Огненный мир

Вероятно, были учтены ошибки прошлого: архидемоны на этот раз не стали действовать сообща и атаковали магов по отдельности. И эта тактика себя оправдала.

Я видел, как растерявшиеся архимаги суетились и совершали ошибки, пытаясь отразить направленные со всех сторон заклятья. Некоторые сбивались в группы, которые тут же разваливались и снова собирались, другие предпочитали сражаться одиночками в окружении своих магистров. Но все они умирали один за другим.

Умения архидемонов были разнообразны настолько, что просто в голове не укладывалось. От простых вариаций рыжего напалма и примитивных силовых ударов до заклятья дистанционного выдирания душ или иссушения плоти. Ни один архимаг не умел защищаться от всего и сразу, и поэтому я продолжал недоумевать по поводу их стойкости. Архимаги сражались отчаянно, вкладывали в победу все силы, нисколько не жалели себя. И почти никто не бежал, не портавался к себе в башни. За все это время я видел лишь пару открытий порталов, хотя архимагов и магистров в общей сложности погибло около сотни!

Оставшиеся полсотни архимагов и примерно столько же магистров то ли не знали такого заклятья, то ли не желали оставлять и обрекать на смерть зажатых в ловушке солдат. Они, судя по всему, вознамеривались продать свои жизни как можно дороже. Правда, и это у них не вышло...

Я успел увидеть или, не знаю, почувствовать, как тот белобородый в синем кафтане и шляпе, лицо которого я видел в промчавшейся карете, взял командование на себя, приободрил и собрал морально раздавленных магов в единое целое. Другие архимаги, презрев защиту, стали вливать в него силы, он уже приготовился сплести что-то глобальное, наверное, убивающее разом всех вокруг, как все доселе зависшие демоны, с немыслимой прытью разлетелись в стороны.

Облака на секунду окрасились рыжим цветом; от земли, где заняли оборону архимаги, и до самого неба, где шпионил я, возник огромный столп вихревого пламени. Возник всего лишь на долю секунды, но и этого времени хватило, чтобы я едва не сложил крылья от ужаса. Ведь из рыжего пламени материализовался Князь.

Он огромен и страшен — я видел его уже несколько раз, но до сих пор не привык. Ходячая гора с изогнутыми рогами на лошадиной голове, с акульей пастью, куда запросто может приземлиться средних размеров авиалайнер. В небо от его пылающих глаз уходило марево раскаленного воздуха, а у его когтистых стоп могучие архимаги смотрелись, словно ничтожные букашки.

Он не стал наслаждаться волной ужаса, поднявшейся среди людей. Он подпрыгнул.

Земля сотряслась под гигантскими стопами, покачнулось даже небо. Поток вмиг затвердевшего воздуха едва не сбросил меня вниз. Все те маги, кому не повезло уцелеть после внезапного появления Князя, сейчас лежали погребенные в пластах земли, или расплющенные силовой волной. А тех немногих, кто уцелел и после землетрясения, ждала более страшная участь: Князь распростер к ним гигантские лапы, и я увидел, как души всех до единого магов вырвались из бренной плоти и понеслись к ладоням Князя, будто притянутые гигантским магнитом.

Уже через секунду под ногами Князя не осталось никого живого. Там, чуть поодаль, в окружении сжимающейся цепи одержимых плотно друг к другу стоят перепуганные солдаты, они кричат, давят и топчут товарищей, мечутся, но не могут вырваться на свободу и бежать куда-нибудь подальше от этого места.

Князь смотрел на них секунды две, а затем его полыхающие глаза будто слились в один огромный глаз, который напомнил мне жерло вулкана в любую секунду готовый разразиться тонами магмы... Почти так и получилось. С той лишь разницей, что вместо фонтана раскаленной магмы из глаза ударил короткий луч ослепительной плазмы, оставивший в центре четырехтысячного, зажатого в кольце войска дымящийся кратер... Погибли все. Находясь даже довольно далеко от эпицентра взрыва, солдаты не выдержали температуры, от которой на одержимых загорелась кожаная броня. Впрочем, одержимые на подобные мелочи внимания не обратили — перестроились в колонну, не только не сняв, но и ни затушив тлеющие кирасы. Правда, вызвано это было не пренебрежением к чужому телу, а неспособностью огня навредить плоти, защищенной астральными колодцами.

А я... нет, не улетал, да что уж грех таить, я драпал. Попадаться под перекрестье огненных глаз жуткого чудища мне отнюдь не хотелось.

Поминутно озираясь, я махал крыльями что есть мочи, воображение рисовало картину преследующего меня Князя, а если не его, то сотню архидемонов — однако, раз за разом поворачивая голову, я никого не наблюдал.

Мало помалу я стал успокаиваться, решился снизиться, за что был вознагражден большей опорой для крыльев и благодарностью легких — только сейчас заметил, что пребывание над облаками едва не закончилось для меня самым печальным образом — чуть-чуть не потерял сознание из-за нехватки кислорода.

Ну ладно, не будем плакать. Сейчас отыщу на дороге беженцев, найду Номату и вместе обдумаем, как быть дальше. Точнее, как быть дальше, я и без нее знаю — девушку надо лишь убедить в правильности моих намерений.

Защитить мир Архимагов, вернуть себе корону императора Железного, и при этом убить Князя в данный момент не представляется возможным. Этот рогатый ублюдок в сотни раз сильнее, чем я рассчитывал. Номата права — этот мир спасет лишь чудо, вот только на чудо надеяться не приходится. Следовательно, остается спасти себя и то немногое, что действительно ценно. Найти Номату и Кассию и смыться с ними в новый мир, и тогда, возможно, я наберусь сил, которых хватит на противостояние с Князем... Кстати, где искать Номату, известно, а где моя Кассия? Жива ли? Тьфу-тьфу, конечно, жива!

Блин, мыслю путанно. Не участвовал в бою, но смертельно устал. Надо приземлиться, отдохнуть и обдумать все на свежую голову... Вон, кстати, на дороге пара телег и с десяток человек — наверное, беженцы, отставшие от основного потока.

Замедлил движение крыльев, правда, приземляться не стал. Ошарашено замер над самой землей, с удивлением глядя на группу, которую сверху принял за беженцев.

Восемь атлетического вида фигур в кожаной броне и с кастетами на руках, окружили щуплого человека в опрятном платье и с длинной серой бородой. В руках у пожилого мужика было зажато что-то мерцающее, чем он с успехом умудрялся отмахиваться от неуязвимых воинов. Перевернутые телеги и лежащие рядом тела детей и взрослых утвердили меня в правильности моих ранних выводов.

Скорее всего, дозор или наземная разведка в лице восьмерых одержимых догнали плетущийся караван беженцев и напали на хвост. "Недобитый" священник велел всем ускорить движение, а сам постарался задержать одержимых...

Вот только метод, с помощью которого он отгонял от себя одержимых, заставил меня хлопать крыльями в воздухе, хлопать глазами в удивлении и не вмешиваться...

Священник шептал что-то типа мантры или молитвы. Отбросив иные звуки, я смог разобрать слова:

— ...я беру в руки меч Бога, чтобы именем Его изгонять бесов, сражаться с дьяволом и...

Восемь здоровенных, увитых мышцами одержимых не могли подступиться к старику с едва видимым мечом в руке. Они рычали, с их губ капала слюна, еще немного — и залают, как бешеные псы. Стоило им сделать хоть шаг вперед, как изо всех пор их кожи начинал валить черный пар, переходящий в дым, и они, рыча еще громче, отпрыгивали назад. Ну ни хрена себе!

Я уже решился вмешаться в это дело, как все восемь одержимых, видимо, сговорившись перетерпеть боль, кинулись на священника одновременно. Их прыжок с места был мгновенным, занесенные для удара стальные кастеты неудержимы, однако каким-то чудом, прежде чем превратиться в отбивную с кровью, он извернулся и два раза мазанул по ним призрачным мечом.

Я почувствовал, как распались сонмы в телах двух раненных им одержимых, а затем увидел, как шестеро оставшихся, не давая бывшим собратьям прийти в себя, навалились скопом и убили двух воинов, получивших свободу воли.

Когда я наконец-таки спустился на дорогу, полдюжины одержимых были заняты выплескиванием скопившейся злобы и ярости. Они пинали и без того раздавленное тело священника, мстя за пережитые боль и страх.

Когда они меня заметили — замерли, как статуи. Разумеется, они знали, кто я. Разумеется, осознавали, что они в защищенных астралом телах хороших воинов, понимали также, что их шестеро, но ведь перед ними не простой святоша, а тоже подключенный к колодцам Повелитель Демонов — их бывший хозяин. У них не было шансов, и они это знали. Поэтому дико боялись. Ведь они понятия не имели, что с ними станет, когда я вытащу их из таких уютных тел. Бежать некуда...

Они бросились на меня в надежде, что, поддавшись чувствам, я убью лишь их тела, или, по крайней мере, вырву сонмы не изо всех. Произошло не совсем так. Полностью отдавшись рефлексам и интуиции, я сотворил и накинул одну за другой шесть Паутин Подчинения.

К моменту, когда они приблизились ко мне вплотную, все шестеро переливались розовым и полностью находились в моей власти. Да, сломать руки или выгнуть их тела с помощью "телекинеза" я, наверное, не мог — уж слишком хороша была защита колодцев, но вот двигать их, как истуканов, это запросто, как говорится, всегда пожалуйста.

Маячившая передо мной перекошенная рожа одержимого вдруг исчезла — ее владелец отправился в полет куда-то в стратосферу, за ним, словно ракеты с космодрома, в небо вознеслись оставшиеся пятеро. Моей энергии, думаю, хватило, чтобы поднять их на действительно большую высоту, достаточную, чтобы разбить их "неуязвимые" тела всмятку, однако в этом случае освободившиеся сонмы смогут найти другие жертвы и завладеть их телами. Поэтому я всего лишь поднял их на высоту в сотню метров и, чтобы избежать всяких случайностей, отвел их подальше друг от друга. Теперь времени у меня было в достатке, или почти в достатке — энергия из браслета лилась рекой.

Подлетев к первому, я материализовал черный меч, неглубоко вонзил его в плечо одержимого и стал аккуратно тянуть сонм. Сонм — это сплав душ, добровольно поклявшийся служить Повелителю, а в данном случае Князю. Каждая из душ, объединенных в сонм, потеряла себя, забыла практически все, кроме этой клятвы. И эта клятва заменила ей волю, стала понукать, руководить, ну еще, правда, были желания, такие, например, как вновь обрести плоть и мстить всем другим, у кого таковая есть.

Я не стал разрушать клятву и оковы сонма, эта штука "весит" почти столько же, сколько обычная душа, но при этом генерирует энергию раз в пять больше. И выпустив из браслета одну душу на свободу, я втянул туда сонм.

Взор висевшего в воздухе крепкого парня сделался осмысленным. Прежде чем он как-либо прореагировал, я положил ладонь ему на рот и сказал:

— Мои крылья опять стали черны, но я не изменился. Жди меня внизу, мне нужна любая помощь.

Парень кивнул, и я, словно на лифте, отправил его на землю, затем подлетел ко второму и повторил процедуру с ним. Уже через несколько минут на дороге стояли шестеро затравленных воинов, которые тем не менее готовы были отдать за меня жизнь. Шестеро, против нескольких тысяч одержимых. Жуть. Действительно, мне поможет только чудо.

Я еще раз бросил взгляд вниз, на измятое тело недобитого священника... А ведь верно, сам Светоносный говорил, что когда-то, до Потопа, люди умели изгонять Князя именем Бога. Может, это и есть знак судьбы?

Я спустился на землю, не обращая внимания на выжидательные взгляды воинов, закрыл глаза и, чувствуя себя глупо, обратился к не имеющему плоти, обитающему где-то там, наверху, наверное, в космосе.

"Если ты меня слышишь и видишь, — говорил я, захлебываясь волнами эмоций, — ты должен понимать, что я такой же, как и все твои дети. Я не хочу причинять никому зла, но не могу по-другому. Я просто хотел быть свободным — гулять по городу, в котором родился, слушать музыку и не быть убитым слугами твоего падшего ангела. Теперь же я хочу убить мерзкое творение Несущего Свет, тем самым защитить миллионы людей, вот только не в силах сделать этого. И хотя я раньше не молился и не очень-то много о тебе думал, но прошу, пожалуйста, помоги. И если я пойму, что ты меня услышал, то постараюсь встать на твой путь. Аминь".

Почему-то чувствуя себя обновленным, я распрямил спину и улыбнулся оторопевшим воинам.

Ладно, все это, конечно, хорошо, но пора уже искать Номату.

Столица объединенных королевств, была, конечно, красива, но не так впечатляла, как столица Империи Железного мира. Высокие стены города были тонко, изящно и крикливо сложены. Разноцветный кирпич создавал неповторимый орнамент, а громадные статуи, установленные на постаментах сразу за стенами, вызывали в душе восторг и упоение. Но так можно восхищаться цветком, выращенным в теплице, а не каменной твердыней, каковой должно быть крепостное сооружение.

Столица моей бывшей империи будто дышала надменной силой и холодной угрозой острого клинка — внушающего ужас врагам и приободряющего друзей в минуту опасности. А этот город смахивал на Рим в эпоху заката — изящные колонны с вершащими их вычурными капителями могли вызывать восхищение эстетическим вкусом их строителей, но никак не их силой и доблестью.

Правда, это впечатление немного сглаживалось при просмотре глубинной части города. Многоэтажные дома были узки и одновременно огромны по высоте, острые углы и шпили придавали им более воинственный вид — почти что копья, ощетинившиеся в небо. А самая странная и самая высокая конструкция — это высоченный серый цилиндр в центре города. Я принял бы его за башню, если бы не летал так высоко, что видел сверху дыру вместо крыши — такое ощущение, что это труба для заводской доменной печи, только расширенная в десяток раз и для чего-то облицованная серыми блоками. О предназначении этого сооружения приходилось только гадать...

Дальше город врезался в огромную скалу, но почему-то он не был в ней высечен, а стоял как бы отдельно. Зато на верхушке этой скалы горел маяк. Интересно, для чего он? Моря-то нет.

Номату я учуял, лишь описав над городом второй круг. Девушка зачем-то забралась на крепостную стену, смотрела вдаль и напевала грустную песню. Красивый голос у чертовки.

Уменьшив скорость, я прислушался и едва смог разобрать несколько фраз припева:

...кружатся, словно вороны, над моей душой,

Не знает счастья образ мой...

—

Ноги коснулись стены, я сложил крылья и обнял кинувшуюся на шею Номату:

— Чего делаешь?

— Тебя жду, — ответила она.

— А что мурлычешь?

— Песфню...

— У тебя насморк, что ли?

— Мрр, просто нос заложен.

— Ты смешная... а песня у тебя странная.

— Мама пела. Она всегда пела всем разные песфни. Говорят, что она была очень хорошей провидицей и все, что поется в ее песфнях, всегда сбывалось.

— А чем заканчивается твоя песня?

— Не знаю, пытаюсь вспомнить конец, но не могу...

— Номата... — начал трудный разговор я, но в этот момент из караульной башенки вышел стражник и, покосившись на нас, прошел мимо. Видимо, к демонам здесь привычны. — Номата, не знаю, как сказать, но я не хочу рисковать тобой. Давай я тебя спрячу где-нибудь в другом мире, а после сражения с Князем...