Покидая зал совета, Самхейн болезненно дернул щекой. Оргон не сказал этого вслух, но подспудно это понимали уже все без исключения присутствовавшие на совете. Речь шла не только о том, чтобы сохранить свои слои и контроль над ними. Речь ныне шла о самом выживании. Причем как Творцов, так и всего Мироздания...
* * *
Самхейн настороженно вглядывался вперед, всеми силами стараясь выглядеть и вести себя как обычный воитель, пусть и бессмертный и не лишенный магических сил. Ему было не с руки до срока раскрывать свою истинную природу. Все дело было в том, что ему и его товарищам ныне требовались воины. Много воинов.
Межпространственные барьеры Творца действительно оказались весьма крепкими, тем паче, что их поддерживала теперь совокупная сила четырех Творцов. Однако же и силы их оппонентов были куда как немалыми, и ныне в слой Шадры пытались прорубить окно все те же Искаженные, встреченные Творцами во время прошлой стычки с силами Бездны. Предвечная Роза пробовала на прочность и иные слои, но именно на секторе Шадры должен был сосредоточиться основной удар.
Барьеры пока держались, но это не могло продолжаться слишком долго. Хаос постепенно одолевал, раз за разом атакуя бастионы Порядка и истончая границу. Творцы делали все возможное, чтобы отсрочить предстоящую битву, собрать под свое начало достаточно сил и встретить врага во всеоружии, однако дело осложнялось еще и тем, что далеко не всякий воин годился для подобного сражения. Требовались настоящие виртуозы силы. Лучшие воины и маги, каких только возможно найти. И именно этим ныне занимался Самхейн. Искал воинов для предстоящей кампании. Лучших из лучших.
Нисходя из мира в мир, он магическим образом осматривал его на предмет потенциальных кандидатов. Договаривался, убеждал, обещал всевозможные привилегии и бенефиции, никогда впрочем, не угрожая и не пытаясь завербовать кого бы то ни было силой.
Слухи о загадочном наймодателе быстро распространились среди знающего люда и нелюди по многим мирам и ойкуменам. К нему потекли наемники всех мастей в поисках славы, звонкого золота и магической мощи. Таких Самхейн сразу направлял в мир Шадры, откуда же сама Творец Пламени распределяла их по иным мирам вплоть до начала битвы.
Однако в этом безымянном мире он почуял нечто новое. Силу, для которой у него еще не было подходящего названия. Холодная чистая мощь воинов,... нет, скорее даже воителей принадлежала словно бы не то что, не этому слою, но и... не этой вселенной? Все это сыну Херреи подсказывали его инстинкты, его магический дар, и он попросту не мог пройти мимо подобной загадки. Ведь что есть жизнь для бессмертного как не бесконечное познание?
Место, где он оказался, более всего напоминало дикие джунгли Ассалька, жуткое места родного для Самхейна мира. Растительность здесь причудливо сочетало в себе ядовито-желтый, ярко зеленый и даже синий оттенки, отчего у неподготовленного посетителя сего места начинало в буквальном смысле рябить в глазах. Однако флора и фауна были здесь еще более разнообразными и отвратительными по своей природе, нежели даже на землях темных эльфов Силоры.
Гигантская приземистая рептилия длиной в человеческий рост с зеленоватой чешуей и на четырех мощных приземистых лапах решила, что неведомый чужак как раз подходящая для нее добыча и с утробным рыком выпрыгнула из чащи, атаковав Самхейна.
Тварь имела широкую тупую отвратительную морду и пасть сплошь усеянную крупными кривыми клыками и вероятно была очень опасным противником для обычного смертного и даже бессмертного, однако сын Херреи лишь походя отмахнулся своим черным клинком, и бестия рухнула на землю с разрубленной головой. Разрушительная магия оружия Творца Бездны мгновенно лишило чудовище бытия.
Еще через несколько метров Черного Саблезубу после продолжительного блуждания по бесконечным зарослям открылась небольшая проплешина в сплошных и совершенно непроходимых до этого джунглях, на которой разыгралась следующее действо.
Трое воинов очень необычного вида наседали на чудовищного великана пяти метров ростом. Тварь сия, по всей видимости, не являлась в полной мере ни растением, ни гуманоидом. Его ноги корнями уходили глубоко в землю, а рук имелось целых восемь штук. Голова и туловище на могучем изумрудно-зеленом теле практически переходили одно в другое, причем вся голова со всех сторон была усеяна огромными голубыми глазами без век, из которых в воинов непрерывно били струи жаркого синего пламени.
Помимо этого неведомых воителей непрерывно атаковали живые лианы, то и дело с огромной силой выстреливавшие из чащи, однако троица пока держалась. Главным среди них, по всей видимости, был могучий закованный в глухой черно-красный доспех воин в рогатом шлеме. Он орудовал великанской секирой, сияющей чистым серебром, от поверхности которой то и дело пробегали волны холодного голубого пламени.
Вторым в этой тройке был невысокий худощавый воин в неполном кожаном доспехе сражавшийся парными клинками. Несмотря на отсутствие тяжелой брони, двигался он настолько ловко и стремительно, что ни рукам-стеблям великана, ни живым лианам никак не удавалось его зацепить. А третьей... третьей в этом загадочном отряде была женщина в похожем кожаном доспехе но с абсолютно белыми, белее первого снега волосами. Она орудовала косой с вертикально расположенным относительно рукояти лезвием, которым умудрялась ловко обрубать тянущиеся к ней со всех сторон отростки лиан.
От пламени многоглазого чудовища отряд защищал призрачный кокон энергии, то и дело вспыхивавший над головами сражавшихся. Самхейн сразу почувствовал, что все дело в магии секиры вожака, он от души желал победы воителям, но, тем не менее, в схватку вступать не спешил, хотя мог бы разделаться с их противником одним небрежным щелчком пальцев. Ему требовалось поглядеть на троицу в деле.
Как оказалось, воинами загадочные бессмертные были более чем отменными. Клинки худощавого внезапно запорхали с удвоенной скоростью, и обиженный рев великана уведомил Самхейна о том, что тот лишился нижней пары конечностей. После подобного оскорбления чудовище внезапно замерло на мгновение, застыв посреди поляны изумрудным столбом, а затем по джунглям пронеслась мощная силовая волна, порожденная его ментальным выбросом.
Черный Саблезуб от подобного лишь брезгливо передернул плечами, а вот воителям пришлось туго, все они кроме вожака попадали на колени, прижимая руки к ушам. Предводитель лишь покачнулся, но устоял на ногах и метнул свою секиру прямо в голову великана.
Магическое оружие, молнией промелькнув в воздухе, глубоко врубилось в зеленую плоть неведомого монстра, а затем с мокрым хряском голова твари разлетелась на куски, забрызгав все вокруг беловато-зеленой жижей. После гибели великана мгновенно потеряли подвижность и живые лианы, разом превратившись в обычные безобидные растения. Схватка подошла к концу.
-Красиво сработано. — Скупо похвалил Самхейн загадочное трио, неспешно выходя из джунглей, при этом демонстративно держа руки на виду.
-Кто ты, и как твое имя? — грозно нахмурился могучий воитель в рогатом шлеме, сжав эфес секиры, которую уже благополучно успел вернуть себе.
-Мое имя Самхейн Черный Саблезуб. — Улыбнулся сын Херреи. — Я видел, как вы сражались. Вы сильные воины. Как ваши имена, и кому вы служите?
-Мое имя Валкирк. — Глаза предводителя мрачно блеснули. — Я и мои братья по оружию — воины Алого Чертога, если тебе что-нибудь говорит это название.
-Не говорит. — Не стал скрывать правду Самхейн. — Тем не менее, я хочу предложить вам службу. — Эманации силы Творца сгустились вокруг него, не оставляя для оппонентов никаких сомнений относительно истинного могущества того, кто ныне стоял напротив них. — Мирозданию грозит великая опасность. Прорыв Хаоса полностью уничтожил огромный пласт бытия, и так будет продолжаться и далее, если не найдутся храбрецы, готовые это остановить. Хоть я и сам являюсь дитем Бездны, но не желаю зла созданиям Первопламени, искра которого, я чувствую это, пылает и в ваших душах. Враг силен, но вместе рука об руку мы сумеем его остановить. Так каков будет ваш ответ?
-Мы воины... Великий. — Валкирк почтительно склонил голову, признавая старшинство сына Херреи. — Алый Чертог призывает нас сражаться. Порой он указывает нам путь, но и сами мы вольны выбирать себе противников и знамена, ибо такова наша суть. Путь Меча и Силы — это то, во имя чего живет каждый воин Алого Чертога! Моя суть подсказывает мне, что ты говоришь правду, и это будет стоящее дело. Я согласен биться под твоим началом. Думаю, мои соратники ответят также. Оба воина тотчас же склонили головы в знак согласия. Самхейн при этом подметил, что глаза девушки были абсолютно лишены радужной оболочки, также как и глаза Белого Велга. Подобно вождю клана Волка воительница являлась альбиносом.
-Но помимо вас я бы хотел затребовать и иных воинов вашей Силы. Я бы хотел поговорить с вашими набольшими. Кто вами правит? Есть ли у Алого Чертога Верховный Владыка?
-Прости, Великий, но сие сокрыто от меня. — Опустил голову Валкирк. — В Алом Чертоге есть воины гораздо могущественнее меня. Возможно, они знают больше... Я расскажу им о тебе, но я не могу обещать, что они согласятся даже на встречу, не говоря уже о союзе.
-Хорошо, я понял тебя. — Успокаивающе улыбнулся Самхейн. — Поверь, я не из тех, кто заставляет сражаться за себя силой. Лишь ваша добрая воля ныне нужна мне.
-Мы это знаем, Великий. — В свою очередь улыбнулся Валкирк. — Но не сочти за дерзость, будь по иному, мы не стали бы даже и говорить с тобой. Пусть ты и можешь испепелить нас в мгновение ока, но дух наш свободен. Алый Чертог забирает в свое лоно лишь лучших из лучших. Но он никого не неволит в своих желаниях. Лишь по настоящему свободные духом могут стать его воинами... Лишь свободные...
-В таком случае я могу прямо сейчас переправить вас в мир, где вам подробнее расскажут о вашей миссии.
-В этом нет нужды. — Покачал головой Валкирк. — Просто яви нам его образ, и мы сами придем, когда наступит срок. А я пока попробую убедить тех, кто сильнее меня присоединиться к тебе.
-Хорошо, да будет так. — Улыбнулся Самхейн, направляя мыслеобраз мира Шадры прямиком в сознание воина. — Сердцем чувствую, что наш союз будет крепким, и в предстоящем сражении вы покроете себя неувядающей славой...
Глава десятая. Воин Храма.
Рахиль осторожно пробирался в темноте подземелья выверяя каждый сделанный шаг. Неизвестно какие сюрпризы приготовили ему наставники, и поэтому ему следовало быть начеку. Здесь в лабиринте любое неверное движение, любой неправильный ход может стать для него последним.
Внезапно справа резко выстрелило гибкое черное щупальце, но воин был наготове. Один из его легких кривых парных клинков одним ударом рассек его напополам. Удар был нанесен с такой скоростью и мастерством, что на клинке не осталось ни капли крови. Оставшиеся товарки бестии не замедлили проявить себя.
Четверо очень массивных карликов в половину человеческого роста, сплошь покрытых серым мехом с длинными кривыми когтями, невероятно юркие и быстрые, они были идеальными убийцами именно здесь в лабиринте Храма. В отличие от человека они превосходно видели в темноте, но наставники Рахиля тоже ели свой хлеб отнюдь не даром, развив его внутреннее зрение и чутье на опасность до граней намного превосходящих чутье обычного смертного.
Клинки Рахиля замелькали подобно черным молниям. Даже здесь в тесноте подземелья он умудрялся двигаться так, что его соперникам ни разу не удалось даже коснуться его. Минута и все было кончено. Маленькие уродцы валялись у его ног изрубленные на куски и более не представляли ни для кого никакой опасности.
Воин украдкой утер пот со лба, ни на секунду впрочем, не теряя бдительности. Было бы очень глупо погибнуть именно сейчас и провалить свое последнее испытание, которое при удачном прохождении сделает его полноправным воином Храма.
Храм... кто из иркарийских мальчишек не слышал о нем... Затерянный далеко в песках Полуденной пустыни, он согласно легендам, ходившим о нем и его воинах, открывался лишь избранным. И лишь избранным из избранных, лучшим из лучших выпадала честь завершить обучение и стать посвященным в его тайны. Стать одним из лучших воинов этого мира. Воинов, мощи которых опасаются даже всемогущие маги Академии далеко на западе мира.
Рахилю в этом отношении сильно повезло. Или сильно не повезло. Это, смотря с какой точки зрения судить, благо все без исключения иркарийцы были помешаны на воинском искусстве, которое было возведено в их стране в ранг абсолюта, и, наверное, лишь подобные воины были рады оказаться в месте, откуда практически не было шансов уйти живым.
Мальчика продали в Храм в качестве воспитанника еще в раннем детстве. Он был рожден рабом, но дух воина неукротимо пылал в нем с самых малых лет, заставляя очертя голову бросаться на соперников гораздо сильнее и старше себя и проявлять неподобающее его статусу своеволие и неповиновение.
Его забили бы насмерть еще тогда, как негодного и склонного к бунтарству раба, если бы его хозяин, по слухам имевший какие-то загадочные связи со зловещим Храмом, не отправил его туда в качестве платы за давние услуги тамошних заправил. Наставники Храма, которые, как правило, выбраковывали большую часть попадавших к ним в качестве кандидатов, на этот раз проявили благосклонность и приняли мальчика к себе.
Потом для парня начался кошмар. Его тренировали днем и ночью самыми жестокими изуверскими способами, калеча и вновь исцеляя тело. Тренировали методами, которые для обычного человека стали бы смертельными.
Но Рахиль выжил. Его пламенный дух, дух воина не желающего мириться с превратностями судьбы, помог ему пережить все испытания зачастую ничем не отличающиеся от самых банальных пыток и превратиться в совершенную машину смерти напрочь лишенную жалости сострадания и тому подобных чувств свойственных обычным людям. Слабым людям. Не слишком высокий, очень худой, но притом и донельзя крепкий и жилистый, он прошел все ступени посвящения и мастерства.
В ходе испытаний ему не раз и не два приходилось убивать как кошмарных бестий самого разного толка, в изобилии содержавшихся в катакомбах под Храмом, так и своих товарищей по обучению. Последнее делалось специально для того, чтобы вытравить из воспитанников любой даже самый малый намек на жалость и сострадание. Храму нужны были воины, а не врачеватели душ...
Впрочем, что касается врачевания не духовного а телесного, то как раз в этом искусстве наставники изрядно поднаторели. Жуткие раны полученные воспитанниками в ходе тренировок заживали в считанные дни и не оставляли после себя никаких шрамов. Целительству обучались и сами ученики, а также азам гипноза и контролю сознания. При таких реалиях врачевание душ было попросту не нужно. Истинные воины Храма в принципе не должны были иметь чувств и привязанностей, и тем более страдать от различного рода духовных переживаний.
Нередко наставники погружали воспитанников в глубокий рукотворный транс, заставляя и во сне сражаться, так же как и в реальной жизни. Если воспитанник проигрывал бой в гипнотическом трансе, он погибал и в привычной реальности, получая на свое тело ровно те же увечья, которые ему нанесли в колдовском сне твари, порожденные его же собственными кошмарами...
