Сожаления по поводу несостоявшегося прощания с гостеприимным семейством Тальрин не заглушили тревожных мыслей о том, что их преследуют сразу шестеро королевских рыцарей.
— И куда мы сейчас?
— Туда, куда кеары не сунутся. Особенно учитывая, что Его Величество хочет сохранить информацию о заговорщиках в тайне. — Вспрыгнув в седло, Арон протянул Таше руку. — Подвергать Ингранов риску было бы сущей неблагодарностью с нашей стороны, так что придётся нанести наш визит герцогу раньше времени. Впрочем, дело к вечеру, а на дорогу уйдёт не меньше получаса, так что... быть может, нам всем ещё удастся проявить пунктуальность.
Алексас, фыркнув, подстегнул Серогривку.
Особняк герцога, носивший причудливое название Клаусхебер и напоминавший небольшой замок, высился на холме, напоминавшем небольшую гору. Выехав за околицу, кони неторопливо порысили по дороге, и вскоре путникам открылся прекрасный вид на город. Черепичные крыши Пвилла пылали алым в мягких волнах закатного света; Таша слышала, что он издавна славится своими гончарами. Рядом с городом располагались залежи глин — как обычных красных, так и ценных белых, — и с холма даже видны были карьеры, начинавшиеся сразу за окружавшим Пвилл лесом.
— Ничего сложного, — сказал Арон, пока кони вымеривали шагами дорожную пыль. — У нас есть две ночи, однако я надеюсь, что всё решится уже сегодня. Будем вместе патрулировать коридоры.
— Таше лучше остаться в комнате, — высказался Алексас.
— Ага, уже бегу в ней оставаться, — хмыкнула та.
— Рад, что в вас наконец проснулось послушание.
— Вообще-то это не было изъявлением покорности судьбе...
— Однако если иметь соответствующее воображение, любому слову собеседника можно придать нужный эмоциональный оттенок.
— Я пойду с вами!
— Поверьте, мы как-нибудь и без вас справимся.
— Видела я, как вы без меня на Белой Топи справились, — Таша не замедлила плеснуть ядом в ответ.
Удар по мужскому самолюбию определённо пришёлся обоим ниже пояса: плечи Арона едва заметно дрогнули, Алексас смущённо отвел взгляд.
Вот и нечего носы задирать, фыркнула Таша, ощутив лёгкий укол совести.
— И всё же Таша будет с нами, — тихо молвил дэй. — Нам нужен её дар.
— Оборотничество? — она удивлённо вскинула брови, глядя в его затылок. — А оно тут при чём?
Но дэй, осадив Принца, уже спешился у чугунных кованых ворот Клаусхебера.
— Расскажу чуть позже.
Открывать путникам никто не спешил. В итоге Арон просто толкнул ворота, оказавшиеся приоткрытыми, и ступил в огромный заросший сад.
Если б Клаусхебер и правда был замком из книги сказок, в нём определённо обитал бы злой колдун. Острые темнокаменные башенки тянули шпили к ясному небу с какими-то кровожадными намерениями, чёрные стены скалились зубцами. Вдоволь попетляв по путаным садовым дорожкам, ведя за собой коней, путники наконец достигли крыльца с широкими ступенями, ведущими к огромным двустворчатым дверям. Отбив все кулаки в тщетных попытках известить обитателей особняка о приходе гостей, Джеми уже предложил подпалить что-нибудь, дабы привлечь внимание хозяев небольшим пожаром, когда кто-то всё же распахнул одну из дверей.
При ближайшем рассмотрении 'кто-то' оказался юношей лет двадцати, не столько симпатичным, сколько харизматичным: интересная бледность породистого лица, залихватски закрученные усики и яркие глаза оттенка весенней зелени. Волосы цвета красной меди прихвачены лентой в низкий хвост, одет изысканно и богато — белая рубашка с кружевным воротником, шёлковая жилетка до середины бедра, штаны тонкого сукна и туфли мягкой светлой замши.
— Добрый вечер. Прошу прощения, наш дворецкий немного занят. — Юноша склонился в изящном поклоне. — Леогран Норман, племянник его светлости, к вашим услугам. Отец Кармайкл?
— Он самый. Это мои приёмные дети, Джеми и Таша.
— Польщён знакомством. — Леогран учтиво улыбнулся. — Проходите, сейчас как раз подадут ужин. Конюший заберёт ваших лошадей.
И, жестом велев следовать за ним, отступил вглубь холла.
В особняке пахло затхлостью и — Таша поморщилась — тленом. Она бы даже сказала, что тлеющими цветами, но откуда бы здесь взяться эйрдалям? Облицованный чёрным мрамором холл гулко бурчал вслед каждому шагу. Посредине взгромоздилась лестница: судя по ширине, украденная из королевского дворца. По ней поднялись на второй этаж, а там, вдоволь пропетляв по коридорам, наконец вышли в столовую.
— А, это вы, святой отец! — с отдалённого стула поднялась рыжеволосая девушка в лёгком фисташковом платье. — Добро пожаловать в Клаусхебер.
— Лавиэлль, моя сестра-близнец, — представил Леогран. — Элль, с отцом Кармайклом ты уже знакома, а это его приёмная дочь...
— Таша, — представилась девушка.
— И его приёмный сын...
Когда ответное молчание затянулось, брат с сестрой недоумённо переглянулись.
— Его Джеми зовут, — сообщила Таша, бесцеремонно ткнув своего рыцаря локтем в бок.
— Ум, — не сводя глаз с Элль, подтвердил тот невнятным бульканьем.
— Очень приятно, — вежливо ответила юная герцогиня. Тут же повернулась к Арону. — Садитесь, святой отец.
— А после ужина расспросите нас обо всём, о чём хотите расспросить, — добавил Леогран, галантно отодвинув перед Ташей стул.
Сев, Таша искоса воззрилась на племянницу герцога. Рыжие волосы уложены в перевитое лентами произведение парикмахерского искусства, фигурка до того тонкая, что, кажется, тронь пальцем — сломается. Платье оттеняет не только цвет глаз — того же оттенка, что у брата, — но и очень светлую кожу, снежному тону которой позавидовал бы и покойник.
Впрочем, Таша всё равно не особо понимала, что Джеми в ней нашёл.
— Благодарю, — Арон присел. — Но я хотел бы первым делом поговорить с его светлостью.
— Дядя и тётя сегодня уехали на охоту, — ответила Лавиэлль.
— Тётя? — Таша не сдержала удивления. — Но нам сказали, что жена герцога...
— Это его вторая жена. — Лавиэлль взглянула на неё с неодобрением. — Можно было и догадаться.
Арон вскинул бровь:
— Они уехали? Пригласили нас и уехали?
— Да. — Девушка обвела рукой зал, как будто извиняясь. — Они любят охотиться.
Оно и видно, подумала Таша, глядя на волчьи шкуры и головы, скалившиеся со стен.
— И где же они сейчас?
— В охотничьем домике... где-то в лесу. Мы сами точно не знаем.
— Вы можете узнать у нас всё, что нужно, — добавил Леогран. — А завтра они обещали вернуться.
— Ясно. — Дэй задумчиво постучал пальцем по столу. — Что ж, тогда приступим к трапезе, чтобы скорей приступить к делу. Но вначале помолимся.
За едой Таша хорошенько разглядела просторный полутёмный зал. Обставили его скудно, а потому разглядывать было почти нечего: разве что пресловутые волчьи шкуры, камин да огромный стол, за которым могли бы с комфортом разместиться все гвардейцы Его Величества. Сам Его Величество взирал на присутствующих, будучи повешенным над камином — в виде портрета.
Шейлиреар Дарфулл Первый предпочитал простые, но изысканные одеяния преимущественно чёрного цвета. На своём официальном портрете — в отличие от своих предшественников, которые опирались на мечи, гарцевали на конях или восседали на троне — он сидел за заваленным бумагами письменным столом. И Таша всегда думала, что лицо настоящего короля должно быть именно таким: спокойным, приятным, с чертами чёткими, будто их вырезали по мрамору... и светлыми, живыми, чрезвычайно умными глазами. Шейлиреар казался удивительно молодым — не старше тридцати — и лишь глаза выдавали, что король-колдун куда старше, чем кажется. Даже на портрете, слава живописцу.
Таша знала, что должна его ненавидеть. Желать ему смерти. Бороться против него, отвоёвывая престол, по праву принадлежащий ей. Ведь сколько красивых сказок начиналось с того, что злодей убивает короля и занимает трон, и надо свергнуть его и найти законного наследника, чудом спасшегося...
Вот только Шейлиреар совсем не походил на злодеев из сказок.
На руках Шейлиреара не было ни капли крови. Всю Кровеснежную ночь он провёл в темнице — и не отдал ни единого приказа до того момента, как толпа провозгласила 'да здравствует король'. Резню во дворце устроил народ.
Шейлиреар правил справедливо. Шейлиреар правил мудро. Жилось при Шейлиреаре припеваючи. Он был любим почти всем народом, а кем не любим, тем уважаем.
И что в таком случае прикажете делать законной принцессе?..
Не считая молитвы, ужин проходил в тишине, которую нарушал лишь гулкий стук каблуков молчаливого дворецкого; тот мало того, что так и не произнёс ни слова, ещё и выглядел сущим упырём — затянутый в чёрное, с реденькой седой косичкой, бледный, тощий и высоченный. Наконец Леогран встал из-за стола с предложением проводить гостей в их комнаты, гости поторопились согласиться, и их повели куда-то в конец крыла.
— Она для тебя старовата, не считаешь? — скептически шепнула Таша, проследив за влюблённым взглядом Джеми, устремлённым в затылок юной герцогини.
— А сколько ей лет? — шёпотом спросил тот в ответ.
— Брату около двадцати. Значит, ей тоже.
— Так и мне около двадцати!
— Да, но тебе явно немножко меньше около двадцати, чем ей.
— Разница в возрасте — не помеха любви!
У Таши возникло смутное ощущение, что в нём проснулся Алексас; хотя, поразмыслив, она решила, что все мальчишки во влюблённом состоянии деградируют одинаково.
По винтовой лестнице, ведущей в гостевую башню, они поднялись довольно быстро. Предназначенная им комната оказалась полукруглой и, вопреки Ташиным опасениям — уютной. На стенах тихо сияли зачарованные лампадки, над кроватью колыхался полог, в кресле свернулся шерстяной полосатый плед. Несмотря на уличную жару, в замке было холодно, и Таша подозревала, что плед придётся кстати.
— Вторая комната, как видите, смежная с этой. — Леогран толкнул толстую дубовую дверь. — Вы можете занять эту спальню, Таша-лэн, а святой отец и Джеми-энтаро — соседнюю.
— Прекрасно. — Арон опустился в кресло, жестом предложив молодым хозяевам присесть на кровать. — Итак, Джеми?
Тот прокашлялся.
— Хоть моя просьба и покажется вам нетактичной, — изрёк мальчишка, — но я попрошу вас рассказать обо всех ваших близких родственниках, умерших за последние пять лет.
Брат с сестрой переглянулись.
Одновременно вздохнули.
— Да, за это время нас покинули многие члены семьи, — печально промолвил Леогран, прежде чем начать рассказ.
Деда с бабкой близнецы помнили лишь по семейному портрету. Те скончались девятнадцать лет назад, когда их внукам исполнилось всего по три года...
Нет, Джеми, на миг отвлекшись, грустно подумала Таша, тебе точно надеяться не на что.
...и род Норманов продолжили их сыновья: старший Валдор, отец Леограна и Лавиэлль, и его брат Орек. Титул герцога Броселианского унаследовал первый, Орек же отправился в столицу родной провинции, где устроился подмастерьем известнейшего скрипичных дел мастера. Спустя некоторое время он написал брату, что собирается жениться на дочери мастера, милой девушке Раксэне. Герцог одобрил его выбор, и Орек повёл Раксэну под венец. Они прожили вместе тринадцать лет, но детьми так и не обзавелись; зато отец Раксэны перед смертью передал своё дело зятю, и Орек унаследовал титул первого скрипичного мастера королевства. В гости к брату он приезжал редко, так что Леогран и Лавиэлль почти не знали ни дядю, ни его жену. Впрочем, они не особо от этого страдали. Главное, что их семья жила душа в душу.
Всё началось, когда наследникам рода Норманов исполнилось по двадцать лет. Вначале убили Раксэну: ограбили и зарезали, когда она возвращалась домой из кондитерской лавки. Герцог поспешил пригласить овдовевшего брата к себе, чтобы тот пережил это тяжёлое время в кругу семьи, и Орек охотно согласился. Он забросил скрипки, зато заделался страстным охотником — видимо, на лесных хищниках вымещая озлобленность на мир.
Отец близнецов умер год спустя. Ночью, во сне, в своей постели. Просто остановилось сердце. Герцогиня тоже недолго задержалась на этом свете — смерть мужа подкосила её, и за считанные месяцы здоровая женщина сгорела, как свечка. После похорон невестки Орек принял титул герцога Броселианского и перевёз племянников в Пвилл, в летнюю резиденцию Норманов: им тяжело было оставаться в доме, где умерли родители. А на очередной охоте в лесах Пвилла повстречал юную горожанку, которая пришлась ему по сердцу, и, едва дождавшись окончания траура по невестке, женился во второй раз.
Так близнецы остались с молодой тётей и дядей, который взялся опекать племянников до вступления в права владения всем наследием рода Норманов, по завету основателя династии наступавшего в двадцать пять лет...
— Сочувствую, — искренне произнесла Таша.
— Благодарю, — вздохнул Леогран. — Но мы уже смирились с потерями, да и жена дяди оказалась очень мила, пусть и немногим старше нас. Она очень нас любит. Вот дядя замкнулся в себе...
Его сестра, однако, подобной сдержанности не проявила: вдруг всхлипнула, закатила глаза и упала на одеяло спиной назад.
— Опять! — Леогран склонился над бесчувственной сестрой. Как ни странно, не обеспокоенно, скорее устало. — Элль в последнее время нездоровится.
— Нездоровится? — Арон внимательно смотрел на юношу. — Что такое?
— Кружится голова, слабость, озноб, обмороки...
— Как долго это продолжается?
— Пару месяцев. Но знахарка сказала, что это просто нервное истощение.
Дэй чуть склонил голову набок.
— Могу я осмотреть её?
— Пожалуйста, — Леогран послушно встал, — но, право же, ничего серьёзного...
— Как знать.
Арон присел на краешек кровати. Прощупал пульс на болезненно тонкой девичьей руке. Тыльной стороной ладони коснулся лба девушки, внимательно осмотрел лицо с бледными губами и резко очерченными скулами.
— Что ж, ей не помешали бы укрепляющие настойки, но она действительно не больна. — Дэй встал. — А теперь нам пора готовиться к охоте.
— Но, — запротестовал Джеми, — святой отец, я ещё...
— Где обычно появляется призрак? И где расположены ваши с сестрой комнаты?
— Сами вы не найдёте, — усмехнулся Леогран, бережно подхватывая Элль на руки, — Клаусхебер — настоящий лабиринт. Давайте я вас...
— Встретимся у подножия лестницы через час, — предложил дэй. — Нам с детьми нужно кое-что обсудить.
— Как скажете.
Юный герцог осторожно вынес сестру из комнаты, и мгновением позже лестничный колодец зазвучал удаляющимися отзвуками его шагов.
— Свято отец, почему? — досадливо воскликнул Джеми. — Мне ещё так много нужно было узнать!
— Зачем? — равнодушно спросил Арон.
— Как 'зачем'? Как я могу охотиться за призраком, когда мне ничего не ясно?!
— Зато мне всё ясно. Вполне.
— Может, поделишься своими ясными соображениями с нами? — не выдержала Таша.
— Непременно поделюсь, — невозмутимо ответил дэй, — когда получу доказательства. А пока у меня есть доказательства лишь одного.
— Чего же?
Арон медленно опустился в кресло. Сомкнул руки, изящно переплетя пальцы.
