— Правда, — ответила я, смакуя зеленую сливу, сорванную с ветки, повстречавшегося на пути дерева. Эйрос с Котеной от зелени отказались, поэтому кривилась от зеленой сливы я одна. — Легенда гласит, что души властителей после смерти остаются в Лэстэрине, чтоб оберегать светом свой народ.
— Поэтому Лэстэрин и называют "город сияния душ", — добавил Котена, который, как обычно, слишком много знал для своих лет. — Хотя свет можно объяснить тем, что в Лэстэрине находится месторождения одного редкого камня — анактира, способного поглощать магию и перерабатывать ее в сияние.
Вот же всезнайка!
Я, кинув на мага раздраженный взгляд, запустила ему в ухо косточку сливы, из-за чего он грозно покосился на меня, а на него уже Кассиэль и еще четверо дроу, отправившиеся с нами. Остальные направились прочесывать лес дальше, в попытке найти хоть какие-то следы Юриэнны.
— Я с детства мечтал там побывать, — взволновано сказал Эйрос, нетерпеливо ворочаясь в седле. — Сколько бы я раз не просил отца, отвезти меня сюда, но он всегда отвечал, что в гробу видел Лэстэрин с ее королевой.
Ну, такому ответу не следует удивляться. Я порой недоумевала: "Как мои родители, вообще, смогли полюбить друг друга, пожениться и даже завести детей?". Моя мать, несомненно, была отличным лидером, внушающим уважение и доверие у дроу. Но никак не сгорающей от любви женщиной, заботливой женой и любящей матерью.
— Поэтому, — продолжал Эйрос, — я очень обрадовался, когда ты предложила поехать сюда. — Принц перевел на меня взгляд полный благодарности и с поклоном сказал: — Спасибо тебе, Хейса.
У меня после его благодарности предательски кольнуло сердце.
Что бы он сказал, если бы узнал, что о его чувствах и обещаниях я даже не задумывалась, направляясь сюда?
Вороной конь резко возник перед жеребцом принца, и Кассиэль, направив меч в сторону Эйроса, холодно сказал:
— Я в последний раз предупреждаю: довольно так панибратски обращаться к Эш'шэр Юэнн. Она Эш'шэр — принцесса Лунного Леса, а Вы — гость. Имейте уважение и придерживайтесь наших законов.
Эйрос высокомерно задрал нос и надменно произнес:
— Я сын короля Светлых земель, а значит мы одного положения, поэтому я, как равный, имею право ее называть по имени!
— Не смейте, задаваться! — резко ответил Кассиэль, под моим красноречивым взглядом убирая меч в ножны. — Никогда дроу не будет равен человеку, чьим бы сыном он не был! — После чего дроу направил своего скакуна в сторону, тем самым говоря, что спор на этом закончился.
— Эйрос, — позвала я, и когда принц повернулся ко мне, продолжила: — Он прав. Когда мы путешествуем втроем, то это приемлемо, но в Лэстэрине подобного рода обращения непозволительно, особенно, на глазах у дроу.
— Я понял, — ответил он, кивнув головой, а потом с легким смешком сказал: — Не будет ли для Вас слишком утомительно, Эш'шэр Юэнн, рассказать мне о Лэстэрине?
Мы переглянулись, в его глазах виднелся смешок и удовольствие от подобной игры.
— Что Вы, Эйрос Найм, я с великим удовольствием расскажу Вам об этом городе, — весело ответила я. — Как бы слово "лэстэрин" не звучало красиво, но по правде "лэст" — обозначает дом, "эрин" — муравей, а вместе они читаются как муравейник.
— Муравейник?! — закричал удивленно Эйрос, от возмущения чуть не съехав с седла. — А я-то думал, что "лэстэрин" значит город сияния душ.
— Это все из-за Ваших прогулов уроков по языкам, Эйрос Найм, — с нескрываемым возмущением сказал Котена, тоже вступая в нашу игру.
— У меня были дела поважнее, виконт Селиндерчь! — надменно проговорил Эйрос, раздраженно сложив руки на груди.
— Знаем мы о Ваших важных делах, Эйрос Найм, — осадил его Котена. — Полагаю, эти важные дела представляли собой охоту и просиживания денег в тавернах с сыном графа Беримара?
— Еще бы Вам не знать о них, виконт Селиндерчь, — уже осаждал мага принц, — ведь в тавернах Вы просиживали деньги с нами!
Я хохотнула в кулак, из-за чего светлые перевели на меня удивленные взгляды.
— Вам кажется это забавным, Эш'шэр Юэнн? — с любопытством спросил Эйрос. — Неужели Вам тоже доводилось прогуливать уроки в тавернах?
— Нет, не доводилось, — ответила я, сгрызая последнюю сливку. — У меня были слишком строгие учителя, которые при малейшем неподчинении наказывали меня.
— Они смели поднимать на Вас руку? — тут же сыграл серьезность и злость принц, да так натурально, что я бы поверила, не пляши веселые чертенята у него в глазах.
— Они бы не посмели, пойти на такое, — успокоила его я. — Просто задавали мне уйму заданий, над которыми порой я просиживала ночи напролет.
— Мой учитель магии тоже был серьезным и непреклонным человеком, — вдался в воспоминания Котена. — Порой мне казалось, что ему, вообще, неизвестно понятие сострадание. И я часто удивлялся, как его только терпит жена, которая была чистым и искренним человеком. Но со временем я понял, что учитель хороший человек, просто к магии нужно относиться очень серьезно и осторожно, чему он собственно меня и научил.
— А у меня была одна учительница, которая в наказание заставляла меня рассказывать последовательность правящих королей Светлых земель, начиная с распада Альбионии.
— Почему светлых? — с недоумением спросил Эйрос, задумчиво нахмурившись. — Ведь вы темны.
— Потому что светлые живут меньше, а значит, короли у них меняются чаще, — объяснила я, пожав плечами. — Что не скажешь о темных.
— И ты, правда, могла рассказать кто за кем правил в Светлых землях? — восторженно спросил принц. — Ничего себе! Я всегда удивлялся, зачем нужно это знать и, по правде, дальше своего прадеда и не помню кто там правил.
— Я уже тоже всех не помню, — призналась я, хотя меня очень порадовало удивление принца. — Но когда-то могла перечислить всех, начиная с Кая и заканчивая твоим отцом.
— А в скором времени будешь заканчивать уже мной! — заносчиво сказал Эйрос, весело улыбнувшись мне, и в эту минуту он походил на простого девятнадцатилетнего мальчишку. — Главное, чтоб ты мне поскорей невесту украла!
— Хм, — предупредительно кашлянул в кулак Кассиэль, от чего мы поняли, что забылись и вновь перешли на панибратское "ты". — До Лэстэрина осталось минут пятнадцати, — оповестил он нас.
— Наконец-то! — с нетерпение сказал Эйрос, и в эту минуту я разделяла его нетерпение.
Прошло уже два года, как я была тут.
Мне вспомнились огромные пещеры Лэстэрина, в стенах которых выдолблены аккуратные домики, напоминающие мне в детстве грибы, поросшие на стволах деревьев. Каменные скульптуры выдолблены в стенах и рассказывающие историю нашего рода. Подземные лужайки, где находятся цветы и кусты, которые растут только во тьме, привлекая ночных бабочек своим тусклым светом. Сады, где пасутся животные, огороды, где, не смотря на трудность, выращиваются овощи, подземные озера с искрящимися рыбками. И свет Душ — это магический камень, наполняющий Лэстэрин не только светом, но и магией, дающей жизнь этому муравейнику.
Еще я вспомнила улыбку брата, непосед племянников, веселый смех Юриэнны, надменное лицо матери.
— Мы на месте, — вывел меня из воспоминаний голос Кассиэля.
Мы находились возле больших бронзовых ворот, подле которых стояли на посту двое стражей.
— Назовитесь, — потребовал один из дроу, обнажая меч.
— Глава ищеек Кассиэль с четверыми воинами, вернулся в связи с сопровождением Эш'шэр Юэнн, — ответил дроу, спешившись.
Мы вторили за ним, после чего ко мне подошел стражник.
— Извините, Эш'шэр Юэнн, но Вы должны предъявить мне печать.
Я кивнула и, сделав пару пасов рукой, открыла часть своей ауры, где находилась печать, подтверждающая мою подлинность.
Мы не используем кольца, медали и прочие безделушки, которые легко можно потерять, украсть или подделать. Мы, а точнее на нас, проводят обряд, в котором мать вырисовывает на ауре ребенка собственной кровью печать, которую скопировать или подделать невозможно.
— Спасибо за понимание, Эш'шэр Юэнн, — поклонился мне стражник, — и извините за доставленное неудобство.
Дроу перевел взгляд на светлых, и я поспешно сказал:
— Они мои гости и ответственность за них я беру на себя.
— Как Вам будет угодно, Эш'шэр Юэнн, — вновь поклонился стражник, после чего прошелся к воротам и тихо насвистел незнакомую мне мелодию.
Створки ворот открылись, и нашему взору предстал длинный туннель с вставленными в железные, вбитые в стены кольца факелами.
Был уже полдень и солнце нещадно пекло наши головы, поэтому как только мы въехали в туннель, то нас окружила спасательная прохлада.
Самое замечательное в пещерах то, что летом там прохладно, а зимой не холодно. Особенно, в наши затяжные и ветреные зимы, когда ветер, бывает, и крыши домов сносит.
Факелы тускло чадили, давая света именно настолько, чтоб увидеть землю под ногами. Но, не смотря на это, пару раз я все же споткнулась, а принц чуть носом землю не пропахала, благо, его успел поймать уверенно шагающий рядом маг.
Туннели, ведущие в Лэстэрин, представляли собой настоящий лабиринт, но Кассиэль уверено вел нас по ним. Прямо, налево, вновь прямо, налево, право... Я так и не запомнила дорогу, хотя не так уж и часто я тут появлялась, что не удивительно.
— Хейса, — шепотом позвал меня Эйрос, дернув за рукав.
— Что? — спросила я, повернув в его сторону голову.
— Что это такое? — Указал принц пальцем вверх.
Я подняла голову и встретилась взглядом с красными глазами-бусинками.
— Это летучие мыши, — объяснила я. — Они нападают на чужаков, но так как вы идете с нами, то бояться нечего.
— Ничего себе мыши, — пораженно пролепетал принц, изумленно смотря на летучую мышь размером с теленка. Она как раз зевнула, открыв вид на острые зубы.
Еще один поворот и мы оказались возле вторых ворот, которые, в отличие от первых, были с вырезанным рисунком: двое дроу боком стоят друг напротив друга, прижав свои ладошки вместе.
Кассиэль насвистел мелодию, и створки медленно стали разъезжаться в стороны.
Вот сейчас мы войдем в них и увидим огромную пещеру, где находиться главная площадь, аккурат которой с потолка свисает перевернутый храм Душ, где в башне сверкает душа Лэстэрина.
Мы сделали шагов десять и в ужасе застыли.
В Лэстэрине стояла кромешная тьма.
* * *
— Сестренка! — закричал радостно Вальмир, подбегая и крепко обнимая меня. — Как я рад тебя видеть!
Я, обняв его в ответ, сказала:
— И я тебя, братишка.
Он отстранился и, переведя взгляд за мою спину, с удивлением спросил:
— Эйрос Найм? И... — брат осекся и перевел на меня внимательный взгляд.
Принц подошел к нам, протянул руку и ответил:
— Рад встречи, Нэр Эш'шэр Вальмир.
Мужчины крепко пожали друг другу руки, после чего брат произнес:
— Прошу простить меня, Эйрос Найм, но Вы прибыли не в слишком подходящее время. Поэтому прошу пока расположиться в гостевом доме.
— Я понимаю, поэтому проявлю терпение, — ответил Эйрос.
Брат подозвал двух охранников, после чего приказал им:
— Проведите гостей. — Когда принц с магом ушли, Вальмир негромко добавил: — Кассиэль, следи за ними.
В ответ раздался тихий голос дроу:
— Будет исполнено.
Вальмир взял меня за руку, после чего мы направились в его кабинет.
Как непривычно было вместо света камней видеть свечи, факелы и "светляков" — небольшие, магические шарики, летающие под ногами.
Камень Душ не просто светил в центре храма, он еще давал энергию множеству других камней, которыми Лэстэрин был усеян словно шахта самоцветами. Поэтому здесь было светло как днем в любое время суток.
Мы вышли из дома встреч гостей и по выдолбленной в стене лестнице поднялись двумя домами выше.
Замков в Лэстэрине не было. Только прекрасные, вырезные в стенах дома, украшеные скульптурами и мозаикой из камней. Порой мозаикой были выложены удивительные картины, которые менялись из-за смены цветов камней.
Но эту красоту поглотил мрак.
А мне так хотелось показать светлым самые красивые дома и статуи, волшебство переливающихся всеми цветами радуги камней, необычность ночных цветов и бабочек. Поводить их по туннелям, где записана наша история. Толкнуть принца в озеро и посмотреть, как он отреагирую на плывущих к нему светящихся рыбок. Сводить их в храм и похвастаться перед магом камнем Душ.
Но души в Лэстэрине больше нет.
Кабинет брата представлял собой небольшой домик на две комнаты. В тусклом свете фонарей дом казался каменным выступом чудной формы, но я помнила и украшенную крышу, на которой камни были выложены в форме солнца, светившиеся ярким желтовато-оранжевым светом. И голубые "волны" на стенах с большим трехмачтовым кораблем, чьи белые паруса каждый час меняли свое положение, словно ими и впрямь управлял ветер.
Возле двери стаяли два стражника, державшие в руках мечи, отражающие свет факелов. Зайдя в дом, брат сказал мне: "Располагайся", а сам вышел в соседнюю комнату.
Осмотревшись, я обнаружила, что в комнате за два года ничего не изменилось. Те же плетеные из лозы кресла, стол и кушетка с матрасом из гусиного пуха. В середине комнаты находился круглый очаг для магического огня, так как настоящий здесь разводили не часто, а магический мог греть получше живого. Несколько полок с книгами висели на стене по левую сторону входных дверей. По правую же сторону полки были усеяны свитками и разными безделушками. Шкатулочки, камни разных размеров и цветов, большой паук в заставшем янтаре, переливающиеся бусинки на нитке (наверное, кто-то из детей забыл), маленькие, каменные статуэтки грифонов (кстати, из набора шахмат, которые я подарила ему на день рожденья), пяльцы с незаконченной картиной фиолетовых ирисов (это скорей всего принадлежало Юриэнны) и множество других вещичек. На самой высокой полке стояла ваза, а на ее горловине ребром висела корона, сверкающая желтыми камнями словно кошка глазами.
Это зрелище меня очень позабавило. Хотя не зря говорят: "Хочешь, что-то спрятать — положи на самое видное место!".
Дверь во вторую комнату была закрыта, но я помню, что там находилось несколько шкафов, рабочий стол, стулья и огромное зеркало. Окон же в комнатах не было, но была еще одна дверь, а за ней туннель, тянувшийся в другой дом, куда ходят по нужде.
Присев в кресло, я взяла лежавший на столе свиток, рефлекторно прочитала первый абзац. В нем описывалась статистика выращенного урожая за последние пять лет и от нечего делать я продолжила его читать.
— Давно не виделись, Хейса, — вдруг раздался мелодичный голос возле уха.
Вздрогнув от неожиданности, я импульсивно кинула свиток обратно на стол, а затем оглянулась. Но лицо, которое я увидела, заставило меня нахмуриться.
— О, я вижу, ты так же меня не рада видеть, как и я тебя, — продолжил он, облокотившись локтями на спинку кресла.
— Ты как всегда прав, Мориган, — ответила с раздражением я.
Мориган, как всякий эльф, был белокожий, беловолосый и красивый, а еще самовлюблен, высокомерен и надменен.
Тут зашел в комнату брат, что-то держа в руках. Присмотревшись, я увидела небольшую, деревянную шкатулку и опаленный сверток. Положив вещи на стол, брат удивлено посмотрел на нас, нахмурился и спросил:
