Видел ли он, как уводили девочек? Не помнит. А во всем виноваты они. Зеленые сволочи с сотнями волшебных предметов. И братство... принявшее мертвеца после смерти на поле боя. Ведь ты умер тогда! Ты умер и подчинился воле великого убийцы, сейчас решающего, как поступить и что делать. Ловушка! Мы с тобой связаны, говорила герцогиня. Она знала, что связаны. Что скручены одной веревкой, как часть одного целого.

Намеки прозрачные и мягкие, слова тонкие и невесомые, потому что Кларисса всегда чувствовала подглядывающий взгляд, потому что не выражает эмоций и умеет умилостивить господина, возжелавшего уничтожить мир ради баловства и самодовольства. Он демон из разрушенного храма, неизвестно кем и когда воздвигнутого. Он...

— Да, я! — существо сорвалось с места и оказалось ближе, чем того хотел бы любой из живых. — А ты? Что ты из себя представлял бы? Если бы не я, не мое золото, не мои слуги и не моя щедрость? Я исполнял все твои молитвы... Я подарил тебе мечту. Я тень сделал человеком и человека — тенью. Я раскидал себя по свету, чтобы научить тебя древней магии и дать возможность показать, какой должен быть человек... Что ты? Ты стоишь и дрожишь. Ты страшишься гобби. Ты, который обязан их благодарить. Гобби собирали для тебя все мои воплощения, гобби принесли в этот замок все атрибуты, гобби дали тебе еще одну жизнь.

— Зачем? — прямо спросил Виктин. — Ради чего?

— Просто мертвецы обязаны умереть, а живые остаться. Ты считаешь людей достойными?

— Она отвечает за всех нас? — Злоба закипала в крови мистерика. — Она твоя собственность?

— Да, с тех пор, как люди отказались от нее. И ты тоже! Ты первый. Ты не помог ей, не предупредил родню и следователей. ТЫ повлек смерти. ТЫ УБИЛ ПЕРВЫМ! Тебя я избрал в убийцы! ТЫ справился! ТЫ всегда справлялся...

— Когда осуществится задуманное, — внезапно забормотал Виктин, — тогда род людской исчезнет. Жертва не вызывает древнее божество. Жертва уничтожает творение Бога. Я видел девочек, связанных и беспомощных, но я любил отца... Я не мог подумать, не мог предположить...

— Убийство в одеждах бога! Убийство с душою бога, убийство одним человеком, но с другой внешностью. И люди исчезнут! Навсегда! Не зря я несколько лет готовил тебя к роли. Обучал боевому искусству. ТЫ — это я! Я — это ты!

Существо засмеялось, а гобби вдруг перестали казаться смешными зелеными человечками и начали расти, превращаясь в черные тени мистериков.

— Это сговор! Ты сговорился с королем? — удивление Каелля не ограничивалось воплями, потому что он постоянно пытался лезть в драку к карлику, но все более утрачивал мужское естество и превращался в девчонку в мужской одежде, которая и по размеру-то не подходила — висела, как на чучеле. — Ты обещал мне! Ты утверждал, что я получу тело навсегда.

— Не я отпил от бокала перемен! — пожурил с ехидцей гобби. — Нечего винить маленького служку, коль рожица в пуху. Ты знала, что рискованно предавать господина. Ты пошла на измену.

— Это ты подбил меня! ТЫ!

— Я лишь предложил собрать все предметы, а выводов никаких не делал. — Уродец подальше отскочил от меняющегося образа Каелля и засмеялся. — Надо же возомнить себя героем! В сказках обитаешь?

Король тяжело вздохнул.

— И нашему пленнику путешествие смешным не кажется. Вишь, боится опоздать. Любимая! Слово-то какое! Волшебное. Да, ваше величество? А знаешь, Каелль, почему Арли Великолепный отдал на растерзание всю свою армию? Думаешь, собирался бороться со злом? Нет, дружочек! Он пришел сюда, чтобы оправдаться. Однажды одна несмышленая дурочка помогла ему бороться за судьбу целого королевства и отказалась от души во имя жизни любимого и изгнания карликов, наславших беды на земли...

— Ты слишком много болтаешь, — Секира швырнул в тварьку ближайшую ветку и практически попал в цель, но ловкий гобби все же сумел ускользнуть от наказания, а потом решительно посмотрел на Каелля — Когда умерла сестра Клариссы? Когда вы начали обманывать ее?

— Давно. Си`Авали оказалась слаба и простудилась. Я не знала, кому отдаю свое тело. — Девчонка замялась и обнажила острые клыки. — Но не думайте, что теперь стали сильнее меня. Свое прощение я получу и древних тоже оправдаю.

— А я и не сомневался! — король хмыкнул. — Только вряд ли вы останетесь здесь.

— Наш Арли прав! — Гобби начал взбираться на холм, покрытый кленами. — Здесь, ваше величество, наемник вашего отца и осуществил свое черное дело. Готовы ли пожертвовать собой ради спасения? Готовы ли повернуть пробужденного бога в сторону солнца?

— Да, — уверенно кивнул Секира. И тогда чужой голос впервые отказал ему в продолжении. Предатель любил. Предатель шел умереть. Он не обращал внимания на боль в колене. Ни когда путь по траве сменился камнями и неровностями, ни когда трое путников пересекли границу между входом в подземелья и редкими лесами, ни когда рана защипала от быстрой воды пещерной речки, через которую пришлось перейти.

Король согласился на сделку с тенями. Король собирался отдать жизнь за счастье одной преданной девочки с чистыми голубыми глазами.

— Король, — девушка, некогда носившая чужой образ, ближе подобралась к Секире и старалась идти с тем в ногу. — Древние думали, что через Клариссу обретут величие. Они читали знаки, где было написано, что она есть суть бога мертвых. Они желали служить ей и набираться сил, чтобы уничтожить вашу расу. Гобби врали мне, когда уговаривали собрать одежду господина. Вы отдадите жизнь зазря.

— Ты тоже мучила ее?

— Клянусь, что нет. Клянусь! Я знала, что господин где-то рядом. Я пыталась умилостивить его. Мы все пытались, потому что подходит срок выбора.

— В чем же он заключается? — Склоненный тонкий профиль с прядями седых волос, ложащихся серебром на бармицу, спущенную на плечи, выглядел, как чеканная монета.

— Есть сотни столбов, что служат проводниками в хаос, но лишь три способны зарождать жизнь. Несчастных крестьянок убили в темноте пещеры именно у такого столба. Жертва, принятая богом, всегда будет услышана. Древние, которых отправили в темноту, получили прощение и начали занимать тела людей, менять их по своему усмотрению. И уничтожили бы, если бы не символы на лице герцогини. Символы держали их на определенной территории и не выпускали дальше. Говорят...

— Ты хорошо излагаешь, но мне почему-то кажется, что вы убили сестру Клариссы, — король увидел впереди странные проблески. — Ты убила, чтобы занять чужое место. Ты решила, что получишь царство и поддалась на увещевания гобби.

-Такое часто случается, — карлик шикнул на спутников и поманил их в сторону в темноту. — Я всего лишь посланник господина. Он решал, как поступать. Он сделал выбор.

Трое прижались к стене. Каелль зашуршала одеждой и достала лоскут, который теперь сжимала между пальцев. Похоже следует признать, что прощение оказалось неполным. Признать, что не видела дальше своего носа, пока кувыркалась в постели господина и не догадывалась о том, что он смеется над ее бахвальством, изображающим мальчишку-любовника. Просто именно так создатель и умертвитель мог находиться поближе к Клариссе, к его избраннице. Он знал, что чудовища возжелали покинуть бездну, он играл... Он...

Секира услышал отзвуки голоса Клариссы, тень которой мелькнула в проходе. Отсоединился от мрака и, совершенно не скрываясь, полез наверх, туда, где сейчас находилась любимая.

— А ты оставайся на месте! — Гобби ухватил за рукав Каелля. — Возможно, несмотря на властолюбивую натуру и чрезмерную похоть, хозяин простит тебя и остальные неудачные творения и даст им еще возможность уничтожить людей.

* * *

Утерянное лучше никогда не ворошить. А если утерянное стучится в двери, то не следует его пускать внутрь. Но если ты — свидетель! Если ты не в ладу с совестью? Как поступать тогда?

Виктин чувствовал, что нереальность происходящего продиктована хитроумным ходом гобби. Он понимал, что раздваивается, что сознание на какое-то время отказывает подчиняться, и тогда наступают провалы. Шепот червяка словно покинул внутренности и теперь спорил и насмехался над мистериком, и уйти от разговора не представлялось возможным. Существо в пещере и существо в груди были одним целым. Приют обители — логовом для мертвеца. А мертвец — он сам, бравый вояка с отсеченной головой и камнем на сердце.

Да, он убивал людей не раз, шел в атаку на восточные рубежи, чтобы победить диких далонцев, потому что те считали образованное государство сборищем чудовищ. Но по-настоящему сделал зло лишь дважды — когда убил жену и когда сокрыл от герцогини Авали, что видел в кленовой роще.

Мальчишка, маленький Фарун сильно любил отца, чтобы подозревать того в дурном поступке, чтобы умыслить в цепочке связанных детишек... Нет, конечно, врал себе, оправдывал. А потом молчал. Молчал... Молчал...

— Если я убью ее, то смогу уйти?

Тени на стенах зашевелились, точно подчинились движению огня. А потом скажут, что я сошел с ума. Что бросился на герцогиню...

— Я же говорила вам, что мы связаны в одно целое, — женщина у противоположной стены закачалась. — Выбор, Виктин! Вы должны сделать выбор.

— Выбор, — ухнула черная дыра посередине, и черное существо сбросило плащ. — Поборитесь сами с собой, мистерик. Вы один понимаете, что сейчас играете с собственным воображением, что нет никаких теней, никаких гобби, а только вы и клинок в вашей руке. Вы пришли сюда по настоянию Ордена, чтобы увезти в святые земли эту женщину, живой или мертвой. Давайте же, решайтесь! Решайтесь убить ведьму и вместе с ней человечество.

Мужчина попытался зажать уши и выронил неизвестно откуда взявшийся нож. Может, он схватил его со стола во время ужина?

— Конечно же, — заулыбалось существо и поползло вокруг ног. — Ты схватил нож и пырнул сестру Титу-Авали, поволок ее в подвалы и потом — сюда! ТЫ бредил какими-то карликами. Ты сумасшедший. Ты убийца, который живет в тебе незавершенным преступлением. Убей ее! Убей ее теперь...

Огромные столбы, поддерживающие неровную сферу, как будто подросли и засветились сочащимися золотыми знаками. Прямо перед Виктином появился невысокий алтарь. Боже! Он ощутил, как тяжело одеяние: как давит на плечи плащ, как жарок меховой жилет, как обжигают ладони шерстяные перчатки.

— Я человек, я не хочу, — мужчина отступил, а Тени по периметру пещеры захохотали.

-Желания суть человеческого существа. Предрешено ли вам, смертным, выбирать путь?

— Мерзкие гобби. Вы управляете временем. Вы подстроили встречу. Вы использовали меня. Я не буду, не буду ее убива...

Виктин сорвался с места, когда вновь увидел в черном проеме существо с оружием в руках. Или оно выползло из дыры? В порыве страха схватил с алтаря меч и ринулся наперерез, чтобы оказаться между Клариссой и убийцей.

— Даже если мне кажется, — зашептал он. — Даже тогда я не позволю тебе коснуться ее. Какие бы ты не принимал обличья, какой бы наградой не приманивал. Даже если я превращусь в чудовище, даже если стану есть трупы, как твари проклятых земель, я не дам убить девочку... — Конец фразы смутил ум Виктина. Дрожь пронзила тело. Вырвавшаяся глупость придала особую ауру происходящему, а время остановилось.

— Защищайся, — Виктин ударил по существу сверху. То парировало и почти выбило оружие из человеческих рук. Скользнуло в сторону. Мечи скрестились и загудели, как бесконечное эхо голосов. Их противостояние тем явственнее выражалось, чем сильнее становился напор противников, которые наконец отлетели в разные стороны и вновь кинулись друг на друга. Мистерик попытался ударить ногой врага в живот, но тот отклонился, и атаковал сбоку так, что мужчина едва успел отбить удар, что болью прошел через напряженную раненую руку в плечо. Еще несколько раз, и ошибка превратиться в смертельную.

Камни залили пещеру неописуемо ярким светом. Даже тени померкли. Остановиться — никогда! Пока чудовище живет, покоя Виктину не обрести. А Кларисса, вжавшаяся в стену, бледнее луны. Она так прекрасна и так похожа на Наишу, только цвет волос другой. Но все равно!

Пальцы противников на короткое мгновение сцепились, лязгнули железные наколенники на существе, пришедшем из ямы. Оно начало крутить мистерика по подземному храму в танце сопротивления, пока не опрокинуло на алтарь и не занесло оружие над головой. Именно тогда Виктин узрел впервые настоящую смерть, которая огненной молнией готова сорваться вниз и пронзить тебя, как придорожное дерево. Секунда промедления — и вот они, небеса! Но грудь противника открыта. А рука еще держит спасительный меч. Он сверкает, он требует пролить кровь. Он знает правду. Раненая рука заныла, крепче сжимая рукоять, повязка поползла в сторону, а ладонь обагрила оружие собственной кровью.

Не медлить. Убить бога, который принял образ девушки и обманывал его. Убить сволочь, которая привела его в Обитель, чтобы подбить на постыдный ритуал. Убить... чтобы освободить Клариссу, которая даже если и не полюбит проклятого графа, но избавится от Теней, что теперь заполонили герцогство да и все королевство, превращая людей в чудовищ.

Лезвие резко вскинулось и проткнуло существо насквозь. Существо колыхнулось, всхлипнуло, обмякло, становясь невыносимо тяжелым и начало валиться в сторону. И мистерик не смог удержать противника, что рухнул практически плашмя на ритуальный алтарь, заливая его чернотой.

Небеса! Виктин повалился на колени и опустил голову. Он погружался в боль, он стонал от спазмов, скручивающих ладонь. Он задыхался, словно воздуха вовсе не осталось, но ничего не мог выговорить.

— Кажется, все удачно получилось! — Кто-то коснулся раны и пролил на нее капли жгучей смеси. — Если вглядеться, то слово проглядывает вполне четко, мой повелитель.

Кашель. Душащий. Невозможно остановиться. Слезы из глаз. Удушье! За что? И сволочь. Он знает, кто говорит. Гобби. Гобби из подвалов. Гобби из лесов. Гобби с поля боя.

— Вы должны дышать носом. Попробуйте, господин. Попробуйте! Сейчас... Ну же! Уже хорошо!

Виктин сглотнул и поднялся из скукоженного состояния на одно колено. Его огромный плащ зашевелился и ласково забормотал. О святые небеса, сколько же света! Как высоки своды этого здания! Как ослепительно солнце в сфере, похожей на россыпь звезд. А девушка, сидящая на алтаре, она так прекрасна. Ее слезы стекают по щекам, рисуя разводы дождя на белой пудре. Белые волосы раскрасили черное платье бликами. Девушка гладит волосы мертвеца, раскинувшего руки по молчащему камню, символы которого навсегда замолчали. А камни вокруг почернели и перестали излучать свет, чтобы дать волю солнцу.

Человек лежит на алтаре. Жертва без души. Ибо душа есть голубой шарик в руке девушки, которая отдала самое дорогое за любовь и теперь получила обратно свой дар в обмен на свободу. Но зачем ей душа?

— Господин, прости! — Кто-то целует руки мужчины, и он оборачивается на бледную тень, так похожую на Каелля. Белые одежды не скрывают женских очертаний. — Господин, ради смерти, не уничтожай древних. Не уничтожай нас! Я знаю, ты сделал выбор. Но ты можешь еще простить. Мы ведь выполняли твою волю. Мы... Я виновата! Я действительно лелеяла надежду получить твою душу. Я любила тебя! Я отдала тебе свое тело! Я не хочу обратно в пустоту, где томятся все прежние создания... Я принесла лоскут. Забери! Забери и не отправляй меня в хаос...