Теперь, сидя в кафе, за чашечкой сверхдорогого тут кофе, можно было подвести итоги того, что 'нарыла'.
По большому счёту, тут хватало на хорошую статью... или даже две. Да, конечно, пришлось применить слегка гипноз, чтобы усилить воздействие и камуфляж, но оно того стоило — Знания, полученные таким путём стоили.
Во-первых, обслуживающий персонал магазина, страшно закомплексован. Причём сами эти комплексы, тщательно поддерживаются внутренним распорядком и правилами поведения. Что бросалось сразу в глаза, так это гипертрофированная услуживость персонала, перед богатым клиентом, и такое же пренебрежение к бедным.
По факту, тут навязывался стереотип превосходства одного слоя общества, над другим, причём в форме безусловного рабского подчинения бедных богатым.
Рабское поведение, по отношению к Юле, когда она продемонстрировала им свой несуществующий здесь 'заоблачный' социальный статус просто резало глаза.
Также очевидно было то, что такое отношение к бедным, должно было углубить пропасть между элитой и 'быдлом'. Пропасть не только имущественную, но и правовую. Всё поведение персонала, по отношению к 'бедной' Юле, когда она только вошла в магазин, говорило за себя: 'Раб! Знай своё место!'.
Во-вторых, внутри группы продавцов также легко видно было это самое разделение. 'Неквалифицированные' продавщицы, обязаны были 'танцевать на задних лапках' перед 'квалифицированным' менеджером. Причём этот 'танец' никакого отношения к нормальной исполнительской дисциплине явно не имел. Он имел значение именно РИТУАЛА подчинения вышестоящему. Причём ритуала, достаточно мерзкому по своей сути. Опять таки того самого ритуала поведения 'раб-господин'.
В-третьих, и сами продавщицы, и сам менеджер, носили жесточайший отпечаток НАВЯЗЫВАНИЯ не только рабского поведения, но и банальной тупости. Раб не должен быть умнее господина. Он должен быть сообразительным, но не умным. Он должен быть исполнительным, но самостоятельно думать ему воспрещается. Это выпирало особенно сильно, когда Юля пыталась раскачать ту или иную продавщицу, на мало-мальски элементарные логические рассуждения. Все эти 'задачи' мгновенно ставили их в тупик и они тут же стремились обратиться за помощью к менеджеру (которого к тому времени ещё не было в зале).
В-четвёртых, забитость.
Забитость человека тут проявляется в том, что он дорожит местом, которому он не соответствует ни по складу характера, ни по уровню интеллекта, ни по условиям работы. Любая дама из Юлиного мира, столкнувшись с 'правилами' и порядками работы в посещённом ею магазине, просто уже через полчаса хлопнула бы дверью или... устроила жуткий скандал. И была бы права, так как унижать человеческое достоинство никому не позволяется, и никакими 'результатами' работы не оправдывается. И совершенно не важно чьё достоинство унижено — продавца, или покупателя.
Оставался только один нерешённый вопрос: является ли эта картина — рабского поведения и навязывания его — правилом в этом мире. Правилом, характерным для любой работы.
'Если да, то мы 'попали' — подумала с тревогой Юля — и 'попали' крепко! Ведь тогда получается, что среди моря рабов, нам придётся искать кого-то, кто ещё сохранил остатки и человеческого достоинства, и волю к борьбе'.
Возможно, что эти люди ещё сохранились среди старшего поколения, помнящего социализм. Но тогда возникал ещё один вопрос: насколько их много, если учесть факт того, что они ПОЗВОЛИЛИ скурвившейся элите ПРОДАТЬ СТРАНУ?
Поиск людей, на кого можно было бы опереться в этом диком и мрачном мире, с кем можно было бы скооперироваться сложив усилия по совместному выживанию, со временем приобретёт вопрос жизни и смерти. Юля чувствовала это. И если сейчас не приобрести хоть какой-то минимум информации по части социально-психологического облика общества, то далее будет только сложнее и труднее. Труднее, так как на всё может наложиться ещё и цейтнот. В капиталистическом обществе, как знала Юля, такие цейтноты по выживанию, вполне обычное дело. Не даром же именно цейтнот так часто и красочно расписывается почти что в каждом западном, или конкретно американском фильме.
Прийти и обхамить обслуживающий персонал магазина (да даже и по делу) — доблести мало. А вот сейчас, начиналась ГЛАВНАЯ работа. То, за ради чего весь этот цирк с переодеваниями был затеян.
Юля глубоко вздохнула, сказала 'брысь' неуместным мыслям, типа повторить то же самое, что в этом магазине, но в другом месте, и сосредоточилась. Если надо пройтись по молодёжному социуму, то тут простой пробежки, которую она до этого сделала, будет очень не достаточно. Надо было внедриться и посмотреть этот социум изнутри.
Следовало составить хоть примерный, но план действий на ближайшие несколько часов.
После магазина (который оказался бутиком) она заглянула 'домой' — оставить уже не нужные сейчас вещи, которые ныне ей приходилось таскать в бауле. Там как всегда отирался Николай, что-то забывший, и Эля, которая только что притащила большую сумку со снедью и соображающая что для всей оравы на вечер сготовить.
Но тут оба увидели то 'чудо', что зашло к ним в комнату.
По началу они не поняли кто, а когда пригляделись, изумлению их не было предела.
Николай, даже головой замотал.
— Ну ни хрена себе! — только и смог он выговорить.
Более прагматичная Эля, не стала тратить слова на восклицания, а просто задала самый обыкновенный вопрос.
— И на сколько тут этот наряд тебе вышел?
— Что, очень круто выглядит? — вопросом на вопрос ответила Юля.
— Ещё бы. Так во сколько здешних денег тебе это обошлось?
— Представь себе не настолько много как выглядит. Здесь подобные наряды почему-то не очень котируются.
— Странно! Ведь красиво!
— ...И весьма прагматично — добавила Юля, крутнулась на месте и выкинула пятку выше головы — движений совсем не стесняют.
— Явный китайский мотив — всё также задумчиво отозвалась Эля, разглядывая Юлю — ты что, специально под китаянку вырядилась?
— Да нет — смутилась Юля — я только и подумала, что мне бы что-то, чтобы не стесняло движения... Ну я же не виновата, что именно у китайцев наряды для женщин такие прагматичные!
— Да уж! И говоришь, что здесь китайские мотивы не в почёте?
— Это у нас Китай и его наряды в моде.
— Да... И почему только взаимопроникновение наших культур становится особо заметным вдали от Родины? — задала сакраментальный вопрос Эля который уже раз обходя Юлю.
Пока друзья любовались её новыми нарядами, Юля, не теряя зря время слегка переменила себе причёску. Теперь её всегдашний золотой 'хвост' оказался заплетённым у основания и торчащим слегка вверх, от чего её вид стал ещё более заносчивым.
— Ха! Киска хвост трубой поставила! — заметил Николай — на какую войну собралась?
— Хвост должен быть всегда трубой! — заключила Юля и вышла из комнаты. Вторую часть вопроса Николая она проигнорировала.
Музыка в 'Диско' ей сразу не понравилась. Она отупляла, оглушала и заглушала. Если что-то надо было сказать, то приходилось кричать. Даже где-то в углу, чтобы обратиться к соседу или соседке надо было серьёзно напрячь голосовые связки.
Эта обстановка явно не способствовала общению — она разъединяла людей. Вот только что можно было здесь делать — это прыгать под эту отупляющую музыку.
Юля быстро окинула беснующуюся толпу — совершенно лишённые какого-либо смысла лица — и это ей ещё больше не понравилось. Картина, что тут же у неё сложилась в голове, была не просто пугающей. Она была ещё и дурно пахнущей.
Пару раз обойдя толпу она не решилась с ней смешиваться — ощущение, которое у неё тут же возникло при такой мысли, было весьма скверное. Она брезгливо передёрнула плечами, и решительно вышла из зала. Оставалось посетить бар. Там, как она заметила, тоже ошивалось достаточно народу. Может там, удастся встретить хоть кого-то кто мог бы быть похож на человека.
'Ага — поймала себя на мысли Юля — а ведь действительно, вся эта толпа, не производит впечатления толпы людей. Разве что каких-то животных'.
Людское содержимое бара ненамного отличалось от такового, но в зале. Единственное что тут не делали, так это не танцевали.
Болтали, бродили между столиками, жрали спиртное и закуски. И всё это как-то ТУПО и бессмысленно. Не было в этой толпе того, что было в толпах молодёжи, с которой Юля уже привыкла иметь дело.
Если кто-то с кем-то общался в Юлином мире, то на интересующие его темы и темы эти были весьма далеки от развлекательных и 'жратвенных' (если это конечно не повара сошлись поболтать на профессиональные темы). В основном, общались чтобы узнать получше друг друга. Соревновались, кто в чём лучше мог... но не вот так.
Как вместе так и по отдельности люди и в баре и в зале производили весьма удручающее впечатление.
'Ну и рожи! — Подумала Юля обходя барную стойку — все как на подбор — два глаза и ни в одном интеллекта... да ещё и пьянь. Да, эт не наши 'сборняки'. Там хоть что-то из себя пытаются изобразить умного. Здесь — всё наоборот. Можно подумать вся толпа решила всем скопом доказать одну из древнейших 'рацей мизантропа': 'Все бабы проститутки, а мужики — сволочи и придурки'. Вот, например, особо колоритный экземпляр — весь в мышцах. Такое впечатление, что у него и под черепной коробкой — тоже мышцы. Вертится так, чтобы стоящим перед ним девицам все его 'бугры' были хорошо видны... только выглядит он как горилла... и по интеллекту тоже — не выше'.
Девицы также выглядели не шибко умными. Может и были среди них какие-то особо умные экземпляры, но в этой среде это показывать явно считалось неуместным.
Что было характерно, почти у всех баб на лицах было специально прорисована... сексуальность. То есть то, что в родном мире Юли, считалось выставлять зазорным. Зазорным считалось быть не женщиной, а самкой.
Тут же, все они выглядели, и старались выглядеть именно САМКАМИ. Всё это дополнялось ещё и рахитичным телосложением большинства представительниц женского пола, а также длинными крашенными ногтями, что явно выставляло в них именно бездельниц и белоручек.
Как и предупреждал Владимир, Юля среди этой толпы выделялась очень сильно. И одеждой, подчёркивающей человеческое достоинство, и осанкой, и вообще поведением.
Прямой, независимый взгляд, полный достоинства и уверенности в себе. Не заносчивая, как у некоторых и на показ, поза, прямо и гордо поставленная голова, хорошо видимый даже под слоями одежды тонус мышц, выдающий человека, постоянно занимающегося спортом, составлял сильный контраст с окружающими образчиками этого мира.
Было такое впечатление, что большинство людей, тут БУКВАЛЬНО без внутреннего стержня. Позы, которые они принимали вынужденно или по необходимости следовать каким-то негласным 'стандартам', создавали впечатление, что многие из них держатся на ногах каким-то чудом, и вот-вот готовы растечься по полу грязной лужицей. Да и глаза у этих прямоходящих были такие, что тут же заставляли засомневаться в человеческом происхождении этих экземпляров. В них СКВОЗИЛА пустота... Чуть ли не космическая... если же не была заполнена томностью или, того хуже, скрываемой болью чувства неполноценности.
Некоторое отличие от всех них, составляли представители явно бандитского сословия местного мира. У этих хоть какая-то уверенность в себе чувствовалась. А так — животное животным!
Хищное животное.
Как минимум шакал.
Как максимум — гиена.
Юля для контроля сравнила ещё и походки — свою и 'походняк' тех самых рахитичных баб, что прямо перед ней 'тусовались' у стойки бара.
У Юли не было никаких высоких шпилек на подошве.
Как правильно заметила до этого Эля, стиль её одежды был вполне китаеподобным. А он не сочетался с туфельками на шпильках. Вот и было на ногах у Юли что-то типа аккуратных сапожек, вполне гармонирующих с одеждой, и не стесняющих Юлю в движениях. В них она могла двигаться именно так, как ей больше всего нравилось — как кошка. Хищная кошка.
А эта органичная походка предполагала неизмеримо больше 'степеней свободы' в движениях, нежели те, что на шпильках. Как минимум, не нужно было особо озабочиваться сохранением равновесия.
По сравнению с её пластикой, 'походняк' завсегдатаек выглядел воистину ужасным: нечто ломающе-дёргающееся. Причём с полным впечатлением, что обладательница этого походняка вот-вот рухнет со своих сверхдлинных шпилек и забьется в эпилептических конвульсиях. Что удивительно, но все присутствующие копировали именно этот 'стиль'.
У Юли тут же возник жгучий интерес выяснить откуда они его 'слизали'. Она сделала мысленную зарубку на память и перешла к следующему пункту своих 'полевых исследований'.
Обойдя пару раз толпу в танцзале, потусовавшись в баре, она впала в тихое отчаяние. ВСЯ публика была такова, что она бы с каждым отдельным представителем из неё заводила бы знакомства и речь только в самую последнюю очередь. Даже по родным, весьма мягким, социально-психологическим классификаторам ВСЯ эта молодёжь, относилась к... отбросам. То есть к тем, кого надо 'поднимать' усилиями не отдельного социального психолога, а целой их бригады, укомплектованной профессиональным психиатром — специалистом по 'жёстким' психическим расстройствам.
Тем не менее, сама Юля впечатление у присутствующей публики вызвала весьма сильное. Она замечала, как парни бросали на неё заинтересованные, восхищённые, заискивающие, пугливые взгляды, а бабьё — завистливые.
Она попыталась завести разговоры и с теми и другими.
Поболтала.
Результат был предсказуемый — тот самый, что она и так видела визуально: культ тупости. Юля явно попала не туда, куда рассчитывала. Та толпа, что её ныне окружала, производила полное впечатление стада животных. Баранов... нет, даже не баранов — сусликов. Но не людей.
Составить представление о них — проще простого. Достаточно просто понаблюдать и слегка послушать.
Внедряться и 'прощупывать' более конкретно тут было совершенно излишним.
Юле жгуче захотелось убраться из этого провонявшего табаком и алкоголем места куда подальше. Но так как признавать крах своего плана исследования ей сильно мешало самолюбие, она бросилась в поиски способов эвакуироваться 'со смыслом'.
'Смысл' же прямо смотрел на неё с противоположного края бара. Он представлял из себя светловолосого парня не сильно нетрезвого... даже почти что трезвого.
Парень, увидев, что его персоной заинтересовалась некая рыжая, да в очень дорогом 'прикиде', воспрял духом и кинулся 'в атаку'. Юля встретила эту 'атаку' благосклонно. Выслушала вполуха поток благоглупостей, отклонила предложение угостить каким-то алкогольным пойлом, далее какими-то таблетками 'для улучшения жизни', и всерьёз заинтересовалась предложением парня 'пройти тут недалеко, к нашим на тусовку, на квартиру'.
По его словам там собиралась регулярно 'клёвая компания'.
У Юли возникла слабая надежда на то, что она наконец нашла некую группу, кто был бы выше по уровню ума, чем здесь присутствующие люмпены. На родине Юли, так, на квартирах (иногда в специализированных клубах, что они же и создавали), как правило собирались на посиделки интеллектуалы. Посиделки с чаем и не только.
