— Я скучаю без тебя.
— Я тоже.
Женщина улыбнулась, открыла глаза и вздрогнула, увидев склонившегося над ней Кристера. Граф ухмыльнулся, и в ноздри ударил кислый запах вина. Улыбка сменилась гримасой разочарования и отвращения. Отодвинувшись, насколько это было возможно, Маруся села и вежливо произнесла:
— Добрый вечер, Ваше сиятельство.
Граф пьяно расхохотался:
— Ты неподражаема, детка! Ты станешь моей самой оригинальной наложницей. Выкрутасы шута меркнут перед твоими выходками, не так ли, Дурак?
Стоявший возле стены Артём с трудом приподнял голову, мутным взглядом окинул женщину и сипло выговорил:
— Как скажете, хозяин.
Маруся с ужасом смотрела на временного мага: яркий шутовской костюм был грязен и местами порван, шестирогий колпак съехал набок, и слипшиеся от пота и крови волосы падали на опухшее, в синяках и ссадинах лицо. Артём едва держался на ногах, и Маше показалось, что он сейчас рухнет. Лицо женщины страдальчески вытянулось, и граф, довольный произведённым эффектом, ядовито осведомился:
— Нравится?
— Нет! — Маруся жёстко взглянула на графа: — Ты решил убить его?
— Как ты догадалась? — притворно удивился Кристер. — Приятно иметь дело с умной женщиной. Кстати, я пришёл сказать тебе спасибо. Ты убедила меня в бессмысленности моих стараний. Принц не очнётся! Мне придётся удовлетвориться его смертью.
— Гениально!
— Язви, сколько влезет, ведьма, жить тебе осталось недолго. Скоро истекает срок, отведённый Дмитрию для убийства кайсары. И хотя мне докладывали, что он не торопится убивать Сабиру, я выполню свою часть уговора. Артём проживёт оставшиеся дни и умрёт. И ты вместе с ним!
— Дима не простит...
— Плевать! Когда он выберется из постели Сабиры, будет поздно! Если он вообще думает о брате! Насколько я понял, ему хорошо в Бэрисе. Помощи ждать неоткуда, красавица. Я убью вас обоих, а заодно и твоего любимого Ричарда!
— Твоя доблесть переходит все границы, Кристер. Убить безумца и женщину, отравить воина! Сила так и бьёт через край!
— Ведьма! — в исступлении заорал граф и бросился на Марусю, но та ловко откатилась в сторону. — Поиграть захотелось? Давай!
Кристер рванулся к наложнице, но она скатилась с постели и крикнула:
— Приди в себя, идиот!
Глаза графа налились кровью. Он вскочил на ноги и, сжав кулаки, ринулся к женщине. Маруся увернулась, кинулась было к дверям, но, вспомнив, где находится, обречённо заметалась по комнате. Кристер гонялся за ней, как кот за мышью, и в его глазах разгоралось безудержное желание. "А может, убить его?" — отчаянно подумала Маруся, но тут Артем вскинул голову, и на его лице женщина прочла свой приговор.
— Почему? — прошептала она и остановилась.
Кристер тотчас подскочил к Марии, сжал в объятьях и восторженно завопил:
— Поймал!
— Будь ты проклят, ублюдок!
Маруся извернулась и со всей силы врезала кулаком в глаз графу. Взвыв от боли, Кристер отпустил наложницу и прижал ладони к лицу. Перед глазами мелькали разноцветные искры, а в голове билась единственная мысль: "Меня ударила женщина!" Маша со страхом покосилась на временного мага и открыла рот: Артём лукаво улыбался, наблюдая за хозяином. "Да он нормальный!" — растерянно подумала она и вдруг услышала весёлый звонкий голос.
"Конечно, дорогая, я же принц Камии, а принц Камии всегда здоров".
"Отпусти меня, Тёма!"
"Не могу. Я умру, и ты будешь защищать моего хозяина".
"Никогда!"
"Будешь, когда он сведёт тебя с ума!" — бешено расхохотался Артём, щёлкнул пальцами, и синяк, расцветающий под глазом графа, завял.
Кристер вздрогнул, отнял руку от лица и заревел:
— Стража! Взять её!
Гвардейцы ворвались в спальню и мановение ока скрутили женщину.
"Почему, Тёма?"
"Так хочет хозяин. Прости", — печально ответил временной маг и опустил голову.
Слёзы горечи брызнули из глаз Маруси. Всё ещё не веря, что Тёма предал её, женщина билась в железных руках солдат, пытаясь вырваться, но тщетно. По знаку Кристера гвардейцы затащили пленницу на кровать, сорвали одежду и привязали руки и ноги к витым позолоченным столбикам. Кристер ленивым жестом скинул камзол на пол, залез на постель и стиснул высокие острые груди.
— Ты проиграла, ведьма! — пророкотал он, глядя в серые, пылающие ненавистью глаза.
— Посмотрим, — сквозь зубы процедила Маруся, и в её ушах раздался клокочущий голос Камии:
"Согласишься убить временного мага — твои мучения прекратятся".
— Нет!
— Да! — передразнил её Кристер и всем телом навалился на женщину.
Артём, не мигая, смотрел, как хозяин овладевает женой Ричарда, и в шоколадных глазах вспыхивали и гасли ледяные серебряные огоньки. В сознании мага смешались жалость к женщине и желание присоединиться к графу. Он то делал шаг к кровати, то вновь отступал к стене и теребил длинный рог колпака. Неожиданно шут почувствовал чьё-то присутствие и огляделся по сторонам: рядом стоял принц Камии. Склонив голову к плечу, он с живым интересом наблюдал за Кристером.
"Как здорово у него получается, правда, Тёма?"
Шут посмотрел на кровать и отвернулся:
"Я поступил подло".
"Ты? — рассмеялся принц. — Это я поступил с ней так, как она заслуживает. Женщина должна знать своё место! Так завещал мой великий отец!"
"Я не позволю ей умереть!"
"Правильно! Она нужна нам живой, чтобы продолжить веселье. Не трусь, шут, она выдержит. Кристер достойный ученик! Он так восхитительно жесток и так славно развлекает нас".
"Ненавижу тебя!"
"Я это ты. Ты это я. Не обольщайся, шут, мы оба отдали девчонку на растерзание графу".
"Нет!"
"Да! Ты принц Камии, хочешь ты этого или нет! Вспомни, шут, как приятно быть сильным. И выкинь девчонку из головы! У Смерти не может быть друзей".
"Неправда! У меня есть друзья!"
"Были. Но с ними покончено".
"Почему?"
"А ты подумай, Дурак", — хитро подмигнул принц, указал на кровать, и шут беззвучно завыл.
Удовлетворив похоть, граф слез с постели и натянул штаны.
— Девку в подвал! — приказал он гвардейцам, и, отвязав измученную Марусю, солдаты выволокли её из спальни.
Проводив наложницу насмешливым взглядом, Кристер повернулся к шуту. Артём мялся у стены, бестолково переступая с ноги на ногу, и что-то бормотал, будто спорил сам с собой.
— Дурак!
Шут дёрнулся, крутанулся на месте, словно не сразу понял, откуда доносится зов, и рысцой подбежал к хозяину. Кристер внимательно посмотрел на него и ехидно спросил:
— Понравилось?
— Да... Нет... Наверное... — пряча глаза, забормотал Артём и вдруг выпалил: — Мы не знаем!
— Мы? — ухмыльнулся граф и похлопал шута по щеке: — Да ты, похоже, совсем сбрендил, дружок. А ну бегом в подземелье! Будешь наблюдать за муками подружки, пока не сдохнет.
— Как прикажете, хозяин.
Артём развернулся и опрометью бросился к дверям, а Кристер удивлённо приподнял брови:
— Истинный принц Камии! Почуял кровь — обо всём забыл. И о еде и о том, что избит до полусмерти...
Ричард молнией промчался через Харшид и Крейд. Король не спал и не давал роздыха коню, однако, вопреки всем законам природы, ни тот, ни другой не чувствовали усталости. Они неслись по тракту с такой умопомрачительной скоростью, что караванщики не успевали разглядеть камийскую мечту — мимо испуганных людей и животных проносилось чёрно-серое размытое пятно.
И через неделю инмарец был в Ёссе. Он ринулся в замок, но путь преградила невидимая стена. Ричард вылетел из седла, а вот коню не повезло: со всего размаха натолкнувшись на препятствие, бедняга свернул шею.
— Ну, Тёма, доиграешься! — проревел король и вернулся в город пешком.
Ввалившись в гостиницу Эдгара, потный и грязный инмарец с порога потребовал карандаш и бумагу и немедля написал графу письмо, в котором вызывал его на поединок. И только отправив посыльного в замок, позволил проводить себя в номер, умыть и накормить. Что делать дальше, Ричард не знал. Всю дорогу до Ёсса он мечтал перерезать Кристеру горло, но Тёма лишил его возможности отомстить...
Изучив гневное послание камийской мечты, правитель Крейда криво ухмыльнулся, взял в руки перо, посмотрел на календарь и назначил поединок на следующий, после казни Маруси и Артёма, день. Он отдал письмо лекарю Нариму, и тот, пропитав бумагу ядом, положил её в конверт и вернул правителю со словами:
— Он умрёт, едва сломает Вашу печать.
— Будем надеяться, — кивнул граф и отослал письмо Ричарду.
Яд подействовал. Эдгар устроил партнёру пышные похороны, поместил тело в семейный склеп и вернулся в гостиницу — теперь, когда камийская мечта канула в небытиё, всё золото бандитов принадлежало ему. Но пока Эд радовался и подсчитывал барыши, Ричард очнулся.
Несколько секунд инмарец таращился в темноту, потом попытался вылезти из каменной ниши, однако тело не послушалось. "Подожду", — решил король и расслабился, чувствуя, как капля за каплей возвращается сила. Ричард лежал на холодном камне, в соседстве с многочисленными родственниками хозяина гостиницы, и думал о том, что ни за что не умрёт, потому что не может оставить жену и друга. Он звал Диму, Артёма и Валечку, но маги не слышали его, и, впервые в жизни, инмарец пожалел, что не обладает даром. Сколько прошло времени, Ричард не знал, просто в какой-то момент понял, что силы вернулись, и выбрался из каменной ниши. Покружив по тёмному склепу, он нашарил дверь и, надавив на неё плечом, вышел наружу. "Кто-то услышал меня и помог", — сказал себе инмарец, мысленно поблагодарил друга и зашагал в Ёсс.
Увидев на пороге воскресшего партнёра, Эдгар грохнулся в обморок, а в общем зале, после минутного оцепенения, началась паника. Испуганные посетители разом повали к дверям, снося мебель и калеча друг друга. Очнувшись в пустом разгромленном зале, трактирщик проклял свой болтливый язык и тот день, когда его партнёром стал Ричард, и... приказал отнести в апартаменты разбойника обед. И только потом занялся подсчётом убытков, включая затраты на похороны — урон, нанесённый бизнесу, он планировал вычесть из доли партнёра...
Кристер узнал о воскрешении Ричарда в тот же вечер. Грязно выругавшись, он зарубил первого попавшегося под руку раба, приказал позвать Нарима и отправился в подземелье, где лучшие ёсские палачи измывались над второй половинкой камийской мечты. Ещё в коридоре он услышал дикие крики, бешеный хохот и зашагал быстрее — ему хотелось застать пленницу в сознании. После того как заплечных дел мастера выяснили, что после трёх-четырёх часов отдыха жертва полностью восстанавливает силы и здоровье, они плюнули на осторожность. И лишь когда девушка переставала чувствовать боль и впадала в бессознательное состояние, оставляли её в покое.
Кристеру повезло: палачи только начали новый сеанс истязаний, и Мария была в сознании. Граф с изуверской улыбкой посмотрел на распятую на стене женщину, по-хозяйски похлопал её по щеке и обратился к сжавшемуся в комок шуту:
— Ну, и как тебе мои ребята?
— Хорошо... Ужасно... Я доволен... Заберите... — пробубнил Артём, испуганно взглянул на хозяина и вдруг зашёлся в истерике.
Шут рыдал, бессвязно бормотал какие-то слова и выл, хлопая себя по лицу. Когда же он начал биться головой о каменные плиты, палач вылил на него ведро холодной воды, и Тёма затих. Граф хмыкнул, перевёл взгляд на узницу и требовательно спросил:
— Твой Ричард маг, ведьма?
— Не твоё дело, трус!
— Ответь, и я позволю тебе отдохнуть.
— Пошёл к чёрту, слабак!
Кристер пожал плечами, отвернулся, а потом неожиданно крутанулся и ударил Марусю кулаком в лицо. Из носа женщины полилась кровь, а граф повернулся к палачам:
— Я хочу услышать ответ на этот вопрос, господа.
Он вышел из камеры и стал медленно подниматься по ступеням — перед глазами стояла картинка: оживший Дмитрий поднимается с пола, расправляет плечи и холодно смотрит на него. "Я не мог оставить брата!" — словно наяву услышал граф, вздрогнул и огляделся: рядом никого не было.
— А кого не смог оставить ты, Ричард? Наложницу? Друга? — пробормотал Кристер и отправился в кабинет, где ждал его испуганный лекарь.
— Не дрожи, Нарим! Я даю тебе шанс исправить ошибку.
Граф сел за стол, написал Ричарду короткую записку и отдал листок лекарю.
— Действуй, да не скупись на яды. Камийская мечта должен умереть!
— Будет исполнено, — низко поклонился Нарим и бегом покинул кабинет.
Лекарь так обильно пропитал листок ядом, что тот стал просачиваться сквозь конверт, и раб-посыльный умер, едва успев выйти за ворота гостиницы Эдгара. Трактирщику доложили о трупе возле его заведения, и он, мгновенно сообразив, что к чему, ринулся в апартаменты камийской мечты. Ричард сидел в кресле у камина, в руке у него была кочерга. Поворошив угли, на которых догорало послание графа, он повернулся к партнёру:
— Что-то случилось, Эд?
— Вы не прочли его, господин! — вырвалось у трактирщика, но Ричард равнодушно пожал плечами:
— Почему же, прочёл. Граф не оригинален: он поздравляет меня с успешным возвращением в мир живых и подтверждает согласие на поединок.
Инмарец сладко зевнул, откинулся на спину кресла, и, выронив кочергу, перестал дышать.
— Так я и знал! Опять хоронить придётся! — с досадой воскликнул Эдгар, но тут ему в голову пришла чудесная мысль.
Трактирщик выглянул в коридор, позвал рабов и приказал перенести тело Ричарда в постель. Мёртвого разбойника удобно устроили на подушках, накрыли одеялом, и Эдгар строго-настрого запретил рассказывать о происшествии. Поклявшись молчать, рабы ушли, а трактирщик посмотрел на камийскую мечту и усмехнулся:
— Оживай дома, партнёр, а то своими фокусами ты нам всех клиентов распугаешь. Да и расходов на похороны избежим.
Он подмигнул трупу, заботливо поправил одеяло и отправился заниматься своими делами.
Ричард очнулся через сутки. Дождавшись, пока тело обретёт силу, он вылез из постели и написал Кристеру письмо с требованием прекратить идиотские попытки отравить его и добром выдать Марусю и Артёма.
В ответ граф предложи разбойнику убраться из Ёсса по-хорошему или явиться в замок и скрестить с ним мечи. Ричард скрежетал зубами, читая послание графа. Проникнуть в замок он не мог, уезжать из города не собирался, и, снедаемый бессильной яростью, король запил.
Глава 19.
Зов крови.
Дмитрий лежал на кровати и смотрел в потолок. Рядом мирно посапывала кайсара, и маг надеялся, что она проспит ещё хотя бы пару часов. За последние три недели Дима здорово вымотался: Сабира оказалась ненасытной и страстной хозяйкой. Она ни на минуту не отпускала от себя раба. Даже государственные дела предпочитала вести, не покидая спальни. "Если ничего не изменится, кайсара потеряет власть, — хмуро думал маг, — и я окажусь в руках визиря. Боюсь, общение с ним будет не столь приятным". Дмитрий посмотрел на спящую Сабиру и вздохнул. Ему не хотелось влезать в интриги харшидского двора, но, похоже, выбора не было. До окончания срока, отпущенного ему графом Кристером, оставался месяц. А потом... "Стоит ли прилагать усилия? Стоит ли вступать в игру, результат которой мне известен?" Кайсара томно вздохнула, повернулась на бок и уткнулась ему в плечо. Дмитрий поморщился, скользнул взглядом по сидящим вдоль стены рабыням — постоянным свидетелям его постельного труда, и решил, что политика и интриги привлекают его больше, чем любовные баталии с Сабирой.
