Они вернулась утром. Девушки предупредили, что останутся ночевать у тетушки одной из них в Ремесленном квартале. У Милиссы вроде бы там есть жених. У Норситы нет горничной. Уборщица у нас приходящая...

— А конюх? Наверняка у вас есть конюх.

— Он с семьей живет в домике рядом с конюшней. Он вдовец, его дочь иногда помогает стирать. Эти новые дома очень удобны. Во дворе есть прачечная, не нужно отдавать белье на сторону. Да, у нашего конюха, Пикта, ночевал и конюх госпожи Мильд.

— Кто прислуживал госпоже Мильд в доме?

— Вместе с тещей приехала ее горничная. Не знаю, как ее зовут. Женщина средних лет, она во время ужина не выходила из гостевых комнат.

— Где спят остальные слуги?

— Возле черного хода есть специальные комнаты. Если надо, я покажу.

— Не надо. Помещение мне покажет Норсита. А вы окажите любезность: прикажите всем слугам собраться в... где это удобно?

— В столовой.

— Хорошо, в столовой. Соберите всех слуг. А я пока осмотрю ваши гостевые комнаты.

Едва молодые люди вышли из кабинета магмейстера, Норсита круглыми глазами посмотрела на Арчи и шепотом спросила:

— Что ты с ним сделал? Я думала, он будет орать на нас...

— Есть одно заклинание, — стараясь выглядеть как можно таинственнее, ответил Арчи.

— Некромантское? — дрожащим голосом спросила девушка.

Арчи не выдержал и прыснул в кулак:

— Нет, нанитское. Серьезно, монашки его используют, чтобы успокоить рожениц. Это короткая молитва к Нану Милостивцу о даровании покоя метущейся душе и доверия к лекарю. Но порой действует почти как приворотное зелье. Представляю, как он будет чувствовать себя завтра! Интересно, сколько раз он задаст себе вопрос: "Почему я так строился перед этим молокососом, словно он, по меньшей мере, командир эскадры?"

Норсита тоже захихикала:

— Научишь?

— Потом, хорошо? Лучше покажи, где твоя бабуля жила.

Две смежные комнаты — красиво обставленные, светлые, чисто убранные. Паркет натерт до блеска. Везде идеальный порядок. Ни одной мелочи вроде какого-нибудь платочка или рукоделия, лежащей на столе или в креслах, ни одной книги на виду. Чернильница на письменном столе в проходной комнате пуста, а несколько перьев, вставленных в специальную подставку, никогда не затачивались. Лишь горшки с цветами на окнах делали придавали немного уюта. Их было так много и стояли они так тесно, что стебли традесканций переплелись и обвили растущую рядом герань.

— Видимо, старушка спала здесь, — заключил некромант, осмотрев комнаты. — Вот на этой кровати. Служанка — в проходной комнате на диване. Так?

— Не знаю, — пожала плечами Норсита. — Я к бабуле не заходила. Но сомневаюсь, что она бы стала ютиться на диване.

— Вот и я так думаю... А свои драгоценности, видимо, госпожа Мильд складывала вот на этот прикроватный столик? Больше вроде некуда.

— Наверное, — снова согласилась Норсита.

— То есть вор должен был пройти мимо спящей служанки, потом — обогнуть эту кровать, и лишь потом — добраться до драгоценностей. Да, у старушки наверняка было не только ожерелье?

— Да, я помню несколько колец, браслет, серьги... Жемчужная сетка для волос, — начала перечислять девушка.

— Кольца бабуля, конечно, могла не снимать, но спать в сетке для волос...

— Темнота! — фыркнула девушка. — Многие модницы так делают, чтобы сохранить прическу. Но тогда надо спать не на кровати, а в кресле. И вообще, у бабули сетка такая... ну, она вместе с наколкой на пучок одевается. А кольца, наоборот, надеваются поверх перчаток.

— Ладно, мне этого не понять, — отмахнулся молодой маг. — Достаточно только знать, что старушка, раздеваясь, должна была снять не только ожерелье, но и что-то еще из драгоценностей. Снять и положить на столик. А взяли только ожерелье. Почему? Оно дорогое? Ты же его видела. Как думаешь, сколько может стоить бабкина пропажа?

— Не знаю, — пожала плечами Норсита. — Я за ужином рассматривала это ожерелье. Оно очень изящно и сделано с фантазией. Я даже удивилась, что это — не иллюзия.

Арчи вопросительно посмотрел на собеседницу:

— Точно — не иллюзия?

— Да, я даже истинным зрением смотрела. Просто жемчуг, платина, мелкие бриллиантики и несколько среднего размера сапфиров. Но сделано очень искусно. Четыре нити жемчуга, кстати, совсем мелкого, соединены между собой платиновыми листочками. Те усыпаны бриллиантами — крохотными, наверное, с маковое зернышко. Просто алмазный песок, но создает такую игру света... А сапфиры — словно водяные капли. Полное ощущение, что на рассвете после дождя осенние листья запутались в паутине...

— То есть получается, что вещь дорога только работой? — стал рассуждать вслух молодой маг. — Если разобрать ожерелье, продать отдельно платину и жемчуг, то много не выручишь?

— Да, — задумчиво согласилась Норсита. — Кстати, в сетке жемчуг был гораздо крупнее и дороже — розовый, южный. А в ожерелье — голубоватый, который у мыса Фоктор добывают.

— Даже так? — удивился Арчи знания своей подруги. — Ладно, пошли, все, что нужно, я уже увидел. Надо поговорить со слугами.

* * *

От слуг не удалось добиться ничего конкретного. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал, никто ничего не знает. Единственное, в чем повезло Арчи, так это в том, что гостевые комнаты после отъезда госпожи Мильд приводила в порядок Мелисса. Уборщица вроде бы отпросилась на целую седьмицу, чтобы съездить к родственникам в деревню.

— Припомните, милочка, когда вы зашли в гостевую комнату, окна там были открыты? — спросил Арчи горничную.

— Нет, — уверенно ответила девушка. — Мы вообще редко там окна открываем, только фрамуги. Только когда стекла моем. А то все цветы переставлять — полдня провозишься.

Молодой некромант удовлетворенно кивнул:

— Хорошо, господа, я не буду больше вас задерживать. Можете идти.

И добавил, обращаясь к Норсите:

— Остается поговорить еще с твоей маменькой.

— Может, не надо? — робко прошептала девушка.

— Почему? — недоуменно спросил Арчи.

Но ответить Норсита не успела. В столовую ворвалась дама лет сорока в домашнем платье, крупная, румяная и такая разгневанная, что некромант сразу понял, "почему?".

Не дав никому сказать ни слова, госпожа Дебус начала... нет, даже не кричать, а орать, как орут на базаре повздорившие торговки:

— Явилась! Совести хватило! И любовничка приволокла! Воровка! Гулящая! Я из-за тебя с матерью поссорилась! Ни копейки больше не получишь!

Женщина кричала что-то еще, но некромант уже не слушал. Почувствовав, как напряглась Норсита, он сжал локоть девушки. Но та, дернув плечом, прошипела сквозь зубы:

— Да подавитесь вы своими деньгами! Ноги моей больше здесь не будет! Забудь, что у тебя была дочь!

Естественно, ни о каких расспросах слуг больше и речи быть не могло. Норсита, бледная и злая, кинулась в свою комнату, на ходу бросив Арчи:

— Подожди в коридоре! Я переоденусь, соберу вещи и пойдем... к демонам!

— Лучше к госпоже Трой, — меланхолично ответил Арчи, понимая, что девушка его не слышит.

Стоять под дверью было скучно, и молодой некромант выглянул в окно. Если из гостевой комнаты открывался вид на широкий проспект, то отсюда — на внутренний двор, заросший расцвеченными осенними красками деревьями. За их кронами виднелись какие-то невысокие строения.

"Наверное, это те флигеля, в которых живут семейные слуги", — подумал Арчи и отвернулся к двери Норситы.

Вдруг его внимание привлекла бронзовая накладка около замочной скважины. Некромант подошел поближе. Вокруг отверстия для ключа — свежие царапины.

"Кто-то пытался взломать замок?"

Арчи почесал в затылке и отправился к гостевым комнатам, чьи двери выходили в тот же коридор. Удивительно, но на них вообще не было замков.

"Ладно, разберемся, — сам себе сказал Арчи. — Сейчас главное — договориться с матушкой Трой, пристроить Нори, а дальше — что будет, то будет".

* * *

Норсита собралась быстро. Сунув в руки Арчи дорожный сундук с чем-то тяжелым, она решительно закинула на плечо большую сумку. Привычно заперев дверь, девушка сунула ключ в карман, но потом, резко остановившись, положила его на подоконник и зашагала к лестнице. Так же решительно они протопали и с пару дюжин шагов по мостовой. Но, дойдя до калитки, ведущей в прилегающий к дому сад, Арчи взмолился:

— Ты в сундук кирпичей наложила, что ли?

— Нет, там мои работы и то, что нужно для новых.

— Слушай, тут же наверняка где-то есть каретный двор? Может, подождешь меня с вещами здесь, а пойду найму какую-нибудь телегу? — робко предложил Арчи. — Ты не думай, я заплачу, у меня есть деньги.

— Хорошо, — согласилась девушка. — Только давай скорее. А то буду тут стоять как дура.

Однако в этот момент калитка открылась, и из-за нее показалась девочка лет тринадцати. Арчи залюбовался малышкой: русая коса до пояса, синие глаза, пушистые ресницы. Через пару лет — гроза всех соседских парней. А Норсита удивленно спросила:

— Ларитта? Ты куда?

— Я за вами. Вижу — стоите. Папка сказал, что вот этот господин всех слуг про странное ночью спрашивал. Так?

— Да, — кивнул Арчи. — А ты видела что-то странное?

— Ну не совсем... Под утро в коридоре "волшебный огонек" гулял.

— В каком коридоре? — вмешалась Норсита.

— Ну, в том, где гостевые комнаты и ваши с господином Петером, — зачастила девчушка. — Папка с гостем поужинали и спать легли, а меня Мик-рассыльный гулять позвал...

— Ночью?

— А что? Праздник же! Ну, мы в сад вышли, чтобы через калитку — и к реке. А я смотрю: сквозь деревья огонек видно. И странно мне стало. Кто бродит? Вроде в апартаментах у господ везде канализация. Может, кто на кухню пошел, ну, водички там попить, или еще чего...

— Так и вода в комнатах есть, — задумался Арчи. — Спасибо тебе, Ларитта! Ты не обидишься, если я тебе серебрушку дам? Нет, я понимаю, что ты Норсите помочь хочешь, но я просто так дам, хорошо?

Девочка взяла монетку и присела, как ее учили приседать перед господами, когда те благодарят.

— А хотите я для вас за каретой сбегаю? Даже в конюшню идти не надо, дядька Мульт полчаса назад к Эметке, что у господ Мариони служит, пошел. Он всегда к ней на обед заходит, ненадолго. Сейчас снова на каретную биржу поедет. Так я к Эметке сбегаю, он вас и подберет, у него двуколка за углом стоит!

Выпалив все это, девочка исчезла за калиткой.

— По-моему, эта малышка — единственная, кто к тебе хорошо тут относится, — сказал Арчи Норсите.

— Нет, еще папа, — она грустно вздохнула. — Относился...

Двуколка с запряженным в нее гнедым рысаком действительно появилась через несколько минут. Молодцеватый кучер, картинно щелкнув кнутом, откинул бархатный полог:

— Куда? В Школьный квартал? Не извольте беспокоиться, с ветерком прокачу!

* * *

На переговоры с госпожой Трой была отправлена Ланя.

— У меня есть с дюжину золотых, без которых я могу обойтись, — шепнул ей Арчи. — Будешь разговаривать с хозяйкой — не жадничай.

— У меня тоже есть кое-что от заказов, — ответила иллюзионистка. — Ладно, посмотрим. Не бойся, Нори отдаст, у нее заказов сейчас больше, чем у меня.

Когда Ланя ушла вниз, Арчи забрался с ногами в большое кресло и задумался. Норсита потихоньку распаковывала вещи, складывая их пока кучей на столе.

— Слушай, — вдруг спросил некромант. — А почему у тебя на двери замок, а на гостевых комнатах — нет?

— Я сама его врезала, — равнодушно ответила девушка. — Понимаешь, эта Элозитта, уборщица которая, такая дура! Всегда все у меня переворачивала, ничего потом не найдешь. Мамина Мелисса — не лучше, ей нужно, чтобы все шеренгами стояло. Я ругалась-ругалась, потом решила вообще никого к себе не пускать. Ну, чтобы без меня никто зайти не мог. Убирала сама, только Лари помочь иногда просила.

— Ключ только у тебя был?

— Нет, еще у папы — второй.

— Странно...

— Что странно?

— Твой отец сказал, что твою комнату "осмотрели"... Ну, вроде жемчуга искали. Но, если у него есть ключ, то зачем вскрывать замок отмычкой? И зачем потом закрывать?

— Какая отмычка?

— Царапины там вокруг замка любопытные. Будто кто-то какой-то проволокой в нем ковырял. Слушай, а на ночь ты запиралась?

— Не всегда.

— А в ту ночь, когда твою бабушку обворовали?

— Да.

— А спала ты как? Часто просыпалась? Вообще — крепко спишь?

— Ну, обычно не очень, а тут — хорошо спала, только от скандала бабуленого и проснулась. Она так кричала!

— Громче твоей мамы?

— А, мама — это еще так, а бабуля капитанов строит, как мальчишек! — со странной гордостью сказала Норсита.

— Понятно, — начал было Арчи, но тут в комнату ворвалась Ланя и бросилась к Норсите обниматься:

— Все получилось! Она согласилась! Как здорово! Мы теперь будем жить вместе!

— Спать на одной кровати? — удивился Арчи.

— Да на этом звере эскадрон можно положить! — рассмеялась Ланя и плюхнулась на кровать. — Все хорошо! А вы не скучали?

— Нет, мы думали, — улыбнулся Арчи.

Почему-то каждый раз при виде Лани ему хотелось улыбаться.

— Так давайте думать вместе!

— Давайте! — согласился Арчи. — Понимаешь, мы выяснили, что украсть ожерелье у бабушки Норситы мог только маг. Ну, или кто-то, у кого есть амулет невидимости. Дорогая, кстати, вещь. И что красть это ожерелье, да еще оставлять вместо него иллюзию, не было никакого смысла. Иллюзия тоже денег стоит. А продать ожерелье не так уж просто. Твоя мама, Нори, пока на тебя ругалась, обронила фразу, что это украшение — какое-то особенное. В смысле, память. Так?

— Да, вроде бы ее дедушка специально заказывал у кого-то знаменитого и подарил бабушке перед тем плаванием, из которого не вернулся.

— Значит, об этих жемчугах весь Портовый квартал знает. Матушка Мильд — человек известный. Значит, продать ожерелье можно или не в Келе, а где-нибудь там, где о вашем торговом доме даже и не слышали, или по кусочкам. Но смысл тогда тратиться на иллюзию, на амулет?

— Ерунда какая-то получается! — согласилась Ланя.

— Нет, не ерунда, — продолжил Арчи. — Ерунда, если считать, что драгоценность ради того, чтобы ее продать, украли. А если не для этого?

— А для чего еще воровать можно? — захлопала глазами Норсита. — Только ради денег.

— Ради денег, но по-другому. Чтобы подставить тебя и рассорить с бабушкой. И чтобы вообще старуха больше к вам не ездила. Ты же сама про торговый дом и наследство рассказывала. Ты теперь в глазах бабушки — воровка, и на тебя завещание не сделают. Так? А кому это выгодно?

— Не знаю, — пожала плечами Норсита. — Может, Петер мог такое придумать, но его не было. Или кузены мои, сыновья дяди Бетера. Они вроде приличные ребята, но ради наследства тоже могут, наверное, гадость сделать. Или сам дядя Бетер. Но их тоже никого не было.

— Они могли подкупить кого-то из слуг. Сделать же нужно было всего ничего: подсыпать снотворное тебе, старухе и ее горничной, подменить ожерелье иллюзией и подкинуть его тебе. Хотя... Ерунда — все слуги знали, что ты на ночь запираешься. Так? И заранее подобрать ключ — не проблема. А ведь к тебе в комнату вор так и не попал. Надо сообразить, во что тебе могли подсыпать снотворное.

Норсита задумалась, потом воскликнула:

— Я все поняла! Это был лимонад! Понимаешь, Арчи, я за ужином почти не пила. Полстакана вина — и все. А пришла в комнату — и завалилась спать, словно пару бутылок выдула. Подумала, что устала... а сейчас вспомнила — я, как в комнату пришла, попила лимонада из графина.

— А как снотворное попало в графин? Комната же была заперта.

— Понимаешь, когда я ночую дома, мне всегда приносят лимонад. Ну, люблю я его. Долго добивалась от поварихи, чтобы она мне его каждый день готовила. Обычно кто-то из девушек вечером приносит его мне в комнату. А если я дома, но дверь заперта, то ставит в коридоре на подоконник. Я сама забираю графин. А тут бабушка приехала, суета, беготня... Я только когда спать пошла, то графин увидела. Забрала к себе, попила... мне вкус странным показался, но я подумала, что это из-за того, что мясо на ужин было слишком острым, как бабушка любит...

— Да, задачка, — пробормотал Арчи. — То есть получается, что вне подозрений только твоя матушка, ты и ваша бабушка. Ну, и твой отец. Конечно, он мог из вредности все это придумать. Я посмотрел, как твоя мама на него орет... Это сейчас, когда вы живете на его содержание из королевской казны. Или больше на матушкино приданое?

— Да нет, мама свои деньги вообще не тратила, они так в банке и лежат. Говорит: "На черный день". Но ты не прав. Я раз разговор подслушала, папа говорил, что Петер — молокосос, меня к торговому делу вообще близко нельзя подпускать, так что если старуха кому-то из нас сделает подарок, то папа уйдет в отставку и будет управлять торговым домом.

— К тому же у твоего папы есть ключ. Выходит, подозревать надо кого-то из слуг. Но кого?

Глава 9

Труп лежал в придорожной канаве, бесстыдно демонстрируя миру отсутствие штанов. Лишь обмотки и когда-то белая кружевная рубаха. Ни штанов, ни сапог, ни куртки.

Арчи удивился. Конечно, Порт-Келе — не столица, а предместье, но и тут труп не должен валяться на улице. Вроде ни о черном море, ни о других эпидемиях не слышно.

Молодой маг попросил кучера остановить двуколку, спрыгнул в грязь и подошел к мертвецу. От тела за сотню шагов разило Кромешной жутью — тем запахом смерти и тления, который знаком всякому некроманту, хоть раз ходившему за Кром. К этой вони примешивалось что-то до боли знакомое...

— Что же тут не так? — подумал Арчи. Он аккуратно коснулся тела носком сапога. Труп заворочался, улегся поудобнее, закинул руку за голову и басовито захрапел.

Сразу потянуло перегаром, а ощущение Кромешной жути почти исчезло.

— Темные та-ла! — выругался Арчи, поразившись своей ошибке, и залез обратно в экипаж.

— Что, знакомого увидели, господин хороший? — спросил возница.

— Да нет, обознался, — задумчиво ответил Арчи. — А чего это он тут валяется, и всем наплевать?

— А кому он нужен? Видать, опоили мужика в кабаке, обобрали да кинули. Проспится, может, вспомнит, с кем пил, сам разберется. Тут такое, почитай, каженный день бывает. Нехорошее это место — Волок. Говорят, проклятое, — затараторил словоохотливый возница, но Арчи его уже не слушал.

Он пытался понять, как мог так ошибиться. Уж кто-кто, а некромант должен уметь отличить мертвое от живого. Хотя...

Арчи задумался.

"Может, этот бедолага, пока пьяный валялся, чуть ни помер? Одни та-ла знают, где бродят души тех, кто прошел по краешку. Обязательно нужно запомнить это ощущение, — сказал себе молодой маг. — Пьяница чуть-чуть не дошел до Крома. Да, кучер прав, Волок — очень странное место".

"Волок", или Портовый квартал, растянулся на добрых две лиги вниз по течению реки. Келе — капризная река. На протяжение сотни лиг выше столицы она судоходна, а вот устье забито островами и мелями, словно кто-то специально набросал всякой дряни. Фарватер, по которому могут пройти и океанские суда, конечно, существует, но он так прихотливо извивается между островами, и так часто смещается после весенних паводков, что большие торговые суда предпочитают бросать якорь возле самого устья, в бухте, носящей название Порт-Келе.

Там испокон веков устроено большое торжище. Большое, да не безопасное. Пока в Вастальском заливе царили ильские пираты, никто на побережье не чувствовал себя спокойно. Поэтому первый город вырос выше островов. Фарватер перегораживали цепями, и тяжелые ильские галеры не могли подняться по реке.

Со временем город Келе стал столицей королевства, а порт так и остался портом. Там товары с океанских судов перегружали на баржи и тащили их волоком до столицы и дальше вверх по течению.

Постепенно между столицей и берегом моря на казенных землях возникли "вольные" поселки, чьи обитатели днем нанимались к проезжим купцам грузчиками да бурлаками, а по ночам не упускали случая "пощипать" тех же купцов. Как ни старались королевские стражники, ничего с этими трущобами поделать не могли. Даже сжигали Волок — после того, как взбунтовавшаяся чернь чуть ни захватила королевский дворец. Но прошел месяц-другой — и опять над вырытыми в откосах землянками закурились печные дымки, а вдоль тракта, соединяющего порт с городом, появились торгующие всякой мелочью старухи да размалеванные девки, готовые отдаться за любому проезжему за полдюжины серебрушек.

Приметив одну из таких продажных девах, Арчи вздохнул. Уж на что бедны ремесленные кварталы в Ааре, но такой ничем не прикрытой нищеты там нет. А тут вроде и столица рядом, и возможностей заработать сколько угодно...

Однако размышлять о проклятии Портового квартала молодой маг не стал. Выкинул из головы лишние мысли, сосредоточился на предстоящем разговоре с госпожой Мильд. Главное — заставить старушку пустить его в дом.

* * *

За несколько дней до поездки Арчи сидел в комнате Лани и Норситы и ломал голову над загадкой пропавшего ожерелья. Девушки словно забыли о причине переселения Норситы в пансионат и щебетали о каких-то пустяках. Но Арчи оставался невесел.

Ланя не выдержала, хлопнула в ладоши, и на столе появились восемь крохотных человечков.

— Это еще что? — спросил Арчи.

— Это норситины слуги. Я всегда, когда о людях думаю, делаю иллюзии. Так думать проще. Давайте по порядку. Вот это — кто?

Арчи рассмеялся:

— Забавно! Ну, хорошо, пусть это будет Максут, камердинер господина эт-Дебуса.

Норсита включилась в игру, и первая фигурка приобрела черты старого слуги: кривоватые ноги, круглое пузико, торчащие в стороны бакенбарды.

— Смотри ты, как похож! — восхитился Арчи. — Такой серьезный господин! Итак, что мы про него знаем? Его могли подкупить?

— Не, это не он, — покачала головой Норсита. — Он отцу очень предан и умен, чтобы понимать, что делает. Вряд ли он. И еще — только Максут мог спокойно взять ключ от моей комнаты. Все важные ключи лежат у отца в кабинете в ящике стола. А камердинер имеет право заходить в кабинет в любое время. Так что ему отмычка не понадобилась бы.

— Хорошо, — сказала Лани, и первая фигурка растаяла в воздухе. — Теперь кто?

Еще два лилипутика на столе приобрели индивидуальные черты. Две девушки — блондинка и брюнетка, — в обычных для небогатых горожанок платьях с пышными рукавами.

— Это Мелисса и Савиньетта?

— Ага! — Гордо ответила Норсита. — Похожи?

— Очень. Только их не было ночью в доме.

— Они могли ни в какой Ремесленный квартал не ходить, — сказала Ланя. — В праздничную ночь кабаки открыты. Пересидели где-нибудь, стащили ожерелье — и до утра веселиться.

— От Мелиссы такого вполне можно ожидать. Даже повод есть. Ей от маменьки достается каждый день. А тут — и гадость на прощание сделать, и приданым к свадьбе обзавестись можно. Но — нет, — сказала Норсита. — Я только сейчас вспомнила. Когда я утром уходила, я с ними столкнулась. На Мелиссе было новое платье со шнуровкой сзади. Она еще похвасталась, что это — подарок жениха. Но мне тогда не до ее нарядов было.

— Понятно, — согласилась Ланя, и еще две фигурки растаяли.

— А мне не понятно, — подал голос Арчи.

— Ну, как тебе объяснить, — захихикали девушки. — Во-первых, такое платье в одиночку не наденешь, кто-то шнуровать должен. Во-вторых, где Мелисса переодевалась? В кабаке? Или в каком-нибудь парке? Это в праздничную-то ночь, когда под каждым кустом по парочке?

Арчи представил и рассмеялся:

— Да, тогда девушки вернулись бы гораздо более помятыми. Но они могли заранее снять комнату.

— Слишком сложно, — отмахнулась Ланя. — Все предусмотрели, а о ключе не подумали. Хотя Милисса сто раз могла дубликат сделать.

— Ладно. Давай дальше. Кто там еще был?

Еще два миниатюрных человечка приобрели черты мужчин в длиннополых сюртуках.

— Это конюхи.

— Которых обязательно бы заметили, если бы они ходили по квартире.

— Правильно, — согласилась Норсита. — Делать им нечего в апартаментах. И вообще, Лари говорит, что отец с гостем совсем не тем были заняты, у них пара бочонков вина была.

— Кстати, Лари, — Арчи посмотрел на следующую фигурку. — Мне она понравилась, но вот на нее бы никто внимания не обратил.

Норсита превратила следующую куколку в девочку с косой и грустно посмотрела на нее:

— Нет, не хочу! Хоть кого-то в этом мире можно не подозревать?

— Да не беспокойся ты, — улыбнулся Арчи. — У Лари была возможность и снотворное подсыпать, и драгоценности украсть. Только я не представляю человека в здравом уме, который поручит такое дело ребенку. Эти твои кузены вроде тоже уже взрослые?

— Точно! — Просияла Норсита. — Петер тоже ее в упор не замечает. Считает не то чтобы дурой... просто не достойной внимания.

Еще три фигурки исчезли со стола.

Остались лишь две, превратившиеся в крохотных женщин средних лет.

— Ваша кухарка и горничная госпожи Мильд? — догадался Арчи.

— Угу, — Норсита задумчиво уставилась на куколок. — Обе могли и снотворное подсыпать, и ночью по коридору пройти, не боясь вызвать подозрений, если кто-то встретится. У обеих ключей от моей комнаты не было. Паретта... ну, обыкновенная баба, готовит хорошо, но тупая, как печка. Чего ни спросишь, она, как баран на новые ворота, уставится и молчит. По пять раз переспрашивать приходится, пока до нее дойдет.

— Наверняка всю авантюру не она придумала. Кстати, то, что дура, и объясняет и то, что твою дверь открыть не смогла.

Друзья втроем воззрились на фигурки. Несколько минут в комнате стояла тишина.

— А вообще-то мы еще тупее, чем эта ваша кухарка, — вдруг сказал Арчи. — Не с того конца пошли. Главное же — иллюзия. Откуда она взялась? Господин эт-Дебус сказал, что она была "искусно сделана".

— Он бы еще понимал что-то в иллюзиях, — фыркнула Норсита. — Но ты прав. Чтобы сделать более или менее похожую иллюзию, нужно как следует рассмотреть оригинал, а потом еще часа три — чтобы довести детали. Это ожерелье скопировать вообще сложно: там алмазное напыление, чтобы добиться такого же блеска, надо чуть ли над каждой крупинкой работать.

— Ну, у тебя после ужина времени вполне могло хватить, — ехидно пробормотал Арчи.

— Что? Да я! Да ты! Я тебе! — возмутилась Норсита.

— Шучу я, шучу! — рассмеялся некромант, любуясь вспыхнувшим на щеках девушки румянцем. — Это я к тому говорю, что надо выяснить, когда еще твоя бабуля могла еще целый вечер перед иллюзионистом в этом ожерелье сидеть. И вообще — все про драгоценность выяснить. Есть у меня одна мыслишка... Рисковая, конечно...

* * *

Ближе к морю дорога стала чище, а дома вдоль нее — покрепче, появились склады и лабазы. За высокими заборами угадывались стрелы портовых кранов, откуда-то доносился стук топоров. Двуколка спустилась к берегу, и перед Арчи ненадолго открылся вид на залив.

Небольшая бухта была забита самыми разными судами, словно садок — рыбой. У одних причалов теснились многомачтовые океанские суда. У других грузились круглые речные баржи и каботажные шхуны. Всюду сновали люди, казавшиеся с дороги куклами-лилипутами, вроде тех, которых придумала неугомонная Ланя. Одни человечки таскали по сходням грузы, другие стояли на пирсе, третьи деловито шли куда-то.

Это было похоже на то, что происходит в муравейнике, если кинуть в него кусок лепешки. Насекомые плотно облепят неожиданный подарок, будут, суетясь и толкаясь, кружить возле него, самые смелые залезут на хлеб, не понимая толком, зачем... Только здесь вместо хлебной корки была вода залива — вокруг него, словно мураши, суетились, толпились, толкались люди.

Арчи задумался, вглядываясь в непонятную ему жизнь порта. Однако вскоре возница свернул в одну из улиц, и залив скрылся за домами.

— Старое Торжище, как и договаривались, — возница махнул рукой куда-то вперед.

Арчи кивнул.

Этот богатый купеческий квартал был известен далеко за пределами Келенора. Поговаривали даже, что в подвалах здешних домов, похожих на небольшие крепости, золота больше, чем в королевской казне.

Остановив коня перед одним из таких особняков, возница обернулся к молодому магу:

— Ну вот — владения матушки Мильд. Так я обожду?

— Да, жди. Если мне придется тут остаться, я пошлю кого-нибудь сказать, что ты свободен, — ответил Арчи, выпрыгнув из двуколки.

Набрав в легкие воздуха, словно перед тем, как нырнуть в воду, молодой маг подошел к воротам и подергал за ручку дверного звонка. Где-то в глубине дома раздалась мелодичная трель, едва различимая на расстоянии. И буквально через миг приоткрылось окошечко в двери:

— Передайте госпоже Мильд, — Арчи, не глядя, сунул в него заранее заготовленную записку.

Окошко захлопнулось, наступила тишина. Возница скучающе посматривал по сторонам. Арчи, чтобы унять нетерпение, тоже решил понаслаждаться окружающими видами. И вдруг маг ощутил тот же знакомый запах кромешного тлена, который преследовал его после с самого Волока. Арчи попытался разобраться в своих ощущениях, но в этот момент врезанная в ворота дверца распахнулась, и одетый в щегольскую ливрею слуга широким жестом пригласил мага в дом.

* * *

— Так вы и есть тот маг? — сидящая в кресле старуха окинула Арчи оценивающим взглядом. — Вот уж бы не подумала, что Тони пришлет такого юнца!

Арчи скромно опустил глаза, но позволил себе вежливо заметить:

— Надеюсь, несмотря на мою молодость, я смогу помочь в вашем деле.

— Хорошо-хорошо, я пошутила! — рассмеялась госпожа Мильд, довольная произведенным эффектом. — Если вы сможете хоть что-то сделать, я соглашусь, что Тони не безнадежен. Садитесь вот сюда, в кресла, и поговорим.

— Мне бы хотелось подробно узнать о вашей пропаже. Господин магмейстер эт-Дебус считает, что эта вещь очень дорога вам, — сладеньким голоском проворковал Арчи, устроившись напротив хозяйки.

А про себя подумал: "Все-таки сработало! Старуха не настолько ненавидит зятя, чтобы не принять от него помощь. И Нори молодец — так подделала почерк отца, что у бабки не возникло никаких сомнений!"

— Да, очень дорога. Это — память о моем муже. Он был чудесным человеком и безмерно любил меня...

Примерно с час после этого Арчи был вынужден выслушивать воспоминания старой купчихи о покойном супруге. Когда госпожа Мильд иссякла, маг осторожно спросил:

— Вы часто носили это ожерелье?

— А какое это имеет значение? — удивилась купчиха.

— Иллюзия, — многозначительно произнес маг. — Чтобы сделать иллюзию, мастер должен видеть ваши драгоценности. И хорошо их рассмотреть.

— Энриэттина девчонка весь вечер на меня пялилась. Я еще подумала: "Чего это она уставилась? Никогда украшений не видела, что ли?"

— Ваша внучка? Да, господин эт-Дебус говорил, что обвинение пало на его дочь. Но какой смысл ей воровать ваше ожерелье, да еще оставлять иллюзию, словно расписку...

— Дура, наверное. Откуда я знаю, что у нынешней молодежи на уме? — высокомерно ответила старуха.

— И все же других вероятностей тоже не нужно отметать. Вспомните, пожалуйста, мог ли за последнее время какой-нибудь другой маг видеть ваши драгоценности?

Купчиха скривилась, но все же сделала над собой усилие, подавила раздражение и задумалась.

— Не знаю. Нет, наверное, — в конце концов ответила она. — Я веду довольно замкнутую жизнь. Не те годы, чтобы по балам шастать. Да и болезнь сына... Я лет пять уже никуда не выезжаю. Иногда устраиваю небольшие вечера у себя, но не припомню, чтобы на них были маги. Уважаемые купцы, лучшие капитаны...

— А со своим старшим сыном вы давно виделись?

— Что? Тони имеет наглость подозревать Бетера? Но при чем тут он? Этот глупый мальчишка живет в Порт-Суане, и мы не виделись уже лет семь. Да нет, Бетер слишком романтичен, чтобы воровать жемчуга. Зачем это ему надо?

— Может быть, чтобы поссорить вас с дочерью? — осторожно предположил Арчи.

— А она-то при чем?

Арчи удивился словам хозяйки, но не сумел вставить ни слова. Старуха продолжила:

— До чего вы все глупы! Никто не понимает, что торговый дом — это не просто богатство, это огромная ответственность. Глупец Бетер тоже не понимал... славы первооткрывателя ему, видишь ли, захотелось! Снарядил две карраки и отправил на Жемчужные острова. Все, что у него было, в экспедицию вложил, дурак!

"А ведь я и впрямь дурак", — думал Арчи, слушая Гертруду Мильд.

Жемчужные острова — архипелаг далеко на юго-западе от Келенора. Океанские суда доходят до ближайшего к материку острова, на котором расположены порт и город Устоль. Говорят, во всем мире нет прекраснее этого города, и живут в нем совсем чтобы люди. Вроде сами себя обитатели островов называют тритонами. Они могут жить и на воздухе, и под водой, поэтому город уступами спускается к воде и продолжается на дне лагуны... Много чудесных вещей привозят смельчаки, сумевшие добраться до Жемчужных островов и вернуться обратно. Но еще больше тех, кто не возвращается. Много опасностей подстерегает моряков: пираты, шторма, жуткие твари, обитающие в южных морях. Поэтому, попав в Устоль, капитаны стараются поскорее закончить все дела и отплыть обратно.

Но Бетеру Мильду не давал покоя вопрос: а что-то за Устолем? Может, другие острова архипелага таят не меньшие чудеса? Он приказал капитанам своих судов, купив в порту Устоля провизию, попытаться пройти как можно дальше. Но обе карраки не вернулись, и романтичный купец стал почти нищим.

— Из всех моих детей самой умной оказалась, как ни странно, эта вертихвостка Энри. По крайней мере, она сумела найти себе мужа, который чего-то добился без моей помощи, — заключила госпожа Мильд. — Я подумываю о том, чтобы уговорить зятя бросить службу и заняться управлением торговым домом. По-моему, он на это способен. Конечно, он дурно воспитал дочь, но тут не меньшая вина Энри. Вернее, эта вертихвостка виновата гораздо сильнее. Можно ли требовать чего-то от моряка, если большую часть времени его нет дома?

— Но официально ваше предприятие принадлежит вашему сыну, — осторожно спросил Арчи.

Конечно, он с первых минут разговора постарался очаровать старуху, но общаться с ней было опаснее, чем пробираться по горному откосу. Того и гляди, неосторожное слово вызовет вспышку раздражения. Без магии желчная старуха вряд ли бы вообще стала разговаривать с "наглым юнцом". Но вдруг в купчихе что-то словно надломилось. Услышав о среднем сыне, она вдруг совершенно по-бабски вздохнула и подняла на молодого мага растерянный взгляд:

— Вусти болен. Очень болен. Я не знаю, сколько он проживет, но знаю, что мне придется его хоронить.

Арчи растерянно молчал, не зная, что сказать Гертруде. Маска "железной матушки" вдруг исчезала, и теперь перед некромантом сидела очень старая и очень усталая женщина, которой так нужна поддержка. В конце концов Арчи собрался с духом и пробормотал:

— Я постараюсь найти драгоценности. Только мне нужно... наверняка у вас остались какие-нибудь другие вещи, принадлежавшие вашему супругу. Я уверен, что вы бережно храните память о нем!

— Хорошо! — кивнула старуха. — Сейчас прикажу принести!

Старинные часы, письменный прибор, и, что особенно ценно, переплетенная черной кожей бухгалтерская книга — почти выцветшие строчки записей прихода и расхода... чего-то... не важно чего, главное — почерк, следы Силы, оставленной на бумаге давно умершим человеком.

Арчи положил руку на кожу переплета и мило улыбнулся хозяйке:

— Сейчас я на некоторое время как бы усну. Не пугайтесь. После того, как я проснусь, я буду знать, где ожерелье. Или даже может случиться, что вы сами будете это уже знать.

Глава 10

Очнулся Арчи от острого ощущения чьего-то взгляда. Он открыл глаза и посмотрел на хозяйку. Та заинтересованно смотрела на мага, машинально перебирая какие-то бумаги на столе. Пауза затянулась, и Арчи почувствовал, что старуха вот-вот скажет что-нибудь язвительное по поводу его способностей.

Но в этот миг дверь распахнулась, и в комнату вбежала средних лет женщина в темном добротном платье. Остановилась на середине комнаты, она упала на колени и, бросив на госпожу Мильд взгляд, полный трагизма, достала из-за корсажа ожерелье.

— Простите меня, госпожа Гертруда! — простонала женщина и упала в обморок.

— А вы неплохо сработали, мой юный друг, — улыбнулась госпожа Мильд.

Она поднялась, подошла к распластавшейся на ковре женщине и подняла драгоценность.

"Эффектно получилось, — подумал Арчи. — Теперь купчиха будет чувствовать себя виноватой за то, что сомневалась во мне. Это полезно".

Однако хозяйка вины за собой как-то не заметила. Невозмутимо глядя на лежащее тело, она спросила Арчи:

— Не могли бы вы объяснить, что все это значит? Модеста прослужила у меня пять лет, и никогда не давала повода заподозрить ее ни в чем предосудительном. Она отличалась исключительно высокой моралью. Я полностью ей доверяла. Очень неприятная ситуация! — подчеркнула госпожа Мильд.

— Причины, наверное, она объяснит сама, когда придет в себя, — ответил Арчи.

— Но... Но как вам это удалось? — в интонации старухи все-таки прорвалось тщательно скрываемое любопытство.

Она позвонила в колокольчик. Моментально в дверях возникла еще одна служанка, помоложе, в таком же скромном платье, какое было и на преступнице, но с белым фартуком.

"Словно ждала в коридоре", — подумал Арчи.

— Милочка, позовите мужчин. Пусть отнесут Модесту в ее комнату. Найдите лекаря. Кажется, с бедняжкой совсем худо, — приказала купчиха.

И уже обращаясь к некроманту, добавила:

— А вас я не отпущу, пока вы все не объясните. Я прикажу пораньше накрыть к обеду, поговорим спокойно.

Маг кивнул:

— Хорошо, только мне надо отпустить извозчика. Надеюсь, в Порт-Келе есть каретный двор, чтобы мне потом уехать домой?

* * *

Стараясь выдержать характер, во время обеда купчиха основное внимание уделяла салату из морских трав, рыбному супу, тушеной гусятине и жареному топинамбуру. Арчи тоже ел с удовольствием: в доступных ему по ценам столичных трактирах такой вкуснятины не подавали. Но вот, наконец, госпожа Мильд решила, что показное равнодушие — не лучший способ что-то узнать, и вопросительно взглянула на гостя.

— Мне хотелось бы услышать все с самого начала.

Сказав это, старуха потянулась за графином с ягодной наливкой, но стоящий за ее спиной слуга опередил хозяйку и моментально наполнил бокалы — и ее, и гостя.

— Начала этой истории я не знаю, — улыбнулся Арчи, сделав аккуратный глоток. — Зато я уверен в другом: вы слишком предубеждены против магов. Видимо, мои коллеги когда-то доставили вам какую-то неприятность. Но Норсита — не просто маг, она иллюзионист. —

Арчи на миг замолк, потом продолжил:

— Скажите, как вы относитесь... ну, например, к златокузнецам?

— Достойные люди, — старуха недоуменно пожала плечами. — У меня есть несколько хороших знакомых из этого цеха. Вещи, которые они делают, прекрасны.

— Таким же мастером скоро станет ваша внучка. Ее морские пейзажи уже сейчас пользуются спросом. Сам герцог Соротский купил пару. Ну, не сам, конечно, но его слуга для нового дворца.

Старуха подозрительно посмотрела на Арчи:

— Отрадно слышать. Но как это мешает ей быть воровкой?

— Гений и злодейство... Впрочем, не стоит всего объяснять особенностями человеческой натуры. Но ведь именно Норсита настояла на том, чтобы нанять меня. Вернее, не меня, а любого сыщика, который сможет раскрыть тайну. И еще одна деталь: Норсита не могла создать иллюзорную копию.

— Неужели? Вы же сами говорите, что девочка очень талантлива?

— Я тоже думал, что для этого достаточно таланта, — согласился молодой некромант. — Но все оказалось гораздо сложнее.

Арчи достал из кармана зерно иллюзии, положил на стол, прошептал активирующее заклинание, и между графином с настойкой и вазой с печеньями расцвел букет фиалок.

— Обратите внимание, госпожа Мильд! Здесь нет двух одинаковых цветков. И смею утверждать: нигде вы не увидите точно таких фиалок. В этом — сама суть красоты этих лесных скромников. К тому же настоящие цветы не могли бы удержаться в такой крохотной плошке. Если только не приклеить каждый стебелек ко дну. Поэтому букетик создает ощущение мимолетности, хрупкости живой красоты. Кстати, этот сувенир — работа вашей внучки.

— Хм, — старуха скептически посмотрела на изящную иллюзию. — И что же это значит?

— Взявшись за дело, я в первую очередь постарался узнать об иллюзорных копиях драгоценностей все, что только можно, — продолжил Арчи. — И выяснил некоторые детали, о которых до этого не подозревал. Думаю, что об этих тонкостях не знаете ни вы, ни ваш зять. Оказалось, что созданием таких копий в Келе занимается лишь несколько человек. Это очень редкое ремесло. Именно ремесло. Копиистам нужен не полет фантазии, не высокое чувство, а точность и педантичность. Ведь копия должна во всех мелочах абсолютно повторять оригинал! Ремесло это непростое. Учатся ему долгие годы.

— Интересно, — сказала хозяйка. — И что, копиисты не бедствуют?

— Нет, конечно. Копии нужны златокузнецам, чтобы выставить их в витринах. Аристократы заказывают копии дорогих артефактов.

— Все это очень интересно, — поморщилась старуха. — Но давайте ближе к нашей загадке.

Арчи улыбнулся:

— Одну минуту! Я обошел всех мастеров столицы и выяснил две очень важные вещи. Первое: ни один из копиистов не согласится делать иллюзию по памяти. В человеческой голове не могут удержаться все детали драгоценности. Тут много секретов. Например, очень важно, как камни отражают свет. И второе: я нашел мастера, который копировал ваше ожерелье. Ваши жемчуга принес довольно молодой мужчина, одетый, как одеваются слуги в богатых домах. Это было около месяца тому назад.

— Что? — госпожа Мильд удивленно воззрилась на молодого мага.

— Мастер прекрасно узнал ожерелье по описанию, — продолжил Арчи. — Он сказал про ваше ожерелье: "Недорогие материалы, но прекрасная работа. Я даже сначала подумал, что вещь волшебная".

— То есть вы утверждаете, что месяц тому назад кто-то брал мои драгоценности, отвозил их в город, заказывал копию и потом вернул на место? Но — зачем?

— Зачем? Вокруг вас плетутся интриги. Мне кажется, целью этой было поссорить вас с дочерью и зятем. Вряд ли вы передадите управление торговым домом человеку, чья дочь — воровка.

Купчиха надолго задумалась, потом решительно тряхнула головой:

— Пожалуй, вы правы, господин эт-Утус. Подозрение не могло пасть ни на кого иного, кроме Норситы. Бедная девочка! Представляю, сколько она пережила за эти дни! Если бы она не была столь настойчива, то клеймо воровки осталось бы на ней навсегда.

— Да, именно так, — согласился Арчи. — Я понял, что злоумышленник — кто-то из близких к вам людей. Кроме того, драгоценность вряд ли бы продали. Слишком уж она красива и необычна. Ни одна женщина не удержится от соблазна хоть изредка примерять такую прелесть, но дать увидеть ее чужим глазам — слишком опасно.

— Нужно серьезно поговорить с Модестой, — решительно кивнула головой госпожа Мильд. — Чем дальше, тем меньше я понимаю в происходящем.

— Да, попытаемся выведать у нее, в чем причина таких странных поступков, — согласился Арчи.

* * *

Забыв про десерт, Гертруда Мильд решительным шагом направилась в комнату своей служанки. Арчи едва поспевал за старухой.

"Представляю, каково приходится ее приказчикам!" — мельком подумал молодой маг.

Модеста к тому времени пришла в себя. Она лежала в постели, страдальчески закатив глаза под потолок и горестно вздыхала.

Вместо того, чтобы хоть что-то объяснять, служанка сунула хозяйке гербовые бумаги и слабым голосом произнесла:

— Прошу меня простить! Я, наверное, скоро умру, и будет большим грехом не простить несчастную душу, ожидающую своего любимого у врат Кромешного мира!

Купчиха жадно схватила документы, прочитала и, к огромному удивлению Арчи, хлопнулась в обморок. Молодой человек едва успел подхватить тяжелое тело, чтобы купчиха не разбила голову об кровать. Опустив госпожу Мильд на пол, растерянный юноша подобрал разлетевшиеся бумаги и крикнул слуг.

Вместе с ними в комнату проник бледный мужчина средних лет в домашнем костюме. Взглянув на происходящее, он с воплем: "О! Любимая! Ах! Что с маменькой? Что случилось? О! Мне душно! Воздуха!" пал на колени возле кровати.

В результате слугам (на помощь призвали даже конюха) пришлось всех, кроме Модесты, относить в их комнаты. Служанка и так лежала в постели, поэтому ей было достаточно со стоном откинуться на подушку и сделать вид, что она уже умерла.

"Кажется, все обитатели этого дома в сложных ситуациях предпочитают прятаться на границе с Кромом. Что ж, неплохая тактика, — подумал молодой некромант. — Люди слишком боятся смерти, чтобы относится к умирающим так же, как к живым".

Мельком взглянув на хозяйку комнаты, Арчи начал методично осматривать содержимое настенных шкафчиков и безделушки на прикроватном столике. Некоторые из флаконов он открывал, нюхал содержимое и, снова заткнув пробкой, прятал в карман.

Вскоре воздух в углу комнаты сгустился и задрожал, словно в жаркий день над раскаленными камнями. Хозяйка комнаты, до этого притворявшаяся бездыханной, испуганно пискнула и с головой забралась под одеяло.

— Приветствую вас, господин Мильд! — обратился Арчи к странному оптическому явлению. — Вы так много сделали для раскрытия тайны, что я даже не знаю, как вас благодарить!

— Я все это делал для Герочки, — прошелестело из угла. — Прощай, живущий в двух мирах!

— Прощайте! Пусть легкой будет дорога!

Видение исчезло, а молодой некромант подошел к лежащей в постели женщине и резко сдернул одеяло:

— Госпожа Модеста! Перестаньте притворяться умирающей. Вы сами прекрасно знаете, что не сумеете уйти за Кром. Я не дам вам этого сделать. Ответьте честно на мои вопросы, и, может быть, я сумею уладить ситуацию.

— О! — простонала женщина. — Мне нет прощения! Я покусилась...

— Кончайте причитать, — оборвал ее Арчи. — Просто отвечайте. Вы сами-то написали завещание? Кто наследует ваши деньги?

— Мой брат Потер.

— Кто он такой? Чем занимается?

— Потер служит лакеем у господина эт-Диритиса.

— Эт-Диритис — некромант?

— Да, он — один из самый значительных людей в ордене. Мой брат так говорит.

— Кто месяц назад возил ожерелье в город к мастеру?

— Потер.

— Я так и думал, — кивнул Арчи. — Что ж, милочка, вы ответили честно, и я постараюсь сделать для вас все, что смогу.

* * *

Покинув комнату служанки, Арчи отправился бродить по дому. Мимо него то и дело пробегали встревоженные горничные. В конце концов маг нашел комнату госпожи Мильд, из которой как раз вышел немолодой мужчина в темном камзоле, выглядевший не так обеспокоенно, как лакеи.

— Здравствуйте! Меня зовут Арчер эт-Утутс, — обратился к нему молодой маг.

— О! Как говорится, на ловца и зверь бежит. Мне сообщили, что вы — причина всей этой катавасии и болезни госпожи Мильд. После вашего приезда началось, демоны знают что. Я бы хотел задать вам несколько вопросов, — сказал незнакомец. — Я — поверенный госпожи Мильд, меня зовут Лилон Прайдор.

— Кстати, как она себя чувствует? — поинтересовался Арчи.

— Лекарь подозревал сердечный удар, но вдруг ей стало гораздо лучше. Госпожа Мильд уже почти пришла в себя.

— Наверное, некоторое время лучше ее не тревожить, — с сомнением произнес Арчи. — Но она сама наверняка больше всего хочет получить объяснения.

— Да, госпожа Мильд потребовала у меня, чтобы я нашел вас и привел к ней в комнату — живого или мертвого.

— Как видите, я вполне жив, — улыбнулся некромант. — Но я бы попросил вас помочь мне. Для того, чтобы госпожа Мильд получила исчерпывающие объяснения всего происходящего, нужно привести к ней еще двоих, которые очень любят выглядеть полумертвыми.

Стряпчий недоуменно взглянул на собеседника и осторожно спросил:

— И кто эти двое?

— Сын госпожи Мильд Вустас и горничная Модеста.

Лилон Прайдор, видимо, был неплохо знаком с домочадцами старой купчихи. Поэтому, услышав имена, он захихикал:

— Как вы их! Хорошо, я позабочусь, чтобы они как можно скорее были здесь. Но вам придется немного подождать. Впрочем, госпожа Мильд уже в гостиной, и я не сомневаюсь, что она не даст вам скучать. Вцепится, как бойцовый пес.

* * *

Действительно, хозяйка дома уже переместилась в гостиную. Она полулежала в кресле, но выглядела скорее не больной, а задумчивой.

— О! Мой юный друг! — приветствовала она Арчи. — Я хотела бы попросить у вас извинения за мою минутную слабость.

— Пустое, — как можно вежливее улыбнулся маг. — По-моему, сегодня все решили падать в обмороки. После вас к Модесте заявился ваш сын и проделал тот же фокус с потерей сознания и картинным падением на пол.

Купчиха расхохоталась:

— Ну, это он может! Привык, что его считают слабеньким. Он с детства был болезненным мальчиком. Я даже иногда жалею, что в свое время не разрешила ему уйти в монастырь.

— Я попросил вашего поверенного распорядиться, и вскоре Вустас и ваша невестка будут здесь.

Госпожа Мильд поджала губы:

— Как непривычно это звучит — "невестка"...

Старуха замолчала, о чем-то задумавшись, а Арчи тем временем окинул взглядом гостиную. Ее убранство разительно отличалось от скромной обстановки кабинета. Дорогая тяжеловесная мебель, тисненная золотом кожа, деревянные детали инкрустированы перламутром и кораллами, на окнах — парчовые занавеси.

"Видимо, сюда, в гостиную, приглашают посетителей, когда хотят продемонстрировать им богатство торгового дома", — подумал Арчи.

Впрочем, вскоре от размышлений о предназначении тех или иных комнат в доме его отвлек приход Лилона Прайдора и "сладкой парочки" — Вустаса и Модесты. Взглянув на них, Арчи вдруг остро ощутил, что они удивительно подходят друг другу. Оба некрасивые, немолодые, и очень печальные. Вустас — узкоплечий, сутулый, у него узкое лицо и длинный унылый нос, а макушку украшает ранняя лысина. У Модесты — нос "уточкой", блеклые ресницы и брови, а землистая кожа на лице покрыта мелкими шрамами от юношеских прыщей.

— Ну вот, мой юный друг, все в сборе, — сказала купчиха. — Выкладывайте всю историю с самого начала. А я послушаю — словно речь идет не обо мне, а о какой-то другой семье. Так мне будет легче.

— Хорошо, — кивнул Арчи. — Тогда я начну со всяких рассуждений о человеческой природе.

Молодой маг набрал в грудь воздуха и начал говорить:

— У одной женщины было трое детей. Они выросли, и каждый избрал свою дорогу. Старший сын жаждал знаний и славы. Ради этих двух вещей он пожертвовал той частью отцовского состояния, которая досталось ему в наследство. Больших богатств он не нажил, но фамилию Мильд я встречал в книгах, посвященных южным морям, еще до того, как познакомился с вами, госпожа Гертруда. Бетер Мильд — известнейший географ и зоолог, его трактат "Животные и птицы страны Вук" — своего рода образец землеописания. Впрочем, сейчас это не важно.

Дочь, как и положено женщинам, вышла замуж за достойного человека, родила и вырастила двоих прекрасных детей и тоже может гордиться своей судьбой.

Но жизнь младшего из сыновей сложилась несколько иначе. Болезненный и робкий, он во всем слушался мать и старался быть хорошим сыном. Однако мягкость и сговорчивость — не лучшие качества, чтобы стать успешным торговцем. Поэтому юноша все время чувствовал себя виноватым. Ему никак не удавалось добиться от матери, чтобы она оценила его старания.

— Вустас все делал не так. Я уже боялась поручать ему серьезные дела, — грустно сказала госпожа Мильд. — Не знаю, способен ли он хоть на что-то!

— В других обстоятельствах, может, он нашел бы свое дело, — продолжил Арчи. — Может быть, он стал бы хорошим поэтом. Или жрецом в храме одного из светлых богов. Но он был вынужден оставаться купцом. Такая жизнь ни к чему хорошему не привела. Сначала он начал пить, потом серьезно заболел. К счастью, болезнь избавила его от излишней любви к спиртному. Впрочем, сыграло свою роль то, что теперь ему не приходилось заниматься нелюбимым делом. Знай — глотай микстуры да прогуливайся по саду. Причем каждый твой более или менее уверенный шаг приветствуют так, словно ты заключил самую выгодную сделку, какую только можно придумать.

Вустас испуганно взглянул на некроманта, хотел что-то сказать, но промолчал. А Арчи, выдержав театральную паузу, продолжил:

— Пока господин, о котором я рассказываю, болел, за ним ухаживала одна из служанок его матери. Впервые о нем заботились по-настоящему нежно и ласково...

— У меня сердце разрывалось, когда я на него смотрела, — подала голос Модеста. — Он был так одинок и несчастен!

— Вот именно, — кивнул Арчи. — Примерно то же думал об этой женщине и наш герой. Он жалел ее за то, что у нее никогда не было ни собственного дома, ни семьи. Служанка эта была так некрасива, что ей оставались недоступными даже те мелкие интрижки, которыми довольствуются многие женщины простого звания, сами зарабатывающие себе на жизнь. В общем, взаимная жалость переросла в любовь, и вскоре господин Вустас и госпожа Модеста в тайне от всех поженились. Это было чуть больше полугода назад. Так?

— Так, — кивнул Вустас. — Я был уверен, что маменька не позволит мне жениться на служанке. Поэтому постарался, чтобы никто ничего не знал.

— Ну, полностью сохранить секрет вам не удалось, — ответил Арчи. — Тем более... Ладно, продолжу, как будто речь идет о ком-то другом. Несмотря на то, что наш герой не любил денежные дела, он прекрасно разбирался в них. И знал, что торговый дом принадлежит не его матери, а ему — так было составлено отцовское завещание. А мать, по сути, — лишь управляет капиталом. Пока он был холост, его такое положение устраивало. Не нужно ни о чем заботиться. Но наш герой искренне считал, что он неизлечимо болен. Поэтому, чтобы обеспечить супругу после своей смерти, он составил завещание в ее пользу. Ведь, умри он без завещания, начнется долгая тяжба между его матерью и его женой. Или, что скорее, Модеста просто бы сохранила их брак в тайне, не пытаясь что-то предпринять и продолжая оставаться такой же нищей служанкой.

Арчи мгновение передохнул и продолжил:

— Я нашел нотариуса, оформлявшего завещание. Ему также поручено выступать поверенным Модесты Мильд в деле получения наследства. Больше от робкой женщины уже ничего и не зависело, все бы сделали профессионалы.

— Да, это так, — Вустас дерзко вскинул голову и посмотрел на собравшихся. — Я люблю Мо, и хочу, чтобы после моей смерти она стала обеспеченной женщиной.

* * *

На некоторое время в комнате повисла тишина.

Потом Гертруда Мильд, решительно встала с кресла, подошла к сыну и четко произнесла:

— Идиот!

Вустас дернулся всем телом, словно от удара, сжал губы, но промолчал.

— Госпожа Мильд! — осторожно произнес Арчи. — Госпожа Мильд! Простите, но для совершеннолетнего мужчины обзавестись женой — вовсе не преступление. Я понимаю ваше разочарование, но разрешите сыну немного счастья. Так, как он может.

Старая купчиха на секунду задумалась, но все же кивнула:

— Осьминожья задница! Я уже привыкла к мысли о том, что Вустас бесполезен для дела. Так что его брак — еще не самая глупая шутка из тех, что он мог выкинуть. Но давайте вернемся к разговору о краже ожерелья. Я еще могу смириться с тем, что мой сын женился без моего согласия. Но думать, что его жена — воровка! Это просто невыносимо!

— Мне кажется, вы можете простить свою невестку, — улыбнулся Арчи. — На самом деле она рассчитывала, что ожерелье вернется к вам в тот же день, как вы обнаружите пропажу. Мне удалось осмотреть дом господина эт-Дэбуса, и с самого начала мне было ясно, что произошло. Некто дал снотворное вам и вашей внучке Норсите. Вспомните: в ту ночь вы спали очень крепко, не так ли?

— Я всегда крепко сплю, — пожала плечами Гертруда Мильд. — Мне нечего боятся.

— Вы счастливый человек, — улыбнулся Арчи. — Значит, интриганы решили подстраховаться. Вдруг вам дурной сон приснится или живот заболит. Модеста намеревалась, пока вы с внучкой были одурманены зельем, подменить ожерелье на заранее заготовленную копию и подбросить краденое в комнату Норситы. Подозрение — по известным причинам — неизбежно пало бы на девушку. Ее комнату обязательно обыскали и нашли жемчуга. Но помешала случайность. В семейных домах обычно не ставят запоры на внутренних дверях. Но у Норситы, как у любого художника, свои причуды, и она врезала замок в свою дверь. Служанка не сумела зайти к ней ночью. Она была вынуждена спрятать ожерелье в своих вещах. Так?

Модеста, в очередной раз, хлюпнув носом, прошептала:

— Да...

— Не думаю, что эта дурочка может придумать такую сложную интригу, — с сомнением сказала Гертруда Мильд. — Да и к чему? Я в конце концов успокоюсь и по здравому размышлению пойму, что Тони эт-Дебус и его дочь — разные люди. Я тоже не очень довольная моими детьми...

И купчиха бросила многозначительный взгляд на Вустаса.

— Конечно, — согласился Арчи. — До такого Модесте не додуматься. Ваша невестка оказалась жертвой интриги, затеянной умными и жестокими людьми. Я не знаю, что бы они сделали еще, но они хотели оттянуть на возможно большее время тот момент, когда вы решите заставить сына написать новое завещание. А дальше... Боюсь, не прошло бы нескольких лет, как могли умереть все — и вы, и ваш сын, и Модеста.

— Что? — удивленно спросила хозяйка дома. — Но... кто эти злодеи?

— Вы помните, я говорил о мужчине, который относил ожерелье к копиисту? Это сделал брат вашей служанки. Я мало что сумел разузнать о нем. Гораздо больше известно об его хозяине, магмейстере эт-Диритисе. Это — один из самых влиятельных людей в ордене некромантов.

— Что? Эт-Диритис? — с еще большим удивлением воскликнула госпожа Мильд.

— Вижу, и вам знакомо это имя, — кивнул Арчи. — Давайте договоримся: я сейчас поведаю все, что знаю и о чем догадываюсь, а вы дополните мой рассказ. Хорошо?

Старуха молча кивнула.

— Тогда я продолжу, — сказал молодой маг. — Когда я вошел в ваш дом, я почувствовал явственный запах смерти. Им здесь было пропитано буквально все. Не спрашивайте меня о том, как мы, маги, это ощущаем. Но если какая-то вещь в нашем мире связана с Кромешным, мы это обязательно почувствуем. А в комнате вашей невестки я обнаружил вот это...

Арчи достал из кармана тускло блеснувший на свету пузырек.

— Ну-ка, милочка, скажите, что это?

— Это... это... это мне дал брат... я делилась с ним своими тайнами, — с трудом выдавила из себя женщина. — Он сказал, что местные лекари ничего не понимают, и он может достать чудодейственное зелье. Нужно пить по одной капле в день. Клянусь, я сначала сама попробовала это снадобье! После него я чувствовала себя удивительно хорошо. И Вусти было лучше... Он стал хорошо спать, его больше не мучили кошмары.

— Я не знаю точно, что в этом пузырьке, — сказал Арчи. — Может быть, в смеси есть какое-то лекарство. Я отвезу пузырек в лабораторию и изучу его содержимое. Но, зато я уверен, что, кроме всего прочего, в зелье есть пыль с Троп мертвых. Жутковатая вещь... В малых количествах она может вызвать беспробудный сон. Но когда в теле ее накапливается чуть побольше — не помогут никакие лекарства! Я уже не первый раз сталкиваюсь с этим ядом...

— Но я не знала! — разрыдалась Модеста.

— Верю! — успокоил ее молодой маг. — Верю. Но впредь постарайтесь ничего не делать по собственному разумению. Пока жива госпожа Гертруда, она сможет позаботиться и о сыне, и о вас. А потом...

— Что — потом? — тревожно спросила старая купчиха. — Я надеялась, что найду поддержку в у зятя...

— И вы не ошиблись. Королевский кормчий эт-Дебус — порядочный и умный человек, готовый так же добросовестно служить вашему делу, как это делали вы сами. Я знаю, что он не против того, чтобы уйти в отставку и заняться вашим торговым домом. Только вот это далеко не всех радовало. Отсюда — интрига с ожерельем.

— Теперь я сама могу продолжить рассказ, — сказала Гертруда Мильд. — Вдруг эти проходимцы — эт-Диритис с его подручным — узнают, что чертова старуха, то есть я, хочет сделать наследником Вустаса мужа его сестры... И они делают все, чтобы отвратить ее от этого намерения. А для гарантии стараются настроить ее против эт-Дебусов. Они прекрасно представляют, как она разозлится, если пропадет память о старом Мильде. Мне только не понятно, как ты, Модеста, согласилась утащить у меня ожерелье.

— Брат сказал... я поверила... он сказал, что муж вашей дочери — жестокий человек, который только и ждет, чтобы прибрать к рукам все богатства, — сквозь слезы простонала Модеста.

— Хватит разводить сырость, дур-р-р-ра! — не выдержала старая купчиха. — Ради Вустаса я готова терпеть тебя, но если ты будешь рыдать!!!

Модеста испуганно взглянула на старую купчиху, закатила глаза, словно собралась упасть в обморок, но неимоверным усилием воли сдержалась и лишь тоненько пискнула:

— Простите, госпожа!

Арчи, вынужденный наблюдать семейную сцену, немного подумал и все же решился подать голос:

— Госпожа Гертруда, а вы знаете, почему я подумал, что вы все-таки простите своего сына? Потому что вы очень любили своего мужа. И он любил вас. Причем настолько, что его душа не потеряла память и до сих пор присматривает за вами. Вы же не будете отрицать: он иногда снится вам. И утром вы точно знаете — как поступить в сложных делах. Так?

Старуха недоуменно взглянула на мага:

— Но... откуда вы это знаете?

— Так обычно бывает, если умерший кого-то очень сильно любил. Душа его не теряет памяти в палатах Тима Пресветлого, и находит путь, чтобы изредка возвращаться к любимым. Кстати, господин Мильд очень помог в раскрытии кражи. Он без труда сумел найти, где спрятано памятное ему ожерелье и так напугал вашу невестку, что она предпочла во всем сознаться.

Гертруда удивленно взглянула на Арчи, но все-таки кивнула:

— Да, я знаю. Я говорила с ним, когда мне стало плохо... Он... он попросил меня не злиться ни на кого. Даже на эту дуру, — старуха нервно дернула подбородком. — Если бы в ней не заключалось счастье Вустаса, ее бы уже не было в доме.

— Вот видите! — улыбнулся Арчи. — Со своей стороны могу дать вам один совет. Ваш сын болен, но болен не смертельно. Его еще можно вылечить. Модеста начала давать ему ядовитое зелье не так давно, так что еще есть надежда. Самое разумное, что сейчас можно сделать — это отправить сына в одну из обителей Нана Милостивца. И чем дальше от столицы — тем лучше. Например, на самый север, в Будилион. Там ваш сын будет в гораздо большей безопасности, чем здесь. А вы будете избавлены от необходимости общаться с вашей бывшей служанкой...

Глава 11

На следующее утро из ворот дома госпожи Мильд выехала открытая рессорная коляска, запряженная прекрасным раухским рысаком. На козлах восседал звероватого вида мужик, а сзади на мягких подушках покачивался худощавый юноша, казавшийся по сравнению с возницей совсем ребенком.

Старая купчиха не пожалела для молодого мага собственного экипажа. Обычно эта легкая коляска направлялась в порт или на склады. Сейчас же кучер повернул к выезду на столичный тракт.

Арчи, развалившись на пассажирском месте, лениво поглядывал по сторонам.

Утренний Портовый квартал мало чем отличался от дневного, разве что больше попадалось одетых в лохмотья фигур, бредущих вдоль дороги, да валяющихся на земле пьяных.

Поэтому молодой маг вскоре перестал обращать внимание на окружающие пейзажи и сосредоточился на своих мыслях, вспоминая детали ночного разговора с госпожой Мильд.

После долгих объяснений со своим сыном и внезапно обнаружившейся невесткой, старая купчиха пригласила Арчи остаться поужинать и переночевать. Маг согласился, хотя и почувствовал укол тревоги. Ему казалось, что нужно как можно скорее доставить образцы подозрительных снадобий в лабораторию. Но ехать ночью по кишащему бандитами Портовому кварталу — слишком мало удовольствия.

После ужина Гертруда Мильд ушла сочинять письмо к своему зятю. Арчи успел неторопливо прогулялся по саду, обдумывая события этого сумбурного дня, но в конце концов заскучал. Поэтому он вернулся в дом и зашел в кабинет купчихи, чтобы выспросить ее о магмейстере эт-Диритисе.

Хозяйка дома выглядела весьма раздраженной — ведь ей нужно было просить прощения у мужа дочери. Ухмыльнувшись про себя: теща, которая извиняется перед зятем, — кошмар жуткий, — молодой маг вежливо поклонился и попросил как можно меньше писать о нем и об его участии в деле.

Старуха удивленно взглянула на гостя, а Арчи продолжил:

— Лучше всего превратить эту историю в банальное недоразумение. Глупая служанка все перепутала, а потом боялась признаться, думая, что ее обвинят в воровстве. К тому же уже и не совсем служанка, оказывается... Мало ли что бывает?

Купчиха раздраженно стукнула ладонью по столу:

— Клянусь потрохами осьминога, я по-своему все-таки накажу Модесту. У меня ведь есть и собственное небольшое состояние, да и драгоценностей, принадлежащих лично мне, немало. Завещаю-ка я жемчужное ожерелье Модесте — чтобы помнила. Завтра с утра придет нотариус, милейший Лилон Прайдор обещал все сорганизовать как можно раньше. Оформим сразу три завещания: Вустаса, Модесты и мое.

— Уверен, что все будет сделано так, чтобы каждый получил то, что заслуживает, — вежливо поклонился Арчи.

— Не сомневайтесь! И вашу Норситу не забудем.

— Мою?

Гертруда Мильд расхохоталась:

— Вы — умный и бойкий молодой человек, но я все-таки слишком долго живу на этом свете, чтобы не знать: не бывает стряпчих-некромантов. Говорят, в королевской полиции работает несколько магов. Но вот чтобы некромант бегал по городу, разыскивая пропавшую безделушку, — такого еще не было. И не будет. Значит, у вас есть свой интерес. А какой интерес может быть у молодого человека, кроме молодой девушки? Кстати, я одобряю ваш вкус. Норсита весьма мила, хотя ее внешность и непривычна в наших края. Ладно, мой юный друг, не мешайте, пожалуйста, посидите пока тихонечко, я скоро буду готова поговорить с вами.

Гертруда Мильд дописала письмо, запечатала в конверт и подала Арчи:

— Передадите магмейстеру эт-Дебусу. Если сумеете сделать это раньше, чем тот спустит вас с лестницы, то — ваше счастье.

Арчи оставалось лишь молча поклониться.

— Ну, а теперь вы, конечно, хотите поговорить о магмейстере эт-Диритисе? — продолжила Гертруда Мильд.

Арчи так же молча кивнул.

— Это было в первый год вступления на престол короля Виталиса...

И вот теперь молодой маг, закрыв глаза, думал о связи историй о корабле, бесследно пропавшем прямо напротив дельты Келе, о другом корабле, груженном рабами из земель Вук, и о пыли с Троп мертвых, с которой он в последнее время сталкивался постоянно.

Однако мысли молодого мага прервали самым грубым образом.

Он услышал крик: "Стой!" и тут же почувствовал что ему в ребра уперлось что-то твердое. В следующий миг некто прижал Арчи к спинке сиденья, вдавив острое колено в живот, а еще кто-то начал обшаривать карманы камзола.

От неожиданности молодой маг замер на мгновение, соображая, что происходит.

Коляска стояла посреди дороги. Какой-то оборванец держал под уздцы лошадь и целился в кучера из пистоли. На самого Арчи навалились двое. Один, тоже вооруженный пистолью, придавил мага к сиденью. Именно его колено выдавливало из живота некроманта обильный завтрак. А второй быстро обшаривал карманы мага.

"Ах ты, жопа осьминожья!!!" — подумал Арчи.

Почему в момент опасности ему вспомнилась приговорка старой купчихи?

Но размышлять о том, есть ли вообще задница у головоногих, было некогда.

Арчи резко сжался в комок, вцепился зубами в запястье держащей оружие руки и так же резко выпрямился.

Хрустнули кости, затрещала ткань куртки на груди второго бандита, в которого молодой маг уже втыкал мгновенно выхваченный засапожный нож.

Хорошо, что кучер в этот момент смотрел на того оборванца, что держал лошадь под уздцы. Кромешный зверь в состоянии частичной трансформации — зрелище не для слабонервных. Вместо лица — покрытая серой шерстью вытянутая морда, пальцы рук на глазах превращаются в отливающие сталью когти...

Зато всю эту прелесть увидел укушенный босяк, поэтому не удивительно, что он бросил пистоль и с диким криком сиганул из коляски.

Второй бандит — с ножом в груди — без звука свалился к ногам Арчи.

Лошадь, почувствовав рядом кромешную тварь, захрипела и взвилась на дыбы.

— Гони! — прорычал Арчи.

Сообразительный кучер с наслаждением огрел хлыстом не успевшего отцепиться от недоуздка оборванца и с места послал лошадь в галоп. Раздался выстрел, от чего взбесившийся рысак только прибавил ходу.

Молодой маг, убедившись, что единственный оставшийся в коляске противник мертв, быстро обшарил его карманы и вытолкнул тело на дорогу.

Когда ошеломленные разбойники скрылись за поворотом, кучер придержал коня, обернулся и уважительно произнес:

— Не ожидал от вас такой прыти, господин магик! Интересно, чего этим злодеям было нужно? Посередь бела дня даже на Волоке давно не грабят.

— Мне тоже интересно, — ответил Арчи.

Ему не хотелось пугать кучера, и он спешно пытался успокоиться и прийти в нормальный вид.

Однако слуге госпожи Мильд пришлось в этот день значительно расширить свои знания о возможностях магов. Арчи выглядел уже почти по-человечески, но на коленях у него появилась туманная фигура — похожий на хорька зверек, нетерпеливо перебирающий лапами и дергающий хвостом. Невысокий юноша с испачканными кровью лицом и одеждой, на коленях которого сидит кромешная тварь, ведущая себя, как домашняя кошка, решавшая приласкаться к хозяину, — весьма необычное зрелище.

"Сбежит или нет?" — подумал Арчи, глядя на спину кучера.

Все-таки у возницы оказались достаточно крепкие нервы, и он не кинулся прочь с испуганными криками, а продолжал править лошадью.

Некромант посмотрел на пришельца.

— Ну ты даешь, братишка, — пропищал кромешный зверь. — Настоящий поак!

— Ну, это сильно сказано, братишка, — тихо ответил Арчи. — Лучше присмотри за теми, кто остались там, на дороге. Нужно, чтобы через малое время я смог найти их души где-нибудь в укромном уголке на Тропах мертвых. Сможешь?

— Обижаешь, братишка, — и туманное создание выпрыгнуло из коляски.

Видимо, работа у госпожи Мильд закаливала характер, потому что даже сейчас конюх, с ужасом наблюдавший эту сцену, сдержался и не кинулся, сломя голову, подальше от странного пассажира.

Тем более, что Арчи выглядел уже вполне нормально — настолько, насколько возможно выглядеть нормально после драки, — и успокаивающе говорил:

— Поторопи лошадку, милейший. Мы сегодня все-таки должны добраться до столицы. У меня много дел, а теперь еще придется заехать домой, чтобы переодеться!

* * *

Конечно, Арчи сильно преувеличивал, опасаясь, что они за день не доедут до Школьного квартала. Еще не наступило время обеда, а запряженная рысаком коляска уже миновала предместья и теперь катила по запутанным улочкам на задах храма Тима Милосердного.

— Подожди меня здесь, — торопливо кинул Арчи кучеру, выпрыгивая на мостовую около пансиона вдовы Трой.

Мужик степенно кивнул. Ясное дело: не пристало благородному магику шляться по городу в окровавленной одежде. Чай, не мясник какой-нибудь. Пусть приведет себя в порядок. Хозяйка приказала доставить пассажира, куда тот скажет — так и нечего вопросы задавать.

А молодой некромант вихрем взлетел в мансарду, моля темных та-ла, чтобы ни с кем не столкнуться на лестнице, быстро умылся и переоделся — и... вдруг сел на кровать, пораженный внезапной мыслью.

Арчи никогда не задумывался о том, кто установил существующий порядок вещей. Жрецы в храмах говорят, что наш Срединный мир от Кромешного отделяет воля Тима Пресветлого. На самом же деле сама природа этих двух миров настолько различна, что и твари тьмы не способны долго оставаться в Солнечном мире, и люди — надолго проникать в Кромешный. Да, некроманты могут путешествовать по тропам мертвых, но какой ценой им это дается? Маги уходят во тьму, принимая форму зверя, форму, которая постепенно калечит их самих, их сознание и душу. Потому-то и запрещено магам трансформироваться в нашем мире.

И вряд ли можно захватить что-то из Срединного мира в Кромешный, кроме памяти о том, кем ты был при свете солнца.

Сегодня Арчи почти стал зверем — но получилось это от страха — опасность была слишком внезапной. Он с ужасом вспомнил, каких усилий ему стоило вновь принять человеческий вид — ведь рядом лежал свежий труп. И аромат теплой крови сводил с ума. Как хотелось спрыгнуть с коляски и броситься вслед убегавшему бандиту, настигнуть — и рвать с наслаждением податливую плоть, ощущая во рту ее сладость и страх!

Молодой маг раздраженно потряс головой: "Нет, так нельзя! Нужно запретить себе вспоминать! Безумие, бесповоротное превращение в зверя — не лучшая карьера". Арчи почесал в затылке, взъерошив волосы, потом подошел к зеркалу и аккуратно причесался. Вежливо улыбнувшись своему отражению, юноша вслух произнес:

— Решаем задачи по мере их возникновения. Сейчас нужно доставить письмо эт-Дебусу, а зелья Модесты — в лабораторию. Потом разберемся, кто и как умудряется протаскивать пыль с Троп мертвых в наш мир так, чтобы она не изменяла окружающее пространство, не разъедала его, словно кислота — сырое железо. И тогда все станет ясно.

Еще раз внимательно посмотрев на себя в зеркало, Арчи неспешно вышел в коридор и постучал в соседскую дверь. Никто не ответил, но молодой маг не удивился. Девушки наверняка на занятиях.

Выйдя на улицу, Арчи подошел к ожидавшей его коляске, забрал до сих пор лежавшую на сиденье пистоль и внезапно сказал:

— А езжай-ка ты домой, милейший. Расскажи госпоже Мильд обо всем, что произошло да передай ей мою искреннюю благодарность.

Кучер безразлично кивнул и легонько хлопнул вожжами по крупу лошади.

Проводив коляску взглядом, Арчи зашагал в направлении кафедры стихиальщиков, расположенной в одном из самых старых домов Школьного квартала.

Когда-то здесь размещался королевский форт, но со временем место военных заняли маги. Здание оказалось очень удобным: большой внутренний двор, огромные подвалы, с прочными перекрытиями, строившиеся как оружейные погреба. Ведь опыты стихиальщиков порой весьма опасны.

* * *

Толстые стены, узкие окна-бойницы, узкие темные лестницы, соединяющие этажи, сводчатые потолки в комнатах... Ко всему этому Арчи уже успел привыкнуть, но сейчас, зайдя в здание, вдруг остро ощутил ту скрытую силу, которая пронизывала обиталище стихиальщиков. "А ведь к этим стенам могли приложить руку та-ла, — вдруг подумалось молодому магу. — Или те, кто умел пользоваться силой та-ла. Слишком уж древни эти стены, чтобы не скрывать какие-то тайны".

Арчи слегка удивился своим мыслям, но моментально забыл о них, как только вошел в лабораторию. Его наставник, магмейстер Лутус эт-Лотус или, как звали его за глаза студент, "Бегемотик", с порога набросился на Арчи:

— И где это вы изволили шляться, господин практикант? Мальчишка! Три дня глаз в лабораторию не казал! Его тут все обыскались!

— Кто? — удивился Арчи.

— Во-первых, декан, — Бегемотик хрипло перевел дыхание. — Ты кашу заварил, а мне — расхлебывать?

— Ничего не понимаю! — продолжал недоуменно хлопать глазами Арчи.

— Чего тут понимать? — от возмущения магмейстер эт-Лотус даже покраснел. — Наша работа про эфирные сущности получила высокую оценку у прикладников. Они работают!

— Кто? Прикладники?

— Сущности, идиот! Провели испытание на заводе в Пустонте...

Арчи лишь растерянно кивнул.

Еще месяц назад магмейстер эт-Лотус заставил молодого некроманта провести серию опытов и оформить их результаты в трактат "О влиянии коллективной воли эфирных сущностей на процессы кристаллизации расплавов и растворов". Монашнки-нанитки в Будилионе заставляли эфирную мелочь работать все время — и при варке зелий, и при изготовлении мазей. Пользовались деревенскими заклинаниями. А тут, в столице, оказывается, и представления не имели ни о старушачьих заклинаниях, ни о том, что обитатели Междумирья могут быть иногда полезны.

— В общем, за эту работу декан освободил тебя от оплаты на следующий семестр и даже предложил небольшое содержание. Но за это ты должен вести занятия в одной из групп.

Арчи еще шире раскрыл рот: "Занятия? Он же еще ученик! Пусть еще не нашел нужного учителя, но ему еще расти и расти..."

— Чего молчишь? — ворчливо спросил эт-Лотус.

— А чего говорить? Я никогда ничего не преподавал, — ответил Арчи.

— Значит, теперь будешь, — пожал плечами стихиальщик.

И вдруг расхохотался:

— На самом деле некому вдалбливать азы стихийных взаимодействий юным некромантам. Это была головная боль всей кафедры.

— А что такое? Это же любой мастер со сталелитейного завода расскажет.

— Ага! Так эти напыщенные аристократы и будут слушать твоего "любого мастера"! Ты пойми, что в столице, черная змея на запястье — это знак особого положения. Влияние ордена некромантов здесь порой сильнее, чем влияние самого короля.

Теперь уже Арчи пожал плечами:

— На севере все не так.

— Знаю, — согласился эт-Лотус. — Но тебя это не касается. Твое дело — прийти сюда завтра после утренней службы в храме Тита Милосердного и попытаться что-то рассказать дюжине великосветских оболтусов, вообразивших, что они — маги.

— Я понял, — обреченно вздохнул Арчи. — А кто меня еще искал?

— Господин Сатин. Ты ему зачем-то снова понадобился. Он будет ждать тебя сегодня ближе к полуночи в кофейне матушки Варлетты.

Арчи снова кивнул. Это — серьезнее. Вряд ли Сатин успел узнать о трех трупах, лежащих сейчас на дороге в порт. Значит, что-то понадобилось этому странному человеку.

— Спасибо, господин магмейстер! — сказал Арчи. — Но я хотел бы оправдаться за свое отсутствие. У меня есть несколько образцов зелий. Основа — та же, что уже попадалась: пыль с Троп мертвых. Я не знаю, как она остается стабильной в нашем мире. Но кто-то нашел способ активно ее использовать.

Через полчаса содержимое привезенных пузырьков было распределено по пробиркам, и два мага с наслаждением занялись обычным измывательством над таинственным веществом. Кипячение и возгонка, выпаривание и осаждение... Если бы у зелий была душа, она бы сейчас корчилась в муках, как вор на дыбе. И у палача, и у мага одна и та же задача: заставить говорить то, что попалось им в руки.

— Все-таки я прав, — сказал в конце концов магмейстер эт-Лотус. — Без особых условий стабилизации то, что мы видим, невозможно.

Маги видели в данный момент реторту с мутно-желтым раствором.

— Да, растворяется не все, — согласился Арчи. — Если дать отстояться, там будет на палец осадка.

Посторонний человек вряд ли бы что-то понял в отрывочных фразах, которыми обменивались маги. На самом же деле они означали, что где-то существует участок пространства, в котором действуют законы и Солнечного, и Кромешного миров.

— Ты слышал легенды об измененных землях? — вдруг спросил эт-Лотус.

— Не только слышал, но и был в одной такой долине, — задумчиво ответил Арчи. — Это было, когда старый герцог Мор проклял свой замок, и его заняла одна из Кромешных тварей.

— Что-то такое я слышал, — кивнул стихиальщик. — Кажется, долину освободили два каких-то юнца...

Эт-Лотус вопросительно взглянул на своего практиканта.

Арчи опустил глаза:

— Мне было тогда четырнадцать. Генрике — семнадцать. Мы едва не погибли.

— Ладно, не хочешь рассказывать — не рассказывай, — ответил стихиальщик.

Молодой маг облегченно вздохнул:

— Можно, я уйду? Мне нужно еще кое-что сделать до встречи с господином Сатином.

Эт-Лотус лишь рассеянно кивнул, думая, что еще можно сделать с пылью с Троп мертвых, чтобы понять принцип ее стабилизации.

А молодой некромант, несмотря на то, что с завтрашнего дня становился преподавателем, и теперь должен был выглядеть солидно или хотя бы поменьше походить на озорного подмастерья, скачками сбежал по лестнице, выскочил на улицу и порысил в пансион. За опытами времени прошло немало, и Норсита наверняка уже вернулась с занятий. Арчи почему-то очень хотелось обрадовать соседку известием о примирении ее бабушки и отца.

* * *

— Тебя эт-Дебус точно спустит с лестницы, — прыснула Ланя, когда Арчи закончил рассказывать девушкам о своей поездке. — Нори — тоже.

— Так что же делать? — грустно спросил Арчи. — Как сообщить ему о том, что теперь в его распоряжении — весь торговый дом?

Юные маги задумались. Правда, в голову Арчи не приходило ни одной рациональной мысли. Может быть, в этом была виновата Норсита. Кроме письма эт-Дебусу старая купчиха дала молодому некроманту еще незапечатанную записочку для своей внучки, и Арчи, конечно же, не преминул сунуть в нее нос. Всего несколько фраз: благодарность за подарок (молодой маг долго соображал, о чем речь, пока не вспомнил об изящной иллюзии — букетике фиалок — которую сам же привез госпоже Мильд), пара слов по поводу него самого, то есть "милого молодого некроманта, принявшего участие в наших бедах", и приглашение в гости "в любое удобное время".

Норсита, прочитав записку, решительно подошла к Арчи, крепко ухватила его за уши и страстно поцеловала. От неожиданности молодой маг не сразу смог прийти в себя. Нельзя сказать, что он никогда не целовался с девушками. Но как-то так случалось, что инициативу всегда был вынужден проявлять он сам. В прочем, то, как это проделала Норсита, ему даже понравилось.

— Ты чего это, — пробормотал он, слегка отдышавшись.

— Ну, бабушка же пишет, что нужно душевно тебя поблагодарить, — лукаво ответила Норсита.

— Понял, — вздохнул Арчи. — А еще можно?

— Э, ребята, целоваться будете потом, — остудила пыл молодых людей Ланя. — Ты, Но, лучше думай, кто твоему отцу письмо отнесет.

— А если нанять посыльного? — беспечно улыбнулась Норсита.

— Зачем нанять? — вдруг прыснула Ланя. — Я сама — прекрасный посыльный. Эй, Арчи, вали в свою комнату и не приходи полчаса. Понял?

Молодой маг пожал плечами и послушно вышел в коридор. В последние часы его не покидало ощущение, что события вокруг него понеслись вскачь, словно испуганная выстрелом лошадь, и теперь нужно только успевать и уворачиваться, чтобы не свалиться с повозки и не попасть под копыта скачущих позади коней.

Глава 12

До полуночи оставалось немало времени, а Арчи уже сидел в кофейне матушки Варлетты, что стоит на безымянной улочке, которая одним концом упирается в глухую стену, окружающую Храм Тима Пресветлого, а другим — в старое здание Академии.

Занимающий весь первый этаж небольшого двухэтажного домика зал больше походит на гостиную в небогатом купеческом доме, чем на кабак: деревянный неоштукатуренный, но очень чисто вымытый потолок, стены из темного дерева, на них — изящные иллюзии, изображающие куртуазных пастушков и пастушек в окружении очаровательных овечек. Застекленные шкафы с посудой, клетчатые сине-белые скатерти на маленьких столиках, легкие плетеные кресла, на низких окнах — затейливые занавеси. У ведущей вглубь дома двери — стойка с жаровнями, за которыми приглядывает кто-нибудь из дочерей или племянниц хозяйки.

И пахнет здесь всегда ванилью и корицей, горячим молоком, свежим кофе и еще чем-то неуловимым, что Арчи называл для себя "ароматом уюта".

Хоть заведение матушки Варлетты и находится в самом центре Школьного квартала, здесь почему-то никогда не встречались шумные компании подгулявших студиозусов. Только такие же одиночки, как Арчи, или тихо переговаривающиеся между собой парочки. Перед многими посетителями рядом с чашкой кофе лежали книги или свитки.

К Арчи подошла подавальщица, поставила на столик заказанные им пирожные и кофе. Молодой маг взглядом поблагодарил девушку, улыбнулся, положил на поднос серебряную монету. Подавальщица, увидев двойной свор, взглянула вопросительно. Заказ стоил ровно вполовину меньше.

— Сдачи не надо, — махнул рукой Арчи.

И снова улыбнулся, любуясь девушкой.

Где только матушка Варлетта берет своих красавиц? Шнурованный корсаж подчеркивает пышный бюст, толстая темно-русая коса свисает ниже пояса, кожа на руках белая и мягкая, словно не у подавальщицы, а у благородной госпожи. И личико довольно миленькое: курносый носик, яркие губы "бантиком", большие, чуть на выкате, серые глаза.

Подавальщица присела в полупоклоне, благодаря щедрого клиента, и неспешно пошла в сторону кухни. Арчи проводил ее взглядом.

"Главное достоинство этих девушек — не телесная роскошь, а умение вовремя уйти, не навязывая своего общества, — вдруг подумал молодой маг. — Поэтому с ними так просто. Не то, что с Ланей или Норситой".

Сатин еще не пришел, и молодой маг с удовольствием пил кофе с пирожными. В конце концов, эта кофейня открывалась не для того, чтобы встречаться в ней с малопонятными покровителями, а чтобы отдыхать в покое — без риска, что в дверь постучатся хихикающие соседки, с порога заявляющие, что нужно срочно куда-то бежать.

"Интересно, что чувствуют женатые мужчины, которые вынуждены терпеть своих суженых круглые сутки?" — думал Арчи, вспоминая, во что превратилась идея Лани — отнести письмо отцу Норситы, переодевшись в курьера.

Сначала Арчи выгнали из девичьей комнаты.

Чтобы не терять время, он спустился на кухню и, купив у хозяйки пару пирогов и чашку кофе, наспех перекусил.

Не успел подняться в мансарду — девушки с хохотом позвали его к себе. Вместо Лани на кровати сидел какой-то худенький паренек, больше похожий не на курьера, а на лакея из богатого дома.

— Ух ты! — воскликнул Арчи. — Иллюзия?

— Нет, конечно, вдруг кто проверить решит. Ни слова магии, только маленько краски и твой сюртук, — ответил "лакей".

Только сейчас Арчи рассмотрел, что на соседке надет его старый сюртук, на который нашиты новые пуговицы.

— И когда вы успели?

— А вот! — хором воскликнули девушки. — Да, кстати, хотели взять твой новый сюртук, но он весь в крови. Что-то случилось?

— Потом расскажу, — ответил Арчи, представив, сколько охов и вздохов будет, если Ланя узнает о нападении.

Две пары глаз с подозрением уставились на молодого мага, но он мужественно выдержал взгляды.

— Ладно, коли, ты готова, то иди к эт-Дебусам, — пожалуй, излишне грубо сказал Арчи, чтобы как-то выкрутиться из ситуации. — Вот письмо, тут сверху есть имя, что сказать — сама сообразишь.

Ланя убежала, а Норсита... Норсита не забыла ни про кровь на новом камзоле, ни о том, что ее бабушка сказала, что Арчи — ее парень.

"А что? — думал он теперь. — Хорошенькая. Из хорошей семьи. Впрочем, семья ту ни при чем. Целуется отлично. В смысле, не семья, а Нори. Даже монашки-нанитки так не целуются. И, кажется, влюбилась в меня. Действительно, я же ее вроде как спас. Рыцарь вроде как... ну как ей объяснить, что я не ради нее старался, а просто самому интересно было?"

И все же, чем больше молодой маг думал о Норсите, тем больше находил в ней достоинств.

"Веселая. С ней интересно. Невысокая, но я тоже — не королевский кавалергард. Худенькая, как птичка. Глаза у нее красивые. Ресницы длинные. Улыбается хорошо. Ласковая. Может, я сам влюбляюсь? — с ужасом подумал он. — Только не это! А то ведь она получит законное право допрашивать меня... как сегодня..."

Когда Ланя ушла, Норсита два чеса подряд донимала Арчи вопросами о том, где он испачкал одежду. Дескать, если они настоящие друзья, то он должен быть откровенен с ней и рассказывать обо всем, что с ним происходит. Девушка то мурлыкала, как кошка, пытаясь лаской добиться признания, то притворялась обиженной... И в конце концов обиделась по-настоящему, чуть ни разревелась.

"Ну, зачем ей знать о том, как выглядят некроманты в кромешном мире? — думал Арчи. — Или ей нужно быть уверенной в том, что я ничего от нее не таю? Но зачем? Нет, женщины — непостижимые существа!"

В этот момент молодой маг увидел, что за его столик подсаживается какой-то пожилой моряк.

"Вот не везет! — подумал Арчи. — С минуты на минуту должен прийти господин Сатин, а тут этот наглец! Хотя, может, можно будет договориться с дедом?"

Набрав в грудь побольше воздуха — не так-то просто попросить пожилого человека убраться куда подальше — Арчи взглянул на него и чуть не задохнулся от удивления.

Перед ним сидел господин Сатин, одетый в камзол морского офицера. В руках он держал клеенчатую шляпу.

— Но... как? Иллюзия? — удивился Арчи. — Я был уверен, что вы — какой-то старик...

Сатин заливисто расхохотался, вдруг слово в слово повторив то, что молодой некромант слышал несколько часов назад:

— Ни слова магии! Просто немного краски и другая одежда. Я же лицедей.

— Лицедей? — недоуменно спросил Арчи. — А магмейстер эт-Лотус говорил, что вы — один из самых влиятельных вельмож.

— В наше время и лицедей может быть влиятельным. Ладно, давайте о деле, — лицо господина Сатина неуловимо изменилось, став жестким и отрешенным.

Достав из-за обшлага небольшой кожаный мешочек, господин Сатин осторожно положил его на стол:

— Здесь — некий порошок. Его нужно исследовать. У меня есть подозрение, что этот яд в чем-то схож с тем, которым были убиты господа Мастони и Влото.

— Я в этом уверен, — ответил Арчи.

Знакомый уже запах смерти он ощутил сразу же, как господин Сатин извлек мешочек. Единственное, что удивило мага: почему он не чувствовал его раньше.

— На ваш камзол наложено какое-то заклинание? — не удержался молодой маг.

— Да, — кивнул господин Сатин. — Когда имеешь дело с ядами, приходится предпринимать меры предосторожности. А что вы можете сказать прямо сейчас?

— Пыль с Троп мертвых, — тихо сказал маг. — У меня такое ощущение, что в последнее время она просто преследует меня.

Арчи быстро рассказал Сатину о событиях последних дней.

— Хм... Три трупа бродяг на дороге в порт — об этом я мог и не узнать, — медленно произнес господин Сатин. — Там трупов хватает, видимо, мои информаторы решили, что эти бедолаги не представляют никакого интереса. А вот заказчик... Так вы, мой юный друг, считаете, что можно что-то узнать у души, ускользнувшей за Кром?

— Можно, хотя очень редко, — не очень уверенно ответил Арчи. — По крайней мере мои... э... друзья помогут мне найти эти души. А что осталось в их памяти... здесь нельзя ничего гарантировать. Это зависит от того, насколько эти люди были сильны духом, насколько прочные нити связывают их с нашим миром. У разбойников, наверное, не было ничего святого. Так что сейчас их души — это комки страха и боли. Но попытаться можно. Может, какая-нибудь мелочь, какое-то впечатление... Хотя у меня большое подозрение, что там не обошлось без брата Модесты Мильд и магмейстера эт-Диритиса.

— Очень хорошо. Я надеюсь в ближайшие дни получить от вас отчет о проделанном опыте, — сказал господин Сатин. — И... хорошо, откровенность — за откровенность.

На миг он задумался и продолжил:

— Порошок, который я отдал вам, забрали у наемного убийцы. Злодей должен был подкупить кого-нибудь из слуг одного известного вельможи. Этот слуга подсыпал бы яд в питье. Что самое интересное, после этого с вельможей ничего не произошло бы. По крайней мере, злодей под пытками утверждал, что именно так сказал ему заказчик. То есть никто вроде бы не пострадал бы...

— Насколько я изучил эту дьявольскую пыль, так оно и могло произойти. Но если бы вскоре после этого ваш вельможа получил бы ранение, оно оказалось бы смертельным. Даже если бы это была легкая царапина...

Произнеся эти слова, Арчи открыл рот и уставился на господина Сатина так, словно увидел призрака.

— Что с вами, мой друг? — забеспокоился Сатин.

— Герцог Мор, Золотой Дракон Келенора, — выдохнул молодой маг.

— Что — герцог Мор? Он, кажется, погиб в битве у Старой Заставы в Бенском ущелье.

— Нет... вернее, да... Но до этого... Помните его историю?

— Смутно, — пожал плечами господин Сатин. — В те годы, когда на престол взошел юный Виталис, я терял голову от лицедейства, и королевский дворец был от меня не ближе, чем побережье Марида.

— Его ранило стрелой в битве при Пельне, и потом восемь лет он не покидал своего замка. И не мог никуда выехать — только в горах его немного отпускала болезнь...

— Но он не умер после этой раны?

— Только потому, что у Моров есть примесь крови темных та-ла. Сила родных стен... Впрочем, это — долгий разговор. Вы начали о том, что еще какой-то вельможа рискует стать жертвой такого убийства?

— Да.

Было видно, что господин Сатин все же чуть-чуть сомневается, но он все же продолжил:

— Я думаю, что захваченный нами злодей — не единственный. Этот потерпел неудачу, а кому-то может повезти. Поэтому мне хотелось бы попросить вас, мой юный друг, еще об одной... услуге. Надо побывать в доме этого вельможи и выяснить, есть ли у кого-то из домочадцев такой же яд. И — если... этот вельможа все-таки выпил яд, то нужно постараться понять, что же можно сделать.

Арчи внимательно взглянул на господина Сатина:

— Я... я попробую. Если в доме есть пыль с Троп мертвых, найти ее несложно. Но если этот вельможа все же выпил яд... то я не знаю... тут нужны будут более опытные целители, чем я. Но... но кто этот вельможа?

— Арас Вильмирский, — понизив голос, произнес господин Сатин. — Маршал Келенора Арас Вильмирский.

Арчи спокойно кивнул и сказал:

— Завтра после обеда я буду в полном вашем распоряжении. Думаю, что без вашей рекомендации меня не пустят к маршалу.

Господин Сатин скривился:

— Вас не пустят и с моей рекомендацией. Тем более — с моей. Я не хочу вам пересказывать все дворцовые сплетни, но лишь сообщу, что часть из них имеют под собой почву. Вы уже достаточно давно живете в столице и могли слышать, что у маршала Вельмирского и короля Виталиса отношения... скажем так... неоднозначные.

Арчи смущенно улыбнулся:

— Вы можете удивиться, но в последние седьмицы я не интересовался светскими сплетнями.

Господин Сатин внимательно посмотрел на молодого мага и сказал:

— Видимо, именно поэтому я чувствую к вам доверие. Поэтому знайте: красавчик Арас никогда не поверит мне, если я сообщу ему об угрозе, и тем более не даст мне под этим предлогом обыскивать его дом. Так что вам придется самому как-то туда пробраться и попытаться найти там яд. Понимаю, что это непросто. Я подумаю... думайте и вы, может, вам в голову придут какие-нибудь идеи. Встретимся завтра, но не здесь, а в саду возле храма Тима Пресветлого.

* * *

Под потолком кружилась большая навозная муха, чье брюшко блестит зеленым лаком, а крылья, словно перекаленная сталь, переливаются остро и радужно.

"Откуда взялась эта тварь? — подумал Арчи. Сделать вид, что не обращаешь на нее внимания, было невозможно.— Виданное ли дело: в Школе Высокой Магии, в святая святых стихиальной кафедры — лаборатории — летает какое-то сумасшедшее насекомое, не испытывающее никакого почтения к происходящему в этих древних стенах!"

Назойливое жужжание насекомого не давало сосредоточиться. Дюжина студентов следила за хитроумными зигзагами, которые выделывала ошалевшая навозница, а не за тем, что говорил им преподаватель.

Молодой маг тоже уставился на муху, словно та могла подсказать, что ему теперь делать. Впервые в жизни оказавшись в роли учителя, Арчи не имел представления, с чего начать разговор со студентами. Если бы те сами спрашивали, сами жаждали знаний, как он — когда с затаенным дыханием следил за работой своего первого учителя, старого магмейстера эт-Лидрерри, когда донимал разговорами будилионских монахов, когда приставал к добряку Питу эт-Баради...

Но эти будущие маги словно и не стремились узнать что-то из того, что знал Арчи эт-Утус.

Муха села на потолок и замерла, словно раздумывая, чем заняться дальше.

Молодой некромант перевел взгляд на своих возможных коллег.

Будущих магов.

Из дюжины студентов, пришедших на занятие в лабораторию, еще ни один не прошел посвящения. Пока они только мечтали о Тропах мертвых и возможности существовать срезу в нескольких мирах. К удивлению Арчи, "непосвященные" оказались гораздо старше чем он думал, когда представлял будущих учеников.

Когда он умер первый раз, ему едва исполнилось тринадцать. Наверное, все же рановато это произошло. Но старый эт-Лидрерри привык рисковать и собой, и теми, кто ему дорог. Тело маленького Арчи, скрученное болью, безвольно лежало в кабинете старого мага, а душа... душа мальчишки уже любопытно принюхивалась к ядовитому воздуху Кромешного мира.

И к окружившим его сущностям, похожим на маленьких хищников — тех, кто душит ночами кур в курятниках и разоряет в лесу птичьи гнезда. Бусинки глаз, острые мордочки цвета остывшего пепла, чутко вздрагивающие ушки...

"А и впрямь — хорек ты, братец, — раздалось где-то рядом и одновременно — внутри головы Арчи. — Ну что ж, знакомься с Кромешной родней. Не думал я, что мои звери так радушно тебя примут. Обычно это очень злые звери..."

Очнувшись от воспоминаний, Арчи взглянул на студентов и требовательно произнес:

— Вызов, особенно таких безмозглых существ, как насекомые, — одно из самых простых заклинаний. Так что прогоните муху и будем работать.

Студенты с недоумением взглянули на преподавателя.

— Что, вызов освоили, а управление — нет? — усмехнулся Арчи. — Значит, будете прогонять муху теми способами, которые вам известны. Но только учтите, что вы находитесь в лаборатории, и содержимое любой из стоящих на столах склянок может быть смертельно ядовито. Или столь вонюче, что все скажут: "Лучше умереть, чем нюхать это". Или взрывается при сотрясении. Итак, какие способы борьбы с мухами вы знаете, уважаемые коллеги?

— Самый простой способ — кликнуть слугу и пусть он разбирается с этой вашей дурацкой мухой, — высокомерно процедил изящно сложенный брюнет, которого Арчи заприметил, когда студенты только входили в лабораторию: этот парень притягивал к себе внимание половины группы.

— Хорошо! Способ номер раз — вызвать слугу! — поморщился преподаватель. — И потом полдня разъяснять ему, насколько он должен быть осторожен.

— Хороший слуга это сразу должен усвоить, — еще более высокомерно ответил брюнет.

Арчи подумал, что в доме родителей красавчика лакеи вышколены не хуже королевских гвардейцев. Поэтому маг не стал спорить, а просто пожал плечами:

— Ну что ж, зовите своего слугу.

— Простите, но... почему моего? Что, здесь, в лаборатории, нет каких-нибудь уборщиков?

— Уборщики есть, но охота за мухами не входит в круг их обязанностей. К тому же они вряд ли так аккуратны, как слуги ваших родителей. Да и решить эту простенькую задачу, с которой, как вы считаете, может справиться любой мужлан, я предлагаю вам, а не местному уборщику. Вы-то, надеюсь, не думаете, что в чем-то хуже этих мужланов?

Пока разочарованный брюнет молчал, думая, что ответить преподавателю, один из его друзей достал пистоль и стал прицеливаться в муху.

— Э, погодите, господин хороший! — воскликну Арчи. — Вы точно знаете, куда срикошетит пуля?

Парень растерянно оглянулся.

— Пистоль — это хорошо, — продолжил Арчи. — Но вы все-таки — маги, а не безголовые вояки, которые сначала стреляют, а потом думают. Давайте с самого начала. Кто знает заклинание вызова?

В лаборатории повисла тишина.

— Если вы думаете, что я затаил обиду на шутника, из-за которого мы столько времени потратили на это наглое насекомое, то вы ошибаетесь. Я, наоборот, благодарен ему за предоставленное наглядное пособие. Может, эта муха и преподаст вам урок того, как должны думать маги. Итак, кто помнит заклинание вызова?

Поднялся рыжеволосый паренек, похожий на степную лисицу — такое же сочетание узкого лица и круглых любопытных глаз.

— Смотрю, мы с вами земляки, — улыбнулся Арчи. — Вы с Альвы?

— Так точно! — неожиданно низким голосом произнес рыжий. — Баронет Эрн-Лисский, к вашим услугам!

— Знаю! Ваш замок — почти у устья, там, где Лисское нагорье обрывается в долину. Приятно встретить земляка. Так вы утверждаете, что знаете заклинание вызова. Нет, не надо его повторять, а то в лаборатории будет стоять такой же гул, как над навозной кучей в жаркий день. Лучше вспомните, как вы определили место, куда должна была прибыть эта крылатая негодница?

— "Эт-дау-рьен". "Там, где я".

— Не совсем так. Это формула, под которой понимается прямая видимость — "чтобы я видел". Естественно, что когда вы находитесь в замкнутом пространстве, то сквозь стены вы не видите. А теперь подумайте, чем можно заменить этот кусок заклинания.

Студенты задумались. А муха продолжала назойливо жужжать...

— Неужели вы все так плохо знаете язык та-ла?

— Я не знаю, как на этом древнем языке будет "в задницу", — задумчиво пробормотал тот парень, что хотел стрелять в муху.

Арчи расхохотался:

— "В задницу" вы ее отправите сами! Достаточно выкинуть негодницу в окно — весь остальной мир, кроме этой лаборатории, будет для нее той самой "задницей". Но для этого вам нужно ее поймать. То есть?

— Понял! — воскликнул рыжий баронет. — Меняем "эт-дау-рьен", например, на "место на столе, на которое я смотрю" — "ваус-этор-дау-рьенэ" — и смотрим в одну точку...

Юноша пробормотал несколько фраз на языке та-ла, и муха послушно спланировала на лабораторный стол. Арчи ловким движением накрыл ошарашенное насекомое стеклянной чашкой:

— С пленницей разберемся потом. А сейчас запишите одно из главных правил стихиальной магии: всякое понятие должно быть определено. Вы обязаны точно понимать, что хотите сделать... Для этого необходимо понимать сущность каждой вещи в окружающем вас мире. Многие получают способность видения сути от рождения. Но вы наделены этим даром в меньшей степени, так что вам придется познавать суть при помощи вот этого лабораторного оборудования, — и Арчи повел рукой, показывая на лабораторную посуду.

* * *

Когда занятие закончилось, Арчи с облегчением выпроводил студентов из лаборатории и шмыгнул в небольшую комнатку, в которой отдыхал магмейстер эт-Лотус.

— Уф, я чувствую себя хуже, чем после похода за Кром! Лутус, дружище, не могли бы вы поделиться со мной тем кофе, запах которого я чувствовал в последние минуты занятия? — проговорил Арчи, с удовольствием падая в одно из кресел.

— Я варил его для тебя, — ответил толстый стихиальщик, снимая с жаровни медный кувшинчик. — Эти почти-некроманты готовы выжать досуха кого угодно.

— А почему, интересно? — задумчиво произнес Арчи, отхлебывая кофе. — Вроде бы ребята — не бездарности. Особенно этот рыжий баронет. Парень уже кое-что может. Интересно, где понабрался? И за что их так не любят в Школе?

Магмейстер эт-Лотус почесал подбородок. Пожал плечами:

— Не знаю. Может быть, на ребят переносят отношение к ордену. Понимаешь, тут, в столице, некроманты слишком влиятельны. Неоправданно влиятельны. Их всегда поддерживают жрецы Тима Пресветлого.

— Да, люди очень боятся смерти, — кивнул Арчи. — Боятся больше, чем она того заслуживает. Их пугает неизвестность. Что будет за Кромом? Обыватель не знает этого и поэтому боится каждого, кто может повлиять на его посмертие.

— Может быть, и так, — согласился стихиальщик. — А может и не так. Некроманты способны немало испортить и земную жизнь. Взять хотя бы господина эт-Висилини... Это — отец того брюнета, который предлагал вам вызвать слугу. Официально он считается хранителем королевского дворца. Но неофициально...

— Догадываюсь, — хихикнул Арчи. — Люди на таких должностях знают все. Особенно если есть возможность получить помощь от тварей Тьмы.

— Именно это я и хочу сказать, — произнес эт-Лотус. — Поэтому парни из твоей группы не считают нужным интересоваться чем-нибудь, кроме того, что может приблизить их к посвящению. У каждого есть учитель, и только мнение учителя для них важно.

— Интересно, кто учитель баронета Эрн-Лисского?

— Не знаю, но можно спросить. Это в порядке вещей, все равно вам положено докладывать учителям об успехах каждого из студентов.

— Хороший парень, хотя, подозреваю, львиная доля проказ — его рук дело. Странные отношения в этой группе. Вроде бы командует там Вилисин. Но рыжий из кожи вон лезет, чтобы привлечь к себе внимание.

— Дружить с Вилисином выгодно.

— Понятно. А Эрн-Лисс — не очень богатое баронство неподалеку от Питтима. Его отец, по-моему, дослужился до кавалерийского капитана. Вряд ли бы и сын поднялся выше.

— Да, у маршалов есть свои сыновья, — хохотнул эт-Лотус, вспомнив старый анекдот. — Но не даром при посвящении к родовому имени магов прибавляется приставка "эт" — "я". Маг всегда одинок, он не принадлежит ни роду, ни Ордену, ни богам... Маг — это только то, что он есть сам.

— Вы говорите, как мой первый учитель. Поэтому я и удивляюсь, что баронет еще не услышал это от своего учителя. У парня есть и дар, и голова на плечах, — задумчиво произнес Арчи. — Ладно, мне пора, у меня сегодня очень важное свидание.

— С девушкой? — прищурился толстый стихиальщик.

— Нет, с заказчиком. Кажется, я придумал новый способ зарабатывания денег — совать нос в чужие дела.

— Не такой уж и новый, — рассмеялся магмейстер эт-Лотус. — Ладно, беги, я приготовлю все к твоему завтрашнему занятию.

Глава 13

Шпили храма Тима Пресветлого видны с любой улицы Школьного квартала. Они, словно горные пики, возносится над двух и трехэтажными домами, которыми застроена здесь набережная Келе.

Фасадом храм обращен к реке, а сзади него, отделяя от путаницы тупиков и проулков вокруг Академии, разбит большой ухоженный сад, открытый для посещения публики.

В любом, даже самом захудалом провинциальном городке жрецы спешат разбить ботанический сод, собирая в нем всевозможные редкости и диковинки. Ведь один из символов силы Тима Милосердного — это многообразие живой жизни.

А что уж говорить о столице?

Видимо, созерцая редкие деревья и драгоценные цветы, жрецам полагалось вспоминать о том, кому они служат. Кстати, многие растения привезены в Келе из самых дальних земель.

Но сами служители Пресветлого почему-то после молитв и трудов на земле предпочитают прогулкам под сенью деревьев сидение в окрестных кабачках. А пустынные аллеи — слишком грустное зрелище. Поэтому пару дюжин лет назад настоятель храма решил, что благотворное воздействие красоты природы необходимо распространить на слабых в вере школяров, и сад стал общедоступным. Сейчас там чаще всего можно встретить именно студентов. Особенно в хорошую погоду. Кто-то читает, сидя на скамейке, кто-то валяется на травке — жрецы запрещают лишь рвать цветы и топтать клумбы, кто-то целуется, укрывшись за кустами.

Впрочем, прохлада поздней осени не вызывала желания улечься на сырую землю. Да и гуляющих в саду в этот послеобеденный час было немного.

Самая красивая пора, когда осенняя листва глянцево переливается на солнце всеми оттенками красного и золотого цветов, уже прошла. Холодные дожди оголили сад. Сквозь серо-коричневые ветви печально темнели вечнозеленые кусты и деревья. И лишь на клумбах остались яркие пятна. Это упрямо продолжали цвести поздние хризантемы и бархатцы.

Арчи, боясь пропустить встречу, купил в ближайшем кабачке несколько пирогов и бутылку пива. Выбрав одну из скамеек в самой безлюдной части сада, он устроился на ней и теперь с удовольствием поглощал нехитрую снедь, одновременно любуясь лимонно-желтыми хризантемами.

Цветы покачивались на ветру, роняя на землю дождевые капли.

"Хорошо, что я непривередлив в еде, — вдруг подумал молодой маг. — А то, кажется, наступает такое время, когда и поесть-то толком будет некогда".

Господин Сатин появился неожиданно — словно из воздуха возник. Гуляющим шагом подошел к скамейке, на которой сидел Арчи, вежливо приподнял шляпу:

— Сидите, сидите, юноша! Не нужно официальностей!

Арчи протолкнул в желудок чуть было ни застрявший в горле кусок пирога и ответил:

— Доброго дня, господин Сатин! Вы меня напугали!

Мужчина самодовольно улыбнулся:

— И при этом — никакой магии. Просто вон те кусты маридских тепетуров надежно скрывают соседнюю аллею.

— Господин Сатин, именно о магии я и хотел с вами поговорить. Точнее, об опасности ее применения в известном вам деле.

— И что, у вас есть какие-то идеи?

— Да. У маршала есть сын Эдмар. Я видел его однажды — лет пять назад. Тогда он произвел на меня очень приятное впечатление.

— Эдмар? — переспросил господин Сатин. — Конечно, знаю. На удивление приличный юноша. Сейчас он — лейтенант в полку кирасиров, но поговаривают об его скором повышении...

— Которому мешает лишь юный возраст виконта, — продолжил Арчи. — На днях Эдмару Вильмирскому исполняется двадцать лет. Так вот, одна моя знакомая приглашена на дружескую вечеринку в честь этой круглой даты. Нет, не на официальный прием, который назначил маршал, а на молодежный праздник. Там будут младшие офицеры из столичных полков, друзья Эдмара и некоторое количество девушек, в основном — слушательницы из Школы магии и Ремесленной Академии.

— Думаю, на этой вечеринке будет весело, — развил мысль своего собеседника господин Сатин. — Видимо, отец предоставит в распоряжение сына весь дом.

— И ничто не мешает девушкам пожелать осмотреть... ну, скажем, убранство парадных комнат или еще что-то такое. Наверняка у герцога есть неплохая библиотека и собрание каких-нибудь иллюзий или редкостей.

— Прекрасная идея! — согласился господин Сатин, — Но что за человек эта ваша знакомая? Можно ли ей доверять?

— Это моя соседка по пансиону. Доверить ей какую-нибудь тайну нельзя, через час об сказанном будет знать половина Школьного квартала. Но это и не нужно. Девушка любит всевозможные споры и проказы. Недавно она переоделась в мужской костюм и потом очень гордилась тем, что цветочницы на набережной строили ей глазки. Действительно, получился такой хорошенький юноша, что я на месте этих вольнолюбивых прелестниц поступил бы точно так же. Я могу сделать вид, что мне тоже хочется попробовать себя в роли прекрасной дамы. Поспорю с Ланей, что сумею на вечеринке соблазнить кого-нибудь из молодых офицеров.

— Ну, это — не такая уж сложная задача, — рассмеялся господин Сатин. — Эти вояки готовы волочиться за любой юбкой. Гораздо сложнее будет осмотреть весь дом, особенно помещения для слуг.

— Можно придумать еще какую-нибудь шутку. Например, предложить отправиться на кухню, чтобы самолично приготовить мясо по-сунлански — ну, знаете, такое, почти сырое, щедро посыпанное всякими специями. Ланя прекрасно готовит мясо по-сунлански. Это позволит всей компании пройти по тем коридорам, в которые выходят двери из комнат слуг. Я надеюсь, что почувствую яд на расстоянии. Останется только определить, хотя бы примерно, в какой из комнат он находится. А дальше уже ваша забота. Не сомневаюсь, что дом маршала неплохо охраняется. Но стерегут, естественно, ценные вещи — те же драгоценные иллюзии или какие-нибудь редкости. Злодей, коли такой есть, вряд ли станет прятать яд в библиотеке или картинной галерее. Проникнуть же на кухню или в комнаты лакеев сможет любой опытный вор, особенно если наложить на него заклинание невидимости. Вряд ли среди слуг есть люди, обладающие истинным зрением.

— Глупо гадать, если ничего не знаешь, — покачал головой господин Сатин. — Хотя в ваших словах есть свой резон. Поэтому так и сделаем: вы отправляетесь на вечеринку к Эдмару Вильмирскому и рассказываете обо всем, что узнали. А дальше будем думать.

* * *

— Как вы в этом ходите? — ворчал Арчи, путаясь в юбках. — Я чувствую себя стреноженной лошадью!

Слова молодого мага были встречены очередным взрывом хохота. Отсмеявшись, Норсита и Ланя начали наперебой давать советы:

— Не расставляй ноги широко, ступай "след в след", тогда нижняя юбка не обовьется между коленей!

— Старайся не шагать широко! Шаг должен закончиться внутри юбки, а не в соседней комнате!

— Приподними край платья! Изящно! Двумя пальчиками! Да не так высоко — ты же не портовая проститутка! Чуть-чуть, лишь настолько, чтобы подол не касался пола, и ты не рисковал на него наступить!

— Не сгибайся! Держись ровно! Да отцепись ты от подола — ты же никуда не идешь! И вообще — подбирать юбки нужно, только когда поднимаешься по лестнице!

Сделав еще несколько кругов по комнате, Арчи в изнеможении упал в кресло:

— Я не знал, что это настолько сложно! И как вы, девушки, только живете? Это же какое-то издевательство над самим собой!

— Так и живем, — снова расхохоталась Ланя. — Правда, надевать вечернее платье я тоже не люблю, предпочитаю наши сунланские шаровары. А вот зачем тебе себя мучить? Может, сразу признаешь поражение и побежишь за мороженым?

— Нет уж, не дождетесь! — упрямо ответил Арчи. — Давайте еще попробуем.

* * *

— Ладно, ходить ты сможешь, — в конце концов согласилась Ланя, когда благодаря упорству девушек Арчи перестал спотыкаться на каждом шагу. — Но вот танцевать вряд ли успеешь научиться.

— Вообще-то я умею, — неуверенно протянул Арчи.

— Ну, так попробуй сделать это в платье. Боишься? Правильно боишься. К тому же у женской партии в танце совсем другие движения, ты не успеешь их запомнить. Значит, ты будешь не танцующей скромницей. Как ты будешь соблазнять мужчин — не знаю...

— Они сами соблазнятся, — возразила Норсита. — Из господина магмейстера получилась такая милашка!

Арчи подошел к зеркалу и присмотрелся к своему отражению. Пышный парик и косметика полностью изменили его лицо. На молодого мага глядела худощавая большеглазая блондинка — немного испуганная, чуть излишне широкоплечая, но, в общем и целом, очень симпатичная.

— Можете считать меня самовлюбленным идотом, но я и сам не прочь познакомиться с собой, — сказал Арчи, ни к кому не обращаюсь. — Вы настоящие колдуньи!

Впрочем, Ланя не преминула откликнуться:

— Официальное разрешение считать тебя идиотом многого стоит!

— Меня волнует другое, — вдруг задумчиво сказала Норсита. — Нужны рукава... Все хорошо, но Арчи слишком жилистый. И нужен широкий браслет, прикрывающий метку Крома на запястье. Я ни разу не видела девушку-некроманта.

— Пустое, — махнула рукой Ланя. — Я представлю Арчи как мою землячку. А в Сунлане у жриц Великой Матери довольно часто — такие же отметины.

— Но я ни капли не похож на сунланку!

— В наших краях нередко бывает, чтобы солдат — родом из Келенора — женился на местной девушке. У капрала Полоча из того полка, в котором служит мой отец, — жена сунланка и добрая дюжина дочерей. Все лицом — вылитый папаша. Давай, мы будем звать тебя Алоиза Полоч. Ты не против?

— Какая разница, — пожал плечами Арчи.

— Разница в том, что скромница, да еще и жрица Великой Матери, — это не совсем то, о чем мечтают столичные офицеры. Поэтому выигрыш ты получишь только в том случае, если твой избранник придет на следующий день на свидание.

— А вот и придет! Прибежит, как миленький! — с хохотом ответил Арчи. — А теперь снимите с меня это, я хочу спать!

* * *

Целый вечер тренировок почти не помог — Арчи едва ни растянулся на парадной лестнице городского особняка герцогов Вильмирских.

Чтобы не запачкать платья в дороге и не замерзнуть по пути, девушки наняли карету. Кучер лихо вкатил в распахнутые ворота перед фасадом особняка и остановил экипаж точно перед парадной лестницей. Величественный швейцар открыл дверцу. Девушки со смехом выпорхнули из кареты и поспешили в дом. Ведь, если и шея, и грудь, и руки по новой моде полностью открыты, легкие меховые накидки не спасают от промозглого холода и поднявшегося вдруг ветра. У платья Арчи, правда, было что-то вроде кружевных рукавов, которыми девушки попытались замаскировать его совершенно неженские бицепсы. Но тончайший шелк, прикасаясь к коже, только холодил, заставляя молодого мага зябко ежиться.

К счастью, гостьям виконта Вильмирского оставалось только сделать пару шагов по вымощенному камнем двору и подняться по широким ступеням.

Немного впереди от юных магичек по лестнице поднимались двое офицеров. Мужчины тоже спешили в тепло. Ведь, в отличие от девушек, они ехали на вечеринку не в закрытой карете, а верхом на лошадях, которых слуги сейчас уводили на задний двор.

Арчи почти добрался до верха лестницы, но неудачно наступил на подол, потерял равновесие и, скорее всего, растянулся бы во весь рост на мокром мраморе, если бы его не поддержала чья-то сильная рука. Инстинктивно вцепившись в нее, молодой маг сумел удержаться на ногах. И только, когда понял, что опасность разбить нос миновала, он повернул голову и взглянул на того, кто помог ему выбраться из неловкой ситуации.

Черные, словно антрацит, кудри, черные брови и аккуратно подкрученные усики, сочные губы, румянец во всю щеку и наглые карие глаза. А на фигуру, затянутую в парадный кавалергардский мундир, пошло материала раза в два больше, чем на тело Арчи. Поддерживающий молодого мага офицер был выше его на две головы и в полтора раза шире в плечах.

"Вот это красавчик так красавчик! — подумал, неожиданно краснея, Арчи. — Наверняка дамочки падают к его ногам штабелями. Так что скромной провинциалке из Сунлана тут вряд ли что светит".

Но кавалергард не спешил покидать спасенную им девушку. Изящно приподняв шляпу, он представился:

— Капитан Варан Путкос-Иль, третий баронет Путкос-Иль, к вашим улугам!

— А... Алоиза... Алоиза Полоч, — пролепетал, запинаясь, Арчи, чуть ни забывший фамилию, которой велела ему представляться Ланя.

— Разрешите сопроводить вас в дом, — галантно продолжил офицер.

— Буду весьма благодарна! — почти искренне ответил Арчи.

Он оперся на руку господина третьего баронета и, уцепив, как учили, двумя пальцами подол, засеменил рядом с кавалером.

* * *

На полированном камне в вестибюле Арчи почувствовал себя еще хуже.

Как, небрежным жестом скинуть на руки удачно подвернувшемуся "третьему баронету" то подобие шубки, которое заставили его надеть подружки, когда никак не решаешься сделать самостоятельно хотя бы шаг?

Увидев растерянность дамы, капитан Путкос-Иль галантно снял с нее палантин и упорхнул в направлении гардеробной.

Арчи сделал несколько глубоких вдохов и, словно заклинание, пробормотал:

"И чего ты боишься, идиот? Мало в Ааре по гололеду скакал?"

"Но только не в этих дурацких туфлях и не в юбке, — сам себе возразил молодой маг. — И не притворяясь томной красавицей".

"А оно тебе надо? — вдруг сам себя прервал Арчи. — Иди так, как удобно, все равно под юбкой не видно, что ты на полусогнутых. Демоны с ним, буду выглядеть, как беременная утка, демоны с проигрышем, главное — осмотреть дом".

Мысль оказалась удачной. Чуть присев, Арчи сначала медленно, а потом все увереннее и увереннее заскользил по полированному камню пола. Однако не успел он дойти до входа в бальный зал, как услышал за спиной:

— Куда же вы, прекрасная Алоиза!

Молодой маг не успел придумать, что ответить, но его выручила Ланя, вихрем вылетевшая из двери:

— Аля! Вот ты где! А мы тебя уже потеряли!

Тут иллюзионистка увидела чернокудрого богатыря, ухватившего Арчи под руку, и раскрыла от удивления рот:

— Алечка! Ты уже успела обзавестись кавалером? Не представишь нас?

— С удовольствием! Господин третий баронет Путкос-Иль так любезен! Вы меня бросили одну, а он не дал мне скучать!

Ланя с еще большим удивлением взглянула на Арчи и томно произнесла:

— Ну, коли Алоиза не хочет меня представлять, то я это сделаю сама. Ланоэль Брис, младший мастер иллюзий.

— Зовите меня просто: Варан, — проворковал кавалергард, поедая глазами новую знакомицу.

Вежливо поклонившись, "третий баронет" вновь подхватил Арчи под локоть и ослепительно улыбнулся:

— Ну что же мы встали посреди дороги? Идемте, скоро начнутся танцы!

Сердце Арчи в ужасе забилось. Танцы... нет, только не это...

Однако кавалергард нежно, но твердо увлекал молодого мага за собой. Вскоре они очутились в толпе молодых людей, расположившихся вдоль стен бальной залы. Смех, шутки, радостное возбуждение...

Арчи, помня о своей главной задаче, прислушался к своим ощущениям. Нет, смертью здесь не пахло.

Под высоким лепным потолком всеми цветами радуги переливались затейливые гроздья "колдовских огней". Их свет отражали огромные окна, он скользил по малахитовым колоннам и зеленым драпировкам на стенах, тонул в матовом блеске натертого паркета. Свет, многоголосый шум, полные жизни молодые люди, нетерпеливо ожидающие первых аккордов оркестра, который рассаживался на балконе.

Наконец скрипач на пробу сыграл какую-то музыкальную фразу, и все вдруг на мгновение смолкли.

— Разрешите пригласить вас? — Варан церемонно поклонился Арчи.

— Простите, но я... я не танцую, — запинаясь, пробормотал молодой маг.

И, набравшись смелости, уже увереннее продолжил врать:

— Нам, лицам духовного звания, не положено танцевать светские танцы. Это одно из ограничений, которое накладывает на нас служение...

— Духовное лицо? Но — почему вы здесь? — удивился капитан.

— Так получилось, — пожал плечами Арчи.

И тут его снова выручила Ланя:

— Алоиза из Сунлана, а у нас жрицы Великой Матери относятся к своим обязанностям очень строго. Хотя закон и не обязывает их носить исключительно те одежды, в которых они проводят службы. Но если вы хотите танцевать...

Капитан понял намек и поклонился Арчи:

— Простите, я покину вас на один танец, но так просто вы от меня не избавитесь!

Оставшись один, Арчи с облегчением вздохнул. Теперь можно было спокойно осмотреться.

В бальную залу ведут несколько дверей. Одна — та, через которую они вошли из вестибюля. Через вторую, двустворчатую, ту, что под балконом, на котором расположились музыканты, скорее всего, можно попасть на кухню. Недаром из нее то и дело выбегали слуги, нагруженные подносами с напитками и фруктами. Еще две двери вели куда-то вглубь дома. За ближайшей Арчи заметил блеск оконного стекла. Видимо, там начиналась галерея или коридор.

Молодой маг начал медленно пробираться вдоль стены. Большая часть гостей кружилась посреди залы. Но было немало и тех, кто предпочел выпить стакан вина или полакомиться поздними вишнями.

Вдруг Арчи столкнулся с Норситой

— Ар... Алоиза! — воскликнула девушка. — А где Ланя?

— Она уже танцует, причем с моим кавалером, — со смехом ответил подруге молодой маг. — Видимо, я должна ревновать?

Норсита тоже расхохоталась:

— Нет, просто Ланя очень любит мороженое. Она не даст ни одному кавалеру приударить за тобой. Будет блюсти твою честь.

— Да-да, она так и сказала этому Варану: "Батюшка Алоизы — сослуживец моего отца. Он попросил меня присмотреть за юной дикаркой, впервые оказавшейся в столице".

— Сама она дикарка, — почти обиделась за друга Норсита. — Так не честно! Она такого наговорит этим офицерам, что они будут тебя обходить, как зачумленного.

— Не честно — так не честно, — пожал плечами Арчи. — Я бы и так вас мороженым с удовольствием угостил... угостила бы.

Заметив рядом с собой слугу с подносом, Арчи поманил его, взял два бокала, один предложил девушке:

— Давай лучше выпьем и посмотрим, что вон там, за той дверью. Знаешь, я никогда не был... не была в таких дворцах. Ужасно любопытно.

Норсита изучающее взглянула на молодого мага, но взяла вино и сделала глоток:

— Какая прелесть! Я такое пробовала только на берегу Залива Роз.

— Вино из южных провинций, с собственных виноградников герцогов Вильмирских, — неожиданно произнес высокий светловолосый гвардеец, делая шаг к девушкам. — Простите, я невольно вмешался в ваш разговор! А почему такие прекрасные дамы скучают?

Арчи взглянул на говорившего и чуть не поперхнулся: рядом с ними стоял виновник торжества, виконт Эдмар. За пять лет он сильно изменился, стал выше и шире в плечах, но молодой маг обладал хорошей памятью на лица, и сразу узнал юного порученца, приезжавшего в Иртин.

Норсита потупила глаза, а Арчи, вдруг осмелев, очаровательно улыбнулся:

— Я не умею танцевать, да и не положено это жрицам Великой Матери. А Нори... Нори, ты хочешь танцевать?

Но Норсита мотнула головой, словно отгоняя назойливую муху:

— Нет! У меня сегодня нет настроения. Но мы не скучаем, честное слово, господин...

— О! Да! А ведь мы не представлены! Лейтенант Эдмар Вильмирский — к вашим услугам. Как и весь этот дом. Знаете, я тоже не большой любитель танцев! Если хотите, то можем пройти вон туда — в кофейную комнату. Там накрыты столы. Но сначала мне хотелось бы узнать, как зовут столь чудных и скромных девушек?

Норсита и Арчи представились. Только теперь Арчи обратил внимание, что при слове "Сунлан" у молодых людей почему-то появляется особый интерес к его персоне.

"Интересно, почему? — подумал он. — Хотя, кажется, и понятно. Война с Утором — единственная крупная военная кампания на протяжении последней полудюжины лет. И что бы ни говорили в Келе, выиграли ее принц Эдо и старый герцог Мор. К тому же на восточных границах Сунлана война не прекращается ни на день. Естественно, для молодых офицеров таинственный принц — кумир, а все, кто имеют к нему хоть какое-то отношение, будут вызывать особый интерес".

Вслух же Арчи, пытаясь компенсировать внезапную молчаливость Норситы, произносил какие-то бессмысленные любезности. Тему придумывать не приходилось. В кофейной комнате было, чему сказать комплимент. Столы, уставленные всевозможными напитками, фруктами и сладостями — когда-то такая роскошь могла только сниться юному ученику мага.

— А что это? А это что? — по-детски непосредственно спрашивал он, замечая то незнакомый фрукт, то сложную конструкцию из бисквита и крема, украшенную засахаренными ягодами.

Впрочем, виконт Эдмар быстро перевел разговор на Сунлан. К счастью для Арчи, они вместе с магмейстером Питом эт-Баради несколько раз ездили в Гунор и дальше, на восток, к древнему торговому тракту, пересекающему весь континент с севера на юг. Бывали некроманты и в храмах Великой Матери. И теперь Арчи сначала неохотно, а потом все больше и больше увлекаясь, начал рассказывать.

О бесконечных степных дорогах.

О сухих, умерших на корню травах.

О пыльных бурях и узких лентах лесов вдоль рек.

О сложенных из необожженной глины домиках, в которых сунланцы живут лишь зимой, когда ветер гонит по степи уже не пыль, а колкую снежную крупу.

О древних храмах, вырубленных в теле старых, полуразрушенных гор, и о мудрых "матерях" — жрицах, не только живущих в этих храмах, но и пешком бродящих по земле — от стойбища к стойбищу, от кибитки к кибитке, оказываясь всегда там, где больше всего нужна их помощь.

— Жриц Великой Матери немало и в войске принца Эдо. Там они лекарки. Говорят, принц посетил главный из храмов Великой Матери и лично просил Великую Жрицу... Теперь каждый храм посылает в войско несколько женщин... Не только урожденные сунланцы, но и солдаты Келенора видят в них шанс выжить, если...

— Вроде как наши наниты? — перебил рассказ Арчи голос "третьего виконта".

Молодой маг оглянулся.

Только теперь он понял, что так увлекся рассказом, что не заметил, что музыка уже смолкла, и в кофейную комнату переместились многие из танцоров.

— Примерно так, — кивнул Арчи капитану Путкос-Илю. — Я уже побывала в келенорском храме Нана Милостивца. Честное слово, ощущение было такое, словно я снова дома, на родине. Старика почитаю и у нас, в Сунлане...

— Уважаю! — радостно воскликнул капитан. — А ты, оказывается, боевая! То-то ты мне сразу понравилась! Честное слово не вру! Видел я нанитов в деле! Стрелы свистят — от гусиных перьев все аж серое, картечь визжит, а эти зеленорясые ползком по полю — к раненым. Солдаты щиты опустить бояться, из-за фашин не высовываются, а на монахах — ни кирас, ни шлемов! Но ползут. И что удивительно — как заговоренные. А ты была в бою?

— Я — дочь келенорского офицера, — гордо вскинул подбородок Арчи, пытаясь понять: бесцеремонный переход на "ты" со стороны капитана — это знак приязни или презрения? — Если бы мой батюшка не видел, каким уважением пользуются жрицы в войске, он никогда не отдал бы меня учиться в храм. А бои... Ну... немного...

И Арчи скромно опустил глаза.

— Да не тушуйся ты! — так же радостно выпалил кавалергард. — Какие твои годы! Крови и смертей на твой век хватит! Как и на наш! Особенно если Желтоглазый согласится, чтобы в Восточную армию перевели нескольких кавалерийских полков. Поговаривают, что он собирается отогнать маридцев за перевалы, чтобы те не смели и приближаться в Осевому тракту. Все молодцы в гвардейских полках только и ждут, когда будет приказ. А некоторые готовы отправиться на восток и без приказа. Ведь там — настоящее дело!

— Да, принц последовательно укрепляет восточные границы Сунлана, — кивнул Арчи.

— Так выпьем же за новые битвы! — громогласно рявкнул капитан. — И чтобы в случае чего рядом оказался кто-нибудь вроде тебя, сестра. Ведь так зовут жриц у вас в Сунлане?

Арчи снова кивнул.

"Что ж, "сестра" — это хорошо, — подумал он. — Я могу быть страшнее плешивого гула, но эти вояки все равно будут готовы на что угодно, лишь бы угодить "сестре". Вернее, чтобы хоть ненадолго избавиться от снящегося им по ночам кошмара: поле мертвых тел, и они — без сил и без помощи, не способные двинуться с места, ощущающие, как вместе с кровью из ран вытекает и их жизнь".

Молодой маг поднял свой бокал и улыбнулся капитану.

— За новые битвы! — повторил десяток мужских голосов. — За зеленополых! За сестер!

Глава 14

Дальше у Арчи все получилось даже лучше, чем хотелось.

После четвертого тоста часть из собравшихся в кофейной комнате гостей отправилась танцевать, но человек двадцать воспылали интересом к герцогскому собранию древностей. Как ни воспылать, если молоденькая жрица рассказывает обо всяких сунланских тайнах, а хозяин дома вдруг вспоминает, что и у него имеются такие реликты, которым любой монастырь позавидует?

Гомонящей толпой отправились в библиотеку. Арчи, довольный тем, что все идет, как надо, успевал любезно щебетать с офицерами и одновременно прислушиваться к своим ощущениям.

Вдруг он спотыкнулся и опять, в который уже раз, повис на капитане Путкос-Иле.

Однако на этот раз причиной внезапной остановки молодого мага были не пышные юбки, а явственное чувство, что где-то совсем рядом — пыль с Троп мертвых.

— Что такое? Каблук? — заботливо поинтересовался кавалергард.

— Нет, просто не умею ходить в платье, — почти искренне признался Арчи. — В Сунлане женщины носят шальвары, чтобы садиться на лошадь так же, как мужчины.

— Я бы предложил тебе избавиться от платья, но у меня такая репутация, что меня неправильно поймут, — пошутил капитан.

Арчи рассмеялся:

— А что это мы тут встали? Уже пришли, и это дверь в библиотеку?

— Нет, мы стоим потому, что ждем вас, друзья, — ответил за кавалергарда Эдмар Вильмирский. — А это дверь в комнату моей сестры Манни. Кстати, вот и она — знакомьтесь! Манрика Вильбирская, лучшая невеста Келе и всего Келенора! А это — Алоиза Полоч, которая когда-нибудь отрежет мне ногу... ну, если меня когда-нибудь ранят!

Девушки присели в реверансе.

Арчи оценивающе посмотрел на новую подозреваемую. Действительно, Эдмар прав: настоящая красавица! Темно-русые волосы, уложенные в хитроумную прическу, да еще по спине до пояса спускаются перевитые золотыми шнурами косы. Если распустить, освободить во всех этих ленточек и заколок, — наверное, упадут этакой волной до полу. Фигура высокая, статная, с великолепной грудью и тонкой талией. И лицо... нет, такие лица Арчи все-таки не нравились. Как у какой-нибудь статуи или иллюзии. Слишком правильные черты, слишком большие, блестящие глаза, слишком изящные брови... Но большинство мужчин, наверное, от таких девушек сходят с ума.

"Странно, эта Манрика получается вроде бы сводной племянницей Генрике, но они ничуть не похожи. Только в форме лба есть что-то общее. Но у Генрики лоб просто высокий — потому, что она умная. А у этой — как для красоты такой сделан..."

Однако думать о странностях родственных связей было некогда. Толпа молодых людей увлекла Арчи дальше по коридору, а бравый капитан, страхуя сунланскую "сестренку" от новых падений, крепко держал молодого мага за локоть. Поэтому все лестницы, переходы и пороги тот преодолел без особого труда.

В библиотеке пахло не смертью, а магией. На стеллажах из темного дерева теснились тяжелые тома в кожаных переплетах. Десятки, если не сотни обшитых бархатом тубусов скрывали в себе еще более древние свитки. То тут, то там на столах, на отдельных полках, просто на полу стояли сундуки и ларцы — резные и окованные медью, яркие коробочки, украшенные эмалью, и даже плетеные короба.

Воздух звенел и плавился, пронизанный вязью магических кружев. Потоки Серой Силы извивались и кружили над реликвиями, словно торнадо — над замершей в ужасе степью.

У Арчи от восхищения даже сердце заколотилось. Собрание герцогов Вильбирских не уступало храмовой библиотеке в Будилионе. Ему сразу захотелось остаться тут на седьмицу или даже на год, чтобы не торопясь, без спешки, изучать одну за другой драгоценные вещи. Ланя и Норсита, забыв про своих кавалеров, тоже застонали от восторга.

— А что-нибудь из вашей коллекции видели опытные маги? А чем-нибудь из этого можно пользоваться? А откуда все это? — перебивая друг друга, спрашивали девушки.

Эдмар даже растерялся:

— Часть изучалось... Не знаю. Это отец. Больше всего — из заброшенных храмов на границе с Маридом. И еще он все время что-то покупает у купцов с юга.

— А это что? — спросил капитан Путкос-Иль, приподнимая странную конструкцию из черной бронзы.

Та представляла из себя высокую, почти в рост человека, треногу, на которой одним концом укреплена покрытая полустершимися письменами труба в пару локтей длиной. С одного края к трубе припаяна небольшая чаша. Причем и труба, и чаша — вместе с ней — могли наклоняться. Трубу можно было направить и в зенит, и к горизонту, и вращать по кругу.

— О! — обрадовался Эдмар. — Это как раз изучали, хотя давно, до моего рождения. Эту реликвию приобрел еще мой дед. Говорят, ее нашли где-то на побережье Залива Роз, в пещере. Так вот, маг, который изучал ее, сказал, что это что-то вроде ручной мортиры. Что письмена — это заклинание стабилизации полета того, что вылетает из трубы. Но вот чем и как стреляли... не знаю. Вообще непонятно, куда сыпать порох!

— Чудо! — с энтузиазмом воскликнул капитан Путкос-Иль и браво вскинул треногу на плечо на манер алебарды. — Даже удобно! Жаль, что сейчас таких не делают! В только посмотрите, какая прелесть: ставишь, наводишь... пли!

Древнее оружие вызвало большой интерес у офицеров. Каждый хотел пощупать конструкцию, примериться к ней, как примеряются к новой сабле или мушкету.

Но закончился ажиотаж вокруг таинственного оружия весьма плачевно. Кто-то из молодых людей случайно поставил медный треножник на край кринолина Норситы, девушка дернулась, затрещала рвущаяся ткань... На беду для бросившихся на помощь офицеров, юбки у Норситы были натянуты на недавно вошедшие в моду металлические обручи. Это придавало платью особо элегантную форму, превращая женскую фигуру в подобие пышного цветка. Но сейчас весьма увесистое железное кольцо ударило кого-то по лодыжке. Молодой человек ойкнул и присел от боли. Капитан Путкос-Иль сделал шаг назад и наступил на платье Лани. Юная магичка пошатнулась, заверещала от неожиданности и вдруг шлепнулась на ковер, увлекая за собой не успевшего подняться офицера с ушибленной ногой.

Арчи с недоумением взирал на весь этот переполох, думая о том, что его подруги вроде бы давно научились носить эти свои шлейфы и кринолины, и вроде бы не должны то и дело падать. Умудряются же они в этом даже как-то танцевать!

Вдруг Арчи услышал скрип открывающийся двери и резкий голос:

— Что тут происходит! Может мне кто-нибудь это объяснить?

— Папенька, — полузадушено пискнул Эдмар, поднимаясь на ноги. — Паненька, проститете, но мы...

"Это маршал Арас Вильмирский, — догадался Арчи. — А ничего вроде мужик. Почему его Сатин называет "сладким мальчиком"? Не очень молодой мужчина, вон — седина на висках. Красив, конечно, но тот же Путкос-Иль, на мой взгляд, гораздо красивее. По крайней мере, если их заставить драться на кулачках, капитан маршала в два счета сделает. Хотя кто этих женщин знает, может, им и впрямь больше нравятся такие вот голубоглазые статуи?"

Арас Вильмирский действительно застыл, как статуя, требуя отчета от сына.

Покрасневший Эдмар хватал воздух ртом, не зная, что сказать. И тут Арчи вдруг неожиданно для себя присел в реверансе и дрожащим голосом произнес:

— Простите, господин! Это я виновата! Я выросла в Сунлане и не умею правильно носить бальные платья. Я споткнулась о край ковра! Простите! Для меня привычнее шальвары, а не эти излишества, — и Арчи потряс юбками перед маршалом. — У нас в Сунлане говорят, что женщину нельзя лишать свободы скакать на коне, тогда она сможет родить настоящего воина!

Арас Вильмирский со странным выражением посмотрел на гостью своего сына, но ничего не сказал, резко повернулся и вышел из библиотеки, хлопнув дверью.

В комнате воцарилось тяжелое молчание.

Потом Эдмар тихо произнес:

— Все. Отец меня убьет. Алоиза, ты вообще поняла, что сказала?

Арчи недоуменно захлопал глазами:

— Что?

— Отец до сих пор не может простить принцу Эдо разгром армии Двальди. Это было слишком большим ударом по его самолюбие. Я отца не оправдываю... Но мне теперь придется несладко.

— Может, плюнуть на твое назначение и перевестись куда-нибудь в глушь? — осторожно предположил капитан Путкос-Иль, сумевший наконец-то подняться с ковра и помогая подняться девушкам. — Мне тоже нужно удирать из столицы как можно дальше. Тебе, Эдди, папаша, может, и простит свидетельство его позора, а мне что делать, если у меня ни влиятельной родни, ни покровителей? Боюсь, придется простить протекции у Алоизы — ведь если храмы и впрямь что-то значат в Сунлане, то после всего, что произошло, она обязана мне помочь!

— Я... я... Варан, Эдмар, я... — запинаясь, пробормотал Арчи.

Но Эдмар только махнул рукой:

— Откуда ты могла знать, сестренка? Отец вообще в последние дни сам не свой. Так что, боюсь, Варан, тебе не нужно будет покидать столицу. Что-то во дворце творится странное, отец нервничает...

Арчи молчал.

Из всей компании только он понимал причину "странного" самочувствия маршала. От Араса Вильмирского веяло холодящим сердце ощущением близости Крома. Маршал был уже отравлен, причем сделала это его собственная дочь.

* * *

На следующее утро Норсита и Арчи завтракали в маленькой столовой пансиона матушки Трой. Девушка была определенно не в духе. Арчи, безуспешно пытавшийся разговорить подругу, не выдержал и спросил напрямик:

— Что с тобой происходит, Нори? Ну, проиграли вы с Ланей, ну и что такого? Сегодня вечером господа офицеры будут ждать вас в манеже, чтобы покататься на лошадях. Про меня скажете, что мой папенька срочно уехал в то имение, из-за оформления наследства на которое он, собственно, и попал в столицу. И взял меня с собой... А завтра вы угостите меня мороженым.

— При чем тут это дурацкое мороженое? — презрительно скривилась магичка. — Неужели ты ничего не понимаешь?

— А что я должен понимать?

— Думаешь, я не вижу, что ты метишь в герцогские зятья? Не надейся! Ты хоть и маг, но все равно — никто, ничто и звать тебя никак!

— Чего? — Арчи от удивления даже рот открыл. — Ты с ума сошла?

— Я? Это ты сошел с ума! Думаешь, я не видела, как ты на эту венценосную корову смотрел?

Арчи набрал в грудь воздуха, пытаясь что-то возразить, но не нашел слов, и шумно выдохнул.

— Да-да, я все видела! — со страстью повторила Норсита.

— Но... я, — Арчи посмотрел на девушку, и вдруг ему стало ее смертельно жалко.

В Келеноре ценились высокие статные блондинки. Красивыми считались пышная грудь, широкие бедра и румянец во всю щеку. Нет, при дворе, конечно, были модны томность и утонченность. Но эта мода не проникала дальше дворцовой ограды. Маленькая, худенькая и смуглая магичка, наверное, всю жизнь считала себя дурнушкой. Поэтому-то и к мужчинам относилась с таким презрением. Ведь гораздо приятнее считать, что то или иное удовольствие не стоит усилий, которые на него нужно затратить, чем постоянно сожалеть, что у тебя нет того, что тебе хочется...

— Норсита, милая, давай поговорим начистоту, — начал Арчи. — Я тебе хочу сказать... в общем, ты мне очень нравишься.... Наверное, больше, чем любая другая девушка. И как девушка нравишься, и как товарищ. Ты красивая и талантливая... Но...

— Что — "но"?

— Но я не люблю тебя. Ни тебя, ни кого-то еще. Даже Генрику по-настоящему не люблю, точнее, люблю, как сестру, а не как ту девушку, на которой хотелось бы жениться. А подавать надежды, если не любишь... по-моему, это не очень правильно.

Норсита хлюпнула носом, но сдержала слезы:

— Какой же ты подлец!

— Но... почему?

— Он еще спрашивает! Гад!

Не в силах больше сдерживаться, девушка вскочила из-за стола.

— Погоди! — Арчи ухватил ее за руку и усадил на соседний стул. — Выслушай меня, пожалуйста!

Норсита снова хлюпнула носом и хмуро посмотрела на молодого мага:

— Ну, говори!

— Понимаешь...

Арчи на миг замолчал, но пересилил себя, поняв, что, если не скажет сейчас Норсите что-то очень важное, то она обидится на него уже навсегда.

— Понимаешь, — продолжил он. — Меня воспитывали в храме Нана-Милостивца. Ты, наверное, мало общалась с нанитами. Особенно с нанитками. У них есть тщательно охраняемые тайны. У многих женщин, попадающих в общину при храме, в прошлом — много такого, что здесь, в столице, считалось бы постыдным. Почти все монашки владеют Серой Силой. Это... ну, ты знаешь... Это сила... дикая, звериная... Сила того, что делает землю живой. Поэтому нанитки учатся четко понимать: где ими управляет разум, а где — Серая Сила. Они учатся ее подчинять. Но если девушка, имеющая талант целительницы, в раннем отрочестве не попадет в храм, то она может натворить много такого, что другую женщину опозорит на всю жизнь. Впрочем, Нан-Милостивец потому и милостивец, что прощает все, что сделано не со зла, а от избытка жизни...

— Ну и что? — удивилась Норсита. — Хотя... я знаю многих наниток, их не назовешь развратницами...

— Конечно, не назовешь, — согласился Арчи. — Потому что они подчинили Серую Силу. Но...

— Что — "но"?

— Когда Серая Сила теряет над тобой власть, ты теряешь множество иллюзий...

Арчи снова замолк, но все-таки нашел силы продолжить:

— Когда мне было пятнадцать, нанитки из Будилиона заметили, что я стал засматриваться на девушек. И нашлось несколько... наверное, лучше сказать — сестер... они... Ну, ты понимаешь, я провел с ними немало чудесных ночей. Я узнал и почувствовал все, что доступно только взрослым мужчинам, имевшим много любовниц. А потом мои учительницы сказали мне: "То, что ты испытал, — это радость покорения Серой Силе. Теперь ты сможешь доставить удовольствие любой женщине. И сам сможешь получать удовольствие с любой женщиной. Но девичьи прелести не будут властны над тобой, ведь теперь ты умеешь подчинять Серую Силу".

— И теперь ты не любишь женщин? — удивленно спросила Норсита.

Арчи раздраженно замотал головой:

— Ты не так все поняла. Я люблю женщин. Всех. Но вот та, единственная... та, с которой хочется остаться на всю жизнь, до самой смерти... Нет, не как барды пишут: перси, очи, ланиты... Пройдут годы, и никаких "цветущих ланит" не останется. Значит, и любовь кончится? Но ведь это лишь оболочка! Но женщина-то будет той же самой! Нет, я хочу любить, как любил мой учитель, магмейстер эт-Лидрерри... Он ждал свою любимую долгие двадцать лет — и все-таки дождался, и был счастлив с ней до самой ее смерти. Как герцог Мор, которого у нас на севере теперь почитают наравне с героями древности. Когда умерла его жена, он продал душу темным та-ла, чтобы отомстить... Как его сын Альберт, который погиб вместе со своей женой... Такой любви я не испытывал еще ни к кому. Ни к тебе, ни к Генрике, ни к любой другой девушке. А врать тебе я не хочу. И никому не хочу!

— Все равно ты — гад, — задумчиво произнесла Норсита. — Такие, как ты... такие гады не должны существовать! И эти твои монашки — гады!

— Но почему? — воскликнул Арчи.

— Потому что копаться в своей душе, словно в кишках у трупа... и высчитывать: это — Серая Сила, а это — Белая... Это...

Девушка упрямо сжала губы, поднялась из-за столика и медленно побрела к двери.

Арчи недоуменно посмотрел ей вслед.

"Вот ведь незадача, — подумал он. — В чем же я провинился?"

Вдруг на его плечо легла тяжелая рука хозяйки пансиона:

— Позволю себе официально предупредить вас, молодой человек: если девушка пожалуется на вчиненную вами обиду, то я буду вынуждена отказать вам от комнаты. Деньги верну с вычетом задатка.

— Но в том-то и дело, матушка Трой, что больше всего я не хочу ее обижать, — обреченно произнес Арчи.

— Мое дело — предупредить, — пожала плечами хозяйка. — А теперь идите отсюда, другие постояльцы тоже хотят поесть, а столиков на всех не хватает.

Глава 15

В пасмурные осенние ночи темнота становилась почти осязаемой.

Казалось можно отделить кусочек и отнести домой...

Фонари на набережной никак не могли разогнать навалившийся на город мрак. Их желтый дрожащий свет падал на лаково блестевшую брусчатку, растекался по ней тусклыми кругами. Но стоит свернуть за угол, отойти на десяток шагов от освещенной улицы, и тебя окружает непроглядная тьма. Из проулка между парком герцогов Вильмирских и стеной конюшни, принадлежащей соседствующему с маршалом графу Эску, фонари на набережной не видны. Здесь мрак плотный и вязкий, липнущий к лицу, холодными струйками стекающий за шиворот.

Арчи, отменив заклинание невидимости, не сразу сумел рассмотреть своего напарника.

Вор вжался спиной в стену конюшни и настороженно прислушивался к доносящимся с набережной звукам.

— Что дальше? — спросил Арчи.

— Дальше я проведу вас, господин магик, к храму Эйван Животворящей, а потом вы уж как-нибудь сами...

Молодой маг кивнул. Вор махнул рукой куда-то вглубь проулка и неспешно пошел вперед. Арчи следовал за напарником, всецело доверившись его знанию тайных городских троп. Несколько раз им пришлось перелезать через заборы, протискиваться в щели между каменными стенами, даже нырять в какую-то дыру, напоминающую собачий лаз.

"Вот когда начинаешь понимать учителей, — отрешенно думал Арчи. — Будь я столь же могуч, как тот капитан от кавалергардии, это дорога была бы не для меня. Во всем можно найти благо".

Наконец они достигли храмовой ограды.

— Теперь вам нужно выйти вон туда, — вор махнул куда-то налево, где едва различался во тьме просвет между стенами. — Мой вам совет: притворитесь пьяным и быстро найдите наемную карету. Около ворот храма всегда можно найти несколько экипажей. Ваша одежда слишком грязна для того, чтобы местные стражники не заинтересовались вами. А так... ну, выпил господин магик и добирается домой. Стражники присмотрят издали, чтобы вы в карету сели и ничего с вами не случилось. К благородным господам они тут не цепляются.

— Спасибо! А вы?

Вор ухмыльнулся:

— Я свое дело сделал. Как получить расчет, знаю. Остальное — не ваша печаль.

— Хорошо. Прощайте!

— Да, господин магик... — вдруг проговорил вор. — Если что... в общем, если у вас чего там по жизни не срастется... зайдите в трактир старого Вука. Это на Волоке, возле верхней водокачки. Спросите Хорька Стенли. Это я. С таким подельником, как вы, господин магик, многое можно спроворить. Давно так чисто не работал.

— Хорька? — удивленно повторил Арчи, пораженный совпадением чужой клички с со своим истинным именем.

Но его случайный товарищ уже исчез в темноте — будто никогда его и не было.

Следуя совету вора, молодой маг, покачиваясь, добрел до навеса напротив входа в храм. Здесь коротали время, укрываясь от дождя, несколько возниц. Арчи выбрал экипаж поплоше, икая, назвал улицу, соседнюю с той, на которой находится пансион матушки Трой. Несмотря на то, что магик всю дорогу притворялся спящим, возница попался честный: быстро довез до места и вежливо окликнул седока:

— Приехали, господин хороший!

Арчи расплатился, и, не дожидаясь, когда экипаж скроется за углом, отпер калитку в сад, из которого можно было попасть на крышу конюшни и оттуда через окно — в мансарду пансиона.

Очутившись в своей комнате, Арчи переоделся в сухую одежду и принялся растапливать печурку.

"Интересно, какую глупость мне придется делать завтра, — вдруг подумал он. — Чем дальше — тем интереснее. С девушкой поссорился, предложение вступить в воровскую шайку получил... И все ради какого-то дурацкого пузырька с каким-то дурацким зельем. Одно утешение — господин Сатин заплатит за этот пузырек... ну и что? Я стану счастливее?"

Впрочем, когда Арчи согрелся, к нему вернулось желание совать нос в чужие дела.

"Завтра в лаборатории посмотрим, чем маршальская дочка развлекается", — подумал он.

* * *

Ночной прогулке предшествовала очередная встреча с господином Сатиным.

В тот день Арчи вел занятия с первокурсниками. К его удивлению, будущие некроманты на этот раз вели себя тихо и с заметным интересом наблюдали, как по изменению цвета жидкости в колбах можно определить, было ли на ту жидкость наложено какое-то заклинание.

— Так что, любой ремесленник способен так различить ворожбу? — удивленно спросил кто-то из студентов.

— Ну, не любой...

Арчи улыбнулся, вспоминая, с каким благоговением монашки-нинитки хранили и переписывали рецепты своих зелий.

— Но в чем вы правы, мой дорогой, так это в том, что для того, чтобы различить присутствие магии, не обязательно самому обладать магическими силами. Большинство заклинаний оставляет явственный след на любой вещи. След, который можно пощупать или увидеть.

— Большинство, но не все? — переспросил рыжий баронет Эрн-Лисский.

— Да, древние использовали иные принципы магии, чем те, которые мы знаем. В их власти были само пространство и время, а так же сущность природных сил. Но...

Арчи замолчал, потом махнул рукой:

— О таких вещах обычно не говорят в толпе. У каждого из вас есть учитель — вот их и спросите о магии та-ла и возможности управлять причинами и следствиями. Только предупреждаю: далеко не все маги решаются на изыскания в этом направлении, ведь возможности, которые дают эти знания, гораздо меньше, чем опасности этого пути и те... как бы лучше сказать... ограничения, которые накладывает обращение в этим силам.

— Не у всех, — вдруг сказал баронет Эрн-Лисский.

— Что? — не понял Арчи.

— Не у всех из нас есть учитель.

— Почему? — удивился молодой маг. — Ведь кто-то же должен был различить ваши способности.

— Это делает совет. Учителей выбирают потом, когда студенты уже что-то знают, — загомонили все разом.

Арчи изумленно посмотрел на своих учеников. Эт-Лидрерри рассказывал, что раньше в Школе были совершенно иные порядки.

— Хорошо, тогда на следующем занятии я кое-что вам покажу. Но каждому из вас нужно принести или игральные кости, или набор для игры в "крошки".

Студенты ушли. В надежде получить чашечку кофе, сваренного хозяином лаборатории, Арчи поспешил в "кабинет" магмейстера эт-Лотуса. Однако обнаружил он там не только колдующего над жаровней стихиальщика, но и господина Сатина.

Арчи готов был поклясться, что во время занятия через лабораторию никто не проходил. Даже если бы этот "кто-то" воспользовался заклинанием невидимости, маг ощутил бы чужое присутствие.

Вдоволь насладившись видом изумленной физиономии Арчи, господин Сатин произнес:

— Это здание очень старо, и у него есть немало секретов. Знаете, господин магмейстер, мне иногда кажется, что старые здания постепенно обзаводятся собственной душой. Что вы так смотрите, господин магмейстер? Да, я — лицедей, бард и философ.

— Бардовские выдумки порой бывают гораздо ближе к реальности чем то, что думают обычные люди, — ответил Арчи. — Но я не об этом. То, чего вы боялись, уже произошло.

Сатин в упор посмотрел на Арчи, потом — на магмейстера эт-Лотуса.

— Можете говорить, господин эт-Утус. Ведь я не шутил, когда вспомнил, что у старых домов есть своя душа.

— Хорошо, — кивнул Арчи и рассказал о безумной вечеринке у Эдмара Вильмирского.

Господин Сатин надолго задумался, потом медленно проговорил:

— Я ничего не понимаю. Эта... как ее... Манрика... ей всего шестнадцать. Первый сезон выезжает в свет, но уже считается одной из самых желанных невест королевства. Милая девушка...

Господин Сатин снова замолчал, задумавшись, потом решительно произнес:

— Сделаем вот что. Завтра вечером подходите в конюшню Борта Лутка в ремесленном квартале. Спросите господина Влада. Заклинание невидимости наложить сможете?

* * *

Добираясь до места встречи, Арчи не переставал удивляться тому, насколько разнообразны знакомства господина Сатина.

Несмотря на то, что на улице уже темнело, нужный дом в Ремесленном квартале молодому магу удалось найти быстро. Видимо, этот возчик Лутк был хорошо известен соседям. Дорогу показал первый же встречный подмастерье:

— Вон туда по улочке и ищите дубовые ворота с розами.

— С какими розами?

— Красными. Дочка лутковская балуется. Блаженная она у него — весь дом размалевала. Да отец и не против — что с убогой взять, пусть развлекается...

Арчи дал парню мелкую монетку и зашагал в указанном направлении.

Высокий забор, тяжелые ворота, разрисованные аляповатыми цветами.

Когда молодой маг подошел поближе, ворота распахнулись, из них выехали длинные дроги. Вслед за телегой вышел бородатый мужик в небрежно накинутом на плечи полушубке.

— Эй, любезный, это конюшня Борта Лутка? — окликнул мужика Арчи.

— Она самая. А чего хотели-то? Для перевозки мебели фургон али еще для каких нужд телегу?

— Мне бы господина Влада. Знаете такого?

Мужик хмуро посмотрел на мага:

— А вы кто будете?

— Тот магик, которого он ждет.

— Ну, тогда топайте в дом. Только держитесь вдоль стены, а то псы достанут.

Арчи кивнул и направился туда, куда указал мужик.

В жарко натопленной комнате, больше похожей на купеческую контору, чем на гостиную в доме зажиточного ремесленника, у деревянного стола сидело несколько мужиков самого подозрительного вида. Арчи не сразу узнал господина Сатина: потрепанный камзол, на голове — полуседые патлы, которые, казалось, последний раз чесали при покойном короле.

Арчи вежливо поклонился таинственному "королевскому слуге", не зная, как к нему обращаться.

Тот коротко кивнул и указал куда-то в угол:

— Привет, господин магик! Вот тебе товарищ на сегодняшнюю ночь. Обсудите с ним все детали.

Невзрачный мужичок, которого Арчи навязали в товарищи, скептически взглянул на молодого мага:

— Влад, дружище, ты твердо уверен, что этот красавчик не струсит на полдороги?

— Как-нибудь разберетесь, парни, — отмахнулся Сатин. — Я сказал, что нужно взять, а вы уж сами крутитесь. Без магика ты тот пузырек не найдешь.

Вор пожал плечами и еще раз скептически взглянул на Арчи:

— Ладно, господин магик, — сказал он. — Пошли, поговорим. На крышу дворца залезть сможешь?

Маг кивнул.

— Добре. Влад сказал, что ты невидимыми сможешь нас сделать?

Арчи снова кивнул.

— Ну, и то хлеб. А то вдруг кто на фасад глянет...

Темнеет осенью быстро. Когда маг с вором высадились из грузового фургона на каких-то задворках, вокруг было уже — хоть глаз выколи. Арчи растерянно оглянулся.

— Да не крути ты башкой, магик! По этому проулку дрова для герцогских каминов возят. Парни вон видишь — во двор свернули? Ну, видишь, свет там от фонаря мотается? Пока дрова сгрузят, пока работники их в сарай перекидают, собак вряд ли выпустят. Удачно вышло с этими дровами...

— Ну, с собаками бы я разобрался, — хмыкнул Арчи. — Меня собаки слушают.

— Ладно, не болтай, господин магик, колдуй быстрее. А то, конечно, с набережной дом не очень-то виден за деревьями, но вдруг кто голову подымет?

Став невидимыми, Арчи и вор перебрались через забор, бесшумно пересекли сад, по водосточной трубе забрались на крышу. Потом по веревкам спустились к окну третьего этажа и притаились, дожидаясь, когда девушка выйдет из комнаты. Как раз наступало время ужина, а таких патриархальных семьях, какой считались Вильбирские, все домочадцы собираются по вечерам за общим столом.

Съежившись на карнизе, Арчи старался не шевелиться и даже пореже дышать. Но никакой опасности он не чувствовал. Противоположный берег почти не различался за пеленой то ли дождя, то ли тумана — мелкой ледяной мороси, целый день сыпавшейся с неба. Река казалась черной — такой же, как хмурое небо. Сквозь голые ветви деревьев была видна лишь цепочка фонарей на набережной. Редкие прохожие спешили от одного светлого пятна к другому, горбясь и кутаясь в плащи.

Поблескивая шлемами, прошел патруль, но никто из стражников даже не подумал поднять голову и посмотреть на фасад. Видать, парни тоже думали только о том, чтобы добраться до теплой казармы или, покинув аристократический квартал, зайти в какой-нибудь кабачок и согреться парой рюмочек яблочной водки.

Наконец вор предупреждающе похлопал Арчи по плечу. Потом оконная рама, забранная частой металлической решеткой с мелкими стеклами, стала медленно открываться. Как только щель стала достаточно широка, маг проскользнул в комнату.

Уходя, Манрика оставила на столе свечу. Арчи с любопытством осмотрелся. Он никогда не бывал в будуарах великосветских барышень, но примерно так он себе их и представлял. Много драпировок, кружева, какие-то статуэтки на всех горизонтальных поверхностях. И, естественно, огромное трюмо со столиком перед ним, уставленным всевозможными коробочками, баночками, бутылочками и пузырьками.

Если знаешь, что искать, найти несложно.

"А девчонка — не дура, — улыбнулся Арчи, укладывая в карман бутылочку с ядовитым зельем. — Даже горничная не обратит внимания, когда обнаружит на подзеркальнике еще один флакончик. Вон их тут сколько. Если бы я не научился чувствовать пыль с Троп Мертвых, то копался бы до завтрашнего утра".

Взобравшись на подоконник, Арчи нащупал руку вора. Напарник подал магу невидимую веревку. Через несколько мгновений они были на крыше, а еще через небольшое время — в темном проулке.

* * *

И вот теперь Арчи сидел в своей комнате, тупо пялился на пузырек с зельем и рассуждал сам с собой:

"Что мы имеем? Молоденькую девушку, которая отличается от своих ровесниц лишь тем, что ее отец — один из самых значительных людей в королевстве. И которая зачем-то решает его отравить. Или тут что-то другое, пока совершенно непонятное..."

Однако гадать, не имея исходных данных, Арчи не любил. Поэтому он выкинул из головы мысли о маршале и занялся тем, что давно пора было сделать.

Где-то в Кромешном мире его давно дожидались три неприкаянных души.

Нет, по поводу самочувствия того, что осталось от троицы бандитов, молодой маг не переживал. Как человек живет в этом мире — таким будет его дорога после смерти. Но Арчи вдруг захотелось увидеть призрачного "братишку". Кромешная тварь показалась вдруг намного понятнее и роднее, чем все, с кем маг сталкивался в последние дни. Слишком уж много люди создают вокруг себя путаницы. И хорошо бы со зла! Чаще всего — по глупости или из-за слабости...

Арчи встал из-за стола, потянулся, проверил печку — не осталось ли не прогоревших углей? Потом быстро и привычно приготовился к уходу на Кромешную сторону. Поставил рядом с изголовьем кровати кувшин с легким вином, разделся, лег, потушил лампу...

Мир за гранью встретил привычным кружением черных вихрей, скользящими, словно земные реки, потоками ядовитой пыли, слоистым туманом и тоскливыми криками птиц в багрово-сером небе. И Долина теней, как всегда, открылась внезапно — словно кто-то отдернул туманный занавес.

Отвесные скалы, окружающие свинцовое озеро, темнеют входами звериных нор. Земля на берегу истоптана и взрыта... И — множество юрких тел, снующих у кромки воды.

Как только Арчи поднялся на перевал, все звери разом оглянулись в его сторону. Беспорядочное движение стало осмысленным.

Потоки спешащих к молодому магу хорьков.

В голове одно из отрядов — "братишка". Он чуть крупнее и чуть темнее остальных тварей.

— Где трое? — спросил Арчи после обычного приветствия.

— Там, — хорек повернулся, указывая куда-то в толпу своих сородичей. — Если бы я не помнил вкус их крови, я не поверил бы, что они были людьми.

— Даже так? — удивился Арчи и заскользил вниз, в долину, мимо колонны кромешных тварей.

Действительно, вот они...

Еще не до конца воплотившиеся, не такие ловкие, как их соседи, но в остальном — почти не отличимые от кружащих возле них тварей.

Арчи внимательно посмотрел на тех, кто был когда-то людьми.

Они ответили ему испуганными и по-собачьи преданными взглядами. Черные бусины глаз тревожно заблестели, а один, самый мелкий, даже опасливо попятился от приближающегося мага.

"Говорите — тогда не трону", — прошелестел Арчи.

Он до сих не понимал, звучит ли его слова в воздухе Кромешного мира, или же он прикасается к сознанию полуразумных тварей.

"Да, Старший..."

Ответ был робким, словно звери боялись сделать что-то, что не понравится Арчи.

"Вспоминайте, что сможете".

В сознании молодого мага замелькали отрывочные картины.

Убогие халупы Волока, какие-то женщины — то старые, изработавшиеся, то молодые и порочные, какие-то мужчины — почти все пьяные, у многих разбиты лица, мелькают ножи, льется кровь...

"Не то, — думает Арчи. — Это может рассказать каждый, кто родился в Портовом квартале".

Ночь. В свете звезд видна качающаяся фигура, бредущая вдоль темных домов. Арчи видит ее со спины — просто силуэт на фоне глухой стены. Но вдруг картинка меняется, и незнакомец уже лежит в луже собственной черной крови...

"Опять не то, — Арчи напрягается, вызывая в памяти картинку — пистоль в загорелой руке. — Кто дал это? Ведь это же кто-то дал?"

И моментально у него в сознании возникает лицо пожилого мужчины. Острые скулы, нос с горбинкой, странный, словно срезанный, подбородок. Очень запоминающееся лицо, однажды увидишь — не забудешь.

Мужчина достает из саквояжа оружие, презрительно улыбается. Он держит пистоль за дуло, подавая кому-то. Кружевной манжет на рукаве вдруг заворачивается, и Арчи явственно видит черную змею, обившую запястье узкой руки...

"Отлично, — кивает Арчи. — А как вы здесь?"

В ответ — робкое "спасибо".

Освободив сознание кромешных тварей от своего присутствия, маг посмотрел на них и подумал о том, что они всегда были такими вот хорьками, но лишь здесь обрели свой истинный облик. Поэтому-то нет в них никакой жажды мести. Хотя он — убийца одного из них. Но твари не чувствуют ничего, кроме страха и робкого почтения...

Повернувшись, Арчи пустился в обратный путь.

Но выйти из долины ему помешала неизвестно откуда появившаяся тварь. Таких молодой маг еще не видел.

Черное поджарое тело, узкая морда, блестящие клыки, горящие злой зеленью глаза. Не волк, не собака, не гул... Что-то другое, в чем смешались черты всех этих зверей.

Черный пес приготовился к прыжку. По шерсти прокатилась волна искр, заскользили радужные переливы — так расцвечивается прихотливыми рисунками перекаленная сталь. Очертания зверя начли размываться, словно воздух вокруг него превратился в жаркие вихри.

"Маг? — удивился Арчи. — Но почему?"

Однако намерения противника были понятны без слов.

"Это моя долина!" — взбесился молодой некромант и, не раздумывая, бросился в атаку.

Если ты вдвое меньше ростом, чем твой враг — успей проскользнуть к мягкому подбрюшью. Извернись и вонзи зубы в шею врага. Не останавливайся ни на миг, твое оружие — стремительность.

Если ты меньше ростом — это твое преимущество. Используй его!

Два звериных тела, сцепившись, покатились вниз, к свинцовому озеру.

Хорьки брызнули в разные стороны, опасаясь приближаться к дерущимся. Лишь "братишка", самый темный и крупный зверь из стаи, напряженно замер на границе очерченного вихрем боя круга, выбирая момент, когда можно будет вступить в схватку. Но Арчи не видел ни "братишку", ни что-то еще.

Душный запах чужого тела, рвущая губы чужая острая шерсть...

Вкус крови... Сладкий, пьянящий, такой желанный...

Арчи вгрызался в шею врага, и острое наслаждение пронизывало все его звериное тело. Ему хотелось кричать и петь, ему хотелось взмыть над долиной.

Но это длилось лишь миг.

Дерущиеся твари с разгону влетели в озеро. Вода обожгла, от кислого и затхлого запаха запершило в горле.

Ядовитая, мертвая вода.

Арчи, отплевываясь, выскочил на берег и вдруг понял, что его врага больше нет. Незнакомый маг исчез так же внезапно, как и появился.

Сразу же все тело свело болью. Хромая, Арчи заковылял к перевалу. "Братишка" вдруг оказался рядом, подставил теплый бок, когда молодой маг, теряя силы, первый раз упал на камни.

За вожаками скользили и другие твари. Тихий шелест шагов, тихие пересвисты.

Молодой маг сжал зубы и поднялся.

Нужно идти.

Добраться до Крома.

Мучительный путь до границы Кромешного мира.

Передняя лапа не слушалась Арчи, он хромал, спотыкался, но шел.

Его твари не отставали, готовые закрыть собой от любой опасности.

Потом наступила темнота.

* * *

Осознал себя Арчи лежащим в постели. Он с трудом дотянулся до приготовленного заранее кувшина с вином, сделал несколько глотков и вновь впал в забытье — в то глухое, черное забытье, когда душа мага не путешествует по иным мирам, но, сжавшись в кричащий от боли комок, пытается как-то восстановить то тело, в котором ей приходится жить.

Снова очнулся Арчи поздним утром. Его разбудила скрипнувшая дверь.

"Странно, я вроде бы запирался на ключ", — подумал молодой маг.

В приоткрывшуюся щель просунулась голова Лани. Девушка с любопытством осмотрела комнату, недоуменно взглянула на мага.

Подумав немного, она тихо вошла и приблизилась к кровати.

— Спишь? — неуверенно спросила Ланя.

— Болею, — хрипло ответил Арчи.

— Я так и подумала. А то ночью ты кричал, а утром тебя никто не видел. Я взяла запасной ключ у матушки Трой... Хочешь чаю?

— Спасибо, — пошептал Арчи. — А почему ты не на занятиях?

— У нас сегодня было всего две лекции.

Глава 16

Подняться Арчи смог лишь на третий день.

Все это время Ланя почти не отходила от него. Заваривала какие-то сунланские травки, заставляла пить.

Арчи морщился от горечи, обжигался, но покорно глотал зелье. Сейчас он не задумывался над составом настоев, которые готовила Ланя. Хотя в другом состоянии он не преминул бы поинтересоваться, чем в Сунлане пользуют больных. Довел приятельницу до истерики, требуя, чтобы она вспомнила не только степные, но и научные названия каждого растения.

Но сейчас ему было все равно.

Норсита не появлялась ни разу.

Ланя сказала, что ее подруга собрала вещи и вернулась к родителям, на прощанье бросив:

— Не могу видеть этого ущербного! Пусть теперь делает, что хочет, а я от таких гадов буду держаться подальше!

Ланя мимоходом выспросила у Арчи, что же произошло между ним и Норситой. Молодой маг, как мог, объяснил. Девушка лишь покачала головой и через миг завела разговор о достоинствах Норситы. Через минуту выяснилось, что Арчи и Ланя в два голоса нахваливают подругу. Молодой некромант соглашался, что такую девушку нужно еще поискать. Но каждый такой разговор неизбежно увядал.

Арчи был еще слишком слаб. Долго разговаривать он не мог. Впадал в забытье.

Ланя, заметив, что молодой маг не отвечает ей, замолкала и шла готовить новую порцию зелья.

А Арчи, балансирующий на грани миров, время от времени обнаруживал себя на Тропах мертвых. И всегда рядом оказывался "братишка"-хорек. Они бродили по тайным долинам, о которых даже демоны ничего не знают, они купались в кипящих и вонючих озерах, они грелись на раскаленных камнях, окружающих лавовые потоки.

Кромешный мир не менее разнообразен, чем земной. Арчи впервые оказался в нем, не имея никакой особой цели, и теперь бездумно наслаждался непривычными человеческому глазу, но от этого не менее прекрасными видами.

Леса каменных деревьев, походящих на те иллюзии, которые изображают кораллы в южных морях. Слоистые цветные туманы — или дымы? — скользящие по низинам. Светящиеся изнутри полупрозрачные камни, в завораживающем беспорядке рассеянные по откосам. Странные растения, похожие на связки стальных лезвий. Антрацитово-черные реки и кроваво-красная трава, склоняющаяся к воде точно так же, как колышется камыш над земными потоками...

И Арчи, и его "братишка" почти не разговаривали друг с другом. Демон шел впереди, подлаживаясь под неуверенные шаги товарища. Арчи шагал, превозмогая боль. Но постепенно хромота проходила, он мог все увереннее опираться на раненую лапу. Вода в казавшихся магу ядовитыми озерах лечила так же верно, как добрые зелья. И трава на берегу, хоть походила на обрезки жести, вдруг стала необычайно привлекательной. Арчи осторожно сжевал несколько стебельков. У них был резкий, но приятный вкус. А жгучий сок, казалось, придавал силы не меньше, чем чашка крепкого кофе.

Хорьки брели, не разбирая дороги, повинуясь лишь своим звериным инстинктам, отдыхали и снова брели — от озера к озеру, от поляны к поляне.

И еще была нечаянная радость.

Две белые птицы, похожие на соколов. Откуда они взялись? Кто они? Арчи не знал. Как и не мог вспомнить, о чем так долго разговаривал с ними в странном, переливающемся всеми цветами радуги каменном лесу. "Братишка" тихо лежал рядом, а молодой маг отвечал на вопросы птиц. Но о чем они спрашивали?

* * *

Очнувшись, Арчи попытался вспомнить и этот разговор, и другие детали путешествия по Тропам мертвых. Но мысли у него разбегались, ничего конкретного, что бы можно было выразить словами и записать, так и не удалось уловить. Только отдельные не связанные между собой картинки — без имени и без объяснений...

И все же молодой маг понимал, что теперь он знает о Кромешном мире гораздо больше, чем раньше. И даже, наверное, больше, чем многие некроманты. Хотя в этом вряд ли можно быть уверенным. Маги не любят рассказывать о том, что сами толком не понимают. Маги не любят писать так, чтобы тот, кто будет учиться по их трудам, не смог повторить их путь. А что Арчи может сказать хотя бы о целебном озере с вздувающейся желтыми пузырями водой? Как к нему попасть? Есть ли у окружающей его местности какие-то приметы, отличающие ее от тысяч других долин?

Открыв глаза, Арчи вдруг улыбнулся нависающему над ним потолку. Как бы то ни было, но теперь благодаря четвероногому "братишке" в одном мире и девушке, которую он воспринимал почти как сестренку, — в другом, он практически здоров. И можно думать о сиюминутных человеческих делах, а не о том, можно ли составить хотя бы приблизительную карту Кромешного мира.

Первое и самое насущное дело — во-первых, получить расчет за добытый в маршальском доме пузырек с отравой, и, во-вторых, попытаться понять, почему юная красавица решила извести своего папашу.

В первый же день болезни молодого мага Ланя по его просьбе отнесла таинственный флакончик и записку хозяину лаборатории на кафедре стихиальщиков.

— Бегемотик — прелесть, — со смехом рассказывала она Арчи. — Напоил меня кофе и наговорил комплиментов. Слушай, как ты думаешь, может мне стоит начать интересоваться такими вот серьезными дяденьками в возрасте? Ведь твой этот твой эт-Лотус не женат?

— Вроде нет. Впрочем, даже если у магмейстера и заведется жена, он вряд ли это заметит. Думаешь, почему он так обрадовался? Ты принесла ему интересную задачу. Выступила, так сказать, вестницей нового знания, — попытался отшутиться Арчи.

— Так это же и здорово! — воскликнула девушка. — Представляешь, это же идиллия: муж и жена живут, в упор не замечая друг друга. Каждый занимается своим делом, никто никому не мешает. А по праздникам они под ручку идут на бал в Ратушу, и все им завидуют. Ну, как я придумала? Тебе нравится?

Арчи посмеялся, но быстро загрустил:

— А как же любовь?

Ланя пожала плечами:

— Думаешь, то, что люди называют любовью всегда — гораздо больше, чем взаимное уважение и доверие.

— Не знаю, Ланя, — вздохнул Арчи. — Ладно, давай не будем снова об этом. И вообще, я спать хочу!

Впрочем, вне зависимости от того, понравился старый магмейстер студентке или нет, Ланя добросовестно выполнила поручение своего друга. Пока Арчи болел, Лутус эт-Лотус вел занятия с его студентами. Да и добытое молодым магом зелье наверняка уже исследовал всеми доступными способами.

* * *

Потянувшись, молодой маг выпрыгнул из постели, быстро умылся и оделся.

Утром Ланя наконец-то отправилась на занятия. До этого Арчи никак не мог выгнать девушку из пансионата, та считала, что должна быть все время рядом с больным. Даже ночью оставляла приоткрытыми и его, и свою дверь, чтобы услышать, если молодому магу что-то понадобиться. Но сегодня Арчи, когда Ланя кормила его завтраком, выглядел почти здоровым, и она решилась оставить его одного. Поэтому, пока молодой маг собирался, никто не задавал ему глупых вопросов и не требовал, чтобы он полежал еще хоть денечек.

Его же самого снедали два противоречивых чувства: голод и любопытство. В конце концов, решив, что перекусить можно и в лаборатории, Арчи отправился на кафедру, купив по дороге слабенького вина, вареную курицу, овощей и хлеба. С корзинкой, из которой торчало горлышко бутылки и соблазнительно пахло маринованными чугами, молодой некромант заявился в лабораторию.

— На пикник собрались? — услышал Арчи, не успев прикрыть за собой дверь. — А работать кто за вас будет? И так уважаемый магмейстер эт-Лотус мне жалуется, что порядком устал от ваших коллег-бандитов.

— Господин Сатин? — удивился Арчи, поняв, что шутит над ним не хозяин лаборатории, а приютившийся в уголке таинственный заказчик. — Почему вы здесь?

— Наверное, потому же, почему и вы: хочу знать, что было в том проклятом демонами пузырьке.

— И что?

— Можешь смеяться, но там было самое обычное приворотное зелье, — ответил магмейстер эт-Лотус, отрываясь от возни с пробирками. Конечно, щедро сдобренное той же самой загробной пылью, которую я постоянно нахожу во всех образцах, которые ты, Арчи, мне приносишь. И откуда только эта гадость берется?

— Откуда — я уже почти знаю. Только мне нужно будет поработать в архивах Морской управы. Но...но, если честно, то... извините, конечно, но ваши слова мне кажутся полным бредом, — не выдержал молодой маг. — Какая приворожка? Зачем?

— Я тоже так думал, — эт-Лотус аккуратно накрыл крышкой булькающую на горелке реторту и вытер руки. — Вся хитрость оказалось в пузырьке. Ты, конечно, знаешь, как действует приворожка?

Арчи пожал плечами:

— Это знает любая деревенская старуха. Зелье вызывает непреодолимое влеченье к объекту... причем даже самые холодные натуры начинают испытывать нечто вроде плотской страсти.

— Ну, откуда берется страсть, понятно. Мужскую силу можно увеличить и без применения магии, используя лишь определенные травы. Женское влечение — тоже. Гораздо интереснее понятие "объект". Приворожка передает тому, на кого она направлена, образ объекта. Поэтому-то обычно "объект" должен сам выполнить множество бессмысленных — на первый взгляд — манипуляций. Тогда привороженный, почувствовав прилив мужской силы, не потащит на сеновал первую попавшуюся служанку. Нет, он будет искать ту, чей образ ему передан вместе с зельем.

— Обычно? — заинтересовался Арчи. — То есть бывают какие-то иные варианты?

— Именно так! — гордо ответил магмейстер эт-Лотус. — Я никогда раньше с таким не сталкивался, но заклинание, наложенное на этот пузырек, передавало не образ того, кто делает приворожку, а образ другой женщины. Зачем, правда, заниматься такими глупостями, я так и не понял.

— Ну, в этом мире достаточно любителей устраивать чужое счастье, — усмехнулся Арчи, вспомнив прозрачные намеки, которые ему делала Ланя.

— Вот именно, — вступил в разговор господин Сатин. — После того, как вы сообщили мне о том, у кого находится зелье, я установил за девушкой наблюдение. Мои информаторы донесли, что на балах и других светских увеселениях она часто общается с одной интересной особой. Баронесса Энзиар... одна из самых популярных светских львиц. Кажется, даже сам король Виталис был не прочь... Пока не осознал, что с детства помнит ее такой же ослепительной, хотя уже и не юной, красавицей. Как и королева-матушка, баронесса Энзиар — женщина без возраста, и, на первый взгляд, выглядит чуть старше известной вам девицы. Но девичьей наивностью там и не пахнет. Поэтому-то наша с вами знакомая так привязалась к баронессе, искренне считая ту старшей подругой. Ведь ее собственная мать в свете чувствует себя достаточно неловко...

— И что эта ваша баронесса? — вмешался эт-Лотус. — Эта та светская стерва, о которой я думаю?

— Именно та, — расхохотался господин Сатин. — Кроме исключительной красоты, баронесса Энзиар отличается еще одной особенностью. Понимаете ли, почти все достойные внимания придворные дамы — фрейлины королевы Алисты. Ее Величество любит окружать себя живым цветником, хотя в ее возрасте уже пора начинать бояться конкуренции. Но Алиста — королева, и этим многое сказано. Так вот, баронесса Эльзиар никогда не состояла в штате фрейлин. У нее вообще нет никакой должности во дворце!

— И что? — не понял Арчи, слабо разбирающийся в тонкостях придворного этикета.

— Ах, мой молодой друг, как много вами придется еще узнать! — сказал господин Сатин и притворно вздохнул.

Впрочем, рассказывать о придворных порядках доставляло ему видимое удовольствие, и он продолжил:

— Балы, вечера, всевозможные увеселения... все это только видимая часть придворной жизни. Но именно на них порой решаются очень важные политические вопросы. Во время брошенное слово, случайная — конечно, лишь на первый взгляд — встреча. Женщинам доставляет удовольствие незаметно влиять на политику. Ощущать свою власть над событиями. Дамам нравится интриговать, а верности одному они предпочитают поклонение многих. Но для начала такие особы стараются продать себя подороже при помощи брака. Потом эта беспокойная натура добивается какого-нибудь места при дворе, становится фрейлиной. Это нелегкая задача, особенно для тех, чьи предки не совершили никаких подвигов. Они и жены вельмож и составляют тот кружок, который называется "свет" и в котором создаются или рушатся репутации многих, кто хотел бы оказаться поближе к королю.

Господин Сатин сделал театральную паузу, но Арчи, не понимая, к чему тот ведет, только скептически хмыкнул:

— В каждом сословии — свои законы. Если король платит этим дамам содержание, то какая-то польза от них наверняка есть. В конце концов у нас не Марид, где жен и дочерей запирают в домах. Если женщине не по душе замужество, она может стать жрицей, или заняться магией — конечно, если у нее есть способности. Или найти какое-то другое дело.

Еле сдерживающийся Сатин уже откровенно расхохотался:

— Милый мой юноша! Я веду речь совершенно о другом. Баронесса Энзиар — вдова. От супруга ей досталось лишь небольшое поместье на побережье. Сама она тоже не богата. Ее предки — простые рыцари из Вильмира, причем при дележке родительского наследства ей не досталось ни земель, ни денег. Баронесса живет в скромном домике почти рядом со Школьным кварталом, который никто не назовет аристократическим. При дворе она не занимает никакой официальной должности. Но при этом она играет одну из самых важных ролей в той женской комедии тщеславий, которой можно назвать придворное общество. Ее приглашают во всевозможные благотворительные организации, зная, что слово баронессы может привести к успеху любое дело. Например, она — бессменный член попечительского совета Высшей школы магии, что, собственно, и позволяет господину магмейстеру эт-Лотусу быть с ней знакомым настолько, чтобы удостоить ее столь смачной характеристики, как так, которую вы слышали...

— Наверное, она отличается какими-то исключительными свойствами натуры, — осторожно сказал Арчи, боясь вызвать у Сатина новый приступ хохота.

Но тот вдруг стал весьма серьезен:

— А вот тут вы попали в точку. Исключительные свойства натуры. И еще — родственные связи. Или не родственные, но это не важно. У нее есть кузен, не безызвестный вам магмейстер эт-Диритис.

— Что? — только и смог пробормотать Арчи. — Такое ощущение, что этот господин оказывается причастен к каждому трупу, который попадается у меня на дороге. Но... Но как и зачем?

Сатин устало вздохнул:

— Эх, господин эт-Утус! Я чувствую: вы полны вопросов. Готов ответить на все, но мне пора идти. Если хотите, то можете сопровождать меня.

Арчи радостно кивнул.

— Хорошо, тогда забирайте свою корзинку для пикника и пойдем. Мне же еще нужно расплатиться с вами. Надеюсь, вы не забыли?

Господин Сатин поднялся с табурета и направился вглубь лаборатории.

— Но... — пробормотал Арчи, однако предпочел замолчать и последовать за Сатиным.

А тот вошел в кабинетик магмейстера эт-Лотуса, обогнул монументальный книжный шкаф, занимающий почти половину комнаты, и скрылся в щели между ним и дальней стеной. Что-то щелкнуло, одна из покрывающих стену панелей сдвинулась в сторону, и за шкафом открылся темный проход. Сатин привычным движением активизировал "магический огонек" и вступил в потайной ход, не удосужившись даже обернуться на молодого некроманта.

Арчи, не раздумывая, отправился за ним. Как только он сделал несколько шагов вглубь стены, сзади снова что-то щелкнуло, и панель встала на свое место.

Слабенький "волшебный огонек" позволял рассмотреть ступени под ногами и шершавую каменную стену. Все остальное терялось во тьме.

— Я же говорил вам, что у этого древнего здания немало тайн, — вдруг ставшим глухим голосом сказал господин Сатин. — Кое-кто считает, что оно возведено на фундаменте, оставшемся от сооружений, принадлежавших когда-то древним та-ла.

Арчи пощупал стену:

— Кладка древняя, но та-ла гораздо тщательнее обрабатывали камень. Не похоже ни на храм в Иртине, ни на пещеры в Будилионе, ни на Материнское капище близь Гунора, ни даже на замок Моров в Бархатных горах.

— Ого, а вы, мой юный друг, оказывается, кое-что знаете о древних, — сказал Сатин, оборачиваясь. — Действительно, верхние этажи возведены в те годы, когда здесь был форт. Нижние уровни сильно отличаются — в том числе и тщательностью обработки камня. Но дело не в этом. Мы, конечно, могли бы поговорить и при магмейстере эт-Лотусе, но он слишком простодушен, чтобы спокойно выслушивать все, что я вам скажу. Поэтому мы сейчас направимся в одно местечко. Я нашел его случайно, это моя тайна, и теперь я делюсь ею с вами. Ощущаете доверие?

Арчи молчал, не зная, что сказать. А господин Сатин посчитал тишину знаком согласия и исчез в полутьме.

Глава 17

Они с Арчи долго спускались по винтовой лестнице. Вдруг ступени закончились, и маг едва не упал, спотыкнувшись о невысокий порожек. Шепотом ругнувшись, он вызвал гораздо более мощный "волшебный огонек", чем тот, который освещал им путь. Сатин недовольно сощурился и, повернувшись к Арчи, насмешливо произнес:

— Хорошо быть магом!

Арчи не ответил, пытаясь понять, куда же они попали.

Лестница заканчивалась крохотной площадкой, отделенной низкой аркой от какого-то большого помещения со сводчатым потолком.

— А вот это больше похоже на наследство та-ла, — сказал маг, пощупав полированный камень стены.

— Ток оно и есть, — кивнул Сатин. — Мы сейчас — в подвале. Раньше здание кафедры называлось Северным фортом. Его построили именно на этом месте, когда нашли подземелья. Идемте!

Освещая себе дорогу "волшебным огоньком" они начали пробираться по подвалу. Видимо, маги использовали его для хранения и ценных вещей, и всякого хлама. В одной из стен — определенно новой постройки, деревянной, — был виден ряд дверей, запертых на амбарные замки. Но основную площадь подвала занимали как попало сваленные столы, сломанные скамейки и прочий хлам, который и выкинуть жалко, и девать некуда. В одном из углов Арчи с удивлением обнаружил огромную кровать с резными столбиками, предназначенными для крепления балдахина.

— Интересно, а это откуда в Школе магии могло взяться? — спросил он. — Что, у кого-то из руководства тут были спальни?

Сатин хихикнул:

— Это — не самая интересная из тайн подземелья. Правда, я загадку этого ложа тоже так и не разгадал. Кровать явно из какой-то семейной спальни или из будуара великосветской красавицы.

— Кстати, о красавицах, — продолжил Арчи начатый в лаборатории разговор. — Вы рассказали про баронессу Эльзиар. Понятно, что дама эта весьма сведуща в отношении тех дел, что творятся в моем ордене. Но как она сошлась с дочерью маршала Вильмирского?

— Этого я тоже толком не знаю. Конечно, у меня есть знакомые среди светских сплетниц, но и они недоумевают. Манрика Вильмирская — завидная невеста. Но в свете к ней относятся... ну, как могут относиться прожженные интриганки к шестнадцатилетней девочке, которая лишь первый сезон бывает при дворе? С ней мило общаются, ей покровительствуют... в общем, ее считают хорошей и доброй девочкой, которая составит счастье достойному мужчине. Все отмечают простодушие маршальской дочки, редкую при дворе неиспорченность. Видимо, это заслуга ее матери, герцогини. Постоянных поклонников, по крайней мере таких, которые могли бы претендовать на ее руку, у Манрики пока нет. Несколько гвардейских офицеров — друзья Эдмара Вильмирского — относятся к ней скорее по-братски, прекрасно понимая, что они не могут составить ей достойную пару. Хотя их матери уже взяли ее на заметку как потенциальную невесту. Среди девиц у Манрики много приятельниц, со всеми она обращается ровно, приветливо...

— Вы описываете скорее светлого духа, чем девушку. Если бы я сам не украл яд с ее подзеркальника, я никогда бы не поверил в ее причастность к каким-то темным делам.

— Скорее это характеристика человека непроявленного, — уточнил Сатин. — Она просто не определилась — куда идти... Я уже сказал про простодушие Манрики. Сейчас ей можно внушить все что угодно. И, кажется, наша баронесса этим успешно занимается. Для того, чтобы понять это, мне пришлось третьего дня отправиться на малый Морской бал и накормить дочку маршала мороженым.

Арчи с недоумением взглянул на господина Сатина, очередной раз задумавшись, кто же все-таки этот человек и какую роль играет при дворе, если так запросто приходит на бал, на котором по традиции присутствует сам король. Однако вслух спросил:

— И каковы же результаты ваших наблюдений?

— Она показалась мне совершеннейшим ребенком. Да, у нее живой ум, она неплохо образована. Однако она доверчива и искренна, она не ждет ни от кого зла.

— Вы считаете, что ее доверчивостью могли воспользоваться, обманом заставив напоить отца ядом?

— Да, — согласился господин Сатин. — И сделала это, скорее всего, баронесса Энзиар. Ее постоянно видели с Манрикой. Герцогине Вильмирской, видимо, не очень нравилась эта дружба, но вслух она недовольства не выражала.

За разговором Сатин и Арчи миновали подвал и через ничем не загороженную арку выбрались в широкий тоннель. Высокий сводчаты потолок, под которым, не наклоняя головы, мог проехать всадник. Расстояние от стены до стены достаточное, чтобы пара телег, встретившись, не зацепили друг друга колесами. Пол удивительно ровный, только продольные рельсы-выступы говорят о том, что тут, скорее всего, что-то возили, но не на телегах, а на конных вагонетках.

Арчи автоматически отметил, что тоннель больше всего похож на транспортную штольню, которую он видел в поселках подгорников. Те тоже прокладывают до самого выхода на поверхность рельсы — или деревянные, или из особого нержавеющего железа.

Молодой маг нагнулся и пощупал пол. Да, выступы — каменные. Это каким же искусством нужно обладать, чтобы срезать твердый гранит по всей ширине тоннеля, оставив только ровные выступы!

Но все-таки сейчас его больше занимали не секреты древних, а события последних дней.

— Жаль, что с Манрикой невозможно поговорить начистоту, — задумчиво проговорил Арчи. — К кому она собиралась приворожить своего отца? Понятно, что девушке был нужен не яд, а способ составить чье-то счастье. А у кого еще можно добыть эту особую приворожку? Обычное-то зелье можно купить в любой лавке, торгующей простенькими амулетами, и стоит оно от силы пару серебрушек. Хотя... наверное, можно будет скопировать образ, встроенный в заклинание. Я вряд ли смогу это сделать... А вот толковый иллюзионист...

— А ведь это — великолепная идея! Если у меня будет портрет женщины, к которой должен был воспылать нежными чувствами маршал, мы сможем догадаться, что сказала баронесса Эльзиар бедной маленькой Манрике. Я знаю в лицо большинство женщин того круга, в котором вращается маршал. Вряд ли речь идет о какой-нибудь безвестной служанке.

Тем временем тоннель, по которому шли Арчи и Сатин, уткнулся в деревянную стену, появившуюся тут, несомненно, в более поздние времена, чем он был построен.

— И куда теперь? — спросил маг своего спутника.

Сатин достал ключ и открыл малозаметную калитку:

— Несколько дюжин лет назад декан вашей кафедры приказал отгородить подвал от прохода, соединявшего форт с берегом Келе. Пока сохранялась опасность нападения на город морских пиратов, наличие тоннеля было очень удобно. Припасы на лодках подвозили к берегу, на лебедках поднимали на откос и отправляли по подземной дороге в форт. У самого здания не было входа — вообще. Парадные двери, через которые вы заходите на кафедру, пробили лишь лет сто назад. А тоннель довольно просто защищать, к тому же он делает несколько резких поворотов и в паре мест перегорожен решетками.

— Вы прекрасно знаете историю города, — искренне восхитился Арчи.

Сатин принял комплимент как должное:

— Однажды мне понадобилось придумать способ исчезнуть из Келе, при этом никуда не уезжая. Потайные ходы есть во многих старых зданиях. Но мне нужно было найти место, из которого несложно выбраться наружу, но о котором никто или почти никто не знает. На глаза мне попались планы старых выработок, из которых брали камень для строительства. Потом я узнал об остатках подземных дорог, вроде этого тоннеля, проложенных та-ла. Часть из них люди когда-то использовали, но потом забросили. Все же мы — не подгорники. Если верить хроникам, то, когда наши предки пришли на берега Келе, тут были руины. Место людям понравилось. Часть камня из разрушенных зданий использовали для строительства первой крепости. Потом камень — уже не гранит, который предпочитали та-ла, а известняк — стали добывать в скалах на северном берегу. Изредка натыкались на древние тоннели...

Рассказывая, господин Сатин уверенно шагал вдоль облицованной полированным гранитом стены. Как ни прочно строили древние, время все же не пощадило даже камень. Кое-где плиты со стен отвалились, в нескольких местах осыпался свод, и им приходилось карабкаться по камням.

— Дадим заработать нашим прачкам, — ворчал Сатин, протискиваясь через щель между потолком тоннеля и кучей щебня.

Возле одного из завалов он внезапно остановился и указал на отверстие в стене:

— Теперь нам немного придется позаниматься акробатикой.

Нырнув в темноту провала, он крикнул Арчи:

— Идите за мной, но будьте осторожны. Через пять шагов — тоннель вниз, нащупайте лестницу и спускайтесь.

Вскоре спутникам стало не до разговоров. Пришлось сначала спуститься по шаткой деревянной лестнице на глубину десятка локтей, потом на четвереньках пробираться по полуразрушенному ходу.

Арчи осторожно двигался вслед за господином Сатиным, все больше недоумевая: неужели для того, чтобы попасть в лабораторию, то проделывает такой необычный путь? Гораздо проще же просто приехать на кафедру. Если связи этого Сатина столь значительны и разнообразны, что мешает придворному совершенно официально интересоваться работой стихиальщиков? Ведь, в отличие от некромантов, мастера огня и земли никогда не делали секрета из своего искусства. Однако вскоре Арчи понял, что Сатин ведет его в какое-то определенное место. И он оказался прав. Вскоре они очутились в прекрасно сохранившемся подземном зале.

* * *

— Вот это да! — воскликнул Арчи и судорожным движением усилил, насколько смог, яркость "волшебного огонька".

— Примерно это же сказал и я, когда обнаружил это, — ответил господин Сатин.

Он смотрел на молодого мага с гордым видом радушного хозяина, хвастающего перед гостями уникальной коллекцией картин или особо породистым конем. Но Арчи словно забыл о своем спутнике. Он не мог отвести глаз от того что увидел.

Только та-ла умели так искусно сочетать естественную красоту камня и творения рук. Часто, казалось, они строили без всякого плана. Просто следовали за прихотями природы. И подчеркивали прелесть итога тысячелетней борьбы воды и скал.

Огромный зал когда-то был карстовой пещерой. Сталактиты и сталагмиты превратились в узорчатые колонны. Прихотливые кружева искрящихся в свете "волшебного огонька" натеков чередовались с отполированными участками, украшенными четкими и лаконичными рисунками, и этот завораживающий, колдовской, ритм заставлял смотреть и смотреть.

Посредине зала тек ручеек, окруженный, словно молодыми ивами, похожими на кораллы каменными деревьями. В нескольких местах ручеек перечеркивали ажурные мостики. Узоры на их мраморных перильцах, по прихотливости, не уступали снежной вязи сталактитов.

Возле одного из мостиков Арчи заметил низкую скамью. Словно завороженный, молодой маг медленно подошел к ней и сел. На ощупь камень показался удивительно теплым и словно шелковистым. Откинувшись на спинку, Арчи замер, глядя, как искрится в свете "огонька" вода в ручье.

Сатин подошел к магу и, немного выждав, легонько коснулся его плеча:

— Очнитесь, мой друг! Это зрелище завораживает надолго. Я знаю, я сам немало часов провел, следя глазами за переливами струй...

Арчи вздрогнул и тихо произнес:

— Омоет вода ладони, уйдут вчерашние беды, омоют светлые струи и растворят обиды, омоет поток мою душу покоем в вечном движенье... Я не бард, поэтому лучше перевести не смогу. В Будилионе мне попался свиток стихов на языке та-ла. Копия с чего-то, что не сохранилось. Если читать на языке древних, то звучит, словно мелодия свирели.

— Именно поэтому я и хотел показать вам, мой друг, это чудо, — так же тихо ответил Сатин. — Я провел здесь много часов, размышляя о жизни. И знаете, что однажды подумал? Могущество та-ла не в магии, а в умении не размениваться на мелочи, которыми живем мы, люди. Они были очень мудры. И жили, любуясь и наслаждаясь каждой малостью, каждой каплей росы или каждым извивом каменных изваяний, созданных бегущей водой. Поэтому в них не было ни злобы, ни страха, ни зависти, ничего из того, что делает нас, людей, несчастными. Когда-нибудь, может быть, и люди достигнут такого могущества...

Арчи кивнул:

— В некоторых книгах мне попадались рассуждения о том, что та-ла в своем покое сравнились с самой природой и стали с ней единым целым, растворились в ней. Об этом же — горская сказка о Ярри, старшем брате Тима Прекрасноликого. Он был великим воином, одолевшим демонов. Но повстречал однажды прекрасную девушку — порождение Тьмы. В пору цветения яблонь он ушел вместе со своей избранницей во тьму — но не злую Тьму Кромешного мира, а в душистую бархатную тьму весенней ночи. И эти двое стали душой всех ночей до конца времен, пока цветут на склонах деревья, и пока влюбленные шепчут друг другу нежные слова. Люди думают, что это лишь красивая сказка о любви, но в легенде, мне кажется, скрыто нечто большее.

— Жаль, что мы все-таки не та-ла, — к господину Сатину вернулась его привычная насмешливость. — Идемте, я хочу еще кое-что вам показать. И рассказать.

Они миновали один из мостиков и углубились в тоннель, который вскоре перешел в лестницу. По обычаю древних, стены здесь были украшены барельефами и мозаичными фресками. На одну из них и указал Сатин:

— Большинство созданий, которые тут изображены, мне известны. Какие-то животные так же привычны в нашем мире, как вон те кони или олени. О каких-то рассказывается в легендах. Но эта мозаика меня заинтересовала тем, что здесь, кажется, изображены твари Тьмы. По крайней мере, я не слышал ни одной сказки, в которой было что-то подобное.

Арчи посмотрел на стену и изумленно прошептал:

— Снек-ла!

— Что? — не понял Сатин.

— Снек-ла — древние твари, существовавшие до того, как на этой земле появились та-ла. Впрочем, тварями в полном смысле слова их назвать нельзя. Они были не менее разумны, чем мы с вами, и, может быть, где-то под руинами древних городов скрываются еще более древние руины того, что строили снек-ла.

— Не может быть! — в свою очередь изумился Сатина. — Они похожи на существо из кошмара.

Арчи улыбнулся. Да, эти когтистые задние лапы и мощный хвост, эти несоразмерно маленькие, напоминающие детские ручки, передние лапы, эта похожая на обрубок дерева морда с огромной пастью, эти треугольные зубы в несколько рядов, эти крохотные, скрытые в складках чешуйчатой кожи глазки... все это вряд ли заставляет думать о высоком разуме. Но когда снек-ла вступает в битву на твоей стороне — то благодаришь всех богов за то, что они позволили им существовать.

— Может, — спокойно ответил молодой маг. — Но удивительнее всего на этой фреске знаете что? Обычно та-ла изображали этих существ как врагов. Две расы длительное время враждовали между собой, пока более древние ни уступили. А здесь изображена вполне мирная сцена — два взрослых снек-ла и детеныш, которому на поднятую лапу опустилась белая птица. Да, если верить мифам и соразмерить рост снек-ла с изображением, то эта пичуга должна быть никак не меньше крупного орла. Но ощущение такое, словно человеческий ребенок кормит с ладони кого-нибудь вроде синицы. Я попытаюсь узнать что-нибудь о том, что может быть тут изображено. Знаете, господин Сатин, часто оказывается, что какой-нибудь барельеф или фреска, созданные та-ла, связаны с совершенно конкретной легендой. А за многими легендами — реальные события.

Арчи притворялся равнодушным, но у него вдруг возникло ощущение, что с этой, показанной ему Сатиным, фреской, связано что-то очень важное.

Генрика в Кромешном мире принимает форму снек-ла. Белые птицы, подобные тем, что он сейчас видит, неотличимы от тех, с которыми он разговаривал за Кромом, в разноцветном лесу на берегу целебного озера.

Как все это связано?

Но вслух о своих догадках молодой маг говорить не стал. А господин Сатин, удовлетворившись ответом своего спутника, перевел разговор на другую тему:

— Налюбовались? Эх, чувствую, маги дорого бы дали за возможность изучать эти подземелья. Когда-нибудь я приведу сюда умников с кафедры стихиальщиков, и они наверняка найдут тут что-нибудь для них полезное. Но пока не хочу, чтобы об этом древнем комплексе кто-то знал. Слишком неспокойно пока в государстве.

Арчи пожал плечами.

Он чувствовал, что эти подземелья сохраняют лишь эхо древней магии. Вряд ли они были храмом или лечебницей. Такое ощущение, что здесь та-ла просто жили — так, как умели жить эти мудрецы и поэты, окружая себя прекрасным и не думая о величии.

Словно в ответ на мысли молодого мага, Сатин сказал:

— Все-таки нам надо поговорить о делах сегодняшних. Лучшего места для разговора не придумать. Тут есть один грот...

Миновав еще несколько коридоров, Арчи и Сатин вошли в небольшое помещение, отделенное от тоннеля занавесью из нанизанных на нити кусочков слюды.

Сатин с гордостью погладил тихонько зазвеневшие от прикосновения гирлянды:

— Вы, наверное, замечали, что в оставшихся от та-ла помещениях почти нет внутренних дверей. Я не задумывался над этим парадоксом, пока ни попал сюда. С одной стороны, может быть, двери и были, но деревянные, и за прошедшие тысячелетия они просто истлели. Но, с другой стороны, даже дерево должно как-то крепиться, а на откосах арок нет никаких следов того, чтобы в них что-то вставляли. Потом я подумал: а вообще — зачем нам двери? Первый приходящий в голову ответ — загородиться, запереться от всего окружающего мира, чтобы почувствовать себя спокойно в надежной скорлупе. Раньше люди боялись диких зверей, теперь — воров и разбойников. Но если нет страха перед миром? Остается только одна причина, по которой дверь все же нужна — чтобы по комнатам не гуляли сквозняки. Но тогда это может быть вовсе не привычная нам дверь, а любая занавесь или вообще — магический экран. Поэтому, когда я увидел под аркой кучку осколков слюды, причем каждый камешек имел отверстие, словно это были бусины, я сразу догадался, что это было. Нити, на которых когда-то висели эти камешки, конечно, сгнили. Но у меня был с собой моток пенькового шпагата, а скучать без дела я не люблю. И вот вам — настоящая дверь! Теперь здесь, в моем — я уже почти всерьез считаю его моим — доме — тепло и уютно.

Арчи вслед за Сатиным миновал тихо позванивающую завесу и ощутил, что небольшом гроте, скрытом за ней, тепло и сухо, как в хорошо протопленном доме. Комната казалась жилой: несколько пледов, постланных на каменное ложе, какая-то нехитрая посуда на столе и даже спиртовая горелка, на которой можно сварить кофе. Такое ощущение, что молодой маг перенесся в одну из келий монахов-нанитов в Будилионе.

Арчи невольно улыбнулся:

— А у вас уютно!

— Я старался, — ответил Сатин. — Это самое подходящее место для того, чтобы пить кофе, есть вашу многострадальную курицу и разговаривать о дворцовых тайнах. Ведь вы же хотели услышать начало истории про маршала Вильмирского и Ее Величество королеву?

Глава 18

Арчи вдруг вспомнил, что с утра ничего не ел. Путешествие по подземельям захватило его, и юноша совершенно забыл о корзинке, которую упорно тащил по всем крысиным лазам.

"Сам нес — и сам забыл, что у меня есть корзинка с провизией", — удивился молодой маг.

Впрочем, с ним это и раньше бывало: увлекшись чем-то, он забывал обо всем остальном. Но теперь, в "келье" Сатина желудок властно напомнил Арчи о своих правах.

Вскоре в подземелье стало совсем уютно: над столом висел "волшебный огонек", на спиртовке закипал кофе, а Сатин сервировал легкий завтрак: курица, хлеб, зелень и вынутый из какого-то шкафчика круг сыра.

Арчи откупорил бутылку, которая "завалялась" в уголке корзины.

Поставив ее на стол, хозяин подземной кельи первым делом плеснул себе в бокал вина, выпил и вдруг сморщился:

— Какая гадость! И куда же катится этот мир? Талантливые молодые люди, можно сказать, будущее королевства, вынуждены пить ослиную мочу, которую пройдохи-кабатчики выдают за вино! Нет, надо составить петицию и потребовать наказать прохиндеев!

Арчи удивленно взглянул на Сатина, с опаской налил и себе, попробовал и пожал плечами:

— Вино как вино. Я пивал и похуже.

Сатин рассмеялся:

— Не обращайте внимания, мой друг! Просто настраиваюсь читать вам долгую лекцию по истории, а преподаватели истории, как вы знаете, больше всего любят ругать новое и с умилением вспоминать былое...

Арчи прыснул и притворно-стариковским голосом продолжил шутку:

— И не говорите, и не говорите, коллега! Последние времена настают, не иначе как боги прогневались на нас! Все не то, все не так! Вина и то — приличного не найти! А вот давеча!

Отсмеявшись, Сатин принял серьезный вид и сказал:

— Большую часть из того, что я сейчас буду говорить, вы наверняка уже знаете. Просто хочу изложить события в определенной последовательности.

Он на мгновение замолчал, перестал кривляться и продолжил:

— Итак, король Виталис вступил на престол в тринадцатилетнем возрасте. Его сводный брат, принц Эдо, подписал манифест о том, что не имеет никаких претензий на трон (за себя и своих потомков), и за это его "наградили" должностью командующего Восточной армией. Впрочем, это — только номинальная должность. Фактически Эдо — настоящий владыка Сунлана, который связан с Келенором довольно жидким вассальным договором. Точнее, это Эдо признал себя лично вассалом своего младшего брата. То есть Сунлан, как бы входит в наше королевство, но прекрасно обходится без нас и сохраняет дружелюбие лишь до тех пор, пока им правит Эдо. Или до тех пор, пока принцу надоест делать вид, что он в чем-то зависит от келенорской короны.

Но разговор сейчас не о нем, а о маршале.

Вскоре после смерти отца Виталиса, Бенрата Пятого, произошла битва при Пельне. Кстати, ее предыстория тоже весьма примечательна и наводит на некоторые размышления. Марид начал наступление на Сунлан, и долгом Келенора — как сюзерена — было, естественно, помочь степнякам остановить это нашествие. Однако сюзерену, которому принц Эдо приносил присягу, тогда едва исполнилось четырнадцать. Королевством от его имени правил опекунский совет во главе со вдовствующей королевой-матерью.

— И все же армия Келенора вступила в южные пределы Сунлана и наголову разгромила орду маридцев, — словно прилежный ученик, продолжил Арчи.

— Совершенно верно, — милостиво кивнул Сатин. — Маршал Мор, не дожидаясь решения совета, направил армию на восток. Наши войска тогда впервые столкнулись с Маридом. И одержали блестящую победу. Однако сам командующий был тяжело ранен и через полгода из-за слабости здоровья подал прошение об отставке.

Сатин снова плеснул себе вина, уже без всяких кривляний выпил и продолжил:

— Отставку Мора в опекунском совете восприняли... ну, не сказать, чтобы радостно, но с некоторым облегчением. Золотой Дракон был слишком не управляем. Он не раз говорил, что служит не королевской семье, а интересам Келенора — как он их сам понимает. И, теперь, когда пришло решать, кто возглавит армию Келенора, опекунский совет оказался в очень непростом положении. На маршальский жезл претендовало несколько заслуженных военачальников, не одну дюжину лет воевавших плечом к плечу с Золотым Драконом. Однако Ее Величество королева Алиста предложила отдать армию самому молодому из генералов — герцогу Арасу Вильмирскому. Члены совета подумали... и согласились. Хотя ходили слухи, что сам красавчик Арас был весьма не рад такой стремительной карьере.

— Почему? — удивился Арчи. — Ведь плох тот солдат, который не мечтает стать маршалом?

— Конечно, конечно, — ответил Сатин. — Однако Арас прекрасно понимал, что все считают: он получил жезл благодаря победам не на полях сражений, а в королевской спальне. Что все придворные болтуны только и делают, что изощряются в шуточках в его адрес. Что...

— Но почему он тогда не отказался?

— Чтобы навлечь на себя недовольство королевы? Вы шутите? Если бы Арас был истинным герцогом, то, может быть, он и решился перечить Ее Величеству, как это делал, и не раз, герцог Мор. Но Вильмирские — лишь титул, дарованный деду маршала, барону Эше, после того, как во время эпидемии погибли все герцоги Келе-Вильмир. После смерти истинных владык на побережье Залива Роз вспыхнула междоусобица, а у Эше хватило ума обратиться за помощью к королю Виталису Второму, прадеду нынешнего короля.

— То есть маршал Арас древностью рода уступал большинству в опекунском совете. Кажется, я начинаю понимать. Его посчитали безопасным? — пробормотал Арчи.

— Именно, — кивнул Сатин. — Хотя кое в чем вельможи просчитались. Герцога Вильмирского, дамского угодника и официального любовника вдовствующей королевы, в армии, как ни странно, любили. В битве при Пельне Арас командовал сводной кавалерийской бригадой. Громких подвигов не совершил, действовал четко по плану, данному маршалом Мором. Однако остальные военачальники не могли не заметить одной странности. Марш к границам Марида был очень трудным: пришлось пересекать Серые горы, потом армия чуть ни увязла в ядовитых болотах, потом пришлось идти по выжженной степи... Среди солдат были большие потери из-за болезней. Но в бригаде герцога Вильмирского кони лоснились от сытости, а среди людей почти не было недужных. Даже раненые кавалеристы выздоравливали быстрее, чем солдаты из других частей. То, что делал молодой генерал, скорее пристало бы старику. Он в первую очередь заботился о фураже и пище, о том, чтобы кони и люди могли отдохнуть и не выматывались на марше...

— Да, таких командиров любят.

— Вот то-то и оно. Красавчик и "прикроватный генерал" оказался прекрасным военачальником. Тем, что называется "отец солдатам". Через полудюжину лет после того, как он стал маршалом, те же порядки распространились на всю армию. А вот славы победителя на полях сражений бедняга Арас так и не добыл. После Пельна святейший сафан Марида решил, что не стоит испытывать судьбу. Конечно, на границах с Сунланом мира как не было, так и нет. Но для того, чтобы гонять маридских бандитов, достаточно войск принца Эдо. С Мальо давно заключен прочный мир. То же — с Илем. Единственная за эти годы крупная военная компания была на севере, в Море и на Альве. Но маршал Вильмирский умудрился опоздать к решающей битве, за него все сделали старый Мор и принц Эдо...

Арчи прыснул:

— Действительно, бедняга. Но что все-таки случилось, из-за чего на маршала начались покушения? Кому он мешает? Было бы гораздо логичнее, если бы маршал затаил злобу, например, против принца Эдо...

— Принца красавчик действительно не очень-то жалует. Но все же уважает. А по поводу — что случилось? Ничего не случилось, кроме того, что герцогу надоело быть "прикроватным" маршалом.

Арчи удивленно поднял глаза на своего собеседника:

— Я не совсем понимаю...

— Его Величество Виталис Третий уже десять лет как полновластный самодержец — без всяких опекунских советов и всего такого. А Ее Величество королева Алиста слишком привыкла властвовать, не обращая внимания на сына. Поэтому дворец сейчас — настоящее поле битвы. Правда, в качестве клинков используются сплетни, а в качестве тяжелой артиллерии — всевозможные слухи. Сейчас придворные — самые несчастные люди на свете. Кое-кто даже заключает пари — сколько времени тому или иному шаркуну удастся продержаться у кормушки. Заседания королевского совета каждый раз — настоящая драма характеров. Причем война идет с переменным успехом. Король ничего не может сделать матери. Ведь за ней — отношения с Мальо. И так из года в год из-за соперничества наших флотов в Полуденных морях отношения с южным соседом становятся все хуже и хуже. Если король попытается как-то ограничить волю матери, на южных границах может вспыхнуть война. И еще не известно, чью сторону займет наша армии. Точнее, до последнего времени это было очень хорошо известно: армия поддержала бы своего маршала и, соответственно, королеву. Но и мать ничего не может сделать сыну, ведь Виталис — истинный король, его признал Жезл Силы. Поэтому... Вы когда-нибудь видели пиеску "Злая теща"? Ну, ее еще любят показывать бродячие иллюзионисты? Там зять и теща попеременно гоняются друг за другом со всякими тяжелыми предметами.

Арчи ухмыльнулся, процитировав запавший в память стишок:

— Проходя мимо матери милой моей,

Не удержусь от похабного жеста,

О! Где же найти мне место,

Где нет матери милой моей!

— Понятно: видели. Так вот: отношения героев этой пиески — это самый благостный мир, который только можно представить. Если, конечно, сравнивать с отношениями между нашими владыками.

— То есть, вы считаете, что за покушениями может стоять Его Величество? — с испугом прошептал Арчи.

Господин Сатин от удивления открыл рот:

— Нет, мой юный друг, вам еще придется учиться и учиться. Сложите вместе несколько фактов. Первый: Арасу Вильмирскому хочется войти в историю настоящим боевым маршалом, а не придворным шаркуном. Кстати, на юге страны потихоньку-полегоньку возводятся серьезные оборонительные рубежи. Второй: Арас Вильмирский, несмотря на весь свой придворный опыт, все же довольно прямодушный человек. Я даже думаю, что когда-то он был искренне влюблен в прекрасную Алисту, без всяких расчетов на маршальский жезл. Но со временем чувства угасают, да и сама королева в последнее время оказывает большую благосклонность молодым красавчикам. А Первый маршал для нее превращается в разменную фигуру, не более. И третье, главное: Его Величество — истинный король. Он не будет совершать такую глупость, как лишать государство хорошего опытного маршала накануне возможной войны...

Вдруг Арчи стало стыдно. Он упрямо нагнул голову и с вызовом спросил:

— Действительно, я многого не понимаю... и, главное, не понимают своей роли в этой истории. Зачем вы мне все это рассказываете? Вы-то сами — на чьей стороне?

Сатин задумался, машинально кроша сыр. Потом тряхнул волосами:

— Я ставлю на короля! Он моложе, умнее, энергичнее... Но быть союзником короля сейчас почти смертельно. Яд, магия или кинжал наемного убийцы. Противники короля ничем не гнушаются. Однако время Алисты уходит. Арас вот-вот покинет ее, и она лишится поддержки армии. Остается орден некромантов... но магистры всегда славились прагматичностью и поддерживать, как сейчас, прошедшее величие вряд ли станут...

— Поэтому вы и проявляете ко мне такой интерес? — догадался Арчи. — Я — некромант, способный обезопасить вас от тех ловушек, которые распознает только некромант. И при этом я не связан с орденом, у меня нет там ни друзей, ни покровителей. Так?

— Так, — кивнул Сатин.

— Что ж, — задумчиво произнес Арчи. — Значит, я оказываюсь в вашей партии, и мне уже никуда не деваться...

— Почему? — изумился Сатин. — Вы можете вернуться в Будилион или отправиться в Сунлан. Говоря честно, я сейчас не стану вас преследовать. Не до того.

Арчи расхохотался:

— Пока не станете. Впрочем, я не об этом. Знаете, отправляясь сюда, я имел главной целью найти более опытного мага, чем я, и попросить его стать моим учителем. Но получается, что у меня будут только "черные" учителя. Что ж, и от врага можно получить хороший урок.

Но самого главного молодой маг не сказал. Его охватил такой азарт, который он испытывал только в Кромешном мире. Жизнь становилась удивительно интересной...

* * *

Возвращаться пришлось по еще более неудобному пути, чем вел в "келью". Выбравшись из очередного лаза, Сатин критически посмотрел на порванный обшлаг камзола, ругнулся и ответил на так и не высказанный вопрос молодого мага:

— Если вы думаете, что каждый раз, направляясь на кафедру стихиальщиков, я уподобляюсь ползающей на брюхе крысе, то вы ошибаетесь. Есть более удобная дорога по верхним горизонтам. Однако оттуда не попасть туда, где мы были.

Арчи ничего не ответил, думая о том, что парадный костюм придется выбрасывать. Пока они завтракали, молодой маг еще надеялся, что камзол удастся отчистить. Но с каждым новым поворотом дороги его надежды таяли. Думал Арчи и о том, что опять придется притвориться пьяным и, чтобы не пугать прохожих, поймать какой-нибудь экипаж. Интересно, какая репутация у него сложится в глазах матушки Трой?

Предаваясь этим печальным размышлениям, Арчи не особо обращал внимание на окружающее пространство, лишь следил, куда поставить ногу и за что зацепиться, карабкаясь внутри почти отвесных нор. Но, к счастью, вскоре они достигли более удобных тоннелей, похожих на старые выработки. Кое-где даже сохранились остатки деревянных креплений, поддерживающих своды. А еще через малое время подошли к дощатой перегородке.

— Ну вот и конец дороги, — сказал Сатин. — Этим входом я пользуюсь не часто, но он — один из самых приятных.

Уверенно раздвинув доски, Сатин протиснулся в образовавшуюся щель. Арчи последовал за ним. В нос молодому магу ударил сильный и удивительно знакомый запах.

— Где мы? — невольно спросил он.

— В сырном подвале, где же еще? — усмехнулся Сатин.

Они миновали поворот, и перед глазами молодого мага оказались стеллажи, заставленные головками сыра.

— Что, не ожидали? — к Сатину вернулся его обычный ироничный тон. — Я тоже удивился, когда, сломав пару трухлявых досок, оказался в этом царстве роскоши. Кстати, вы ели этот сыр, но, наверное, не поняли, что это такое... а это "вельзир", который только в лучших ресторациях на Дворцовой набережной подают. Но видели бы вы физиономию хозяина этого подвала, когда он обнаружил меня среди этих деликатесов — и с кругом сыра в руках!

— Я бы тоже удивился, — ответил Арчи, выразительно окинув взглядом камзол Сатина.

— Да, он хотел сначала даже стражу вызвать, — кивнул тот. — Но потом мы договорились. Деньги — они всем нужны, даже богатым сыроварам. Кстати, чуть не забыл...

Сатин достал из кармана увесистый кошелек:

— Не знаю, как вам теперь платить за работу... после наших разговоров получается, что вы уже как бы и не наемный маг, а союзник... но я обязан компенсировать ваши расходы на новый костюм и вообще — думаю, что вскоре вам деньги очень понадобятся.

Глава 19

К удивлению Арчи, костюм удалось спасти.

У матушки Трой служила прачка по имени Патьятта — худая жилистая тетка лет сорока. Молодой маг, не надеясь на удачу, просто для очистки совести, поинтересовался у нее, можно ли вернуть одежде достойный вид?

— Пф! — фыркнула прачка, взяв из его рук сюртук и панталоны. — И не такое стирывали. Делов-то! Тока это... коли снова полезете в старые выработки, надевайте чего поплоше. И вообще — чего такому молодому красивому господину в такие места лазить? Чего искали-то? Старую магию?

— Но... но как вы узнали? — от удивления Арчи даже начал заикаться.

— А чего узнавать-то? — пожала плечами тетка. — Вон, каменная известь на локтях, глина опять же черная с прозеленью... Коли две дюжины лет с чужими портами возишься, научишься узнавать любую грязь, как родную. Давеча Морис из второго нумера, ну, тот, что в Землемерной школе, панталоны приволок. Врет — упал, говорит. А я ему: "Коли меньше по кабакам будешь шляться, меньше падать станешь". По колено гачины в кирпичном крошеве. А где битый кирпич? У кабака старого Вонти, где площадь мостят. Плохой кабак, дешевый, одна пьянь туда прется...

Но Арчи уже не слушал тетку Патьятту.

Его вдруг поразила мысль о том, что учиться можно у кого угодно, хоть у такой вот безграмотной прачки. Ведь действительно: если присматриваться, где в городе какая грязь, то вполне можно догадаться, где был, куда ходил человек...

Сунув женщине пару монет, Арчи все же направился в ближайшую лавку, где торговали готовым платьем. Шить на заказ не было времени: не идти же завтра на занятия в старом сюртуке, привезенном еще из Ааре. В результате похода к портному мешочек с деньгами, выданными Сатиным, стал значительно легче, а у некроманта появились не только новый костюм, но еще полдюжины рубах, плащ, шляпа и зимняя куртка, подбитая беличьим мехом.

По дороге Арчи внимательно смотрел под ноги, примечая цвет грязи в каждой луже и сточной канаве. Оказывается, в Школьном квартале можно было найти жидкий, размытый дождями навоз возле каретной биржи. Черную, словно антрацит, плодородную землю у ограды Тимова сада. Непонятного цвета грязь в канавах, где смешались помои и текущая с мостовой вода. Рыжую кирпичную пыль на месте снесенных домов около кабака "Сердечный друг".

Молодой маг так увлекся разглядыванием мостовой, что буквально воткнулся головой в грудь баронета Эрн-Лисского, который с задумчивым видом прохаживался у крыльца пансионата.

Рыжего студента Арчи запомнил еще в самый первый день знакомства с группой будущих некромантов не только тем, что оказался земляком-альвийцем, но и особым, ироничным складом характера.

— Вот кого не ожидал здесь увидеть! — воскликнул Арчи, пытаясь скрыть смущение от своей неловкости и оправляя шляпу, которая чуть не свалилась с головы прямиком в лужу. — Какими судьбами вы здесь, господин баронет?

— Я ждал вас, господин магмейстер, — не менее смущенно произнес студент, потирая ушибленное плечо. — Вы несколько дней болели. Говорят, сегодня вас видели на кафедре, но потом вы куда-то исчезли. А я... А мне... Я очень хотел бы с вами поговорить...

— Ну что ж, можно подняться ко мне. От чашки кофе вы, наверняка, не откажетесь?

Рыжий баронет молча кивнул.

Арчи сварил кофе и выставил на стол печенья с кексами. Гость внимательно наблюдал за хозяином, но не проронил ни слова.

В конце концов, тишина надоела молодому магу, и он, сев за стол, сам спросил у гостя:

— Вы хотели о чем-то поговорить. Я вас слушаю!

Студент еще немного помолчал, потом, запинаясь, начал:

— Я даже не знаю, как сказать... понимаете, до выбора учителя у меня еще год. Но... Но я понял, что моим учителем будете вы.

— Что? — чуть не поперхнулся кексом Арчи. — Какой из меня учитель? Я старше вас всего на пару лет... мне бы самому найти наставника...

— На один год и четыре месяца, — уверенно сказал баронет. — Я узнавал. Но это не главное. Вы — ученик великого эт-Лидрерри, а это для меня значит гораздо больше, чем все остальное.

— Но — почему?

— Я был в Бенском ущелье... я видел...

— Что?

Арчи впился глазами в собеседника.

События пятилетней давности, словно в балагане иллюзиониста, пронеслись перед глазами.

Учитель — старый Титус эт-Лидрерри. Прощание в Иртине. Потом — жуткая ночь на поле битвы, где еще не убраны трупы, и гулы воют в ущелье, и сияет мертвенным огнем посох учителя... И неудача в том деле, который учитель считал самым главным в жизни...

— Вы были в Бенском ущелье во время битвы? — уточнил Арчи, надеясь, что здесь — какая-то путаница, и не мог парень, которому тогда вряд ли было больше тринадцать, оказаться в войске герцога Мора.

Но рыжий баронет утвердительно кивнул:

— Да. Я был на Старой заставе во время битвы. Я... я был глупец. Я наплевал на запрет родителей и увязался за отцом. Прятался среди ополченцев из других местечек. Потом, уже на заставе, когда было поздно что-то делать, объявился отцу. Он меня выпорол и отправил к стрелкам на Верхнюю террасу. Он знал, что те, кто будет сражаться на горе, имеют шансы спастись. Да к тому же я уже тогда неплохо умел обращаться и с луком, и с арбалетом. И я видел все. Видел, как погиб маг... но это... Понимаете, господин магмейстер, я понимал, что он делает. Другие стрелки лишь тряслись и закрывали глаза, когда над обрывом плясали зеленые молнии. А я смотрел — и видел. И думал, что, будь тут еще хотя бы дюжина таких воинов, как этот старый маг, то уторцы ни за что не поднялись на перевал.

Баронет Эрн-Лисский перевел дыхание и замолчал.

Арчи тоже молчал, пораженный тем, как властно прошлое вламывается в его жизнь.

Потом медленно взял чашечку с кофе, зачем-то заглянул в нее и поставил на стол.

— А что потом? — отрешенно спросил он.

— Потом мы ушли через тоннели, — таким же бесцветным голосом ответил баронет. — А отец остался — он был одним из пятисот ветеранов, которые оставались на заставе последними...

— Поэтому-то вместо гвардейского полка, в который вас с радостью бы приняли, вы выбрали школу магии? — спросил Арчи.

— Да, — кивнул баронет. — Титул и поместье достались старшему брату. Мне была одна дорога — в шестой драгунский, в котором служил отец. Но... Но я поехал в иртинский храм, посоветовался с настоятелем. Не так-то просто поменять судьбу. И он сказал... он сказал: "Прошлое живо, пока его помнят, и никто не исчезает, пока живы ученики учеников. Упрямец Титус собирался вернуться. Может быть, ты сделаешь именно то, что он хотел".

Арчи еще немного помолчал и вдруг неожиданно для самого себя твердо произнес:

— Да.

— Что — да? — не понял баронет.

— Да, я буду вашим учителем. Чему смогу — тому научу. И будем учиться вместе у... у всех подряд.

И улыбнувшись, добавил:

— Только не надо, когда мы вдвоем, звать меня так официально — господином магмейстером. Меня зовут Арчи. А тебя?

— Михэдор... Мих...

Стук в наступившей тишине прозвучал особенно громко. И почти сразу дверь распахнулась. Увидев гостя, бесцеремонно влетевшая в комнату Ланя резко остановилась:

— Ой! Арчи! Я не знала, что ты не один!

— Что, служанки не донесли? — сыронизировал молодой маг. — Вот если бы я девицу привел, то тебе бы сразу доложили.

— Не, не до того было. И вообще...

Ланя покрутила головой, почесала в затылке и уже официальным тоном продолжила:

— Матушка Трой попросила отнести тебе письма. Минуту назад заходил посыльный из почтовой конторы. Прибыла карета с севера. Если захочешь ответить, то назад карета пойдет послезавтра.

Арчи кивнул, взял пакеты и собрался уже их вскрыть, но не способная долго оставаться серьезной Ланя отвлекла его:

— А гостя ты не представишь?

— Прости, — виновато ответил маг. — Рад вас познакомить. Это — Михэдор Эрн-Лисский. Баронет и студент в моей группе. А это — Ланя Брис с кафедры иллюзий. А вообще она из Гунора.

Баронет поклонился, девушка присела в шутливом реверансе. Арчи взглянул на них и невольно рассмеялся:

— А вы, друзья, знаете, что вы похожи как брат и сестра?

Действительно, оба — высокие, худощавые, рыжие и конопатые, у обоих упрямые кудри торчат во все стороны, словно поднятые ветром.

— Не может быть! — воскликнула Ланя. — Я что, тоже такая?

— Какая?

— Ну...

Девушка критически осмотрела оробевшего вдруг баронета и выпалила:

— А вообще-то очень даже ничего! И еще говорят, что все рыжие — потомки Ярри, старшенького братца Тима Пресветлого. Вот!

И, расхохотавшись, девушка выскочила в коридор.

— Что это она? — удивленно спросил Михэдор.

— А, не обращай внимания! — махнул рукой Арчи. — Но, по-моему, ты ей понравился.

— Ну, не знаю, — пожал плечами баронет. — По-моему, не очень. Но я не хочу больше занимать время. Письма... я понимаю — мне тоже мама пишет почти каждую седьмицу. Я пошел, хорошо?

* * *

Как только баронет ушел, Арчи с нетерпением схватил со стола пакеты.

Одно письмо — от Генрики эт-Лидрерри. Как всегда, коротко и без лишних подробностей. Названная сестра заразилась от старого Мора почти параноидальной осторожностью. Ничего, что могло бы дать врагам хоть какую-то полезную информацию, она не писала, а когда нужно было что-то срочно сообщить, вплетала в словесную вязь многозначные выражения на языке та-ла.

Вот и сейчас. Генрика сообщала, что Эльрик Мор-младший жив и здоров, сильно вырос за последние полгода. Стал настоящим эн-ва-льк.

"Эн" — воин. "Ва-льк" — скачущий в битву. Принятое в древних балладах выражение. Чаще всего используется для наименования юного влюбленного героя. "Воин, скачущий в битву, увидел прекрасную деву, спрыгнул с коня, преклонил колена: "Кто ты, звезда или солнце?" В общем, красавчик. Не зря кружевной воротник портные называют "энвалькой". Пятнадцатилетний парень из ребенка постепенно превращается в юного красавчика. Ничего удивительного — все мальчики растут и мужают. Так поймет слова Генрики каждый, кто пусть даже знает язык та-ла, но не знает, о чем разговаривали Арчи с Генрикой полгода назад.

Но перед буквой "л" Генрика поставила малозаметную запятую. Для того, чтобы понять ее значение, нужно очень хорошо знать древний язык. Так та-ла сокращали букву "у". Если торопились, или если в стихах оказывался лишним слог... "У-льк" — "уже скачущий в битву".

И Арчи стали понятны следующие строчки письма: Генрика надеется к Тимовым дням быть в Келе и обнять названного братишку. Просит подыскать ей подходящую съемную квартиру и узнать, сколько зарабатывают преподаватели древних языков и истории.

Арчи хмыкнул: "Вот хитрая лиса, эта Генрика!"

Для любого постороннего письмо не значит ничего. Если не задуматься, почему девица, пять лет прослужившая домашним учителем у юного герцога Мора, вдруг бросает насиженное место и отправляется искать счастья в столицу. И если не знать, что Генрика после смерти отца получает королевскую пенсию, достаточную, чтобы не только не работать, но и снять целый дом в Келе, и жить безбедно в свое удовольствие.

Молодой маг нахмурился, вспоминая события пятилетней давности.

Благодаря усилиям монахов Будилиона и тому, что Эльрика-младшего приняла "сфера огня" — амулет истинных владык Мора, — Совет вождей кланов признал право на герцогскую корону единственного выжившего из внуков Золотого Дракона. Но ситуация оставалась довольно сложной. Не всем нравилось, что земля Мор сама выбирает себе хозяина, не очень-то считаясь с людским мнением. Единственный из оставшихся в живых (по крайней мере, официально) Драконов по-прежнему был в опасности. По приказу опекунского совета десятилетнего герцога увезли в фамильный замок — Драконье гнездо (замок Мор), — только что освобожденный от проклятия Крома.

Монахи Будилиона порекомендовали на роль воспитательницы мальчишки дочь одного из самых известных в королевстве некромантов. Генрика учила Драконенка древним языкам и одновременно охраняла замок от попыток тварей Тьмы вернуть себе потерянное. Впрочем, Тьма не решалась соваться туда, где обитает некромант с сущностью древнего снек-ла, жуткого существа, одного из тех жутких существ, перед которыми трепетали даже боги. Люди видели в Генрике всего лишь красивую и серьезную девушку, увлеченную науками. Твари Тьмы трепетали перед безжалостным древним убийцей, имевшим общую с Генрикой душу. Так что большая угроза исходила от людей. Но они если и пытались, то вряд ли могли что-то сделать против железного голема, в которого вселилась душа старого герцога Мора.

И вот теперь Генрика оказывается без работы. Это может значить лишь одно: Эльрик, которому уже исполнилось пятнадцать, отправился в Сунлан. Разговор о том, что парню пора выбирать судьбу, шел еще полгода назад, когда Арчи заезжал в Драконье гнездо попрощаться с названной сестрой.

И вот слова — "уже скачущий в битву".

Принц Эдо давно предупрежден — в Сунлане юный герцог будет представляться другим клановым именем. И будет всего лишь одним из порученцев вождя. Безвестность и сила "сферы огня" оградят Эльрика от неприятностей. Те, кто хотел бы извести род драконов, вряд ли поймут, что юный горец, пригретый принцем Эдо, мало уступает своему патрону по древности и знатности рода. А от случайной стрелы истинные владыки не погибают.

"Значит, надо ждать сестричку к середине зимы", — радостно подумал Арчи.

Отложив письмо от Генрики, он взялся за второй пакет, гораздо более пухлый. Старый Пит эт-Баради писал пространно и витиевато, пересказывал все большие и мелкие события, произошедшие в монашеской общине при храме Нана-Милостивца в Будилионе:

"Твои знакомцы, господин Вустас Мильд и его кроткая женушка, благополучно добрались до наших очагов. Путешествие по морю благотворно подействовало на несчастного купца, и он без особых страданий перенес дорогу в карете от Вельбира до Будилиона. Сейчас господин Мильд чувствует себя вполне здоровым. Однако лечение нужно продолжать, ибо улучшение его состояния во многом связано с благотворным воздействием самого воздуха наших гор. Я не уверен, что в иной обстановке прибывающие изо дня в день силы не покинут его. Да и госпожа Мильд находит жизнь в Будилионе весьма приятной. Она близко сошлась с некоторыми из монахинь и проявляет большой интерес к работе в аптеке и заготовке кореньев. По слухам, некоторые из монахинь считают, что Модеста Мильд намерена совершить паломничество в Иртинский храм Эйван Животворящей и просить богиню о даровании ей дитя..."

И так — почти пять страниц аккуратного убористого почерка. Вроде бы пустяки, но Арчи улыбался, читая о монахинях и ученицах, о больных и о знакомых горных рыцарях.

"Все-таки мой настоящий дом — там, в Будилионе, — вдруг подумал молодой маг. — Только вести из дома так радуют".

Но еще больше места Пит эт-Баради отвел на рассказ о том, как исследовал присланную ему пыль с Троп мертвых.

Советуя Вустасу Мильду отправится в Будилион, Арчи оставил ему часть яда с просьбой передать магмейстеру эт-Баради. И вот теперь молодой некромант нетерпеливо скользил глазами по строчкам. Завтра он отнесет это письмо на кафедру, и они вместе с эт-Лотусом прочитают все еще раз — уже спокойно, обсуждая каждый из проведенных стариной Питом опытов, а кое-какие и повторяя.

Но сейчас Арчи спешил добраться до конца описаний. Он был уверен, что эт-Баради не стал бы писать столь подробно, если бы его работа не завершилась результатом. И вот, наконец, Арчи увидел слова: "К счастью, многострадальная мышь, которую я за седьмицу даже успел полюбить, осталась жива. С каждым днем она становится все проворнее и с большим и большим аппетитом грызет зерна и сырные крошки, которыми я ее угощаю. Клянусь, эта маленькая серая счастливица достойна того, чтобы ее кормить не хуже, чем на королевской кухне".

Арчи усмехнулся, представив, как злится старуха Гурула, наблюдая возню мужа с какой-то мышью. Но самое главное состояло в том, что теперь в руках у Арчи был рецепт противоядия, которое можно испытать на маршале!

Арчи сложил письма в кожаную папку, которую несколько часов назад всучил ему портной.

— Негоже такому уважаемому господину совать свои мудрые труды за обшлага или, что того хуже, в шляпу! — льстиво ворковал хитрый ремесленник. — Все профессора из Высшей школы магии ходят с такими папками! Не замечали? Ну что же вы, господин магик! Весьма модно нынче. Мой деверь, который их делает, вовсе не бедствует, заказов у него — хоть еще одного подмастерья нанимай!

В результате Арчи отдал целый золотой за совершенно не нужную ему вещь. Правда, посеребренные накладки, украшенные узором из виноградных листьев, и хитроумная застежка понравились.

Убрав со стола, некромант почесал в затылке и пробормотал:

— В конце концов — могу я себе позволить!

Твердо решив в ближайшее время, пока есть деньги, отвести Ланю в ресторацию на Дворцовой набережной, туда, где подают сыр "вэльзир", некромант погасил свет и лег спать.

Глава 20

И снова Арчи смотрел с перевала на Долину хорьков.

Вроде ничего не изменилось.

То же свинцовое озеро с плоскими берегами и сотни снующих зверьков.

Только над водой теперь высится раскидистый дуб. В том, что это — дуб, Арчи почему-то нисколько не сомневался, хотя листьев на дереве нет, а вместо желудей с ветвей свисают серебристые бубенцы. Между ними, словно паутина, натянуты тонкие нити. Такие же нити тянутся от дерева в небо и исчезают в слоях цветного тумана.

Арчи сел на собственный хвост и почесал задней ногой за ухом.

— Хотел бы я знать, что это, — пробормотал он. — Мои братишки завели дружбу с какими-то свихнувшимися пауками?

— Мы сами не знаем, — сказал неизвестно откуда появившийся "братишка" — вождь этого звериного племени. — Оно совсем недавно появилось. И все время звенит.

Арчи прислушался. Действительно — тихий, но неумолчный звон. Впрочем, довольно мелодичный и не раздражающий.

— Братьям это мешает? — спросил молодой маг.

— Нет, — ответил зверь.

Будь он человеком, то, наверное, равнодушно пожал бы плечами.

— Тогда пусть будет, — заключил Арчи. — Но что оно такое?

В этот момент одна из спускавшихся из тумана нитей задергалась, и звон на миг стал резким и тревожным.

— Я посмотрю, что там, — сказал маг и прыгнул в небо.

Скользнул вдоль светящейся паутинки, но вдруг замер, увидев спящего человека. Совершенно голый мужчина, свернувшись клубочком, лежал на облаке. Лица не видно — уткнулся в ладони. Тело опутывают такие же нити, как та, которая привела сюда Арчи. Впрочем, нет — паутинки различаются и по цвету, и по толщине.

Молодой маг присмотрелся: его ниточка заканчивалась у плеча спящего. Другие обвивали руки или связывали ноги.

Мужчина заворочался во сне. Нити покорно подавались вслед за его движениями, вытягиваясь и сокращаясь, но все так же опутывая тело.

"Бред", — подумал Арчи и проснулся.

В небе за окном переливались звезды.

"Это — тоже бред, — сам себе сказал молодой маг. — Вечером было пасмурно".

Арчи встал, подошел к окну, приоткрыл его. С улицы пахнуло холодом — но не промозглой сыростью. Морозный воздух пах снегом.

Арчи понял, что звезды — не плод его воображения, а реальность. За те несколько часов, что он спал, северный ветер успел разогнать тучи.

Сквозняк моментально выстудил комнату. Маг закрыл окно и для верности, чтобы не дуло, повесил на него свой старый плащ. Потом сел на холодный пол и поднял ногу — почесать за ухом.

Нет, все-таки удобнее это делать рукой.

Поднялся, ощутил, как стынут босые ступни, и забрался под одеяло.

В темноте, тем более плотной, что теперь в комнату не проникал даже свет звезд, хорошо думалось. Арчи деталь за деталью прокрутил в голове недавний сон.

Нет, не похоже, что это — правда. Арчи не собирался идти за Кром. Это всего лишь сон. Но что-то он должен значить. Что-то изменилось в Долине. Или в самом Арчи. Или в его окружении...

"Маячок! — мысленно хлопнул себя по лбу молодой маг. — Как же я мог забыть!"

Перед расставанием с Сатиным, когда они уже садились в нанятые любезным сыроваром экипажи, Арчи вдруг бросил в своего патрона вполне невинное заклинание. "Маячок" должен всего лишь сообщить тому, кто его поставил, когда на человека направлено магическое воздействие. Если кто-то попытается заворожить Сатина, то Арчи об этом узнает. Причем на заклинания, которые использует сам носитель "маячка", он не реагирует. Удобная штука...

"И опасная, — подумал Арчи. — Я — дурак. Дернуло же... Теперь каждый более или менее толковый маг может определить, что я проявляю к Сатину интерес".

Некромант заворочался в кровати, стараясь поплотнее закутаться в одеяло.

"Ну и демоны с ними! Все равно в ближайшие дни придется как-то выходить на маршала, чтобы всучить ему противоядие. Я сделал выбор — теперь буду за него отвечать".

Но хитрый хорек в душе мага продолжал досадовать:

"Это надо же — так подставиться!"

Такова уж натура этого зверя: пока возможно, он предпочитает, чтобы на него не обращали внимания. Скалит клыки только лишь когда оказывается загнанным в угол.

"К демонам, — отмахнулся Арчи. — Лучше прикинь, братишка, что подумала бы любая бабка-гадалка, если бы я рассказал ей, что мне снится мой патрон, причем в голом виде".

Внутренний хорек рассмеялся и рассыпался искристой пылью.

* * *

Единственный в Келе человек, с которым Арчи мог посоветоваться, был магмейстер эт-Лотус. По крайней мере, по вопросам преподавательской этики.

— В принципе, можно все оформить официально, — сказал, подумав, толстый стихиальщик. — Твой будущий ученик начинает писать курсовую по основам вещной магии. Преобразование вещества под воздействием заклинаний и прочих тонких сил — тема неисчерпаемая. А уж какие заклинания и силы — это ваше дело. Но все равно для работы нужна лаборатория.

Арчи обрадовался. Больше всего ему не хотелось в чем-то нарушать установленные в школе порядки. И так положение его было весьма двусмысленным. С одной стороны, вроде бы заплачены деньги за продолжение образования на кафедре некромансии. С другой, он вроде бы как стажируется на стихиальной кафедре. Несколько написанных молодым некромантом статей понравились декану стихиальщиков, и тот ничего не имел против того, чтобы Арчи работал в лаборатории. Но, с другой стороны, попечители из ордена некромантов в любой момент могли заинтересоваться, почему у молодого практиканта еще нет основного руководителя на профильной кафедре...

— Да не переживай ты так, — махнул рукой эт-Лотус. — Всегда можно сделать круглые глаза и сказать, что так увлекся исследованиями, что обо всем остальном забыл. Некроманты всегда считали нас, стихиальщиков, немного недоумками. А ты... Ты ведь не из потомственных магов, а ремесленников?

— Нет, отец был писцом. Хотя разницы никакой.

— Вот и я говорю, — старый маг широко улыбнулся. — В орденах тоже свои понятия о древности рода и о том, что с кого спрашивать.

В этот день Арчи решил показать студентам, для чего, собственно, они занимаются таким презренным предметом, как вещная магия. Для этого он принес в аудиторию посох старого эт-Лидрерри. Отметив мимоходом, как напрягся рыжий баронет, увидев пульсирующее зелеными всполохами навершие, Арчи почти небрежно прислонил посох к преподавательскому столу и обратился к студентам:

— Вы наверняка поняли, что это такое. А вот кто знает: откуда берутся посохи магов?

— Их получают от отца. Или наставника, — как всегда, первым вылез юный эт-Висилини.

Арчи кивнул:

— А те — откуда берут?

Эт-Висилини хотел еще что-то сказать, но вдруг замолк.

— Ага! Сообразили? — улыбнулся Арчи. — Да, многие посохи передаются из поколения в поколение. Но если у вашего отца вы — не единственный ребенок? Или если отцовский посох не примет наследника? Такое ведь тоже бывает. На самом деле посохи изготовляют. Иногда — наставники для учеников. Иногда маги их делают сами для себя. Основа изготовления посохов — это изменение структуры вещества так, чтобы в нем концентрировались потоки Силы...

Техники, которые использовались в изготовлении посохов, много раз проверены поколениями магов. Другое дело, — какие заклинания будут "привязаны" к вещной основе, в поле каких Сил будет действовать посох...

К удивлению Арчи, студенты слушали внимательно, не перешептывались и не хихикали. Постепенно до молодого преподавателя начало доходить: слишком многое в Школе магии специально окружают завесой тайны. Почему-то считается, что ритуал посвящения — сплошное чудо и мистика. Арчи же привык думать, что посвящение — это примерно то же, что научиться плавать. Не утонешь сразу — будешь держаться на воде. Его самого старый Титус эт-Лидрерри потащил за Кром, когда Арчи не исполнилось и тринадцати. Видимо, чувствовал приближение своего конца и спешил. Для только что научившегося давать отпор обидчикам мальчишки мир за гранью не показался чем-то страшным. Юный маг считал себя готовым к любым неприятностям, но они не случились...

Когда занятие закончилось, Мих Эрн-Лисский подошел к Арчи. Но смотрел он не на преподавателя, а на посох — заворожено, жадно:

— Я могу прикоснуться к нему?

Арчи делано-безразлично махнул рукой:

— Пожалуйста.

Рыжий баронет осторожно притронулся пальцами к навершию, потом уже увереннее положил на него ладонь:

— Я ничего не ощущаю. Немного тепла, но и так видно, сколько Силы в нем накоплено.

— Значит, посох тебя не признает. Но и не считает врагом. Видимо, твоя сущность очень отлична от моей.

— Сущность?

Мих задумался. Потом заговорил, делая большие паузы после каждого слова:

— Мне иногда кажется, что я бегу по насту, по промороженной ветрами горной долине. Снег не проваливается под лапами. Я вижу острые ледяные крошки, такие, что встань на них голой ногой — она будет в крови. Но моим лапам не холодно и не больно. Этот лед, эти горы, этот пронизывающий ветер — мой мир. Мир, полный запахов и звуков, живой и мертвый одновременно. Пахнет хвоей и кровью, мокрой шерстью и сырой рыбой.

Арчи тревожно взглянул в лицо ученика:

— Знаешь, а тебе давно надо было пройти посвящения. Твой кромешный двойник уже вырос, он стремится к тебе. Если не совершить обряд в ближайшее время, он может прорваться в наш мир.

* * *

Арчи и Мих вышли из ворот кафедры и одновременно посмотрели друг на друга. Расставаться молодым людям не хотелось. У баронета накопилось слишком много вопросов, а у Арчи... Студент показался молодому некроманту разумным и добрым человеком, способным стать верным другом. А пока с ним просто приятно проводить время. Может, дело в том, что в его присутствии Арчи почти всерьез ощущал себя настоящим магом, учителем? Почему-то в своей "настоящести" Арчи всегда сомневался. Шли годы, а он по-прежнему чувствовал себя тощим недокормленным мальчишкой, впервые вступившим в дом старого магика, про которого в их маленьком городке чего только ни рассказывали.

Не сговариваясь, Арчи и Мих направились в сторону ближайшего кабачка.

Обычная студенческая забегаловка: большой полутемный зал, стены обшиты темными дубовыми панелями, потолок почернел от копоти, каменный пол посыпан свежими остро пахнущими сосновыми опилками, тяжелые деревянные столы изрезаны изречениями из древних книг и высказываниями вроде "эт-Мимус — козел". Приятели взяли на двоих кувшин легкого вина и тарелку с сыром и маринованными маслинами. Арчи, подумав и покрутив носом, попросил кабатчика соорудить им что-нибудь горячее:

— В прошлый раз я ел у вас жареные потроха, было очень неплохо.

— Курицу с овощами моя хозяйка готовит гораздо лучше, — ответил кабатчик, переливая вино из бочки в кувшин.

— Пусть будет курица, — равнодушно пожал плечами Арчи.

Забрав вино и еду, молодые люди уселись за один из угловых столиков. Некромант, невольно присвоив себе права хозяина, наполнил и свою, и михову кружки. Баронет отхлебнул вина, положил в рот кусочек сыра.

— Странно, а я здесь ни разу не бывал, — задумчиво произнес он. — Хороший сыр. Хорошее вино.

Арчи улыбнулся:

— Кабачок же рядом с кафедрой. Однажды кто-то из стихиальщиков отравился съеденной здесь колбасой. Так потом студенты такое хозяину устроили! Юмора у ребят на многое хватит.

— Представляю, — ответил Мих. — Жаль, что я не слышал эту историю. А то, пока с занятий до дома дохожу, у меня желудок к спине прилипает.

— Далеко живешь?

— Угу. У меня тетка на левом берегу у старой стены живет. Ее муж служит в полку дорожной стражи, у них квартира рядом с казармами. Смешная у меня тетка — всего боится. Дядька Вит ей порой всякие жуткие случаи рассказывает. Ну знаешь же — дорожная стража — она для того и придумана, чтобы порядок на дорогах был. Поэтому они со всяким сбродом, бывает, схлестываются... Ну, а тетка как наслушается мужа, так и начинает зудеть: никуда не ходи, везде одни бандиты, в кабаках только и думают, чтобы посетителя опоить каким-нибудь дерьмом да деньги у него украсть...

— Да, тяжко тебе! — посочувствовал Арчи. — А что ты будешь тетке говорить, если тебе придется дома не ночевать? Понимаешь ли, многие ритуалы нужно совершать только ночью. И, естественно, не под дверью теткиной спальни, а в менее уютных местах. Например, на кладбищах или на старых капищах.

Баронет хохотнул и махнул рукой:

— А! Перетерпит!

И вдруг, словно поймав неожиданную для себя мысль, нахмурился и спросил:

— А что, мое посвящение тоже будет на кладбище?

Арчи задумался:

— Не знаю еще. В принципе, подходит любое спокойное место, где нас никто не потревожит. Лучше всего, если оно как-то связано с та-ла. Жаль, правда, что сейчас зима. Боюсь, намерзнемся.

Некромант улыбнулся, вспоминая свое посвящение.

* * *

Старый эт-Лидрерри тогда отвел его и Генрику к развалинам возле выезда на Восточный тракт. Когда-то здесь, видимо, построили искусственный грот и что-то вроде портика около него. Теперь остался лишь заросший хмелем холм, с небольшой пещеркой внутри.

Около входа в нее, наполовину утонув в земле, валялись куски мрамора. На некоторых из обломков еще можно было разобрать какой-то цветочный орнамент. Изнутри своды казались мохнатыми из-за торчавших из земли корней, но на полу еще сохранилась каменная мозаика.

Иртинские мальчишки, играя в прятки, часто залезали в грот, и ничего страшного с ними не происходило. Мало ли на земле развалин? А тут было даже уютно, особенно когда в дни летнего солнцестояния внезапно налетала гроза, и до дома лучше не бежать, чтобы не пробиваться сквозь плотные водяные стены. До пещерки всегда почему-то оказывалось ближе. Мокрые мальчишки заскакивали в нее, отряхивались, словно выбравшиеся из реки щенки и рассаживались на теплых камнях. Почему-то пол в пещерке казался теплым. Было радостно и жутко смотреть, как дождевые струи хлещут по дороге, как пенится на камнях тракта вода, превращая его в мелкий, но бурный ручей, и убегает с обочин в канаву.

Но это — днем. И не в компании со старым некромантом, который с самого утра выглядел каким-то особенно серьезным, от чего и его ученик, не понимая, что происходит, тоже начал волноваться.

Арчи с наставником и Генрикой пришли сюда на закате.

Приближался праздник Эйван-Осенней. На обвивавших холм плетях хмеля уже появились пурпурные листья, а небольшая березовая рощица на склоне соседнего холма пестрела золотыми прядями. Ночи становились все прохладнее, но еще хватало тепло, чтобы гулять без плаща.

Арчи застелил пол в гроте принесенными с собой одеялами. Старый маг, демонстративно покряхтывая, расположился у стены. Повозился немного — с потолка посыпалась какая-то труха. Маг неодобрительно посмотрел наверх, вздохнул и вдруг произнес:

— А все же сила древних не растворилась полностью. Чувствуете, какой теплый пол?

Арчи удивленно взглянул на учителя:

— Значит, это не мне одному кажется?

— Тебе не кажется. Эта пещера — дорожный приют. Любой та-ла, наверное, мог остановиться в ней на ночлег.

— Что? — переспросила Генрика. — Но зачем нужен этот приют так близко от храма? Почему древние ночевали не там, а здесь?

— Не знаю, — пожал плечами Титус эт-Лидрерри. — Может быть, храм был построен гораздо позже, чем этот грот?

Пока маг разговаривал с дочерью, Арчи тоже устроился на одеялах — так, чтобы видеть кусок постепенно темнеющего неба. Быстро смеркалось, и вот уже в вышине появились первые звезды...

* * *

Сейчас, сидя в кабачке с Михом Эрн-Лисским, Арчи вдруг неожиданно для самого себя начал рассказывать о своем посвящении. Нет, даже не о самом посвящении, а о чудесной ночи, о россыпях звезд в чернильном небе, о запахах ранней осени — тут и прелая листва, и дымок дальнего костра, и речная сырость...

— А что было потом? — спросил рыжий баронет, когда Арчи умолк.

— Потом учитель приказал Генрике сесть у входа и сторожить нас. Она положила на колени пистоль и замерла, словно статуя. Генрика... надеюсь, вы скоро познакомитесь. Это удивительная девушка. И она гораздо более опытный маг, чем я, хотя идет немного другим путем. Так вот, я всегда поражался ее способности надолго замирать, сидеть, часами, не двигаясь и даже словно не дыша. Лишь год спустя, когда увидел сущность Генрики, я понял, откуда у нее это свойство. Но тогда она еще не прошла посвящения и смотрела на меня с завистью. А мы... мы ушли за Кром. Что это — объяснить очень трудно. Благодаря заклинаниям тело остается в нашем мире, а сознание, словно бесплотный дух, просачивается через грань, и уже там обретает те формы, которые определяются его сущностью. Впрочем, скоро ты сам все узнаешь. Сам переход почти не осознается. А вот потом всегда почему-то очень хочется пить. Так что главное правило некромантов: если собираешься уйти за Кром, найди место, где твое тело никто не потревожит. Ведь когда твое сознание — на той стороне, твое тело беспомощно, словно труп. И еще приготовь себе запас питья. Лучше всего подходит разведенное молодое вино с медом.

Мих серьезно кивнул и сказал:

— Действительно жаль, что сейчас зима. Где же найти такое место, как тот грот?

— Что-нибудь придумаем, — ответил Арчи.

В голове у него крутились мысли о подземельях под стихиальной кафедрой, но вот имел ли он право открыть студенту секрет потайного хода в лабораторию? Или лучше как-то договориться с теми, кто на кафедре занимается хозяйством, и получить ключ от подвала?

* * *

Когда они вышли из кабачка, уже стемнело. После вчерашнего дождя подморозило, и в свете висящих над дверьми лавок фонарей лужи на мостовой поблескивали ледком.

— Наверное, твоя тетка давно уже места себе не находит, — сказал Арчи баронету.

— Я немного провожу тебя — в соседнем с пансионом матушки Трой квартале есть каретная биржа. Возьму экипаж, — ответил Мих.

Они зашагали по переулкам школьного квартала. Арчи закинул упакованный в чехол посох на плечо, словно лодочник — весла. Баронет шел, подняв лицо к усыпанному звездами небу и думая о чем-то своем.

Арчи сам не понял, как он ощутил опасность. Видимо, сущность мелкого хищника уже настолько проникла в его сознание, что он все время оставался настороже. Но услышав за спиной какой-то звук, молодой маг резко повернулся, машинально выставив перед собой посох.

В свете звезд сверкнул метал, Арчи увидел злое лицо с черными усиками и, не раздумывая, резко ткнул в него навершием посоха. Нападающий коротко вскрикнул и упал. Зазвенел выпавший из его руки нож — даже не нож, а что-то вроде короткого меча.

И тут только Арчи понял, что они — в кольце бандитов. Человек двадцать, не меньше, спешили к ним со всех сторон.

Мих неразборчиво ругнулся, резко присел, поднимая с мостовой оружие, и, вставая, ударил клинком еще одного из нападающих.

Арчи отбил атаку сразу двоих. Длинный посох позволял доставать до противников раньше, чем те успевали приблизиться настолько, чтобы дотянуться до мага своими ножами-переростками. К тому же даже простое прикосновение к навершию, если посох решает, что ты опасен для его хозяина, весьма болезненно. А тут Арчи бил со всей силы, то раскручивая посох, то перехватывая его двумя руками, чтобы блокировать удары бандитов. Он не успевал произнести ни одного заклинания, но неупорядоченная, чистая Сила, заключенная в посохе, пронзала тела его противников, словно струя расплавленного железа.

Мих не уступал некроманту в скорости движений, а боевого опыта у рыжего баронета было побольше, чем у мага. Моментально у него в руках оказался еще один клинок. Краем глаза Арчи видел, что студент вполне успешно отбивает атаки.

Видимо, бандиты не рассчитывали на такое сопротивление, и теперь, когда пяток из нападавших уже валялся на земле, начали медлить.

И вдруг из-за спины атакующих раздался мушкетный залп! Несколько бандитов упало. А из соседнего переулка появилось с полдюжины закутанных в черные плащи фигур, вооруженных длинными саблями.

Несколько ударов сердца — и на землю валится еще десяток тел. Раненые? Или трупы? Арчи не собирался это выяснять. Как только дорога к пансионату показалась ему более или менее свободной, он крикнул Миху:

— Бежим!

Баронет среагировал, не задумываясь. Они помчались со всей возможной для молодых парней скоростью. Лишь через пару кварталов перешли на шаг.

— Что это было? — ни к кому не обращаясь, пробормотал Мих.

— Я бы знал, — пожал плечами Арчи. — Скорее всего, бандиты. Но дожидаться стражи, по-моему, нам не стоило. Кстати, а ты здорово дерешься!

— Ну, я все-таки сын рыцаря, — ответил Мих. — А эти... черные? Кто они? Ты заметил? Вот они — отличные бойцы, я таких вообще еще не видел!

Арчи пожал плечами, хотя и подумал, что "маячки" бывают не только магические, но и вполне телесные — с глазами, руками, ногами и шпагами. Однако говорить Миху ни о чем не стал — слишком многое пришлось бы объяснять. Да и втравливать парня в ту игру, в которую он влез сам, молодой маг не хотел.

"Все равно придется рассказать, — недовольно проворчал внутренний голос. — Рыжий — твой ученик, так что и прилетать ему будет каждый раз, когда будут метить в тебя".

"Ладно, потом", — отмахнулся от мыслей Арчи.

А вслух сказал:

— Давай скорее дойдем до каретной биржи. Возьмем экипаж, сядем в него, ты завезешь меня в пансионат и поедешь домой. А то твоя тетушка точно с ума сойдет.

В ответ Мих вдруг расхохотался:

— Вот так: наслушаешься ее, и впрямь из-за каждого угла бандиты начнут выскакивать.

Арчи представил себе толпы бандитов, караулящих во всех проулках, и тоже рассмеялся:

— А ты ее не слушай. Или расспроси ее, как у них с твоим дядей любовь начиналась — тогда из-за каждого угла на тебя девушки начнут бросаться.

— Нет, тогда мне придется то и дело вытаскивать девиц из сломавшихся экипажей. Про то, как бравый лейтенант дорожной стражи помог им с матушкой выбраться из потерявшей колесо кареты, и как потом они встретили его на полковом балу, она сто раз уже рассказывала...

* * *

Раздеваясь, Арчи с удивлением обнаружил, что кто-то из бандитов все-таки его зацепил. В горячке он не почувствовал боли, да и сейчас рана лишь слегка саднила. Однако новый камзол оказался порван на груди, а рубаха — в крови, натекшей из неглубокого разреза чуть ниже левого соска. Видимо, клинок, прорезав ткань, скользнул по ребрам.

— Демонам под хвост! — вслух выругался маг. — Не успеешь новую вещь купить, как уже какой-нибудь урод ее тебе продырявит!

Досаду некроманта вполне можно было понять. Старый камзол для наступивших морозов — слишком легкий. Новый — суконный, теплый, но преподаватель не имеет права заявиться в Школу магии с дыркой на груди. Он же не какой-нибудь старшекурсник, бравирующий студенческой нищетой! Волей-неволей придется, на ночь глядя, идти на поклон к соседке.

Должна же девушка знать, что делать с рваной одеждой!

В крайнем случае, навесят на ткань какую-нибудь хитрую иллюзию, чтобы сделать дырку незаметной.

Арчи достал из своего "лекарского сундучка" полосу чистого полотна и баночку с бальзамом для ран, перекинул через руку пострадавшую одежду и, не снимая окровавленной рубахе, отправился в гости к соседке. Конечно, у него есть чистые сорочки, но он специально не стал переодеваться. Может быть, вид крови сделает Ланю сговорчивее? Ведь никому охота заниматься посреди ночи шитьем, а тут вроде бы как раненый воин молит о помощи.

На настойчивый стук внутренности соседской комнаты отозвались каким-то неразборчивым писком и шорохами. Арчи даже на миг испугался: а вдруг у приятельницы в гостях какой-нибудь парень, который не просто друг, а гораздо больше? Вряд ли его порадует появление полуодетого соседа, про которого еще неизвестно: а не соперник ли он? Хотя даже самый ревнивый поклонник вряд ли спокойно отнесется к виду продолжавшей сочиться из раны крови.

Впрочем, вскоре дверь распахнулась, и Ланя появилась на пороге. Как и ожидалось, вид Арчи вызвал у нее если не испуг, то желание в срочном порядке спасать соседа от неминуемой смерти.

— Поможешь сделать перевязку? — делано-равнодушно спросил маг. — А то самого себя бинтовать как-то не с руки.

— Ой! Мамочки! Как это ты? Кто это тебя? — закудахтала Ланя.

— А, пустяки! — отмахнулся Арчи.

— Пустяки, говоришь? — девушка с ужасом смотрела, как некромант небрежно кидает камзол на кресло и снимает рубашку. — Да ты сам не понимаешь! Если бы еще чуть-чуть!

Только сейчас Арчи сообразил, что небольшая ранка расположена точно над тем местом, где у человека находится сердце. И если бы не ребра... В общем, видимо, именно так и выглядят свежие зомби: еще не начавшее разлагаться тело и раны в тех местах, куда бьют, чтобы наверняка отправить за Кром.

Рассмеявшись, маг ответил:

— Царапина пустяшная, только кровит сильно. Примотай, пожалуйста, вот эту салфетку с мазью, так, чтобы она не съезжала.

За спиной у Арчи скрипнула дверь. Он резко обернулся. Возле входа в умывальную комнату стояла Норсита и смотрела на мага широко раскрытыми глазами.

— Но... — пробормотал Арчи.

— Что "но"?

— Э... В смысле, здравствуй, Норсита! Прости меня, а? Я очень рад тебя видеть...

Девушка, словно завороженная, подошла к Арчи и легонько дотронулась пальцами его груди. Маг почувствовал тонкую струйку Силы, скользнувшую по ране.

— Давай я тебя перевяжу, хорошо, — неожиданно сказала девушка.

Арчи пожал плечами:

— Конечно.

— Тогда садись в кресло.

Легкие касания пальцев Норситы наплминали летний ветерок, но почему-то у Арчи по коже от них побежали мурашки.

Повисшую в комнате тишину нарушила Ланя:

— А камзол ты зачем принес? Не мог раздеться у себя в комнате?

— Как ты думаешь, если во мне есть дырка, могла ли остаться целой одежда? Или ты считаешь, что я разгуливал по улице голым? — сварливо ответил Арчи, которому вдруг стало неприятно, что от слов Лани разрушилось что-то, что он не мог выразить словами.

— Ага! Швею из меня решил сделать! — в тон ему ответила девушка. — Ладно, давай сюда, горе черешовое!

Забрав камзол, Ланя уткнулась в шитье, бормоча о том, что Арчи — везунчик, сукно — толстое, и если зашить аккуратно, то ничего видно не будет.

Арчи молчал, прислушиваясь к своим ощущениям. В конце концов Норсита тихо сказала:

— Готово! — и подала магу его рубаху.

Арчи накинул ее на плечи и снизу вверх взглянул на Норситу, которая, закончив перевязку, отошла подальше от молодого мага.

— Норсита, я же сказал: прости меня, — медленно проговорил Арчи. — Я не хотел... Я не хотел тебя обидеть...

— А я тебе тоже уже сказала: ты, господин магмейстер, идиот, — вмешалась Ланя. — Ладно, держи свою рвань! Чай будешь пить?

Арчи молча кивнул.

Ланя захлопотала, выставляя на стол сладости, до которых была большой охотницей.

Арчи вдруг почувствовал, что то ли от потери крови, то ли от перенесенных волнений — все же не каждый день два десятка головорезов пытаются проткнуть тебя ножами, — то ли из-за все время повисавшей в комнате звенящей тишины ему стало очень зябко. Сбросив грязную рубаху на кресло, он на голое тело надел камзол и торопливо подошел к Норсите.

— Но! — пробормотал он. — Норсита...

И, вдруг решившись, заговорил быстро и четко:

— Норсита, я был не прав, когда говорил, что не люблю тебя. Я люблю... но, понимаешь, не только тебя. Маму люблю, сестренку, Генрику. Ланю люблю. Наши слова слишком грубы, чтобы было можно сказать, как любишь. И я не знаю, что тут делать. Мне было очень обидно, когда ты на меня обиделась. Обидно — потому, что я не хотел тебе зла... Я не знаю...

Норсита продолжала молчать.

Арчи зло ругнулся про себя.

— Ну пойми ты! Я люблю Ланю. Так? Но я ее люблю не так, как тебя. Я ее люблю...

Маг решительно подошел к соседке, нахально уцепил ее за уши и чмокнул в нос.

— Уйди! — взвизгнула Ланя. — Ошалел, что ли? Я же кекс режу, придется на тебе еще одну дырку штопать!

Возмущенная Ланя выглядела так смешно, что Норсита, не выдержав, прыснула в ладошку. И вдруг спросила чуть слышно:

— А меня ты как любишь?

Арчи вздрогнул. Внимательно посмотрел на Норситу.

Потом опустился перед ней на одно колено, взял в ладони ее руку и осторожно поцеловал пальцы девушки.

Прижал ее ладонь к щеке. Замер на миг.

И тут же вскочил, спешно подхватил свою рубашку и выскочил за дверь.

Уже у себя в комнате, крепко-накрепко заперев дверь и отдышавшись, Арчи подумал:

"Что же я сделал? Это же..."

Хотя мимолетный поцелуй в кончики пальцев — это было действительно то, что точнее всего передавало его чувства к девушке.

Арчи продолжало морозить. Он обрадовался, вспомнив, что перед походом к соседке успел растопить печку и поставить на нее чайник. Вскоре маг торопливо глотал горячий чай. Мысли скакали с одного предмета на другой.

Сатин.

Нападение.

Норсита...

"Но, если я ввязался в эту королевскую интригу, то в опасности оказываются все, кого эти головорезы посчитают моими близкими. Ладно, Генрика, когда она приедет. Она сама за себя постоять может. Мих, если что, не обидится — он же сын рыцаря... А Норсита... Вдруг кто-нибудь подумает, что она тоже в чем-то участвует?" — с ужасом подумал Арчи.

Мысли о Норсите каким-то странным образом вызвали ощущение близкой опасности.

Арчи оценивающим взглядом окинул комнату. Потом подошел к окну. Обычное для небогатых городских домов окно: частая металлическая решетка, в которую вставлены кусочки стекла. Листовое стекло слишком дорого, чтобы использовать его на чердаках студенческих пансионов. Решетка прикреплена к деревянной раме, и уже та крепится на довольно надежных железных петлях. Запора нет — зачем запор на чердаке? Ветром окно не распахнет — и ладно.

"Можно защитить окно заклинаниями, — подумал маг. — Только зачем?"

Он достал из одного из стенных шкафчиков полдюжины гвоздей (он и сам не помнил, откуда у него взялись гвозди, но, к счастью, не любил выкидывать то, что еще может пригодиться) и накрепко приколотил раму к косяку.

Теперь, чтобы отрыть окно, его пришлось бы выламывать с куском стены.

"По крайней мере, во сне ко мне не подберутся, — подумал Арчи. — А если я не сплю, то и огрызнуться могу!"

В эту ночь ему снилась Ланя, скачущая верхом на огромном рыжем коте, и белые птицы, с тревожными криками кружащие над гнездом.

Глава 21

Магмейстер эт-Лотус опять — в который уже раз — выручил Арчи. Молодому некроманту вообще время от времени казалось, что стихиальщик знает гораздо больше, чем говорит. Впрочем, Арчи не думал, что эт-Лотус что-то от него скрывает. Просто стихиальщик никогда не лез к молодому коллеге с наставлениями и редко рассказывал что-то, пока Арчи не спрашивал его, как говорится, "в лоб". Или если не приходилось к слову.

Вот и на этот раз Арчи поинтересовался у хозяина лаборатории, кто из преподавателей может иметь ключи от подвала.

Лутус эт-Лотус удивился:

— Зачем тебе ключи, если в подвал ведет потайная лестница?

Арчи объяснил: для инициации Миха Эрн-Лисского нужно место, которое хранит частицу магии та-ла, а показывать студенту лестницу не хочется.

Стихиальщик пожал плечами:

— По-моему, подвал все же — не самое лучшее место для таких торжественных обрядов. Это что за инициация, если она произойдет посреди никому не нужного хлама? Ты о парне-то подумал?

Арчи загрустил. Да, подвал и тоннели под бывшим фортом пронизаны древней магией. Но каково будет Миху вспоминать, что он обрел свою истинную сущность, лежа на выброшенной кем-то кровати или сидя за сломанным столом?

— Можно использовать Гербовый зал, — продолжил эт-Лотус. — Конечно, отделку там много раз меняли. Но цокольный этаж в том крыле — наследство от древних. Потом, когда возводили форт, стены укрепили, и над ними построили еще три этажа.

— Гербовый зал? — заинтересовался Арчи. — Я и не слышал о таком.

— Ты много о чем не слышал. Впрочем, я не уверен в том, что Гербовый зал — то, что тебе надо. Может, лучше сам его посмотришь?

Маги заперли лабораторию и отправились в долгое путешествие по путанице лестниц и коридоров. Внезапно Арчи понял, что не бывал и в десятой части помещений кафедры. Нет, конечно, он знал, что их лаборатория — далеко не единственная. Эт-Лотус занимался в основном вопросами взаимодействия вещества и тонких Сил. Другие преподаватели больше интересовались свойствами самого вещества. Были на кафедре и мастерские, в которых испытывали заклинания, полезные и ремесленникам, и на заводах, вроде железоделательного завода в Ааре. Поэтому в одном из внутренних двориков — здание было построено в форме угловатой цифры "8" — недавно даже сложили плавильную печь.

За время, что Арчи работал на кафедре, он успел побывать в кабинете декана, в нескольких лабораториях кроме той, в которой хозяйничал магместер эт-Лотус, да в паре аудиторий, в которых обычно вел занятия, если не нужно было использовать лабораторное оборудование. Так что, миновав пару коридоров, некромант оказался в той части здания, в которой никогда не был.

Магмейстер эт-Лотус шел, то и дело с кем-то здороваясь. По коридорам второго этажа они с Арчи попали в дальнюю от улицы часть здания. Здесь было шумно, из-за дверей раздавались то стук молотков, то визг сверел, то еще какой-то шум, более уместный в ремесленной мастерской, чем в Школе магии.

Вдруг вдоль коридора потянуло холодом, и Арчи остановился, увидел неожиданную картину. Широкие, словно ворота каретного сарая, двери были распахнуты настежь, возле них суетилось несколько студентов и преподавателей.

Арчи выглянул в открытый проем.

Оказывается, из двора на второй этаж вел широкий пандус. Десяток парней, при помощи канатов втягивали по нему низкую тележку, на которой лежала снятая с лафета пушка.

— Эй, ухнем! — совсем как мастеровые на какой-нибудь шахте, выкрикивали студенты. — Эй, ухнем! Богу в пятку! Сама пойдет!

Тележка надрывно скрипела и дребезжала колесами, но потихоньку ползла вверх.

— Интересно, а зачем это здесь? — спросил молодой некромант.

— Что — "это"? Пандус или пушка? — вопросом на вопрос ответил эт-Лотус.

— Пушка.

Магмейстер эт-Лотус повертел головой, заметил немолодого подгорника, распоряжавшегося студентами, подошел к нему:

— Приветствую тебя, дорогой мой эт-Поретус!

— А, это ты, старина Лутус! Чего тебя в наше крыло занесло?

— Да вот — шли мимо, интересно стало. Это что — кафедра готовится к штурму и вооружается?

Эт-Поретус расхохотался:

— Нет, армейский заказ. Несколько стволов разорвало на учениях. Командование подозревает, что на заводе завелся какой-то шибко умный гад, который встраивает в структуру металла что-то вроде проклятий.

Арчи ревниво взглянул на пушку, которую уже втянули в коридор. Нашел глазами клеймо. Нет, слава богам, не пушистый "желтоглазик", которым метили оружие в Ааре, а скрещенные алебарды — знак Мутонского завода.

— Закрывайте ворота и давайте эту дуру в мою лабораторию! — зычно крикнул подгорник.

Студенты дружно дернули и с руганью поволокли пушку куда-то по коридору.

— Интересно, а по лестнице они ее как затащат? — задумчиво произнес магмейстер эт-Лотус.

— Что? — не понял Арчи.

— Мастерские старины Ника эт-Поретуса — на третьем этаже. Впрочем, этот придумает, я в нем уверен! Да и студенты — еще тот народ. По-моему, для них вообще нет ничего невозможного. Вот, помню, когда я учился...

И магмейстер начал рассказывать очередную историю про свои студенческие похождения. В молодости эт-Лотусу, видимо, лучше всего удавалась работа с огненной стихией. Поэтому его шутки, как правило, сопровождались разноцветным пламенем и клубами дыма.

— В этом отношении мои некроманты кажутся чуть ли ни невинными ягнятами, — отсмеявшись, сказал Арчи.

— Да нет, милейший эт-Утус, просто они тебя боятся, — ответил стихиальщик.

— За что? — удивился молодой маг.

— За что? — эт-Лотус даже остановился и недоуменно посмотрел на спутника. — Да от тебя опасностью несет, как от хорошего мушкета, да еще заряженного. Конечно, далеко не все умеют ощущать такие вещи, да только среди твоих студентов достаточно потомственных магов, которые с детства привыкли оценивать заключенную в людях Силу. Вот ты же не станешь кидаться с кулаками на того вон силача?

И магмейстер махнул в сторону облепивших пушку студентов, еще не скрывшихся за поворотом коридора. Среди парней выделялся высокий блондин в шелковой кружевной рубахе. Он не тянул тележку за канаты, но, упершись в казенник, подталкивал пушку сзади, и было видно, как под тонкой тканью бугрятся чудовищные мышцы.

— Ну... да, наверное, — Арчи задумчиво проводил глазами суетящихся вокруг пушки студентов. — И где таких великанов только делают?

— Во-во! — согласился магмейстер эт-Лотус. — Ладно, нам надо спуститься на первый этаж.

* * *

Свет в Гербовый зал проникал лишь через крошечные окошки, расположенные под самым потолком. Пока Арчи не зажег "волшебный огонек" полукруглые своды и толстые колонны в большом полутемном помещении тоже напоминали о подземелье.

Но при ярком магическом свете ощущение мрачных сумерек моментально исчезло. Белые стены, белые колонны, красивые люстры, позолота на карнизах и пестрый мозаичный пол. Ремонт здесь делали лет десять назад, и зал отделали в соответствии с новой модой — пышно и торжественно.

Однако Арчи больше заинтересовало не убранство зала, а развешанные на стенах оружие и инструменты.

Такого сочетания предметов он не видел нигде. Да, в рыцарских замках порой любят украшать камины дедовскими щитами или старыми мечами. Но здесь, вперемежку с мечами и алебардами, пистолями и мушкетами, шлемами, щитами и кирасами висели кузнечные молоты и щипцы, плотницкие топоры и шахтерские кирки, пилы и косы, плужные лемехи и даже кастрюли. По углам стояло несколько пушек, токарный станок и корабельный якорь, а в застекленных витринах лежали часы, замки, ключи, отвертки и множество мелких инструментов, названий которых Арчи не знал.

— Что это? — недоуменно спросил некромант у своего спутника.

— Образцы, — ответил эт-Лотус. — Вещи, которые делают из металла, с наложенными на них заклинаниями творения. И еще — чем-то памятные вещи.

Стихиальщик подошел к одной из колонн:

— Взгляни: видишь меч? У него славная история. Он был выкован в Ааре для Антеруса Мора, прадеда нынешнего герцога этой северной земли. Делал его великий Ларс эт-Млонтус. Видишь клеймо на лезвии? Меч по наследству перешел к Эльрику Мору, которого ты не можешь не помнить. В битве у Бена старый герцог погиб. Меч хотели положить в могилу вместе с телом героя, но маршал Вильмирский распорядился доставить клинок в Келе. Меч передали ордену стихиальщиков — как одно из достойнейших произведений кузнечной магии. Кстати, если начать расплетать заклинания, которыми пронизана сталь, то можно узнать много интересного.

Арчи с трепетом взглянул на меч старого Мора.

"Кажется, "дядюшка Эльрик" жалел об оружии, потерянном на берегу Бена. Надо будет написать Генрике о том, что этот клинок сейчас хранится в собрании образцов и редкостей в ордене стихиальщиков. "Дядюшку Эльрика" наверняка это заинтересует", — подумал Арчи.

Но сейчас его больше, чем меч герцога Мора, занимала предстоящая инициация рыжего баронета.

Некромант вышел на середину зала и прислушался к своим ощущениям.

Так оно и есть!

Отголосок магии та-ла сохранился. Слабый, едва ощущаемый. И, что самое странное, магия та-ла мирно сплеталась с честной магией огня и металла, которая насквозь пронизывала все находящиеся в зале вещи.

— Да, это то, что надо! — радостно воскликнул Арчи. — Вы бы только знали, господин магмейстер, как вы меня выручили!

— Жалко, что ли, — смущенно проворчал эт-Лотус.

— Да, а почему тогда зал — Гербовый? — вдруг заинтересовался некромант. — Я не вижу ни одного герба.

— Плохо смотришь, — рассмеялся эт-Лотус. — Их тут сотни. На каждой вещи — клеймо мастера, и все — из тех, которыми можно гордиться.

* * *

О том, чтобы провести ночь в хранилище, тоже договаривался старый стихиальщик. Арчи не очень-то вникал в отношения между преподавателями и деканатом. Он уже знал, что его дорога — не здесь, не в Школе высокой магии, и тем более — не на этой кафедре, больше похожей на ремесленную гильдию. Поэтому старался поддерживать со всеми, с кем сталкивался, добрые отношения и ни в какие интриги не лез. Не очень твердо он знал и негласные законы, принятые на кафедре. Вот и сейчас мысль о том, как воспринял хранитель собрания образцов просьбу эт-Лотуса, вызвала у молодого некроманта лишь мимолетное любопытство.

— Старина Влишик сначала пришел в священный трепет, но потом я его убедил, что мы не будем сжигать Гербовый зал, — довольно сообщил эт-Лотус, когда Арчи попытался узнать, насколько на кафедре необычно то, что они собираются сделать.

— Сжигать? — удивился Арчи.

— Ну конечно! Влишик же учился со мной на одном курсе!

Этот разговор почему-то вспомнился Арчи, когда они втроем с удобствами устроились в Гербовом зале. Возлегали, словно маридские вельможи, на постеленных между колоннами одеялах, подложив под спины диванные подушки. Баронет Эрн-Лисский, которого Арчи попросил привезти что-нибудь, на что можно будет лечь, расстарался и выпросил у тетки целый тюк постельных принадлежностей. Поэтому для полного сходства с Маридом не хватало лишь уставленного фруктами и сладостями столика да полуголых танцовщиц.

Растянувшись во весь рост, Арчи развлекался с "волшебным огоньком", добиваясь от того, чтобы он хорошо освещал украшенный росписями свод, но лишь слегка выхватывал из тьмы оружие на стенах.

Магмейстер эт-Лотус молчал, с интересом наблюдая за Арчи. Он в ритуале участия не принимал, но настолько помог молодому некроманту, что тот не мог не дать хозяину лаборатории возможности удовлетворить любопытство.

— А что, разве у стихиальщиков нет обряда инициации? Я читал... — задумчиво спросил Арчи, предвосхищая ту сотню вопросов, которая крутилась на языке магмейстера эт-Лотуса.

— Нет, — ответил старый маг. — Умение чувствовать природу стихий — врожденное, его можно лишь развить. Поэтому то, что считается обрядом посвящения, на самом деле — лишь праздник по поводу окончания начального обучения. Ну, как у ремесленников — ученик становится подмастерьем, получает право сам принимать заказы и вести торговлю. К какой бы гильдии ни принадлежали родители мага, после посвящения он становится членом одного из орденов и имеет право прибавить приставку "эт" к родовому имени. Однако было немало мастеров-ремесленников, которые без всяких приставок разбирались в магии не хуже любого магистра.

— Везет же вам! — задумчиво произнес Арчи. — Впрочем, некромантам приставки тоже не очень важны. Главное — сумеет ли человек освоиться в Кромешном мире.

— А что я там должен буду сделать? — подал голос Мих Эрн-Лисский.

— Делать... — повторил Арчи и задумался, пытаясь поточнее сформулировать то, что хотел сказать.

Собравшись с мыслями, он продолжил:

— Сейчас ты должен сосредоточиться на себе, на осознании того, что ты есть. Тебе сложнее, чем мне тогда. Когда я проходил инициацию, у меня еще не было кромешной сути. Я обрел ее после, скопировав форму тех тварей, к которым привел меня учитель. Чаще всего оно так и бывает. У каждого некроманта в Кромешном мире есть союзники. Люди считают тварей Тьмы воплощением зла, но на самом деле они просто живут в своем мире, как мы живем в нашем. Единственное отличие — это то, что среди большинства тварей есть разумные. Чтобы быть разумным, там не обязательно походить на человека. Любой зверь может заговорить с тобой — запомни это. В той колонии хорьков, в которую привел меня учитель, большая часть существ — просто животные. Они едят, спят, размножаются... Обычная стая обычных мелких хищников, охотящаяся на еще более мелких тварей. Но несколько моих "братишек" — неплохие собеседники, с которыми всегда можно договориться о взаимной помощи. Но бывает, что у человека с самого рождения есть кромешный двойник. Если человек вовремя не пройдет инициацию, может случиться беда. Тварь находит дорогу в наш мир, и тогда несостоявшийся маг превращается в одержимого. В безумного оборотня...

— Но мне никто ничего об этом не говорил, — испуганно пробормотал Мих.

— Вот я и удивляюсь: почему? — ответил Арчи. — Конечно, эти случаи очень редки. Но во многих книгах есть записи о том, что маг, сумевший объединиться с кромешной тварью на темной стороне, приобретает возможности, просто не сравнимые с тем, на что способно большинство некромантов.

— А как это: объединиться?

— Честное слово — не знаю, — честно ответил Арчи. — Если бы у тебя был более опытный учитель, чем я, он, наверное, смог бы тебе помочь. А я... Я видел, как маг обращается в кромешную тварь, минуя этап бесформия. Но как это произошло, я не успел понять. Честно говоря, не до того было. Так что я лишь проведу тебя на Кромешную сторону. А там... там нам придется искать твоего двойника. Может быть, он сам ощутит твое присутствие и поспешит навстречу. А уж с ним вы как-нибудь разберетесь. Запомни главное: он — твоя суть, а ты — его. Так же, как тебе видится во сне тот ледяной мир, о котором ты рассказывал, так и он грезит твоей жизнью. Ночами он пьет вино в кабачках Школьного квартала или слушает россказни твоей тетки, не имея представления ни о вине, ни о женщинах. Ведь ни того, ни другого в Кромешном мире просто нет.

В ответ рыжий баронет лишь тяжело вздохнул.

— Ладно, хватит разговоров, — проворчал Арчи. — Сейчас я прочту заклинания. Твое дело — все время осознавать меня рядом. Постарайся не потеряться в Меджумирье!

* * *

На Кромешной стороне расстояния не имеют такого значения, как в нашем мире. Достаточно помнить какое-то место, чтобы в нем оказаться.

Вот и сейчас Арчи после перехода Грани осознал себя на склоне возле снежного плато. Однажды он видел эти горы со стороны дороги, ведущей в сторону Тимовых чертогов, и когда услышал от Миха о холоде и ледяных скалах, сразу подумал о них.

Представив, как придется карабкаться по откосу, Арчи фыркнул и неспешно потрусил наверх. Первое время он ощущал присутствие Миха где-то рядом, но вдруг почувствовал, что бесплотный дух, в которого превратился юный баронет, нагло уселся на него верхом.

"Вот нахал, — подумал некромант. — Ладно, дух — он и есть дух, не тяжелый. Хорошо хоть за хвост не цепляется".

Дорога оказалась не такой трудной, как раньше. Попрыгав по камням, хорек добрался до снежного "языка", спускающегося с откоса. Спрессованный, покрытый ледяной корочкой снег прекрасно держал юркого зверька.

И вот уже — граница плато.

Арчи остановился, чтобы передохнуть, и замер в восхищении. Ледяной мир был жуток и одновременно — прекрасен. Все оттенки синего и голубого, глубокие сиреневые тени и огромное белесое небо наверху — такое, каким оно никогда не бывает на земле. Искристые блики на ледяных осколках. Редкие черные скалы — словно клыки какого-то древнего зверя.

Ветер нес над равниной тучи снежной пыли, то свивал их воронками, то разворачивал широкими полотнищами, и блеск крошечных ледяных кристаллов складывался в радужные переливы.

— О боги! — вслух пробормотал Арчи. — Вот бы Ланю сюда или Норситу. Какая красота!

Но вот в ближайшем снежном облаке ему почудилось какое-то движение — и на край плато выскочил... он!

Некромант с испуганным писком метнулся за ближайший валун, и оттуда стал рассматривать зверя.

Серебристо-белая шерсть — такая плотная, что, несмотря на ее длину, шкура кажется лоснящейся, как круп хорошо ухоженного коня. Мощные лапы и грудь. Широкая морда с высоким лбом и желтыми глазами. Черный треугольник носа — единственное черное пятно на белом фоне. Огромные клыки, выпирающие из пасти. Гибкий хвост, нервно бьющий зверя по бокам.

Создание — такое же жуткое, и такое же прекрасное, как эта ледяная равнина.

Арчи почувствовал, что дух рыжего баронета уже не цепляется за его спину. Сжавшись в комок, хорек ждал дальнейших событий, лихорадочно соображая, что он сделал не так, и сумеет ли он удрать отсюда, пока герой самых древних легенд — ильберс — занят знакомством со своим земным двойником.

Но великолепный зверь и не думал нападать. Простояв несколько мгновений в неподвижности, он зарычал так, что где-то эхом загрохотала сорвавшаяся со скал лавина. Но потом, к удивлению Арчи, завалился на бок и начал кататься по снегу. Вскочил, отпрыгнул в сторону, зарылся носом в наст — и сразу же перекувыркнулся через голову. Сейчас он был похож на играющего котенка. Порезвившись, ильберс уселся посреди взрытой его прыжками площадки. На морде зверя расплылась довольная улыбка.

— Мих, ты как? — осторожно высунулся из-за камня Арчи.

— У! А! — ответил ильберс и фыркнул.

— Мих! — Арчи вылез из-за камня целиком и встал прямо перед кромешной тварью.

— Учитель! Ты даже не представляешь! Это! Это!

ильберс свечкой взмыл вверх и огромными скачками помчался куда-то вглубь плоскогорья.

Мих... — простонал Арчи и обессилено сел на свой хвост.

Впрочем, вскоре радостный зверь вернулся.

— Давай домой, — недовольно сказал Арчи.

— Не хочу! Тут так... так... словно я жить по-настоящему начал! — капризно ответил ильберс, но убегать никуда не стал.

— Мало ли, что ты хочешь, парень, — проворчал Арчи. — Пора возвращаться. Хорошенького помаленьку!

— Агр!!! — ответил ильберс и тяжело вздохнул.

Арчи прочитал заклинание, с помощью которого они должны были вернуться в Гербовый зал, и почти сразу же услышал чей-то испуганный крик.

— Мих! Ты совсем ошалел от радости? — рявкнул маг и откатился в сторону.

Его ученик и в земном мире сохранил образ Снежного Льва.

Огромный белый кот лениво потягивался на одеялах.

— Мих, ты — человек! — как можно убедительнее сказал Арчи. — Ты — баронет Эрн-Лисский, сын рыцаря и маг. Ты сможешь вернуть себе этот образ в любой момент, но будь другом, сейчас стань человеком! Иначе магмейстер эт-Лотус не слезет со шкафа!

— Агр! — ответил ильберс и затряс головой.

Через миг перед молодым некромантом стоял на четвереньках его студент. Рыжий баронет совершенно по-кошачьи фыркнул и неуверенно поднялся на ноги.

Из дальнего угла зала раздался грохот и звон разбитого стекла.

Молодые маги, не сговариваясь, бросились на звук.

— Что же вы так неосторожно? — укоризненно спросил Арчи, помогая подняться магмейстеру эт-Лотусу.

— Да, действительно, — ответил толстый стихиальщик, глядя на разбитую витрину. — Я же обещал старине Влишику, что все тут будет в целости и сохранности!

И тяжело вздохнул.

— А я не понимаю, как вы могли залезть на шкаф, господин эт-Лотус? — удивленно пробормотал Мих Эрн-Лисский.

— Ты бы себя со стороны увидел, вообще бы на потолок залез, — ответил стихиальщик.

Глава 22

На каретной бирже возле храма Тима Пресветлого появился новичок. Нет, порядком потрепанную карету и солового жеребчика местные возчики хорошо знали. Но на козлах восседал не старик Порей, а какой-то незнакомый мужик.

— Эй, земляк, а за стоянку-то кто платить будет? — подкатил к новичку биржевой старшина Мусим.

— Дык... это... дядько Век сказывал, что за седьмицу уплочено, боле не надоть, — недоуменно ответил незнакомый кучер.

— Какой Век? Порей?

— Дык... это... он самый.

— Так ты пореев племяш? А чо сам-то старик? — не отходил от кареты биржевой старшина.

Остальные возницы повыглядывали из своих экипажей. По утрам седоков немного, скука донимает, а тут — хоть какие новости.

— Дык это... приболел дядько. В спину ему вступило — с лавки встать не может. Вот и послал меня. А чо лошадке в конюшне томиться? Да и лишний грош не лишний, — словоохотливо начал рассказывать новенький. — А меня Высиком кличут. Высик Втолх, я от вековой сестры сын, от Хунэтты, ну, той, которая за бочкаря в Польту замуж вышла. Вот — приехал я, бочки продал, а дядко говорит — подмогни. А чо не подмогнуть? Счас не сезон на бочки, вино уже разлили, теперь до весенней путины — хошь спи на печи, хошь по бабам гуляй...

— А, точно, Век говаривал, что у него в Польте родня есть, — степенно кивнул старшина. — Ну, тогда ладно уж, отдашь плату в Наинин день. А вечером, коли что, заглядывай в кабачок "У стены", он тут неподалеку. Выпьем за знакомство.

В это время под навес биржи вошел молодой магик в теплом зимнем плаще и широкополой шляпе. В руках парень держал дорожный сундучок и еще что-то длинное, завернутое в неброскую ткань, что возницы разом определили как посох.

Поискав глазами по экипажам, магик уверенно подошел к соловому жеребчике и спросил у кучра:

— До Влыт сколько возьмешь?

Новичок вроде как растерялся, но не успевший отойти старшина подсказал ему сумму, раза в полтора большую, чем обычно платят, когда едут в пригород. Магик немного поторговался, сбил цену — сошлись на той, которую кучера признают правильной, и легко запрыгнул в карету. Возница щелкнул кнутом, и соловый затрусил по направлению к Ремесленному кварталу.

— Везет новичку! — пробормотал кто-то из возниц, проводив глазами отъехавший экипаж. — Первый заказ — и на весь день. Небось, магик к кому из влтских рыцарей направился, так что, поди, и подождать попросит, и обратно с порейским племяшом поедет.

— Так что не видать тебе, старшина, вечером дармовой выпивки, — хохотнул другой возчик, здоровенный детина, которого на бирже не особо любили из-за его злого языка, но терпели и предпочитали не связываться. — До Влыт и назад — цельный день, а ежели магик в гостях застрянет, то и ночью ворочаться будут.

Однако, выехав на широкий Храмовый проспект, карета свернула не налево, как надо бы было, если ехать действительно во Влыт, а направо, вверх по течению реки.

— Господина магмейстера эт-Лотуса подберем на набережной, — сказал возница. — Если он, конечно, ничего не перепутал и будет там, где должен быть.

Арчи эт-Утус — а именно он в это пасмурное утро отправился в путешествие по предместьям Келе, — коротко хихикнул.

Он вспомнил, как третьего дня магмейстер эт-Лотус забыл запереть мышей, на которых они испытывали противоядие против пыли с Троп мертвых, и обожравшиеся целительных зелий зверьки сбежали из клетки.

Неизвестно, что забыли мыши в приемной декана, но к утру они каким-то непонятным образом оказались именно там. Все бы ничего, да девицы, что там работают, оказывается, боятся их больше, чем своего патрона. В общем, декан очень удивился, когда в его кабинет, задрав юбки, влетели две визжащие девицы и с разбегу заскочили на стол. Магистр эт-Манетоли — мужчина спокойный и серьезный, но в этой ситуации он слегка растерялся. И сделал то, что ему в первым пришло в голову. На беду девиц — и мышей тоже — декан стихиального факультета — один из самых знающих мастеров огня в королевстве. Поэтому неизвестную опасность он встретил заклинанием "драконьего пламени".

В общем, мышей, которые остались в живых, отловили студенты-некроманты, с которыми Арчи проводил занятие в соседней аудитории. В ходе поимки на перепуганных зверьков наложили такое количество проклятий, а потом — целительных заклинаний, что результаты проведенного опыта уже вряд ли можно называть корректными. А в кабинете декана придется делать внеплановый ремонт.

Радовало только одно: Арчи и эт-Лотус уже успели убедиться в действенности разработанного магмейстером эт-Баради зелья, а эти мыши были контрольной группой...

— А вы посмотрите, мой юный друг, на этот раз господин магмейстер оказался точен, как никогда! — снова подал голос возница.

Арчи выглянул из окна: эт-Лотус стоял у парапета набережной и задумчиво смотрел в туманную даль над рекой.

Хотя, по большому счету, смотреть особо не на что — противоположный берег казался сероватой полоской на фоне чуть более светлого серого неба и такой же серой воды.

И все же магмейстер эт-Лотус умудрился найти в этом пейзаже что-то настолько для себя интересное, что даже не сразу обернулся на оклик возницы.

— О! Приветствую вас, господин Сатин, — радостно сказал старый маг, подходя к карете. — А я все смотрю-смотрю, а вас нет и нет.

Забравшись в экипаж, эт-Лотус немного повозился на сиденье и спросил возницу:

— А к чему опять такая таинственность? Неужели я сам не мог добраться до Мириволы? По-моему, я уже бывал в загородной резиденции господина маршала, когда мы показывали ему новые взрывчатые смеси. У него там на берегу — что-то вроде испытательного полигона для артиллеристов.

— Дело неофициальное. Его Высочество не хочет, чтобы о его болезни знало слишком много народу, — ответил Сатин — а именно он сидел на козлах.

— Ну, тогда ладно. Я приготовил все бумаги, готов доложить, — сказал эт-Лотус и надолго замолк, задумавшись о чем-то.

Арчи в нетерпении вертелся на сидении, то выглядывая в окно, то путаясь сверлить взглядом спину Сатина.

Пейзаж за окном не радовал. С утра погода испортилась. Над столицей нависли густые тучи. Время приближалось к полудню, но было настолько пасмурно, что фонарщики поленились гасить огни на набережной, и теперь фонари истекали блеклым желтоватым светом. С неба сыпался не то снег, не то дождь — мелкая морось, моментально превращавшаяся на мостовой в склизкую грязь.

До выезда из города Сатин упорно молчал. Но стоило карете миновать сады, окружающие дома на окраине, он остановил лошадь и сказал:

— Господин эт-Утус, не могли бы вы перебраться на мое место? Мне нужно переодеться, все же секретность — секретностью, но господин маршал не поймет, если я предстану перед ним в этом маскарадном костюме.

Арчи забрался на козлы.

Какое-то время молодой маг прислушивался к возне внутри кареты и радовался, что догадался надеть зимний плащ. В лугах за городом поднялся ветер, а снег усилился. Теперь он летел большими мокрыми хлопьями.

— Господин эт-Утус, а что вы молчите? — вдруг услышал Арчи голос Сатина. — Вы там не замерзли?

— А что говорить? — Арчи усмехнулся про себя, подумав, что он оказался прав в своих предположениях.

Сатин не способен долго молчать, особенно если его распирает от новостей.

— Ну, хотя бы спросить, чей образ встроили в заклинание приворожки. Неужели вам не интересно?

— Интересно. Но имею ли я право знать? — подлил масла в огонь молодой маг.

— Имеете, чего вы только теперь не имеете! — раздалось из кареты. — За две последних седьмицы на Араса Вильмирского десяток покушений. После второго красавчик усилил свою охрану и стал прислушиваться к моим советам. Но последнее покушение увенчалось успехом: маршала ранили в руку. Сейчас он лежит в лихорадке и спасти его можете только вы.

— А кто все-таки та женщина? — не выдержал Арчи.

— Можете смеяться, но это — супруга маршала, леди Соретта. — Так что вы, мой юный друг, правы: дочка маршала — светлый дух. С крылышками, или что там положено светлым гениям?

Арчи неожиданно для себя почувствовал облегчение. Он всего один раз в жизни, и то мельком, видел девушку, но почему-то ему было бы очень обидно, если бы она сознательно сделала что-то дурное.

— Тогда все складывается, — сказал он. — Манрика начала выезжать в свет и наконец-то услышала все сплетни, которые рассказывают про ее отца и Ее Величество. Девочка добрая и чуткая, видела, наверное, как мать страдает. И с юным максимализмом попыталась исправить ситуацию. Хотя, подозреваю, что кто-то более опытный мог натолкнуть ее на эту идею.

— Ух ты! "Добрая и чуткая"! — хохотнул Сатин. — Вы видели Манрику лишь раз, и уже судите о ее высоких душевных качествах.

Арчи обиделся и замолчал.

— Да ладно вам дуться, господин магмейстер! — продолжал ерничать Сатин. — Я тоже рад, что юная девица сама оказалась обманутой. Больно разочаровываться в человеческой природе. Сейчас не это важно, а как мы скажем отцу? И как объяснить девочке, что она натворила? Она же со стыда может руки на себя наложить.

— Как-нибудь попытаемся, — вмешался в разговор эт-Баради. — К тому же, если маршал не умрет, ее вина будет не так уж и велика.

* * *

Арчи натянул поводья, и соловый остановился перед кованой решеткой закрытых ворот. Облетевшие деревья за оградой были почти не различимы за пеленой все усилившегося снега. Они казались белыми призраками, парящими над черной землей.

Приехавших уже ждали.

У будки привратника стояло двое мужчин, по повадкам больше похожих на отставных солдат, чем на слуг. Когда карета остановилась, они поспешили подойти поближе.

Сатин, приоткрыв дверцу, показал им что-то — Арче не успел рассмотреть, что. Что-то маленькое, вынутое из-за пазухи и умещавшееся на ладони. Но охранники, увидев вещицу, лишь молча поклонились, раздвинули тяжелые створки и пропустил экипаж.

Загородное поместье герцогов Вильмирских, к удивлению Арчи, не блистало роскошью. Деревянный двухэтажный дом с небольшими башенками на крыше и резными наличниками на окнах — словно детская игрушка, повторяющая лесные крепостицы на Лисском нагорье.

Снежинки падали на каменные плиты подъездной аллеи и тут же таяли. По деревянному крыльцу, возил метлой, разметая снег, здоровенный детина — явно не дворник... Он же открыл гостям, брезгливо отбросив метлу, широкие двери, расписанные аляповатыми цветами.

"Наверное, в солнечный день эти мальвы и лилии выглядят ярко и празднично, но в сумерках зимнего полдня и они кажутся такими же мрачными, как все вокруг", — мельком подумал юноша.

В холле гостей встретила сама леди Соретта. Арчи поразился ее сходству с дочерью. Та же величавая фигура, те же скульптурные черты красивого лица. Вот только в глазах — затаенная печаль.

В полутьме за спиной хозяйки дома маячило несколько мужских фигур.

Сатин снова достал из-за пазухи то, что показывал привратникам. Теперь молодой маг понял, что это — какой-то медальон.

Леди Соритта обернулась и произнесла что-то неразборчивое. Слуги исчезли, а герцогиня вежливо — настолько вежливо, что Арчи даже удивился — поклонилась Сатину.

Приветствовав леди Соритту, Сатин и маги поспешили вслед за ней в спальню герцога. Арчи не глядел по сторонам и заметил лишь, что стены в коридоре отделаны темными деревянными панелями.

Спальня герцога оказалась просторной полутемной комнатой. Свет падал лишь от горящего камина. При виде хозяйки дома сидевший у изголовья кровати мужчина, ни слова не говоря, поднялся и вышел.

Арчи не выдержал давившего на него сумрака и зажег "волшебный огонек".

Герцог Вильмирский лежал в постели и, казалось, дремал.

— Куда ранили Его Высочество? — спросил молодой маг, ни к кому не обращаясь.

— В руку, — коротко ответила леди Соретта и откинула край одеяла.

Правая рука маршала распухла и была сине-багрового цвета. Пальцы походили на протухшие колбасы — толстые, вздувшиеся. Небольшая повязка, пропитанная чем-то желтым, охватывала лишь предплечье. Значит, рана невелика. Если бы не яд...

Арчи прислушался к своим ощущениям. От раненого шел явственный запах смерти. Но — и тут молодой некромант даже радостно вскрикнул — ощущалась какая-то другая, слабая, но все же удерживающая герцога на этом свете магия.

Эт-Лотус обернулся к Арчи:

— Тебе тоже почудилось?

— Нет, не почудилось!

Арчи снова поклонился герцогине и спросил:

— Вы были в храме Эйван-Животворящей? Что вам там дали?

Леди Соретта удивленно взглянула на магов, но коротко ответила:

— Да. Амулет Пресветлой Богини. Он у него на шее.

— Вы должны гордиться тем, что дали своему мужу шанс выжить, — молодой маг подумал, что такая удача случается один раз из тысячи. — Его Высочество — из любимцев богини. Только она могла помочь.

Сатин взглянул сначала на лежащего в кровати мужчину, потом — на магов.

— Думаете, если бы не Богиня, он мог нас не дождаться?

— Да, — кивнул Арчи. — А сейчас надо как-то попытаться напоить Его Высочество вот этим, — и он вынул из дорожного сундучка склянку с темной жидкостью.

Леди Соретта нежно приподняла голову мужа и поднесла к его губам зелье. Сделав глоток, маршал пробормотал что-то неразборчивое и снова откинулся на подушки.

— Сейчас он на какое-то время уснет, — сказал Арчи. — Прикажите приготовить мятный отвар с медом, и когда Его Высочество придет в себя, пусть служанка его поит этим отваром.

— А нам надо поговорить, — добавил Сатин.

* * *

Леди Соретта пригласила гостей пройти в ее кабинет. Предвидя желания гостей, она активировала артефакт "волшебного огонька", и в сумрачной комнате стало хоть немного, но светлее.

Темные деревянные панели на стенах, обитые кожей кресла. Большой письменный стол и конторка — было видно, что стоят они тут не просто так, за ними работают, на столе аккуратными пачками сложены какие-то бумаги, в специальном стакане — заточенные перья. Арчи даже мельком подумал, что, если городской дом обставлялся "на показ", то загородное поместье герцогами Вильмирскими строилось "для себя", чтобы жить уютно и комфортно. Как ни странно, роскошь вряд ли входила в привычки членов этой семьи.

Но сейчас в этом доме стоял запах смерти.

— Ваше Высочество, вы, конечно, хотите узнать, что произошло с вашим мужем, — полувопросительно-полуутвердительно произнес Сатин.

Леди Соретта кивнула.

— Тогда прошу вас пригласить сюда вашу дочь Манрику.

Герцогиня вопросительно взглянула на Сатина, но снова ничего не ответила, лишь пожала плечами и позвонила в колокольчик, вызывая служанку.

"А хозяйка немногословна, — мельком отметил для себя Арчи. — По крайней мере, она не пыталась занимать гостей приличной в таких случаях болтовней. И даже ничего не спрашивала сама — ни о муже, ни о самих гостях".

Молодой маг вдруг вспомнил, что их даже не представили леди Соретте. С Сатиным она наверняка знакома. Но два мага, которых она, наверное, видит первый раз в жизни — и даже не поинтересоваться, кто они? Странная женщина.

В комнату вошла Манрика. Девушка приятельски кивнула Сатину, растерянно -незнакомым мужчинам — и тихо села в кресло.

— Сейчас я буду рассказывать о некоторых событиях, — начал Сатин. — Если у вас возникнут какие-то вопросы, господа магики могут дать объяснение. Кстати, я не представил их вам, Ваше Высочество. Господа магмейстеры эт-Лотус и эт-Утус — преподаватели на кафедре стихиальной магии. В их лаборатории проводились некоторые исследования, о результатах которых вы, леди, должны знать.

Супруга маршала спокойно кивнула:

— Я не очень интересуюсь магией, но надеюсь, что смогу понять объяснение господ ученых.

— Очень хорошо, — вымученно улыбнулся Сатин. — Значит, я начинаю. Несколько месяцев назад дочь Вашего Высочества познакомилась на одном из балов с баронессой Энзиар. Они подружились.

— Я была против, — скривилась леди Соретта. — Зная репутацию этой женщины...

— Что бы вы понимали в репутациях, маменька! — зло дернула головой Манрика. — По крайней мере, Лилитта Энзиар — не такое посмешище для всего двора, как вы с отцом. Она никому не позволит обращаться с собой так, как отец обращается с вами, маменька!

— Глупышка, — тихо пробормотала герцогиня.

— Совершенно верно — глупышка, — громко произнес Сатин. — Потому что не только слушала наставления госпожи баронессы в отношении того, как надо вести себя с мужчинами, но и попыталась по-своему перекроить жизнь родителей.

— И, скажете, мне это не удалось? — гордо ответила девушка. — Вы сами, маменька, удивлялись тому, что отец теперь проявляет к вам столько внимания. Что я, не слышала, что ли, как вы с Эдди разговаривали?

— А кто подсказал эту идею, не припомните? — ласково спросил Сатин.

— Я... я сама! — растерялась девушка. — Думаете, у меня не хватить ума, чтобы придумать, как отвратить отца от его любовниц и вернуть домой? Отец — такой же мужчина, как все остальные!

— Только вы не знали, можно ли составить заклинание приворожки не на себя, а на кого-то другого? И посоветовались со старшей подругой, не так ли? — еще ласковее проворковал Сатин.

— Да! — гордо ответила девушка. — А что в этом плохого? У Лилитты полно знакомцев среди магов. Да не в вашем стихиальном ордене, она знается с настоящими некромантами! Не с балаганными фокусниками — она вхожа к самому верховному магистру!

— Ну, роль верховного магистра тут под вопросом, а вот магмейстер эт-Диритис — ее ближайший приятель. Кстати, леди Манрика, вы лично с магмейстером не знакомы?

— Знакома — Лилитта представила нас. Он мне очень помог.

— Именно он дал то зелье, которое вы подлили потом отцу в питье? — резко спросил Сатин.

— Да! — дерзко ответила девушка.

В комнате повисла тишина. Манрика переводила взгляд с одного гостя на другого, явно ничего не понимала и постепенно начинала выглядеть все более растерянной.

— А в чем дело? — беспокойно спросила она.

— То есть вы, леди, взяли зелье у совершенно незнакомого вам человека и подлили его отцу? Так? — не выдержал напряженной тишины эт-Лотус.

— Да, — пробормотала Манрика. — Но он не был незнакомым, его представили...

Сатин еще немного помолчал и обратился к леди Соретте:

— Самое приятное в этой истории то, что вашу дочь посчитали настолько глупой, что не скрывали от нее практически ничего. Будь на месте этих наглецов я, я бы действовал руками какого-нибудь торговца артефактами. Нет ничего проще: дать человеку столько денег, чтобы у него была возможность уехать и открыть дело в другом городе или даже в другой стране. Конечно, только после того, как девушка по моему совету придет к нему в лавку и купит то, что ей надо. А потом — попробуй докажи, что я имею хоть какое-то отношение к яду. Дескать, я у этого торговца сам покупал такую хитрую приворожку, и теперь мой конюх счастлив со своей молодой женой и даже бросил пить. Да, да, мне было жаль терять хорошего конюха, но он слишком уж увлекся вином, но одна служанка обещала держать его в руках, если он на ней женится...

— Какой конюх! — в один голос воскликнули мать и дочь. — Какая служанка? Что за дурацкие шутки?

— Не было никакого конюха, — серьезно ответил Сатин. — Я лишь хочу сказать, что жадность — далеко не самое полезное для человека качество. Эт-Диритис, видимо, решил не тратить лишнего и обстряпал дельце самостоятельно, с помощью лишь своей ловкой наперсницы, или кем там ему баронесса приходится. Он самолично вручил вашей дочери яд.

— Яд? — воскликнула Манрика. — Но... но ведь с отцом ничего не произошло! Он выпил вино — и ничего... Точнее, он стал делать то, что я хотела! Он прекрасно себя чувствовал!

— Да, яд, — грустно ответил Сатин. — Иначе почему, как вы думаете, моя милая леди, он из-за небольшой царапины на руке сейчас лежит в горячке?

— Его ранили... — пробормотала девушка.

— Господин эт-Утус, расскажите, пожалуйста, о том веществе, которое вы с господином эт-Лотусом исследовали, — неожиданно обратился Сотин к Арчи. — Да, милая леди Манрика, если вы так уважаете некромантов, то магмейстер эт-Утус — как раз представитель этого направления магии.

Арчи растерялся, но последние слова Сатина придали ему уверенности в себе. Он демонстративно отодвинул манжет, обнажая черную змею на запястье.

Манрика недоуменно взглянула на знак Крома, потом — чуть внимательнее — в лицо Арчи. До этого момента девушка, кажется, вообще не смотрела на магов, они словно не существовали для нее.

Реакция хозяйки дома оказалась совершенно противоположной. В глазах леди Соретты мелькнул испуг, потом — робкая надежда.

— После того, как вы дали "приворожку" своему отцу, вы оставили флакон с зельем на столике возле зеркала в своей комнате, — обратился он к Манрике.

— Не... помню, — пробормотала девушка. — Может быть. Я не знаю, где этот флакон.

— У меня, — спокойно ответил Арчи, вынимая из дорожного сундучка пустую склянку. — Это он?

— Да, — кивнула Манрика. — Но...

— Я все же маг, не забывайте, — улыбнулся в ответ Арчи. — Но я продолжу. Мы исследовали содержимое флакона. Да, там действительно оказался отвар трав, которые обычно используются для приготовления приворотного зелья, но смешанный с еще одним веществом... Мы называем его "пылью с Троп мертвых". На самом деле это не совсем так. Это — истертый в порошок известняк. Обычный известняк... но имеющий несколько измененную структуру. Это позволяет ему удерживать силу Кромешного мира.

Манрика и Леди Соретта напряженно слушали молодого мага, и он продолжил:

— По своим свойствам это вещество немного напоминает то, из которого изготовлены наши магические посохи. Правда, посохи никто не принимает внутрь в виде приворотного зелья.

Видя, что никто не улыбнулся его шутке, Арчи снова заговорил серьезно:

— Подобное вещество можно создать искусственно, но в очень небольших количествах. Но бывают случаи, когда оно образуется самостоятельно. Вы, наверное, слышали о "проклятых землях"?

— Да, — кивнула леди Соретта.

— Очень хорошо. Тогда я не буду рассказывать о том, как в Полуденном море были открыты Проклятые острова, и о том, как почти две дюжины лет назад там погибло несколько келенорских кораблей. Это — другой разговор. Сейчас важно то, что "пыль" попала в распоряжение ордена некормантов. Тогда его уже возглавлял магистр Ливаль эт-Вилисорри. А исследованиями занимался — да, вы не ошиблись — магистр эт-Диритис. Он сделал так, чтобы об экспедиции ордена к Проклятым островам знало как можно меньше народу. Но и это — тоже тема другого разговора. Сейчас важно главное: свойства этого удивительного вещества. Так вот, если его принимать в малых дозах, то оно может показаться даже полезным. Малые дозы "пыли" даруют сладкие сны, наполненные грезами об иномирье. Если кто-то смертельно болен — настолько, что нет надежды на выздоровление, то я бы даже рекомендовал его поить очень слабым раствором "пыли". Она поможет облегчить страдания и уйти за Кром так же легко, как гаснет догоревшая свеча. Но если "пыль" в большей концентрации попадет непосредственно в кровь, то человек моментально погибнет.

Арчи передохнул и продолжил:

— Есть и третий вариант. Если большая доза "пыли" принимается внутрь вместе с едой или питьем, то происходят очень странные вещи. То есть сначала вроде бы ничего не происходит. Человек все так же бодр и здоров, как был. Но любая рана для него становится смертельной. Как и любая болезнь вроде обычной простуды или еще чего-нибудь такого, совершенно невинного. Словно организм человека теряет способность сопротивляться любой заразе...

— И все же вы сказали, что надежда есть, — тихо спросила герцогиня.

— Да. Недавно было создано противоядие. Это — такое же сложное, как "пыль", вещество, которое укрепляет организм человека и дает ему силы выздороветь. Я не знаю, придется ли господину герцогу всю жизнь пить это противоядие, или же его тело в конце концов само вспомнит, как бороться с болезнями. Но могу сказать лишь одно: через сутки-другие Его Высочество почувствует себя гораздо лучше.

В этот момент дверь в комнату распахнулась, и на пороге появился Эдмар Вильмирский.

— Что здесь происходит? — требовательно спросил он. — Я только что приехал, и мне сказали, что отец при смерти.

— Уже нет, — спокойно ответила леди Соретта. — Появилась надежда.

— Но... но что происходит, мне может кто-нибудь ответить?

— Успокойтесь, господин лейтенант, — мягко сказал Сатин, поднявшись навстречу сыну герцога. — На вашего отца было совершено покушение. Он был ранен...

— Кто? Отец? — Эдмар презрительно фыркнул. — Хотел бы я посмотреть на героя, способного нанести отцу смертельную рану.

Арчи вдруг хлопнул себя по лбу и произнес:

— Знаете, что больше всего меня удивляло и в этой истории? Слишком сложный способ убийства. Понятно, что и маршалы иногда начинают кому-то мешать. Но почему нельзя было просто убить Его Высочество? И только сейчас до меня дошло: чтобы обычными способами отправить его за Кром, понадобилась бы целая армия. Отравители, наемные убийцы — это все бесполезно. "Случайная стрела не ранит возлюбленного богиней". Слышали поговорку? Я знаю одного человека... он остался в живых, будучи среди "пятисот героев", среди тех, кто шел в последнюю атаку вместе с Золотым Драконом. Именно поэтому использовали "пыль с Троп мертвых". Эти силы не подвластны Светлой Богине, она может лишь немного смягчить их разрушительное действие...

— Простите, я не понял, — Эдмар обернулся к Арчи. — О чем вы? И вообще — кто вы? Ваше лицо кажется мне знакомым.

Сердце молодого мага сжалось, но он спокойно ответил:

— Пять лет назад вы в Иртине посещали свою тетушку, Генрику эт-Лидрерри. Вы привезли ей документы о пенсионе, назначенном за отца, героя битвы в Бенском ущелье. Я — ученик старого мага. Правда, наверное, с тех пор я немного вырос.

Эдмар похлопал глазами, наморщил лоб, но в конце концов лицо его разгладилось, и он радостно произнес:

— Магмейстер Арчер эт-Утутс? Так, кажется? Мы изредка переписываемся с Генрикой, она не раз упоминала, что вы осели в Будилионе.

— Теперь я здесь. Да и сама Генрика скоро приедет в столицу.

Молодой офицер искренне улыбнулся:

— Я рад! Мама, вы не откажете в доме сводной сестре своего мужа? Я был бы счастлив, если бы Генрика остановилась у нас.

— Погодите, погодите, — перебил его Сатин. — Господин лейтенант, я уверен, что у вас есть что обсудить с матерью и сестрой. Но мне бы не хотелось присутствовать при разговорах, носящих чисто семейный характер. Поэтому я прошу разрешения у леди Соретты откланяться...

* * *

Сатин и эт-Лотус уехали, оставив Арчи в поместье. Молодому магу отвели комнату рядом со спальней маршала.

— Я буду время от времени заходить к нему и присматривать, — согласно кивнул Арчи в ответ на безмолвный вопрос леди Соретты. — Постараюсь сделать все, что возможно. Но пусть еще кто-нибудь будет рядом с ним, чтобы в случае чего позвать меня.

И, взглянув на темные круги под глазами женщины, добавил:

— А вы можете отдохнуть. Теперь от вас ничего не зависит.

Герцогиня коротко поклонилась. Арчи так и не понял, чего было больше в ее взгляде — удивления или благодарности.

Оставшись один, молодой маг комфортно расположился в мягком кресле и попытался читать прихваченный с собой трактат "О формах нежити". Но мысли его были слишком далеки от вопросов поднятия зомби.

"Что с того, что мы знаем, кто дал яд? — думал он. — Вряд ли магистр эт-Диритис травил герцога Вильмирского из одной лишь любви к искусству. Даже если маршал умудрился наставить магику рога, это тоже не причина. Если, конечно, верить Сатину по поводу придворных нравов. У эт-Диритиса должен быть заказчик. Но кто это? Верховный магистр? Королева? Еще кто-то, о ком мы даже не подозреваем? И кто организовывал покушения? Неужели у эт-Дитириса такие длинные руки? Что-то та шпана, которую он на меня напустил, не показалась мне серьезным противником".

Тут Арчи отбросил книгу и хлопнул себя по лбу:

"Шпана! Как же я мог забыть!"

Перед его глазами встала картина: полуголый пьянчуга, валяющийся в придорожной канаве. И явственное ощущение того, что этот смачно храпящий мужик — даже не свежий, а порядком разложившийся труп.

"Пыль с Троп мертвых может дарить сладкие сны. Как же я об этом не подумал! — укорял себя Арчи. — А любителей предаться грезам всегда хватало. Взять хотя бы моего папашу. Насосется сидра и всерьез уверен, что он — великий государственный деятель, на котором только порядок в Иртине и держится. Но, пока человек станет рабом сидра, нужно долго ждать. А "пыль" действует быстро и наверняка. Для того, чтобы превращать людей в зомби, не обязательно дырявить им тело. Достаточно приучить к "пыли". Ради новой порции грез эти бедолаги будут готовы на все, что угодно".

Арчи поежился, представив, какие возможности предоставляет "пыль" тому, кто решит ее использовать именно так. Но тут, же у него возникла другая мысль:

"Значит, вряд ли в распоряжении ордена — всего лишь несколько образцов почвы с Проклятых островов. Скорее всего, корабли туда ходят регулярно. Надо проверить эту идею".

До самого вечера молодой маг провозился с расчетами того, сколько нужно "пыли", чтобы получить хотя бы сотню бойцов-зомби.

"Не всякий любитель грез способен держать в руках оружие, да и здоровье "пыль" порядком подтачивает, — рассуждал Арчи. — Что будет, если регулярно принимать малые дозы "пыли"? Через какое время человеческое тело перестанет сопротивляться болезням? Бедолагу Мильда его глупая женушка травила "пылью" где-то с полгода. Наверняка ее братец знал, сколько времени пройдет, пока "пыль" начнет действовать, и наследник торгового дома помрет от первой простуды. Это не может быть слишком большой срок. Значит, и "пыльных зомби" можно использовать не больше года-двух, потом они начинают гибнуть от малейшей раны".

В результате даже самых грубых получалось, что в год нужно достаточно много проклятой земли — не меньше нескольких сундуков.

А что, если "пыль" дают не только тем, кого хотят использовать как наемных убийц, но и вообще — людям, которые могут быть полезны? Каким-нибудь чиновникам или царедворцам? Сколько таких зомби уже ходит по Келенору?

"Чаще, чем раз в год корабли туда вряд ли ходят. Значит — что? Значит, надо искать корабль, в котором среди груза были короба или корзины с известняком. А это уже проще. На таможне записывают все грузы".

Довольный собой, Арчи еще раз перепроверил расчеты.

Все сходилось.

Заглянул к маршалу. Тот по-прежнему спал, но его раненая рука приобрела почти нормальный вид.

Служанка принесла ужин — Арчи, не особо задумываясь, о том, что ест, проглотил все и снова взялся за трактат "О формах нежити". Теперь читалось легко и даже с интересом.

Подумать только — при критическом повреждении костяка приходится тратить дополнительную силу на придание стабильности телу зомби. Если же труп испорчен не настолько, чтобы не иметь возможности двигаться, то формообразующие заклинания не нужны!

Глава 23

Через сутки Арас Вильмирский пришел в себя.

Он был очень слаб, но горячка отступила. После второй порции зелья лицо больного из синюшного, словно у мертвеца, стало просто бледным. Маршал смог съесть несколько ложек бульона и выпить стакан травяного отвара. Арчи сам приготовил питье по старому надежному рецепту, которым пользовались монашки в Будилионе: мята, винтур, ягоды шиповника и клюквенный сок, все это щедро сдобрено медом. Маг усилил травы парочкой столь же простых и столь же действенных заклинаний, которые должны были гарантировать больному спокойный сон без сновидений.

Поев, герцог задремал. Сейчас он дышал ровно, без удушливого хрипа и тяжелого кашля. Но Арчи не уходил, присматриваясь к больному.

Сначала он сам не совсем понимал, что же его держит в спальне маршала. Здесь постоянно дежурил кто-то из слуг. Или охранников — маг никак не мог понять, как же ему относиться к этим молчаливым крепким мужчинам, сменявшим друг друга возле постели. Все они походили на отставных военных — седоватые, крепкие, с движениями немного отяжелевших от сытной кормежки, но от этого не менее опасных хищников. Они хмуро посматривали на мага, когда тот шептал заклинания над их патроном, но предпочитали молчать. Вообще в этом доме, кажется, все — от хозяйки до младшей служанки — отличались неразговорчивостью. Зато четко выполняли приказы. А леди Соретта распорядилась, чтобы господина магика позвали сразу же, как только Его Высочество проснется. Так что лекарю вроде не требовалось самому сидеть у изголовья. Но все-таки Арчи, напоив маршала отварами, провел пару часов в одном из кресел, стоящих рядом с кроватью.

Что-то, не замеченное им сразу, продолжало тревожить душу. А ведь еще старый эт-Баради учил Арчи:

— Никогда не отмахивайся от сомнений. Мы многого не замечаем разумом, но глаза видят и уши слышат. И кто-то, кто сидит глубоко внутри нас и помнит все, начинает недовольно шевелиться.

— Это называют интуицией? — спросил тогда Арчи.

В то время он как раз увлекся трудом знаменитого Бортса эт-Милиди "О работе души".

— Интуицией. Или божественной вестью. Или демоническим наваждением. Называй, как хочешь, — недовольно фыркнул в ответ эт-Баради, которому, наоборот, не нравились новомодные гипотезы. — Но не отмахивайся от того червячка, который иногда начинает шевелиться где-то в области сердца.

И вот теперь Арчи вроде бы сделал все правильно, а неугомонный червячок продолжал шевелиться. И в конце концов молодой маг понял, что его смущает:

"Да, о безопасности маршала в доме беспокоиться, кажется не нужно. У него хорошая охрана и умная жена, которая не впустит сюда того, кто вызывает подозрения. Понятно, что кто-то очень хочет смерти маршала. Но, пока маршал лежит в постели, попытка покушения вряд ли закончится успехом. Однако это — в нашем мире. А вот как обстоят дела в Кромешном? Ведь среди тех, кто очень не хочет выздоровления маршала, есть люди, для которых мир мертвых — что дом родной".

Правда, Арчи ни разу не слышал о том, что можно нанести какой-то вред человеку, не изучавшему магию смерти и не прошедшему инициации, если действовать в Кромешном мире. Некоторые из тварей Тьмы могут появляться в нашей реальности так же, как некроманты проникают в их мир. Но остальные люди для тех, кто находится за Кромом, просто не существуют. Так, как не существует в нашем мире еще не зачатый ребенок. Но в крови Араса Вильмирского еще слишком много того, что делает его принадлежащим и Кромешному миру.

— Милейший, как вас зовут? — обратился Арчи к слуге, который в этот момент начал подремывать в кресле с другой стороны герцогского ложа.

— Сурт Бетор, господин магик! — рапортовал слуга, моментально вскочив и вытянувшись по стойке "смирно".

— Сидите, сидите, — успокаивающе махнул рукой Арчи. — И не надо так шуметь, Его Высочеству нужен покой.

Сурт Бетор послушно опустился обратно, ожидая дальнейших распоряжений.

— Вот что, господин Бетор, — осторожно начал Арчи. — Для скорейшего выздоровления Его Высочества я должен кое-что сделать. Очень прошу вас не поднимать шум, что бы ни происходило. Договорились?

Слуга с готовностью кивнул.

— Вот и прекрасно, — сказал Арчи.

Про себя он подумал о том, что ему повезло. Старый вояка — а этот Бетор наверняка совсем недавно был каким-нибудь капралом, — не ударится в панику, когда увидит то, что будет делать маг. Было бы хуже, если бы в роли сиделок герцогиня использовала своих горничных.

Расслабленно откинувшись в кресле, Арчи привычно скользнул на Кромешную сторону. Так и есть. Герцог существует и здесь — бесформенный сгусток, клочок тумана, неотличимый от других. И все же, если знать, что искать, то можно найти это отражение. И что-то с ним сделать.

А вот этого допустить никак нельзя.

И Арчи знакомой дорогой заскользил над равнинами Кромешного мира в направлении Долины Хорьков.

Братишка был там, где бывал всегда — у озера, под странным, неизвестно откуда появившимся здесь деревом.

"Значит, то был не сон?" — мельком подумал маг, но разбираться с тайнами "маячков" сейчас было недосуг.

"Ты можешь мне помочь?" — спросил Арчи хорька.

"А что нужно делать?" — с готовностью ответил "братишка".

"Не подпускать никого к одному месту, я покажу", — сказал Арчи.

И продолжил, когда он оказались рядом с отражением герцога:

"Вот этот клочок тумана... видишь?"

"Невоплощенная душа?" — догадался хорек.

"Да. Нужно, чтобы с ней ничего не произошло".

"Это просто. Братья будут дежурить рядом. Но если появится тот, кто нам не по силам?"

"Позовешь меня".

Первое, что увидел Арчи, открыв глаза, — это белое, как полотно, лицо слуги-охранника. Маг проследил за направлением его взгляда и усмехнулся. Как он и опасался, для того, чтобы вернее контролировать "объект", вождь хорьков просочился в человеческий мир. Полупрозрачный зверь с горящими рубиновым огнем глазами, удобно устроившийся на одеяле, — не самая банальная картина. Тем более, что "братишка" не просто улегся на животе у маршала, но и свернулся, как домашняя кошка, только что не мурлыкал. Однако мужественный Сурт Бетор изо всех сил крепился и не издавал ни звука. Хотя даже дышать, кажется, перестал от ужаса.

— Этот призрак — такой же охранник, как ты, — успокаивающе произнес Арчи, для пущей убедительности перейдя на "ты". — Ведь ты же слышал, что леди подозревает магиков в том, что именно они наслали болезнь на Его Высочество? А против магиков нужен не только добрый меч, но и такие вот сторожа. Так что, если что случится, этот парень будет с тобой заодно. Ты понял?

На лице старого солдата отразилась мучительная работа мысли. Сурт Бетор сначала недоуменно нахмурился, потом закатил глаза, словно что-то вспоминая, и в конце концов расцвел улыбкой:

— Говаривали, что в Бенском ущелье какой-то магик таких зверенышей на северных варваров натравил, и что в бою такой малыш стоит хорошо натасканного рейнджерского пса.

— Именно так! — согласился Арчи, удивившись, как далеко распространилась слава старого эт-Лидрерри.

Сурт Бетор довольно хмыкнул и потянулся, чтобы потрепать хорька по загривку. От неожиданности "братишка" подскочил, выгнув спину, и зашипел, словно кошка.

— Не надо! — испугался Арчи. — Они не любят, когда их трогают.

— И не сравнивай меня с собакой! — явственно произнес хорек.

— Он еще и говорящий? — умилился бывший солдат.

— Стал бы я на охрану Его Высочества призывать безмозглую тварь, — не столько для Бетора, сколько для "братишки" ответил Арчи. — Они — не глупее нас с тобой. Только выглядят как звери.

Перестав сверкать глазами, хорек намерился снова улечься на одеяло.

— Ты бы все-таки скрылся с глаз, — сказал ему Арчи. — Это твой напарник — человек спокойный. А вдруг кто-нибудь более нервный придет, какая-нибудь женщина? Думаешь, от ее визга больному станет лучше?

"Братишка" презрительно фыркнул, но все же согласно кивнул и одним скользящим движением стек под кровать.

— Чего только не бывает, — покачал головой Сурт Бетор, но, видя, что магик не намерен поддерживать разговор, замолчал.

Арчи же встал, собираясь отправиться в отведенную ему комнату, выпить чего-нибудь освежающего и немного подремать. Однако в этот момент в комнату вошла леди Соретта.

— Что же вы сами не идете отдыхать? — спросила она мага. — Мне доложили, что вы удовлетворены состоянием Араса.

Арчи пожал плечами. Он не хотел говорить герцогине ни о том, что происходило в комнате за минуту до ее прихода, ни о том, что до ее мужа зелье испытывалось только на мышах, и теперь магу было самому интересно наблюдать, как меняется состояние больного, как постепенно исчезает ощущение близкой смерти.

— Идите в курительную комнату, — продолжила леди Соретта. — Эдмар хотел о чем-то с вами поговорить.

— В курительную? — переспросил Арчи.

— Да, Сурт вас проводит.

Сурт поднялся, молча поклонился герцогине и направился к двери. Арчи не оставалось ничего другого, как следовать за ним.

В коридоре они разминулись с двумя незнакомцами, которые в сопровождении слуги направлялись в спальню герцога. Один, одетый в полковничий мундир, производил впечатление штабного офицера. Второй был похож скорее на адъютанта, почему-то решившего сменить форму на темный костюм зажиточного горожанина.

Арчи мельком взглянул на гостей маршала, подумав, что больному все же рановато вести деловые разговоры. Но ничего не сказал, решив, что леди Соретта знает, что делает, и, если герцогу станет хуже, догадается позвать мага.

Сурт довел мага до дверей курительной комнаты. Перед тем, как толкнуть дверь, Арчи поинтересовался:

— А кто те двое, кого мы встретили в коридоре?

— Полковник — начальник сыскного отделения городской полиции рыцарь Мортинус, — хмуро ответил Сурт Бетор. Второй — его помощник, из молодых выскочек, умная сволочь... Баронет Вайси Грой. Разбудят же Его Высочество, как пить дать — разбудят!

— Теперь это не страшно, — успокаивающе улыбнулся Арчи, хотя гораздо лучше старого солдата понимал, насколько рано маршалу заниматься делами.

Сурт Бетор, опередив мага, распахнул перед ним дверь, но сам заходить не стал. Как только Арчи переступил порог, его спутник развернулся и зашагал в обратном направлении. Маг проводил его взглядом, пожал плечами и с интересом осмотрел "курительную".

Мода на отдельные комнаты, в которых мужчины отдыхали после обеда, появилась в Келеноре вместе со всеми другими нововведениями, пришедшими из Мальо. Хотя, если быть точным, то это помещение нужно бы было назвать "кофейной". Убранство таких комнат обычно составляли несколько покойных диванов вокруг низенького столика. "Курительными" же комнаты называли потому, что с недавних пор стало модно пить кофе, одновременно вдыхая дым курильниц, наполненных ароматическими маслами.

Так и здесь: несколько изящных ламп стояли на специальных треножниках вокруг дивана, наполняя и так не очень хорошо освещенную комнату сизоватым туманом. На столике из полированного дерева было расставлено все, что нужно для кофе: крохотная жаровня, миниатюрные кастрюльки для варки этого благородного напитка, кувшин с родниковой водой, чашки, рюмки, тарелки с фруктами, сладостями и сыром и несколько бутылок, по пыли на которых можно было судить о древности находящихся в них напитков.

Когда молодой некромант вошел, Эдмар Вильмирский возился с жаровней.

— О! Господин магмейстер! — приветствовал он Арчи. — Маменька говорила, что отец чувствует себя гораздо лучше. Это правда?

— Правда, — кивнул маг. — Вот только, право, не стоило ему сейчас разговаривать о каких-нибудь важных делах. Он слаб, и я дал ему снотворного...

— Вы встретили полковника Мортинуса? — усмехнулся Эдмар. — Что ж, он — умный человек и, увидев, в каком состоянии отец, поговорит с маменькой. Отец всегда доверял ей в наиболее важных и щекотливых делах.

Арчи лишь пожал плечами. На его взгляд, у маршала сейчас не было более важного дела, чем вылечиться.

Сообразив, что маг прекрасно понимает, почему его удалили из спальни герцога, Эдмар не стал выдумывать никакой важной причины для разговора. Налил подоспевший кофе в чашечки, широким жестом показал на диван. Дескать, располагайтесь, как вам удобно.

С час молодые люди болтали о пустяках, выясняя, есть ли у них общие знакомые, и перебирая столичные сплетни. Арчи пришлось лихорадочно сочинять историю про землячку его соседки, иллюзионистки Лани Брис, и про внезапный отъезд отца юной сунланской жрицы:

— Она сама была уверена, что пробудет в столице еще дней десять, но ее батюшка почему-то так спешил, так спешил...

Но беспокойство мага оказалось напрасным. Эдмар и заподозрить не мог, что хорошенькая блондинка-провинциалка, попавшая в глупое положение на вечеринке, и молодой лекарь, сумевший вытащить его отца буквально с того света, — один и тот же человек. Тем более, что за прошедшие седьмицы Арчи для солидности отрастил усы — редкие, белесые, но все же делавшие его совершенно не похожим на юную сунласкую жрицу. К тому же разговор о ней зашел лишь вскользь, когда оказалось, что Арчи снимает комнату в том же пансионе, что и Ланя. Гораздо больше Эдмара интересовали известия от Генрики:

— Говорите, она скоро будет в Келе?

— Да, прислала письмо. Вроде бы Эльрик Мор собирается продолжать обучение в Ааре, и надобность в домашней воспитательнице отпала, — соврал Арчи.

— А мне кажется, опекуны решили избежать возможного скандала, — возразил Эдмар. — Генрика — прелестная девушка, а молодому герцогу уже пятнадцать. Самый опасный возраст. Служанки обычно и сами не против поразвлечься с юным господином. Но даже одно только подозрение в связи с девушкой из благородного семейства может в будущем привести к проблемам, причем для обоих молодых людей.

Арчи недоуменно пожал плечами:

— У них почти десять лет разницы. Хотя...

— Говорю же — если бы Генрика не была моей тетушкой, я сам бы в нее влюбился, — улыбнулся в ответ Эдмар. — Говорят, она очень похожа на мою бабушку.

Арчи ничего не ответил, лишь удивленно взглянул на молодого хозяина. Поэтому тот продолжил:

— К сожалению, я не помню бабушку, хотя родился, когда она со своим вторым мужем жила еще в Келе. Но если Генрика похожа на нее, то я вполне одобряю вкус вашего учителя.

Молодой Вильмирский с удовольствием сделал глоток кофе и продолжил:

— Знаете, господин магмейстер, историю о втором муже бабушки я впервые услышал от моей няньки. В ее устах она звучала как баллада. Вроде бы господин эт-Лидрерри какое-то время работал у нас библиотекарем, влюбился в хозяйку и для того, чтобы не компрометировать ее, уехал их столицы. И потом двадцать лет добивался, чтобы стать достойным своей избранницы, сделал карьеру в ордене, превратился в одного из самых влиятельных вельмож в государстве. И все — ради нее. Интересно, это правда?

— Вроде бы, — неуверенно сказал Арчи. — Старый Титус не любил рассказывать о личном. Точно знаю лишь одно: для того, чтобы родить Генрику, ее мать просила благословения у Светлой Богини. И заключила с ней какой-то договор. Дала клятву. Я не знаю, что это за клятва. Но ясно одно: и Генрика, и Его Высочество герцог Вильмирский находятся под благословением богини. И вы, наверное, тоже.

— Странно, — задумчиво сказал Эдмар. — Нянька говорила что-то похожее. Но когда я спрашивал у отца, то он ничего толком не сказал. Он больше обращает внимание не на романтические истории, а на кровь истинных владык.

И молодой офицер тяжело вздохнул.

— Истинная кровь? Символы власти? — заинтересовался Арчи.

— Да, они самые, чтобы их демоны побрали, — с досадой ответил Эдмар.

От удивления Арчи чуть не уронил ломоть груши, который собирался положить в рот:

— А в чем дело?

— В том, что вы, господин магмейстер, по сравнению со мной — счастливейший человек, — ответил Эдмар. — Для вас, магов, не существует понятия неравного брака. Вы можете жениться на ком угодно: хоть на герцогине, как ваш учитель, хоть на кухарке.

— Как второй мой учитель, — улыбаясь, продолжил Арчи. — В Будилионе практикует великолепный целитель — Пит эт-Баради. Он женат на бывшей няньке герцога Мора, женщине простой, необразованной, но очень доброй.

— Смотрите, как я угадал, — рассмеялся молодой хозяин, но тут, же нахмурился. — А в нашем роду все не так. О браке по любви и речи быть не может. Говорят, дед первый раз увидел бабушку только на собственной свадьбе. Мой отец тоже женился на матери не потому, что их связывали какие-то романтические чувства, а потому, что в ее жилах — кровь морских королей.

Арчи опять лишь вопросительно взглянул на собеседника.

— Есть старая легенда, — продолжил Эдмар. — Или, может быть, не легенда, ведь отец свято верит в эту историю. В общем, это связано с родом баронов Тигар. Моя мама — урожденная Тигар, причем, кроме нее, у ее родителей не было детей. Поэтому теперь земли этого самого южного в королевстве баронства принадлежат мне и брату. Но это — не главное. Бароны Тигар — потомки выходцев с Ильских островов. Вы не были в Ильском княжестве? Я был. Довольно унылое место. Земли настолько каменисты и бесплодны, что там почти нет пашен. Только козьи пастбища да крохотные огороды на горных террасах. Простонародье кормится рыбной ловлей. А еще ильцы — превосходные моряки и корабелы. И так было всегда. Правда, раньше князья промышляли еще и пиратством. А некоторые из княжичей, собрав дружину, захватывали земли на континенте. Так появились Снежные баронства на севере и некоторые прибрежные города в заливе Роз на юге. Баронство Тигар — в их числе. Но это тоже не главное. Легенды объясняют удачливость князей Иля в море тем, что они — потомки морских дев. Дескать, где-то в океане есть волшебные острова, и там живут некие "морские люди". Я не знаю, что это значит. Вам, магам, гораздо проще во всем этом разбираться. Так вот, дескать, кто-то из ильских княжичей был женат на девушке с волшебного острова. У них было много детей. Сыновья этого княжича стали самыми удачливыми мореходами, каких только можно себе представить. Кто-то из их потомков и построил город Тигар на берегу залива Роз.

— Удивительно! — воскликнул Арчи. — Я слышал эту легенду, но несколько в другой подаче. Там речь шла о магах-стихиальщиках, работающих с водой и ветром. Дескать, благосклонность морской девы дает такую власть над волнами и ураганами, что маг может в одиночку провести через океан целый флот или вызвать бурю, которая утопит вражеские корабли.

— Наверное, не все в мифах — ложь, — согласился Эдмар. — Но мне от этого не легче. Отец подберет мне жену из какого-нибудь древнего рода только потому, что надеется — в конце концов браки с потомками истинных хозяев подарят и нашему роду символ власти.

— А что, герцоги Вильмирские — не истинные владыки? — заставил себя удивиться Арчи.

— Нет, — покачал головой Эдмар. — Мы — не Вильмир, а всего лишь Эше, истинные хозяева одной небольшой плодородной долины неподалеку от границы с Мальо. Это — не секрет, но об этом просто предпочитают не вспоминать.

И рассказал молодому магу уже слышанную тем историю о том, как их род получил герцогский титул.

— Не знаю, не знаю, по-моему, тут дело не в истинной крови, а в том, насколько род находится под покровительством богов или та-ла, — с сомнением сказал Арчи. — Вы — любимцы Светлой богини, и она может даровать символ. Но что для этого надо сделать, я не знаю. И никто, наверное, не знает.

Глава 24

Маршал Вильмирский быстро шел на поправку. Через три дня, когда в поместье приехал Сатин, герцог был уже почти здоров.

— Господин магик, Их Высочества просят вас в спальню Его Высочества, — торжественно провозгласил слуга, заглянув в комнату Арчи.

Маг отложил книгу и пошел вслед за лакеем. К своему удивлению, в спальне он нашел целое собрание.

Маршал полулежал на подушках, слушая жену, которая сидела у изголовья. Господин Сатин пристроился в одном из кресел у стены и тоже внимательно смотрел на леди Соретту. С другой стороны кровати стоял тот сухощавый офицер, которого Арчи пару дней назад видел в коридоре.

"Странно, но господин Сатин, кажется, приехал вместе с этим сыскарем. С кем только он не знаком", — подумал некромант.

— ...лишь после того, как полковник Мартинус представил доказательства, — услышал Арчи обрывок произнесенной герцогиней фразы.

Стук двери за спиной Арчи заставил леди Соретту замолчать. Все обернулись к молодому магу.

Первым нарушил молчание маршал:

— Еще раз хочу сказать вам спасибо, господин магмейстер эт-Утус.

Арчи вежливо поклонился.

— Присаживайтесь, мой друг, — Сатин показал на кресло подле себя. — Мы как раз обсуждали причины, вызвавшие покушения на Его Высочество. Я думаю, что тут дело не только в том, что я вам говорил о придворных "партиях". Господин полковник рассказывает поразительные вещи!

— Думаю, я догадываюсь, о чем речь, — смущенно улыбнулся Арчи. — При помощи "пыли с Троп мертвых", если применять ее в другой концентрации, можно превратить человека в зомби, полностью подчинив его своей власти.

— Так это... это тоже "пыль"? — изумленно пробормотал Арас Вильмирский. — Какие идиоты!

— Кто? — не понял Арчи.

— Давайте я расскажу все с самого начала, — произнес полковник Мартинус. — Может быть, вы что-то сможете добавить, чтобы картина стала более ясной.

Арас Вильмирский ободряюще кивнул:

— Берите кресло, полковник, присаживайтесь. Кажется, разговор будет долгим.

— Надеюсь, я могу быть совершенно откровенным, — слегка высокомерным тоном начал господин Мартинус, устроившись так, куда указал маршал. — Господина Сатина я знаю давно, и в его порядочности уверен. Думаю, и господин эт-Утус столь же осмотрительный человек...

Молодой некромант не знал, что ответить на это заявление, но, кажется, от него и не требовалось никаких слов. Его просто предупредили о возможных последствиях.

Впрочем, вскоре Арчи забыл о всяких последствиях и вообще о том, что перед ним сидит, если судить, по словам Эдмара, один из самых опасных людей в столице. Слишком интересные вещи тот рассказывал.

Оказывается, чуть больше полугода назад был убит один из высокопоставленных офицеров штаба армии. Обстоятельства убийства делали его причины прозрачными, как родниковая вода. Генерала Сольтони зарезали в собственном кабинете, когда он работал с планами новых укреплений на границе с Мальо. Причем злодей похитил все эти планы и многие карты из тех, которые генерал хранил дома. Естественно, стали искать шпиона. Кому же еще нужны документы?

Конечно, отношения с южным соседом пока дружеские. Но что будет завтра? В то, что конфликт между Келенором и Мальо неизбежен, не верит, кажется, только Ее Величество вдовствующая королева Алиста. Мальонцы это прекрасно понимают. Арас Вильмирский вкупе с Его Величеством Виталисом Третьим тоже не отказались бы иметь карты всех укреплений в Мальо. И келенорские резиденты тоже порой не стесняются в средствах. Тем более, что генерал Сольтони во много был сам виноват. Незачем хранить дома столь важные документы.

Но оставлять преступление безнаказанным было нельзя. Политика есть политика, тут свои правила игры.

В общем, стояло две задачи: покарать убийцу и, если повезет, не выпустить его добычу за границу. Вряд ли шпион сразу же, получив бумаги, опрометью бросился на родину. Так никто не поступает. И в политике, и в шпионаже главное — уметь выждать нужный момент. Если бы кто-то из тех, кого хоть немного подозревали в связях с мальонской разведкой, спешно покинул столицу после этого дерзкого ограбления, то все становилось бы ясно. И обратно шпиону пути бы уже не было.

Почтовый голубь исключался — бумаг было так много, что для их переноски потребовался бы, по крайней мере, крупный орел. Конечно, шпион мог отправить карты с курьером. Поэтому проверяли все отходившие из Келе и соседних портов корабли, присматривались ко всем, кто направлялся на юг, в прибрежные городки, из которых можно добраться до Мальо на кабатажной шхуне или даже просто на лодке. Но все впустую.

Зато довольно быстро нашли исполнителя. Им оказался некий капитан кавалергардии.

— Назову его баронетом "Эн", — тонко улыбнулся полковник. — Настоящее имя не важно. Важно лишь то, что вот его-то вряд ли кто мог заподозрить в шпионаже. Обычный повеса, каких десятки. Если чем-то и выделялся среди товарищей, то поистине кавалергардской статью и ростом. Красавец, дамский угодник, игрок — в общем, такого увидишь на любом балу. Девицы водят вокруг таких кавалеров настоящие хороводы, а мужчины считают их глупцами, но втайне завидуют. Хотя в полку баронета "Эн" считали добрым солдатом и из уст в уста передавали сплетни о его победах над самыми неприступными дамами.

Это и погубило баронета. Когда в кавалергардии разнеслась весть о гибели генерала Сольтони, то многие в спрашивали: "Это который из штабистов? Тот, чью женушку недавно соблазнил наш красавчик капитан?" Сыскарей такое отношение к покойному не могло не заинтересовать. Начали расспрашивать, откуда идут слухи, и нашли двух офицеров, возвращавшихся как-то на исходе ночи из ресторации.

Стояла прекрасная погода, и молодые люди решили прогуляться вдоль набережной. Что мешает двум офицерам пройтись по городу, подышать пряным воздухом летней ночи, выветрить винные пары перед службой? Уже начинало светать, когда эти гуляки проходили мимо дома, в котором жил генерал Сольтони, так что они вполне смогли рассмотреть рослого мужчину, спрыгнувшего с балкона на втором этаже, и узнали в нем одного из записных повес столицы. Соблюдая скромность, окликать баронета "Эн" офицеры не стали, но всю оставшуюся часть пути обсуждали достоинства генеральши — женщины не первой молодости, хотя и вполне миловидной. Что примечательно, до того считавшейся верной женой, безразличной даже к легкому флирту.

Сплетня о новой победе баронета "Эн" моментально распространилась и в казармах, и при дворе. Даже быстрее, чем известие о гибели генерала Сольтони. Вот об этом-то сыскари первые дни старались не особо распространяться.

Труднее всего было докопаться до ее источника, но, в конце концов, ночных гуляк нашли и допросили. Офицеры смогли не только показать балкон, с которого спрыгивал капитан кавалергардии, но и припомнить, в какую ночь они его видели. Как же они удивились, когда узнали, что это случилось как раз в ночь убийства, а на балкон выходит дверь, ведущая вовсе не в будуар госпожи Сольтони, а в кабинет ее мужа!

Баронета "Эн" арестовали. В его вещах нашли испачканные кровью перчатки и нож, идеально подходивший для того, чтобы нанести им раны, от которых умер генерал. Убийца признался в том, что зарезал Сольтони. Но вот по поводу бумаг нес какую-то чушь. Невразумительно бормотал о благословении Тима Пресветлого и чуть ли ни прямом приказе, который отдал ему великий бог, и грозил всевозможными мистическими карами. Но вот о том, кому он передал документы, баронет "Эн" упорно молчал. Точнее, утверждал, что отдал их... богу.

Преступнику попытались развязать язык с помощью пыток, но и это ничего не дало. Здоровяк-кавалергард после первого же знакомства с инструментами палача подхватил нервическую горячку, впал в беспамятство и через два дня умер. Палача наказали, но не очень строго, он действительно не мог ожидать, что не старый еще мужчина окажется, слаб, словно юная барышня.

Теперь оставалось только узнать, с кем баронет общался в последнее время, и что заставило блестящего офицера заняться шпионажем.

— Офицеры не очень-то любят разговаривать со служащими сыскного ведомства о своих товарищах, — грустно сказал полковник. — Но тут дело выглядело достаточно странно. Никто не осудит кавалергарда, если он заколет штабного на дуэли. Но, словно вор, залезать в чужой дом и резать безоружного в его кабинете! Вопиющее нарушение понятий о рыцарской чести! Это развязало офицерам языки.

Через пару дней в сыскном отделении знали о капитане "Эн" буквально все. Впрочем, в этом "все" не нашлось ничего, что могло бы опорочить его имя. Третий сын небогатого барона из какой-то глухомани на востоке, возле Серых гор, поступил на службу в шестнадцатилетнем возрасте. Благодаря своей недюжинной внешности после окончания офицерской школы попал в дворцовый гвардейский полк. Служил, как служат все кавалергарды. Кутил, играл в карты и "порсо", волочился за женщинами. Впрочем, ни один из его романов не привел к каким-нибудь особо трагическим последствиям. Соблазненные им девушки в конце концов выходили замуж за приличных людей, а чужие жены умудрялись так ловко устраивать свои дела, что их мужья и не подозревали о выросших у них рогах. Как многие молодые офицеры, баронет "Эн" почти никогда не имел денег и вечно был кому-то должен, но умудрялся как-то рассчитываться с кредиторами. Впрочем, содержание в кавалергардии очень и очень неплохое, королева Алиста любит, чтобы дворцовые охранники выглядели роскошно.

Из всего вороха сплетен и слухов о капитане "Эн" относительный интерес представляли лишь два факта. Во-первых, в последнее время баронет вроде как начал вести более скромную жизнь. По крайней мере, перестал играть по-крупному. Впрочем, в этом никто не находил предмета для пересудов. Все-таки капитан — уже не мальчик, разменял четвертый десяток лет, пора и остепеняться. И еще один даже не слушок, а так, полная глупость: баронет был большим любителем "тирсо", даже состоял в "полынном" клубе.

— "Тирсо"? — удивился Арчи. — Я слышал об этом напитке, но ни разу не пробовал. Говорят, его подают лишь в нескольких ресторациях, и стоит он чрезвычайно дорого.

— Похоже на ликер, — объяснил господин Сатин. — Весьма приятен на вкус, пахнет полынью. После небольшой рюмки "тирсо" впадаешь в расслабленное, можно сказать, элегическое, состояние. Говорят, кто-то, напившись "тирсо", способен видеть внутренние иллюзии. Я ничего такого не испытывал.

— Запах полыни? — усмехнулся Арчи. — Тогда понятно, вытяжка из полыни вполне может вызвать эти иллюзии, а кое-кто под ее воздействием начинает видеть кружения Сил, хотя не обладает никаким магическим даром.

— Именно так, — согласился полковник. — Увлечение "тирсо" началось не так давно, всего пару десятков лет назад. Привозят напиток вроде бы откуда-то из Марида, там любят травить себя всевозможными колдовскими зельями, называя это "неземным" наслаждением. Но до последнего времени о "тирсо" не думали как о чем-то опасном. Если кому-то хочется терять ясность мышления ради каких-то призрачных иллюзий — это его личное дело.

— Нет, — резко перебил полковника Арас Вильмирский. — Я давно говорил, что увлечение "тирсо " ни к чему хорошему не приведет! Одна-другая рюмочка в выходной — это еще туда-сюда. Но сейчас некоторые дошли до того, что таскают с собой фляжку с зельем и даже на посту позволяют себе время от времени из нее прихлебывать!

— И все же пить "тирсо" — не преступление, — продолжил полковник. — Однако "полынный" клуб нас все же заинтересовал. На первый взгляд — ничего особенного. С пару дюжин молодых офицеров и просто богатых бездельников раз в седьмицу собирались вместе, накачивались этим чужеземным зельем так, что в ушах булькало, и по очереди рассказывали друг другу, что видят в своих внутренних иллюзиях. Впрочем, подобных клубов, в которых бездельники убивают время, — множество. И занимаются их члены порой еще большими глупостями. Есть, например, любители беговых тараканов. Представляете, заводят себе этих мерзких насекомых, кормят, воспитывают их, а потом заставляют бежать наперегонки, словно те — скаковые лошади. Даже пари заключают, как во время скачек.

Леди Соретта брезгливо поморщилась:

— Какие гадости вы рассказываете, господин Мартинус!

Видимо, к тараканам герцогиня, как примерная хозяйка, особой любовью не пылала.

— Простите, Ваше Высочество, к слову пришлось, — ответил полковник. — Это я к тому, что участие офицера придворной охраны в каком-нибудь из таких клубов никого не удивит.

И продолжил рассказывать:

— Члены "полынного" клуба издавна собирались в доме у одной дамы... Не буду пока называть ее имени.

— Хотите, я угадаю? — подал голос Арчи. — Это баронесса Энзиар.

— Откуда вы знаете? — удивился полковник Мартинус. — Вы, что бывали там? Но вы же маг?

— Просто все складывается, — напустив на себя таинственность, ответил Арчи.

Не стал бы он рассказывать сыскарю об украденных им тетрадях старого рыцаря Пустлина, чья смерть стала одной из причин его знакомства с господином Сатиным. В этих дневниках несколько раз упоминалась "юная баронесса Э.", причем именно в связи с каким-то экзотическим клубом.

— Господин магмейстер хочет показать, что он достаточно много знает о наших делах, и не нужно скрывать от него детали, — съехидничал Сатин. — Но продолжайте, господин полковник, продолжайте. Вы знаете мое отношение к этой даме, так что пока вы не сказали ничего мне неизвестного.

— "Полынный" клуб считается вполне пристойным местом. Участие в нем, в своем роде, — это некий билет в самые высшие придворные круги. Но вот что интересно. В последний год двое членов клуба покончили жизнь самоубийством. Нет, никто не связывал их смерти со злоупотреблением "тирсо". Но факт оставался фактом. Застрелился секретарь королевского военного совета герцог Рундер и проткнул себе грудь кинжалом барон Стурини. Причем барон вообще не военный, он служил, точнее, делал вид, что служит, в портовом ведомстве, зато известен как самый горячий коллекционер всевозможных экзотических диковинок. Говорят, все капитаны купеческих кораблей знали: достаточно подарить Стурини какой-нибудь пустяк, найденный на островах Полуденного моря, и тогда никто из мелких портовых служек не будет придираться ни к корабельным документам, ни к грузу.

— Полуденные моря? — переспросил Арчи.

В этот момент он понял, что чувствует охотничья собака, застывшая над заячьей лежкой.

— Да, так, — кивнул полковник. — Кстати, и смерть этого любителя экзотики была весьма необычна. Он вонзил себе в грудь кинжал из вулканического стекла. Такие "ножики" некоторые маридские дикари используют, когда приносят жертвы своему змеиноголовому богу.

— А причины этих самоубийств? — спросил Арчи. — Просто так люди не стреляются. А уж для того, чтобы тыкать себя осколком камня, нужно вообще иметь очень веские причины.

— Вот и я о том же, — с уважением взглянул на собеседника полковник Мартинус. — В отношении смерти герцога Рундера еще можно найти хоть какое-то объяснение. Поговаривали, что жена изменяет ему направо и налево. Может, он ее действительно любил, и не вынес осознания того, что она лишь использовала его титул и деньги. Кстати, после смерти герцога многие придворные дамы отказали леди Рундер от дома. Что же касается барона Стурини, так он всю жизнь слыл богатым чудаком, поэтому никто и не пытался понять его мотивы.

— Но не вы, я думаю? — решил слегка польстить собеседнику молодой маг.

— Да, самоубийство выглядело очень странно. Но никаких зацепок не нашлось. Самое главное — барон настолько чудаковат, что у него просто не находилось врагов. К нему никто не относился всерьез! Самую большую выгоду от смерти Стурини получила кафедра землеописаний Высшей королевской морской школы. Именно ей барон отписал в завещании свои коллекции, которые оцениваются в сотни тысяч золотых. Все же остальное имущество, которое он еще не успел превратить в экспонаты, получили двоюродные племянники — молоденькая девица и ее еще более юный брат, живущие с родителями в провинции. Их проверили. Никто из этой семьи в момент смерти барона и не приближался к столице, да и вообще — не те люди. Обычные провинциальные рыцари, очень милые.

На время в комнате воцарилось молчание. Арчи думал о том, что, может быть, сыскари могли чего-то не заметить, какой-то мелочи, которая могла навести на след. В самоубийство человека такого типа, как барон Стурини, молодой маг категорически не верил.

— А смерть барда Лилео? Тоже — очень странная история, причем Лилео тоже являлся членом "полынного" клуба, многие его баллады написаны под воздействием "тирсо", — подстегнул разговор господин Сатин.

— Да, тоже очень необычная ситуация, — кивнул полковник. — Кто бы подумал, что почти слепой музыкант, никогда не державший в руках ни меча, ни пистоли, вызовет на дуэль одного из самых лучших стрелков в королевстве. При этом наговорит ему таких дерзостей, что тот будет вынужден принять вызов. Естественно, стрелок не собирался убивать барда, лишь хотел его слегка проучить. Поэтому стрелял тому в ногу. Дескать, ноги — самая ненужная для музыканта часть тела, если тот еще и охромеет, хуже его баллады не станут. Но Лилео ответил точным выстрелом в сердце. Однако у слабого здоровьем барда началось заражение крови, и через седьмицу он умер от горячки.

— Не слишком ли часто вы произносите это слово — "горячка"? — хмыкнул Арчи.

Полковник лишь мрачно зыркнул на мага, но ничего не сказал.

— Погодите иронизировать, мой юный друг, — ответил за Мартинуса господин Сатин. — Служащие сыскного отделения проделали огромную работу. При этом у них не было тех знаний относительно этого потустороннего яда, которые есть у нас с вами.

— Да, — кивнул полковник. — Мы ничего не знали. Маги и из ордена некромантов, и из стихиального ордена только пожимали плечами. Дескать, чушь какая-то.

— Я бы тоже так сказал, — согласился Арчи. — Свойства полыни давно известны. Да, на слабую натуру она может оказать разрушительное действие. Но не на штабного офицера или, предположим, кавалергарда.

— Это — теория. А на практике получалась совершенно иная картина. После убийства генерала Сольтони мы держали Его Высочество в курсе расследования. И он решил действовать.

— Я запретил употреблять "тирсо" на службе и в казармах, — сказал Арас Вильмирский. — Если у кого-то находили флягу с этой гадостью, то провинившегося на первый раз отправляли в "холодную", на второй — подвергали телесным наказаниям. Я думал, что хоть через задницу сумею вколотить в этих молодых бездельников немного мозгов. Солдат может быть глупцом. Но добровольно превращать себя в безумца? Нет, я этого не понимаю! Я пошел к Его Величеству и попросил удалить из столицы баронессу Энзиар. И вы знаете, что сказал Виталис?

Никто не ответил, поэтому маршал продолжил:

— Он сказал, что прелестница Энзиар сама, без всяких зелий, способна кого угодно свести с ума! Впрочем, Его Величество стал с баронессой гораздо менее любезен, чем до нашего разговора.

— Когда это случилось? — спросил Арчи.

— Месяца три назад, — ответил за маршала Сатин. — Помню, как вытянулось лицо баронессы, когда на балу, посвященном осенней Эйван, король с ней не поздоровался.

— Да, это было для баронессы огромным оскорблением, — согласно кивнул полковник. — Поэтому, когда мы вплотную занялись расследованиями покушений на господина маршала, то баронесса оказалась в числе первых подозреваемых. За ней начали следить. И здесь мы не ошиблись. Удалось арестовать арбалетчика, который стрелял в Его Высочество. Он дал показания, да и его дружки, участвовавшие в подготовке покушения, тоже не отпирались. Они сказали, что нанимал их лакей одного из магистров ордена некромантов. Однако главарь этой шайки наемных убийц докладывал о сорвавшемся покушении, при разговоре присутствовала некая дама, подходящая под описания баронессы Энзиар. И дама очень странно отнеслась к сообщению о том, что вы, Ваше Высочество, лишь ранены. Казалось, она была удовлетворена результатом и даже добавила от себя какую-то сумму денег сверх той, о которой сговаривались с нанимателем.

— Да, подобные дамы не прощают унижения, — пробормотала леди Соретта. — То-то все удивлялись, почему эта гнусная баронесса так и вьется вокруг нашей дочери.

— А скажите, господин полковник, вы можете припомнить такие странные происшествия... необъяснимые смерти... в общем, то, о чем вы говорили, но чтобы они происходили лет десять назад? — снова обратился Арчи к господину Мартинусу.

— Лет десять? — задумался начальник сыскного отделения. — Наверное, нет. Я, кстати, тоже обратил внимание на это несоответствие. "Тирсо" привозят в Келе уже не первый десяток лет, а странности начались лишь в последний год. Но я подумал, что, может быть, дело в том, сколько пьешь это зелье. Сами же знаете — в молодости можно пить сколь угодно вина, и ничего ну будет. А иному старику, пившему всю жизнь, порой достаточно понюхать пробку, и он перестает соображать, что делает.

— Обещаю заняться изучением свойств "тирсо", — продолжил Арчи. — Но мне кажется, дело не только в полынной настойке. Действие малых доз "пыли с Троп мертвых" во многом похоже на действие полыни, но вот она-то безусловно может привести к безумию.

— То есть вы думаете, что баронесса вместо "тирсо" потчевала своих гостей этой вашей "пылью"?

— Скорее не "вместо", а "вместе". Любители унестись мечтами в мир иллюзий и не подозревали, что пьют совсем не то, что пили раньше.

Полковник внимательно посмотрел на мага, подумал и сказал:

— Вы можете рассказать о свойствах этой вашей "пыли"? Что это?

— Именно для этого я здесь, — ответил Арчи. — Но придется мне начать с небольшой лекции о природе иномирья. Ни для кого не секрет, что обычные люди, не прошедшие магической инициации, то есть не некроманты и не жрецы Тима Пресветлого, могут попасть в Кромешный мир только после смерти. Да и то в виде нереализованной души. Жрецы Светлого бога могут попасть за Кром, но их учат лишь одному — находить правильную дорогу в палаты Тима Благословенного, чтобы душа усопшего не заблудилась и не сбилась с пути. Тимиты — проводники. Мы, некроманты, — что-то вроде рейнджеров. Мы разведываем Кромешные земли. Мы боремся с кромешными тварями, которые иногда проникают в наш мир.

Собравшиеся в комнате внимательно слушали молодого мага. Поэтому он глубоко вздохнул и продолжил:

— Если же человек примет небольшую дозу "пыли с Троп мертвых", он приобретает способность находиться сразу в двух мирах. Его сознание воспринимает не только то, что видит и слышит любой человек, но и то, что происходит вокруг той части его души, которая оказалась за Кромом. Маг или жрец к этому готов. Нас учат... В общем, не важно, как нас учат, важно лишь то, что обычный человек, начав воспринимать картины Кромешного мира, может сам себя счесть безумцем. Хорошо еще, если он отнесет их на действие "тирсо" или какого-нибудь подобного зелья, вызывающего иллюзии. Но гораздо страшнее, если найдется некромант, который разыщет в Кромешном мире эту нереализованную душу и сумеет убедить ее в том, что она находится в его власти.

Полковник несколько мгновений внимательно смотрел на Арчи, потом пробормотал:

— Некромантов в приятелях у баронессы — хоть отбавляй. Пожалуй, в таком случае многое становится понятно. На барде экспериментировали — кто лучше него мог рассказать о том, что происходит с его нереализованной душой в Кромешном мире? А потом господа заговорщики решили использовать появившуюся у них власть. Если баронесса как-то связана с мальонскими шпионами, то понятно, почему их жертвой стал секретарь военного совета. Ведь именно у герцога хранилась большая часть информации о ближайших планах.

Сатин кивнул и добавил:

— Герцог Рундер слыл мужественным человеком и добрым солдатом. Видимо, его волю так и не смогли подавить, и он предпочел уйти за Кром полностью, чтобы не иметь возможности нанести вред своему королю. А вот капитана Колтона, убившего генерала штаба, они сумели превратить в бездумного зомби, готового на любое злодейство.

— Странно только, почему следующей жертвой стал совершенно безобидный барон Стурини. Сомневаюсь, что он владел какими-то государственными тайнами. Еще одна попытка эксперимента? — с сомнением сказал полковник.

— Видимо, этот безобидный коллекционер слишком близко подобрался к их собственным тайнам, — ответил Арчи. — Сырье для "пыли с Троп мертвых" привозят с островов Полуденного моря. Барон вполне мог обнаружить эту контрабанду и ненароком что-то сказать баронессе, что заставило ее испугаться.

— Интересно, кто будет следующей жертвой? — задумчиво произнес Сатин.

В комнате повисла тишина.

Вдруг в ногах кровати, на одеяле возник сгусток тумана, быстро приобретший очертания небольшого зверька.

— Кто-кто! — сварливо пробормотал хорек. — Ты, братишка, кто еще? Береги свой хвост, он тебе еще пригодится! Кстати, отражение вот этого господина (хорек махнул лапкой в сторону Араса Вильмирского) уже истаяло. Начисто. Я проверил. Так что мы больше не будем его караулить. Хотя я вообще не понимаю, зачем его надо было караулить. Позапрошлой ночью приперся какой-то ободранный шакал, так этот господин, хоть и в бесформии, так шибанул его, что ему мало не показалось. Мои парни и оглянуться не успели, как все кончилось. Ладно, братишка, ждем тебя под деревом!

И привидение, изобразив на морде что-то вроде улыбки и сверкнув напоследок глазами, исчезло.

От неожиданности Арчи икнул. Взглянув на леди Соретту, он понял, что только воспитанный с детства рыцарский дух мешает герцогине завизжать, словно кухарка при виде мыши. Сатин и Мартинус застыли с открытыми ртами.

— Простите, господа, но твари Тьмы не обучены политесу, — пробормотал маг. — Но порой очень полезны.

Вдруг Арас Вильмирский весело расхохотался:

— Демоны! Так вот кто это был! Господин магмейстер, вы что, кроме того, что лечили меня, еще и одолжили мне свою свору?

Арчи кивнул:

— Можно сказать и так.

— Знаете, господа, — продолжил маршал. — Позапрошлой ночью мне приснился презабавный сон. Сначала на меня напал огромный гул, но мне удалось отбиться. Потом я вроде бы преследовал этого гула по какой-то равнине, а впереди меня, словно гончие, мчалась стая вот таких вот зверьков, как тот, что тут был. Правда, там они выглядели намного солиднее. По крайней мере, когда я все-таки достал этого гула саблей, они так накинулись на него, что только шерсть во все стороны полетела! Я проснулся и подумал: "Привидится же такая чушь. Но, наверное, неплохо бы съездить на охоту. Залежался, стал каким-то растением. А душа просит простора и доброй скачки. Как раз по первому снегу хорошо бы погонять степных лис". А это, оказывается, вовсе и не сон!

Все вежливо посмеялись вместе с маршалом, а потом Арчи осторожно попросил полковника Мартинуса:

— Можно ли как-нибудь узнать, кто из некромантов в последние дни заболел? Тогда вы узнаете, кто стоит за этой авантюрой. Надеюсь, общение с моими зверьками не прошло для злодея бесследно.

Глава 25

Выехали поздно, солнце уже садилось, окрашивая снег на полях в нежно-розовый цвет. Черная лента раскисшего проселка извивалась между холмами, то скрываясь за небольшими рощицами, то вытягиваясь, словно стрела. Арчи любовался закатным небом и открывавшимися из окна герцогской кареты пейзажами — на этот раз ему не пришлось притворяться возницей.

Когда подъехали к городу, почти совсем стемнело, и кучер зажег на крыше экипажа "волшебный огонек". В его свете сады предместий казались кусочком Кромешного или какого-нибудь другого, еще более колдовского, мира. Мокрый снег, обильно шедший последние дни, облепил ветви деревьев, превратив их по подобие фантастического кружева. С крыш и заборов свисали пушистые снежные фестоны. Блики от "волшебного огонька" метались по обочинам, выхватывая из темноты то одинокий куст, похожий на переливающийся драгоценными камнями коралл, то цепочку чьих-то следов по целине.

— Интересно, продержится снег до Тимовых дней или растает? — задумчиво произнес Сатин, тоже не отрывавшийся от окна.

— Вроде подмораживает, вон, смотрите, ледок на лужах, — в тон ему ответил полковник Мартинус. — Может, и продержится.

Арчи промолчал, хотя ему почему-то тоже очень захотелось, чтобы Тимовы дни в этом году были похожи на те, к которым он привык с детства — с катанием на ледяных горках, игрой в снежки и гонками на санях. Но, говорят, в столице бывает, что на праздничную службу в храм горожане идут под проливным дождем.

Чем ближе к центру города — тем меньше снега было на обочинах, и тем он казался темнее. Мостовую покрывала смесь грязи, лошадиного навоза и ледяной крошки. Арчи с грустью посмотрел на когда-то беленую, а теперь запачканную брызгами стену дома, мимо которого они проезжали, и отвернулся от окна. В груди у него тревожно защемило.

* * *

Смутное предчувствие не обмануло молодого мага. Хотя первая новость, которую ему сообщили в пансионе матушки Трой, была весьма радостной.

Едва Арчи успел зайти, его остановила возившаяся в холле служанка:

— Господин магик, погодьте минутку! Тут вам третьего дня на конторке писульку оставили.

Женщина вытерла руки о передник и полезла в стоящее возле входа бюро, куда складывали всю приходящую жильцам корреспонденцию.

— Вот! — радостно просияла служанка, откопав нужно в ворохе писем. — Дама принесла — красивая! Все спрашивала: где вы, что вы?

Арчи жадно схватил конверт. Так и есть — записка от Генрики. Маг хмыкнул. Генрика даже не удосужилась заклеить свое послание, прекрасно понимая, как легко вскрыть любую печать и потом с помощью простейших заклинаний восстановить внешний вид конверта. Лучше не писать ничего такого, что может оказаться кому-то полезным. Раньше Арчи считал эту заимствованную у старого Мора привычку Генрики всегда и везде подстраховываться чуть ли ни паранойей, но сейчас понял, насколько девушка права.

"Доброго здоровья тебе, братец! Доехала я хорошо. Несмотря на сопровождавшие нас проливные дожди и снег, дорожные тяготы не сказались на моем здоровье. Я остановилась в подорожном приюте. Надеюсь на встречу. Твоя названная сестра Генрика".

— Чо, родня приезжая? — полюбопытствовала служанка. — А с виду — настоящая леди!

Арчи не сомневался, что баба уже сунула нос в записку, но спокойно ответил, изо всех сил сохраняя доброжелательный тон:

— Дочь моего покровителя. Я воспитывался не в родной семье, а у богатых людей.

Служанка понимающе кивнула: в Келеноре принято брать в богатые дома ребятишек обнищавших родственников и затем давать им образование или, если речь идет о девушке, достойное приданное.

— А больше меня никто не спрашивал? — спросил Арчи, доставая из кошелька мелкую монетку.

— Нет, — испуганно ответила служанка. — Совсем никто, чтоб мне Тимовых палат не видать!

Арчи протянул бабе монетку, положил письмо в карман и стал осторожно подниматься по лестнице, прислушиваясь к своим ощущениям.

"Дура-баба, лучше бы не клялась, если врать собирается. Были гости, как пить дать были. Но сейчас вроде непосредственно опасности нет", — заключил он, подходя к двери своей комнаты.

И продолжил мысль, когда вошел:

"И довольно наглые гости".

Комната выглядела так, словно кто-то тщательно обыскивал ее. Тот, кто рылся в вещах мага, постарался скрыть следы своего присутствия, но Арчи моментально понял, что здесь побывал кто-то чужой. Причем — не так уж давно.

Достаточно взглянуть хотя бы на стоящую на плите тонкую фарфоровую чашку с кофе. В последние дни было холодно, перед отъездом в поместье Вильмирских маг хорошенько протопил комнату. Когда последний раз пил кофе, печка была раскалена почти докрасна. Если бы Арчи сам впопыхах поставил чашку на плиту, то остатки кофе не могли не испариться, да и хрупкий фарфор неизбежно треснул бы.

Стараясь не терять времени, Арчи начал собирать вещи, попутно соображая, что же пропало после обыска.

"А я тоже параноик, — с удовольствием подумал он, обнаружив отсутствие новой кожаной папки. — Если бы не моя подозрительность, господа любопытствующие могли бы найти у меня что-то для себя ценное. А так даже письмо от эт-Баради — на кафедре, а этим уродам достались лишь мои конспекты лекций и наброски статьи по поводу заклинательных методов структурирования расплавов при застывании. Тема, конечно, интересная, но через пару месяцев эту статью сможет прочитать любой желающий в ежегодном сборнике трактатов, который выпускают на кафедре".

Неплотно прикрытая дверь скрипнула. Арчи резко повернулся, готовясь к нападению. Однако вместо ожидаемого злодея посреди комнаты возникла Ланя. Девушка держала в руках только что снятый с шеи амулет.

— Ты чего это? — удивился Арчи.

— Ну, мало ли кто увидит? — пожала плечами иллюзионистка. — Тут без тебя такое творилось!

— Да уж вижу, — кивнул Арчи. — Кто-то тут хорошо пошарился.

— Во что ты ввязался?

— Не скажу, — улыбнулся маг. — Наверняка тебя начнут расспрашивать, честно скажешь, что ничего не знаешь.

Ланя надула губы.

Арчи подошел к девушке, погладил по волосам:

— Не обижайся. Потом все расскажу. А что ты видела?

— Приходили двое. Один долго беседовал с мамашей Трой и слугами. Второй под прикрытием невидимости пробрался на наш этаж, открыл твою дверь и долго здесь копался.

— Когда это было?

— Вчера.

— Плохо. Ладно, вот возьми несколько книг. Сохрани. Мне они дороги, бросать не хочется. А если их у тебя найдут, скажешь, что взяла почитать еще на той седьмице. Да, сама в них хоть загляни, о чем они. Я пока уезжаю. А сейчас иди к себе в комнату, разденься и ляг. Через какое-то время тут такой грохот начнется, что половина пансиона сбежится. Открывай дверь и ори на всех, что у тебя голова болит, а тебе спать мешают. Спросят, не видела ли ты меня сегодня, скажи — нет. Дескать, приболела, выпила сонного зелья и рано легла, ничего не слышала, никого не видела.

Ланя хмуро посмотрела на мага, шмыгнула носом и кивнула.

— И еще... Ланя, а ты можешь меня прямо сейчас состарить? — робко спросил маг.

— Зачем? — удивилась Ланя и тут же осеклась, поняв, что сказала глупость.

Но некромант лишь пожал плечами:

— Хочу выиграть чуть-чуть времени. Я действительно порядком влип.

Иллюзионистка сделала несколько пассов руками, и лицо Арчи неуловимо изменилось. Редкие усики стали гуще, на щеках появилась синеватая щетина, на лбу и возле уголков губ прорезались морщины. Маг выглядел теперь как довольно моложавый господин, разменявший пятый десяток лет.

— А ты будешь весьма мило выглядеть в старости, — сказала девушка, любуясь на то, что у нее получилось.

— Если доживу, — хмуро ответил Арчи. — Спасибо тебе! И прощай!

— Погоди!

Ланя сунула в руки Арчи амулет невидимости, подхватила книги и чмокнула мага в щеку:

— Все-таки — до свидания! Я еще на вашей с Нори свадьбе погуляю!

Подождав, пока в коридоре раздастся скрип соседской двери, Арчи плотно прикрыл свою и тщательно ее запер.

"Конечно, хозяйка пансиона должна быть рачительной, но скупость — не лучшее из человеческих качеств, — пробормотал маг. — Я просил заменить мне замок? Просил. А теперь вам, госпожа Трой, придется менять дверь".

Действительно, механизм дешевого врезного замка давно разболтался, ключ иногда прокручивался в гнезде. Теперь маг поковырялся в замке своей колдовской отмычкой и напрочь отломил болтавшуюся деталь. Та с тихим звоном провалилась куда-то вглубь механизма, заклинив все, что можно заклинить. Теперь для того, чтобы открыть дверь, ее придется вышибать — ни ключ, ни отмычка не помогут.

Удовлетворенно хмыкнув, маг перешел к окну. Забитые им несколько дней назад гвозди оставались на своих местах. Видимо, те, кто пытался пробраться в комнату с крыши, убедились, что окно не открывается, и поэтому им пришлось идти более сложным путем, использовать амулет невидимости и рисковать нарваться на мага, владеющего способностью к истинному зрению. Что, собственно и произошло — у Лани умение видеть суть было врожденным.

С огромным трудом вытащив гвозди, Арчи открыл окно.

Ага, так оно и есть. Снег на крыше истоптан до голой черепицы.

"Повезло мне", — подумал молодой некромант.

Он на глаз прикинул толщину деревянной рамы и при помощи накопленной в посохе Силы пережег каждый из гвоздей примерно посередине. Заклинание "огненной пилы", позаимствованное у магмейстера эт-Лотуса, довольно просто в исполнении, но требует большого расхода Силы.

"Им еще придется сообразить, куда я девался", — хихикнул маг, забивая обрезки гвоздей в дырки на раме.

Он надел амулет невидимости, подхватил сумку и посох, вылез на крышу и тщательно закрыл за собой окно.

Подумав несколько мгновений, поднялся повыше, на конек. За входом в пансион могут наблюдать. Но вряд ли кому придет в голову посмотреть на крышу, да еще истинным зрением.

На соседних улицах, уже тонувших в глубокой тьме, не чувствовалось никакого движения. Арчи спустился во двор, прошел к конюшне, мимоходом потрепал по загривку цепного пса:

— Ну вот и все, Лохмундрик, твоя вахта кончилась, — пробормотал маг и забрал из тайника в собачей будке тетради рыцаря Пустлина. — Прощай, дружище, может, когда и свидимся.

Пес тяжело вздохнул, словно понимая обращенные к нему слова.

Арчи перескочил через забор и, утопая в мокром снегу, пробрался к выходившей на соседнюю улицу калитке.

Сразу выйти поостерегся — и оказался прав. Мимо стены протопала дюжина городских стражников. Как только солдаты скрылись за поворотом, маг выскользнул из калитки, не забыв тщательно ее запереть, и, оглянувшись по сторонам, снял с шеи амулет.

Теперь любой мог видеть, как по одной из улочек Школьного квартала, не спеша, идет средних лет господин в дорожном платье и с сумкой на плече. Внимательный наблюдатель наверняка отметил бы притороченный к сумке длинный предмет, завернутый в несколько слоев ткани, и заключил, что этот приезжий господин — не иначе как маг. Что, впрочем, вряд ли бы кого удивило, ведь Высшая школа магии находится отсюда в двух кварталах.

Тем временем Арчи уже дошел до каретной биржи и нанял закрытый экипаж.

— Езжай в Ремесленный квартал, к королевской лечебнице, — сказал маг вознице.

Тот равнодушно кивнул. В Ремесленный — так в ремесленный. Мало ли что может понадобиться этому респектабельному господину магику в народной лечебнице, содержащейся за счет короны? Может, он там служит?

А Арчи тем временем, мысленно ухмыляясь, думал о том, какая все-таки молодец Генрика. Для того, чтобы понять значение слов "Подорожный приют", нужно, во-первых, долго прожить в Море, а, во-вторых, знать язык та-ла. Северяне называют Нана Милостивца Серым Стариком или Странником. Как ни борются с этим монахи, да все одно — в том же Будилионе бывает, услышишь от больных: "Поклонюсь Страннику, может, и поможет".

В языке та-ла Странник звучит как "Идущий по дороге". Однако слова "идущий", "несущий" порой опускаются. Поэтому имя бога на языке та-ла — "Подорожник". "Подорожный приют" — небольшой пансион при храме Нана Милостивца. А вовсе не какой-нибудь придорожный постоялый двор, как можно подумать.

"По крайней мере, эта ночь еще в моем распоряжении, — подумал он. — А там разберемся".

Глава 26

Расплатившись с возницей, Арчи, к своему удивлению, не пошел в сторону храма, но остановился в задумчивости возле хорошо освещенных дверей какого-то кабачка. Внезапно накатило ощущение чего-то неправильного, какой-то ошибки. Поежившись от пронизывающего ветра, маг решительно толкнул дверь и вошел в кабак, хотя еще минуту назад не собирался этого делать.

Время позднее, вокруг — дома зажиточных ремесленников и купцов, привыкших ложиться на закате. Поэтому в зале было немноголюдно.

За одним столом располагалась подвыпившая компания — по доносившемуся от них пронзительному запаху — скорняки. До мага долетел обрывок разговора: "...к весне будем брать серебристых лис по две с половиной, не дороже... так и скажите... только чтобы мездра не прелая, как в позатом году... И хорошо бы белька побольше..."

Понятно, почему припозднились мужики. Среди скорняков выделялись одеждой двое моряков. Одеты, как ильцы, в кожаные куртки с меховой оторочкой, за поясами — короткие тяжелые сабли. Видимо, купцы откуда-то с севера — привезли меха, сбыли, теперь отмечают сделку вместе с покупателями.

Несколько одиночек и парочек по углам: похожий на лекаря старик, молоденький подмастерье с такой же юной девушкой (ох, и влетит ей сегодня от родителей или от хозяйки!), порядком пьяный чернобородый гигант, сосредоточенно тянущий вино из двухмерной кружки, трое стражников, сменившихся с дежурства (неизменных алебард при них не видно, значит — не на службе), какой-то потрепанный мужичок, похожий на обедневшего купчика...

По-прежнему удивляясь, что ему понадобилось в этом кабачке, Арчи подошел к барной стойке и заказал порцию тушеного мяса и кружку пива и сел за свободный стол. Еду принесла чудовищно толстая, довольно опрятно одетая баба. Молодой маг отрезал кусочек мяса, пожевал и решил, что еда не такая уж и плохая. Следующие полчаса он задумчиво жевал, прихлебывал пиво и прислушивался к своим ощущениям. Ему по-прежнему казалось, что где-то что-то сделано не так.

"...А мужик и не ведал, что на него заявили, — донеслось со стороны стражников. — Приходим, а он — ни сном, ни духом. Баба евонная, конечно, в голос, а я тоже понять не могу, чего к нему капитан докопался, видно же по мужику, — не бандит какой..."

"Точно про меня", — подумал Арчи.

Однако бесконечно сидеть над тарелкой невозможно. Доев мясо, Арчи, не спеша, расплатился и вышел на улицу. Стоило ему открыть дверь, как его чуть ни сбил с ног порыв ветра. Оказывается, пока маг терял время в кабаке, с запада пришел ураган.

"Так вот почему закат оказался таким ярким!" — обрадовано подумал Арчи.

И рассмеялся, словно все проблемы отступили куда-то далеко и теперь не стоит ни о чем беспокоиться.

Ветер метался между домами, трепал вывески над лавками, раскачивал фонари, гудел в трубах и грохотал чем-то по мостовой. Только вот чем — не рассмотреть, в двух шагах ничего не видно из-за снежной пелены.

Арчи сделал несколько шагов и отступил в тень крыльца. Подождал, хотя стоять, когда по лицу мокрыми тряпками хлещут снежные заряды, еще то удовольствие. Никто не вышел из кабачка. Прячась в тени возле стен, маг обошел храм и лечебницу и перемахнул через ограду окружавшего их парка. Постоял немного в сугробе, ориентируясь, и затопал напрямик к зданию пансиона при монашеской общине.

Маг решил перестраховаться. Как бы ни зашифровывала Генрика то, что хотела сообщить Арчи, среди искавших его людей могли найтись не меньшие умники, чем она. Записку наверняка видели. И теперь его вполне могут ждать в холле нанистского пансиона. А использовать любые иллюзии там, где полно монахов-нанитов, это все равно, что написать себе на лбу крупными буквами: "Ловите меня, я прячусь!" Даже если в холле нет соглядатая, то идти туда в замаскированном виде, — совершеннейшая глупость.

"Я — параноик", — пробормотал Арчи, пробираясь по заметенным снегом дорожкам.

Из-за кустов к нему выскочила пара здоровенных лохматых псов, но в нескольких шагах от мага остановилась.

— Чего, зверюги, тоскливо в такую погоду караулить? — обратился к собакам маг. — Не охота из будки вылезать? Так и идите обратно, может, еще подстилка не остыла.

— Гав? — вопросительно сказал один из псов.

— Вот и я о том же, — согласно кивнул Арчи.

Пес неуверенно завилял хвостом. Второй, державшийся в тени, лег на снег, ожидая, какое решение примет вожак.

Маг улыбнулся, присел на свою сумку и скользнул в междумирье. По поводу того, что будет с его телом, он не беспокоился. Любая собака, находящаяся рядом с ним, будет защищать мага, словно любит его со щенячьего возраста. Сейчас же Арчи хотел определиться, где находится Генрика. В пансионате же — не одна комната, а десятки...

Однако все оказалось даже лучше, чем Арчи мог предполагать. Где-то в глубине сада он увидел знакомый образ. Только одно существо на свете так соединяло в себе черты жизни и не-жизни.

— Естественно, опять старого герцога загнали на конюшню, — пробормотал Арчи, возвращаясь в обычное, земное состояние.

И продолжил, обращаясь к собакам:

— Ладно, служаки, пойдем, проводите меня и убедитесь, что я ничего плохого не замышляю. Лучше покажите, как ближе до конюшни добраться.

Псы радостно завиляли хвостами и побежали куда-то в сторону от пансионата. Арчи поспешил за ними. Вскоре они действительно выбрались к подсобным службам храма. Оказавшись рядом с конюшней, маг прислушался. Сквозь вой ветра до него доносились шорохи, звуки дыхания больших животных, изредка — стук копыт по деревянному полу.

Арчи с трудом приоткрыл забухшую дверь и крикнул в душистое тепло конюшни:

— Дядюшка Эльрик! Вас леди магмейстер зовет!

Раздались тяжелые шаги, скрип досок, и на пороге появился металлическая фигура:

— Что такое?

И — через миг — неуверенное:

— Арчи? Ты что тут делаешь?

— Люди на конюшне есть? — не здороваясь, спросил маг.

— Нет, все конюхи давно по домам разошлись.

— Пустите погреться?

Голем освободил проход. Псы вслед за Арчи просочились в тепло конюшни.

— А этих еще куда? — с недоумением пробормотал голем.

— Пусть, зато никто не подойдет.

Встревоженные появлением собак, забеспокоились лошади в стойлах. Но псы опасливо жались к ногам мага и молчали.

— Что произошло? — снова спросил голем. — Что творится в столице? Генрика ездила в тот пансион, в котором ты остановился, но тебя не застала.

— Я был у Араса Вильмирского. Дядюшка Эльрик, можете смеяться, но его пытались убить тем же способом, что и вас.

— Не убили? — хмыкнул голем.

— Почти убили, но потом на меня нарвались, — в тон ответил Арчи.

— И поэтому ты вместо того, чтобы, как приличный юноша, купить коробку миндальных пирожных и войти через дверь, как вор, лезешь через ограду? Ты твердо уверен, что тебя не видел патруль?

— Дядюшка Эльрик, там такая круговерть, что собственной руки не рассмотреть!

Голлем расхохотался:

— Ладно, пойдем, там есть закуток, где конюхи отдыхают. До утра тут никто не появится.

Голем подогрел на печурке чайник, достал из настенного шкафчика хлеб и сыр.

— Думаете, конюхи поверят, что вы съели их запасы? — отказался от угощения Арчи. — Я сыт. Лучше налейте мне горячего чая. Пока бродил по саду, порядком замерз.

Голем лишь пожал плечами и поставил перед магом кружку с дымящимся отваром:

— Рассказывай!

Разговор получился долгим. Арчи перечислил все, что узнал о "пыли с Троп мертвых" и странных событиях, связанных с орденом некромантов. Рассказал обо всех с регулярностью обнаруживающихся трупах. Вспомнил о нападениях на него самого. Выслушал голема. Три раза назвал себя идиотом. Потом достал дневники кавалера Пустлина:

— Мне кажется, тут много написано и про вас, дядюшка Эльрик!

— Любопытно, — заинтересовался голем. — Графиня "В"? А, понятно. Виконт "У"? Демоны, а ведь был такой. Интересно, где он теперь?

Пока бывший герцог, чья душа по ошибке вселилась в тело голема, листал старые записи, Арчи успел немного подремать на лавке. Потом железный человек, стараясь быть поаккуратнее, растолкал его:

— Просыпайся, парень! Скоро придут конюхи.

Маг с трудом пришел в себя:

— И что теперь мне делать? Выметаться к демонам?

— Нет, я тут, на конюшне, в прошлые ночи все облазил, — успокоил его голем. — Поднимешься на сеновал, заберешься подальше от люка, туда конюхам незачем соваться. Зароешься в сено и спи, пока я не позову.

Арчи достал из дорожного мешка флягу:

— Налейте чего-нибудь сюда, дядя Эльрик. Чувствую, я вчера немного простудился, будет хотеться пить.

Голем наполнил флягу остывшим травяным отваром. Арчи, забрав вещи, поднялся на сеновал. Здесь, к его удивлению, было довольно тепло. Найти укромное место не составило труда. Молодой маг закопался в сено и стал наблюдать, как постепенно светлеет кусочек неба, видный сквозь крохотное окошко под самой крышей.

* * *

Хорек неторопливо бежал по снежной равнине, выискивая местечко поуютнее, где можно пересидеть снежную бурю. Наконец он увидел нагромождение камней, под которыми образовалось что-то вроде пещерки, защищенной от ветра. Юркий зверек проскользнул внутрь и, свернувшись клубком, замер в ожидании. Снег моментально засыпал следы, и теперь ничего не выдавало чьего-то присутствия среди скал.

Постепенно ветер стихал, и вот на смену мутной круговерти снегопада пришла звенящая ясность морозного дня. Хорек высунулся из своего укрытия и осмотрелся. Белая равнина искрилась и переливалась, в небе плясали ледяные радуги, над дальними скалами полыхали короны холодного огня. В вышине над равниной парили две белые птицы. Хорек испуганно пискнул, но не стал прятаться под камни. Наоборот, он еще сильнее высунулся из укрытия, стараясь не упустить птиц из виду. И те, казалось, заметили его. Постепенно снижаясь, они начали плавно спускаться к земле. Тут хорек заметил, что от одной из птиц к нему тянется полупрозрачная нить — тонкая, почти невидимая на фоне переливающегося разноцветными бликами неба, но, тем не менее, очень прочная и упругая. Птицы снижались кругами, и это было похоже на то, как рыбак, подцепив на крючок крупную рыбу, водит ее, то натягивая, то ослабляя лесу из конского волоса, чтобы вожделенная добыча не сорвалась невзначай и не оставила его без обеда. Правда, у хорька и в мыслях не было ловить этих птиц. Тем более, что, когда расстояние до них достаточно уменьшилось, стало ясно, что каждая из них по размерам значительно превышает юркого зверька. Так что добыча тут скорее он.

Наконец птицы, подняв фонтаны искристой пыли, опустились на землю. Теперь хорек мог как следует рассмотреть этих летунов. Снежно-белое оперение, черные — только хищно загнутые клювы и огромные когти. Глаза — коричневато-желтые, круглые, окруженные полосками чуть более темных, чем остальные перьев, от чего кажутся больше, чем на самом деле.

"Орлы? — подумал хорек. — Да, снежные орлы, слуги Тима Пресветлого, охраняющие границы Его чертогов. Как там в трактате "О тех, кого не следует бояться"? "Орлы небесные озирают округу, примечая всякое зло и нечистые мысли"... Только что им от меня нужно? Я же не пытался проникнуть во владения Пресветлого".

— Чего-чего! — явственно произнес более крупные орел. — Надрать тебе задницу! Мало в детстве пороли, вот и делаешь глупости, безмозглый мальчишка!

От этих слов хорек снова пискнул и чуть ни вывалился из своего укрытия.

А орел перепорхнул на камень, закрывающий вход в пещерку и сверху взглянул на хорька:

— Вылезай уж! Не ожидал я тебя тут встретить, да, видать, что-то в этом совпадении есть.

— А... кого вы ждете? — преодолевая страх, спросил хорек — только чтобы что-то сказать, не молчать под суровым взглядом чудесной птицы.

— Того же, кого и ты. Новорожденного ильберса. Или ты будешь утверждать, что не знаешь, когда появляются ильберсы, и что после этого происходит? — ворчливо произнес орел.

— Знаю. Ильберсы — стражи светлых богинь. Когда родится богиня, появляется ильберс. Его задача — хранить ее от всех опасностей. Он на долгие годы становится ее спутником, пока ни приходит время покоя и ожидания.

— Посмотрю, старые легенды ты знаешь хорошо. Вот так бы интересовался более насущными вещами.

— Я уже понял, — ответил хорек и смущенно опустил голову.

Орел нахохлился и отвернулся от пещерки. Что-то мелькнуло вдали, и вот уже стало видно, что по равнине кто-то бежит. Хорек застыл в ожидании. Орлы переминались с лапы на лапу и тяжело вздыхали.

Ильберс возник из облака серебристой пыли, поднятой его движением. Он мчался, не разбирая дороги, то по брюхо увязая в снегу, то перескакивая с камня на камень, но при этом не теряя размеренного и одновременно стремительного темпа.

Перед грудой камней, увенчанной сидящими на ней орлами, он резко остановился. Рыкнул недовольно, но не зло. Дескать, что тут еще за неизвестные?

Хорек вылез из пещерки и заскользил к ильберсу. Снежный зверь, подпрыгнув на всех четырех лапах, бросился навстречу.

Они застыли рядом: огромный белый и маленький коричневый звери. Миг — и они уже сидят, повернувшись к орлам, словно примерные ученики на уроке.

— Поняли? — буркнул орел. — Так-то, глупые мальчишки. Вы стали частью событий, исход которых не могут предугадать даже светлые боги. Поэтому вы не имеете права делать глупости.

— А что теперь будет? — спросил ильберс. — Я ничего не знаю ни о богине, ни о своем предназначнии.

— Так вам все сразу и скажи! — еще более недовольно ответил орел. — Сами ищите. Я и то здесь не должен появляться.

— Но... учитель... вы же обещали вернуться! — вдруг резко сказал хорек. — Так или иначе!

Орел уставился на зверька, рассматривая его, словно впервые увидел:

— И это ты понял? Ну что ж, когда придет время свидетельствовать, может, твое слово что-то и будет стоить. А пока тебе нужно думать, как выжить.

— Я постараюсь, — ответил хорек и растворился в воздухе.

— Иди и ты, мальчик, — обратился орел к ильберсу. — Твоя забота сейчас — помочь выжить этому твоему... учителю.

И орел заклекотал, что, видимо, обозначало у него смех.

Но ильберс нервно дернул хвостом:

— Он — хороший учитель.

Орел изумленно каркнул и взмыл в воздух.

Глава 27

Очнулся Арчи от того, что почувствовал чье-то присутствие. Но опасности не было. Наоборот, находившееся рядом с ним существо источало доброжелательность и покой.

— Просыпайся, малыш, все ушли! — услышал он голос Генрики.

С трудом разлепив глаза, молодой маг все равно ничего не увидел. На сеновале было темно, словно и не рассветало, когда он засыпал.

— Что, уже вечер? — пробормотал он.

— Почти ночь, — ответила девушка. — Ладно, оживай, я там пока на стол приготовлю.

Зашуршала сухая трава, заскрипели ступени деревянной лестницы, ведущей на сеновал.

Арчи вслепую нащупал рядом с собой флягу, отвинтил крышку, сделал несколько глотков. В голове немного прояснилось. Подхватив сапоги (и когда успел снять?), молодой маг дополз до люка, из которого сочился желтоватый свет, и спустился вниз.

Присев на нижнюю ступеньку, натянул сапоги. К его удивлению обувь оказалась сухой.

— Ну, где ты там? — услышал Арчи голос голема.

Молодой маг пошел на голос. Лошади в стойлах смотрели на него круглыми глазами, блестящими в свете подвешенных под потолком тусклых "волшебных огоньков", и шумно вздыхали.

В комнате конюхов жарко натоплено, пахнет дымом от печки. Генрика хлопочет у стола. Ее плащ небрежно брошен на лавку, на которой сидит голем.

"Словно я снова дома", — вдруг подумал молодой маг.

— Ну, здравствуй, сестрица! — улыбаясь, сказал Арчи.

Девушка обернулась. Казалось, за те полгода, что они не виделись, она стала еще красивее. Черные блестящие волосы, собранные в аккуратную прическу, черные брови вразлет, синие, почти лиловые, глаза.

Посмотрев на Арчи, девушка заливисто расхохоталась:

— Ты бы видел, на кого похож!

Она подошла к магу и осторожно вынула у него из волос несколько травинок.

— А на кого я должен быть похож после сеновала? — проворчал Арчи.

Но тоже улыбнулся в ответ:

— Знаешь, что удивительно? Я вчера, пока тут по парку блукал, промок насквозь и промерз, как те собаки, которые помогли мне найти конюшню. Думал, заболею, хотя чего-чего, а болеть сейчас никак нельзя. Но мне кажется, что я здоров. И плащ просох, и сапоги.

Девушка снова расхохоталась:

— Место тут такое, особое. Думаешь, зря наниты свою лечебницу поставили почти на выселках, в Ремесленном квартале? И храм тут не просто так...

— Я уже понял.

И, выдержав паузу, решился:

— Генрика, а я твоего отца видел!

— Что? — девушка впилась глазами в молодого мага, словно пыталась вывернуть его душу наизнанку.

Арчи быстро рассказал о белых птицах.

— Так вот оно что... — задумчиво протянула Генрика. — "Души воинов служат Тиму Пресветлому, словно ловчие птицы — охотнику, долетая до крайних пределов Кромешного мира, сверху его прозревая, не делая разницы между мертвецами и не живущими". Но... ведь ни отец, ни мама не были воинами?

— Их души — души воинов, — спокойно произнес голем. — Воин — не только тот, кто держит в руках меч. Каждый идет своей дорогой, и у каждого своя война. А твой отец, девочка, был больше, чем воин. Не зря теперь его именем в Море называют мальчишек. В кланах знают, какие имена давать детям.

Генрика и Арчи почти испуганно посмотрели на железного человека.

— Значит, надеяться уже не стоит, — тяжело вздохнула девушка. — Ему пришлось выбирать между мамой и мной.

— Между Тимом и тобой, — добавил голем. — Впрочем, жизнь кончается не завтра. Пока его место — в небе над Пресветлыми Чертогами. Но ты услышала, что Арчи говорил про ильберса? Мир будет меняться...

— Кстати, а кто еще знает, что этот парень... как его... баронет Мих Эрн-Лисский — ильберс? — забеспокоилась Генрика. — Ведь теперь вокруг него начнется такое!

— Уже началось, — грустно сказал Арчи. — А знают... Магмейстер эт-Лотус — точно знает. Может быть, господин Сатин, которого я никак не могу понять. Я предупредил Миха, чтобы он никому не рассказывал о своей кромешной форме. И вообще — чтобы как можно меньше делился с кем-нибудь.

— Сатин может догадаться, насколько серьезные силы оказались причастны к этой истории. Но хорошо это или плохо — я не знаю, — встревожился голем. — Я помню, как этот лицедей только появился во дворце. Он мне показался мутным типом, готовым угождать каждому. Но слишком умным, чтобы с ним не считаться.

— Прошло много лет, — возразила Генрика. — И если он до сих пор плетет интриги, значит, его карьера была вполне удачной.

— Эдмар Вильмирский сказал мне, что официально Сатин считается королевским шутом, но вся столица знает, что он — глаза и уши короля. И часто — его руки и ноги. Да и он сам... он сам говорил мне, что сделал ставку на истинного владыку потому, что символы власти не могут не менять своих владельцев. Чем дольше человек обладает истинной властью, тем сильнее она подчиняет его себе. И человек перестает быть просто человеком, он становится чем-то большим. Или меньшим — это как посмотреть. Потому что у последнего крестьянина больше свободы, чем у того, кто принадлежит своей власти.

Голем скептически хмыкнул, но все же согласился:

— Сын моего преемника, видимо, неглупый юноша. И он прав — тот, кто находится под сенью власти, перестает быть человеком. Поэтому нельзя ждать от него только человеческих поступков. Так что тебе, Арчи, не следует полностью доверяться этому господину Сатину.

Молодой маг пожал плечами:

— Я всего лишь выполнял его заказы.

— И оказался... беглым преступником, — с насмешкой произнесла Генрика. — Я все жду, когда ты поинтересуешься, что я делала сегодня днем. Я вообще-то не настолько ленива, что бы сидеть и ждать, когда тебя наконец-то найдут на этом сеновале.

— И в чем меня обвиняют? — с деланным равнодушием ответил Арчи.

— Всего лишь в нарушении одного из основных законов, регулирующих использование магии. Ты спровоцировал нападение тварей тьмы на уважаемого магистра эт-Диритиса, в результате чего тот получил тяжкие телесные повреждения и находится при смерти.

— Но он... — начал было Арчи и осекся.

— Да, уважаемый господин магистр несколько раз натравливал на тебя наемных убийц и даже разок попытался расправиться с тобой самостоятельно, — кивнула Генрика. — Однако ты ведь не писал по этому поводу прошений в руководство ордена? Ты даже в полицию не заявлял.

— Я что, идиот? У меня же не было доказательств.

Генрика ехидно улыбнулась и продолжила:

— Ну, по поводу идиота я бы поспорила. Иногда ты на него очень похож. Так вот, по мнению великого магистра, главная твоя вина не в этом. Ты вел исследования Кромешного мира вне плана, составленного орденом!

— Что? — у Арчи от изумления отвалилась челюсть.

— А то!

Генрика закончила накрывать на стол и скомандовала:

— Садись, ешь и слушай.

Молодого мага не пришлось долго упрашивать. Его аппетит не смог испортить даже рассказ девушки:

— Я третьего дня уже была в Школе магии, искала тебя. Из канцелярии меня послали на стихиальную кафедру. Там был какой-то толстый дядечка, который на все мои вопросы о том, где тебя носит, только вздыхал и таинственно закатывал глаза к потолку. При этом на его физиономии самыми большими буквами было написано: "Знать-то знаю, где этот шалопай носится, но не скажу. Приедет — сам расскажет".

— Это был старина эт-Лотус.

— Не знаю, Лотус или кто там еще... он не представился. Вообще мне показалось, что он немножко сумасшедший, и все, что вне его лаборатории, воспринимает с большим трудом.

Арчи фыркнул, но, так как в этот момент у него во рту был непрожеванный кусок мяса, ничего не ответил.

— А сегодня я опять отправилась на эту твою кафедру. Этот как его... господин эт-Лотус вел себя абсолютно иначе. Мне он показался порядком испуганным. Сказал, что по требованию ордена некромантов тебя отчислили из практикантов и вообще ты больше к кафедре никакого отношения не имеешь. И, словно перемогая свой страх, добавил, что ты — в большой опасности. И что, если я что-то о тебе узнаю, чтобы я ни в коем случае никому ничего не говорила, но постаралась помочь тебе скрыться как можно дальше от Келе. Лучше всего — на острова в Полуденном море. Или еще дальше. И еще сказал странную фразу: "Гербовый зал отнесли на мой счет, про тварей Тьмы никто не знает". Причем с таким видом, словно бредил наяву.

— Здорово! — обрадовался Арчи. — Бегемотик оказался порядочным человеком. Да, дядюшка Эльрик, вот ответ на ваш вопрос. Про ильберса пока не знает никто, кроме магмейстера эт-Лотуса. А его считают ученым чудаком, помешанным на своих не всегда безопасных опытах. Изобрести какое-нибудь зелье — это к нему. Содрать штраф, если что-то невзначай взорвалось — это тоже к нему. А вот интересоваться у него по поводу Великих тварей? Не смешите меня. Где он и где спутник Светлой богини? Хотя сейчас они довольно часто — в одной и той же аудитории.

Голем хихикнул:

— Да, люди зачастую не умеют различить великое и малое. Но давай послушаем Генрику. Тебе разве не интересно, что было дальше?

— Угу, я слушаю, — ответил Арчи, засовывая в рот очередной кусок хлеба с мясом.

— Дальше я поехала в орден и добилась аудиенции с самим великим магистром Ливаль эт-Вилисорри, — гордо произнесла девушка. — Все-таки и моя фамилия кое-что значит, и положение воспитательницы герцога Мора — тоже. Так вот, великий магистр рассказал интересные вещи. Оказывается, ты тут всех обманул. Дескать, твои рекомендации из Будилиона означали, что ты выбрал стезю целителя. Поэтому тебя отправили на стихиальную кафедру. Здесь, в Келе, разработкой зелий больше занимаются стихиальщики. Но, оказывается, без ведома ордена и без руководства учителя ты практиковал походы за Кром, что разрешено только магам, прошедшим третий круг посвящения! Представляешь, этот запрет теперь записан в уставе ордена! Мало того, своими действиями в Кромешном мире ты нанес значительный урон здоровью одного из самых уважаемых магистров!

— Интересно, как они узнали, что это — я? Вообще-то это был не я, а маршал Арас Вильмирский, точнее, его невоплощенное отражение.

— Пострадавший запомнил твоих тварей.

— И как они определили, что они — мои? По запаху?

— Почти так, — улыбнулась Генрика. — Господин великий магистр, видимо, решил похвастать передо мной. К тому же в отношении меня у него, вероятно, есть какие-то планы. Так что он долго рассказывал мне, что не нужно делать. На твоем примере, но намеки в отношении меня были более чем прозрачны. Больше всего ему хотелось показать, что ничего не может ускользнуть от внимания ордена. Впрочем, из всех его разглагольствований я поняла, что главной твоей ошибкой был проброшенный к Сатину "маячок". Эт-Вилисорри распинался по поводу какой-то "одиозной фигуры", за которой ты зачем-то начал слежку, и по поводу "своры прикормленных тварей". А уж связывать факты магистры умеют. Кстати, далеко не у всех некромантов есть такие "братишки", как у тебя. Когда они обнаружили твою долину, это их просто добило. Безобидный целитель оказался не просто теневым воином, но еще и вождем целого племени ловких и изворотливых тварей... Эт-Вилисорри посчитал, что ты заслуживаешь интереса, и даже, кажется, собирался подобрать тебе надежного учителя. Хорошо если не эт-Диритиса . По крайней мере, великий магистр высказался в том ключе, что вроде как один из самых уважаемых его соратников начал пристально следить за твоими действиями, а интерес такого человека к такому сопляку, как ты, это гарантия плодотворного обучения в будущем. Но тут как раз произошли события, связанные с маршалом Вильмирским. Твои "братишки" так порвали эт-Диритиса, что он сейчас едва жив.

— И что теперь со мной собираются делать? — равнодушно, словно не о себе, поинтересовался Арчи.

— Не знаю, — пожала плечами Генрика. — Великий магистр даже не удосужился попросить меня о том, чтобы я сообщила ему, если узнаю что-то о твоей судьбе. Видимо, рассчитывает на твои силы. Наверняка в Долине хорьков тебя ждет пренеприятнейший сюрприз. А в нашем мире тебя ищет полиция. Мне кажется, что Сатин выдал тебя со всеми твоими секретами.

— Не так уж много моих секретов он знает, — пожал плечами Арчи. — Понимаешь, Генрика, у меня вообще не так уж много собственных секретов. Все больше чужие.

— Вот о них-то и нужно поговорить, — задумчиво произнес голем. — Что ты собираешь делать дальше?

Молодой маг задумался. Ничего разумного в голову ему не приходило. Поэтому он пожал плечами:

— Не знаю, дядюшка Эльрик. О "пыли с Троп мертвых" знают и господин Сатин, и главный столичный сыскарь рыцарь Мортинус, и маршал Арас Вильмирский. Знают и о причастности к ней эт-Диритиса. Но... но они знают обо всем только на уровне догадок. Конечно, "пыль" все объясняет, маршал убедился в моей правоте на собственной шкуре. Но кто я для него? Лекаришка, пусть и хороший. Которым вполне можно пожертвовать ради государственных интересов. Для них важнее — разобраться со шпионами, а не наказать магистра. Вряд ли сейчас кто-то из них станет что-то предпринимать против эт-Диритиса. С орденом никто ссориться не хочет. Если докажут причастность магистра к шпионажу — тогда другое дело. Тогда орден вроде как бы и ни при чем, виноват отдельный маг... Но на это нужно время. Так что, наверное, самое разумное для меня — то, что посоветовал эт-Лотус. Убраться куда подальше. Хотя... Хотя, Генрика, во всей этой ситуации есть одна нестыковка, которую еще стоит обдумать.

— Какая нестыковка? — недоуменно спросила девушка.

— Кто хотел смерти маршала Вильмирского? — ответил Арчи. — Я сомневаюсь, что это великий магистр. С вами, дядюшка Эльрик, все понятно. Вы слишком опасная и самостоятельная фигура, чтобы вами пренебречь. И расклад сил тогда был совершенно иной. А сейчас есть истинный король, который постепенно становится все влиятельнее и влиятельнее. А маги — прагматики. Вряд ли эт-Вилисорри настолько предан королеве, чтобы ради нее возглавить шпионскую сеть. Да и сама королева... Да, Алиста родилась в Мальо и любит эту страну. Но она — королева Келенора, а не шпионка. То есть для нее выгоднее всего, чтобы войны не было как можно дольше. И тугодум Арас в этой ситуации — самая выгодная фигура. Он будет строить укрепления, дрессировать войска — и ничего не предпринимать против соседей. Так зачем ей смерть Араса? Вы правы, дядюшка Эльрик, в том, что люди, которые находятся рядом с властью, не совсем люди. Пусть даже королева и поссорилась с Арасом... пусть она его к кому-нибудь ревнует... Даже допустим, что у него были какие-то интрижки помимо Алисты. Но после приворожки он стал примерным семьянином. А покушения на него продолжались. Ревность? Но почему королева не ревновала маршала к его собственной жене на протяжении всех этих лет? Все-таки четверо детей леди Соретты — не от темных та-ла... Королева вообще-то не может не знать, как дети появляются... Кстати, говорят, что и Арас ей уже порядком надоел, у нее теперь фавориты помоложе. Так что примерный семьянин Арас — это отсутствие сплетен о нем. То, что наиболее приятно для самолюбия королевы. Нет, Алиста тут совершенно ни при чем. Король — тоже. А кто кроме этих двоих может заставить орден что-то делать?

— Ух, как ты заговорил! — рассмеялась Генрика. — Настоящий царедворец!

— Это не я, — смущенно ответил Арчи. — Это твой племянничек — Эдмар. Он — умный парень, хотя все считают его папенькиным сынком. Кстати, ты собираешься с ним встречаться?

— Угу! — кивнула Генрика. — Пожалуй, пожить у Вильмирских — самое правильное, что я сейчас могу сделать. По крайней мере, в их поместье я буду в безопасности. Буду вести светскую жизнь. А почему нет? С орденом отношения вроде налажены, я так строила глазки великому магистру и так им восхищалась, что тот под конец разговора даже начал называть меня "деточкой". Стану "бедной родственницей герцогов Вильмирских, приехавшей из провинции".

И Генрика звонко расхохоталась.

— А доверять этому Эдмару можно? — не обращая внимания на веселье девушки, серьезно произнес голем.

— По-моему, можно, — задумчиво ответил Арчи. — Эдмар — честный офицер. Ему претят дворцовые интриги. К тому же ему еще не приходилось бороться за место под солнцем — все за него сделал папа. Мне кажется, сейчас мечта Эдмара — полк рейнджеров где-нибудь на границе с Маридом. Он очень романтичен.

— Тогда, думаю, он захочет нам помочь, — заключил голем. — По крайней мере, ему можно доверить Генрику. Потому что одному тебе ехать нельзя.

Арчи внимательно посмотрел на железного человека, но ничего не ответил.