Богатырь - не звание! (Общий файл)

— Что это? — недоверчиво спросил хазарин.

— Это? Это, брат, почти конец пути, — усмехнулся богатырь. — Вот пройдем это поле, а там уж и рукой подать.

— Чего подать?

— Да ну тебя! — отмахнулся от непонятливого хазарина богатырь. — Дошли почти.

Толкнув пятками лоснящиеся бока Тумана, Василий вырвался вперед. Не желая оставлять его одного, Тумын бросился следом, сделав знак едущим за ним поторопиться.

Мягкий мох заглушал топот тысяч коней. Для хазар поле было как поле, разве что мха много, да то тут то там торчали почерневшие от времени и сырости толстые жердины что некогда были деревьями. Лишь Василий изумленно взирал на высохшее в одночасье огромное болото. Сердце замирало от каждого шага коня, а ну как прорвется, с виду твердая земля, ухнешся вниз, упырь схватит за ногу, и все, отбегался по белому свету.

Только когда Туман выметнулся под раскидистые ветки стоявших рядком деревьев, Василий перевел дух.

Сзади, догоняя его несся Тумын в окружении нескольких сотен воинов. Остальные чуть приотстав, колышащейся темной массой покрывали сухое болото, неторопливо двигаясь от берега к берегу.

— Ну что, начнем потеху? — пробулькал знакомый уже голос откуда-то из кустов. — И-и-эх!

Пронзительный, раздирающий душу свист пронесся по потемневшему небу. Последовавшее вслед за этим заставило содрогнутся даже повидавшего в своей жизни богатыря. Земная твердь, проломившись словно молодой лед, стремительно уступила место вязкой, вонючей жиже болота. Высунувшиеся из этой жижи скользкие руки упырей, цепко ухватывали визжащих от страха хазар и коней и утягивали в глубину. Добравшиеся до берега попадали прямиком в мохнатые лапы чугайстырей, разрывающие их на плескающие кровью куски.

Перед глазами Василия мелькнуло оскаленное лицо Тумына. Окруженный телохранителями, хазарин пронзительно вереща тыкал в богатыря трясущимся от злобы пальцем. Стараясь не глядеть на погибающих соплеменников, его приближенные, обнажив сабли бросились на Василия.

Выхватив мечи, Василий грудь в грудь встретил превосходящего противника. Доставать зачарованный меч времени не оставалось, но, слава богам, Бекмер велел вернуть все оружие. Поэтому две остро отточенных булатных полосы со звоном высекли искры из тонких хазарских сабель.

В закрутившейся битве, Василий наотмашь рубил мелькавшие перед ним лица. Один из противников избегая разящего удара отпрянул в сторону угодив прямо в объятия чугайстыря. Взревев, лесное чудище снорово ухватило тонкую шею, дернуло, и раскрутив над шишковатой головой с силой метнуло в болото.

Один за другим под ударами богатыря падали обозленные и перепуганные хазары. Туман, опьяненный густым запахом смерти, впивался острыми зубами в конские бока, рвал, разбрызгивая струи дымящейся крови. Перепуганные хазарские жеребцы взбрыкивали выбрасывая всадников из седел. Туман, тут как тут, распахивая окровавленную пасть, хватал упавших людей перекусывая одним махом руки и шеи, упиваясь сладкой человеческой кровью…

Сжимая скользкие от вражеской крови рукояти мечей, Василий устало оглядывал место жуткой резни. Куда бы не повернул голову богатырь, везде глаз натыкался на окровавленные ошметки бывшие некогда людскими и конскими телами. Даже болото в лучах солнца поблескивало толстой кровавой пленкой.

— И-эх! — булькнул довольный голос. — Вот потех так потеха. Теперь работы на год. Эй, Моховая борода, может приберешся?

— Постой, — Василий соскочил с коня и медленно пошел вдоль болота переворачивая уцелевшие тела. Наконец, тяжело вздохнув, махнул рукой. — Убирай…

— Что-то не так? — проскрипел леший заметив тень недовольства на лице богатыря.

— Не знаю, — честно ответил Василий. — Я не нашел тело Тумына…

Леший смешно пожал острыми плечиками.

— Что с того? Ему из моего леса ввек не выбраться.

Василий с сомнением покачал головой.

Неспокойно было на душе у князя Владимира. Вести приносимые гонцами заставляли брови князя хмурится все больше и больше. Казалось весь белый свет сошел с ума. Поднялись в одночасье на Русь все окрестные племена. Ятвяги клявшиеся в вечной дружбе, касоги, заключавшие договора о мире, торки и печенеги, мадьяры и хорваты, ляхи и пруссы… Чем дольше думал об этом Владимир, тем больше склонялся к тому, что прав был Белоян, ох как прав. Не иначе стоит за этим некая сила, что спит и видит, как молодое, но опасное государство раздавить, смять. Что б не только разорить, но и памяти не оставить. И силой такой могла быть только Империя.

Отгоняя усталость, князь потянулся, расправил плечи. Просторная рубаха с расстегнутым воротом жалобно треснула, когда напряглись могучие мышцы князя. Бросится бы самому в битву, наказать вероломных соседей… А приходится сидеть и выслушивать раздирающие душу доклады гонцов со всех кордонов широкой Руси.

— Тошно, князь? — неожиданно рыкнуло в самое ухо.

Владимир вздрогнул, надо же так задуматься, что не расслышал тяжелой поступи Белояна.

— Тошно. Еще как тошно! — махнул он рукой. — Зажали со всех сторон. Еще чуть-чуть, и треснем, не выдержим.

Белоян покачал мохнатой головой. Сказать было нечего.

— Князь! Князь! Князь! — неожиданно для обоих раздался сумашедший крик.

Белоян с Владимиром недоуменно переглянулись. Крик не смолкал. Терем задрожал от топота десятка тяжелых сапог, захлопали двери. Дворня насмерть перепуганная истошными воплями высыпала во двор и теперь со страхом наблюдала за распахнутыми настежь окнами князя.

Дверь в княжеские покои с грохотом распахнулась и на пороге застыли гонцы. Владимир медленно опустился на лавку. Гонцы… Не один, не два, а сразу десяток. С разных рубежей… Воздух сгустился, казалось еще чуть-чуть и можно будет нарезать ножом и мазать на хлеб. С трудом взяв себя в руки, Владимир хрипло молвил:

— Говорите…

— Князь, князь! Отступают… Отбили… На голову всех… — загомонили перебивая друг друга гонцы.

— Что?… — Владимиру показалось что он неверно расслышал. — По одному, не то всех выпорю!

— Князь, радость то какая! Касоги отошли…

— Торков разбили…

— Печенеги ушли…

— Хорваты ушли…

— Мадьяры отступили…

— Пруссов на голову! Больше не сунутся!

С каждым новым донесением, Владимир ощущал что в жилы вливаются новые и новые силы. Неужто перемогли, перебороли! Он победно глянул на Белояна.

— Ну что, рано про Русь забывать! — победно проревел князь. — Есть еще на Руси богатыри сильномогучие?!

Не разделяя радости князя, Белоян покачал головой, недовольно порыкивая.

— Эх, князь… Вроде и мудр ты, а вот надо же!.. Грубой силой не получилось, значит другое задумали… Пострашнее нашли.

— А не на холодное дуешь? — подозрительно сощурился Владимир. — Ну на что им Русь?

— Да не нужна им Русь! — в сердцах бросил Белоян. — Талисман им нужен!

— Какой талисман? — насторожился князь. — Почему я не знаю?

Прежде чем ответить, Белоян жестом велел гонцам удалится. Только убедившись что чужие уши не услышат ни слова, волхв вздохнул.

— Не княжеское то дело, а волховское. Ну да раз узнал, слушай и дальше, — Белоян помолчал раздумывая как бы рассказать покороче, не теряя драгоценного времени. — В обчем хранится на Руси талисман, Паучей Лапкой прозываемый. Так вот, то государство, где талисман этот хранится, никакая сила разрушить не может. До тех пор, пока есть талисман…

Владимир помолчал обдумывая услышанное от волхва.

— Так что, они хотят украсть талисман что бы Русь разрушить?

— Тьфу, на тебя! — не сдержался Белоян. — Да не нужна им Русь! Им Империю сохранить надо. Трещит ведь по швам. Теперь понял?!

— Где он?

Белоян смерил его долгим взглядом решая говорить или не говорить. Наконец, махнув рукой, решился.

— У черниговского князя.

— Значит так. Охранять, как зеницу ока. Понадобятся люди, золото — сколько угодно! Но что б талисман сохранили!

Белоян поспешно склонил голову пряча от князя довольную ухмылку.

— Старейший! — забыв про свою степенную неторопливость, архимандрит Василий без стука влетел в комнатку Феодосия. — Старейший, у нас неприятности.

— Неприятности? — Феодосий отложил ветхий свиток исчерченный поуистертыми письменами. — Что еще за неприятности? Не сгущаете ли вы краски?

Архимандрит энергично замотал головой.

— Нет-нет. Это действительно проблема. Антоний… мертв!

— А… кхм… — подавился старый маг. — Мертв? Это точно?

— К сожалению да, — справившись с первым волнением, почти спокойно проговорил Василий. — Это стало известно только сейчас. Но это не все…

Сделав знак продолжать, Феодосий извлек из-под стола тонкогорлый кувшин и две простые, без всяких украшений кружки.

— Все войска которыми занимался он, отошли от рубежей Руси в тот миг когда он умер. Его магия не пережила его.

Рука Феодосия чуть дрогнула и горлышко кувшина укоризненно стукнуло о кружку. Старейший не глядя протянул Василию наполненную кружку. Благодарно кивнув, архимандрит отпил. Вместо ожидаемого вина кружка оказалась наполненной чистейшей ключевой водой.

— Ну что ж… — задумчиво протянул Феодосий. — Раньше чем хотелось… Я так и не смог проникнуть в суть магии этих волхвов… Но ничего не поделаешь.

Он строго взглянул в глаза Василия.

— Немедленно отозвать всех кто еще угрожает Руси. Пусть расслабятся, потеряют бдительность. Послезавтра — Совет. Посмотрим, выстоят ли волхвы против нашей объединенной мощи.

Архимандрит вышел. Внезапно в голове старого мага мелькнула сумашедшая, вздорная мысль, совершенно недостойная его почтенного возраста — а что если прощупать этого самого Описа?

С поспешностью, совершенно несвойственной ему, Феодосий наполнил бронзовую чашу кристально чистой водой. Посмотрим, посмотрим.

— Значит обошлось без трудностей? — выслушав спокойный рассказ Василия кивнул Бекмер.

— Да. В ту часть леса, где я их оставил практически никогда не заходят люди. Местным слишком далеко, а дозоры больше по этой стороне ездят. Там им делать нечего.

— Ну что ж, — Бекмер три раза громко хлопнул в ладоши. Появившиеся словно из ниоткуда рабы, бесшумно принесли пузатые кувшины с вином, жареную конину и привычный степняками кумыс. — Давай, подкрепи силы, потом отоспись. Скоро рассвет, значит отдыхай весь день. Вечером поведешь еще отряд.

Василий уже увлеченно набивший рот, что-то промычал не переставая жевать.

Каган, потягивая греческое вино — эта маленькая слабость не раз вызывала нарекания со стороны стариков считавших что сын степей должен пить только кумыс — внимательно наблюдал за богатырем. Чувство беспокойства всякий раз вспыхивало с новой силой, стоило взглянуть в отливающие сталью, серые глаза.

Перехватив его внимательный взгляд, Василий подмигнул и с удвоенным усердием принялся пережевывать кусок мяса.

— Великий Каган! — ворвался в шатер раб и бухнулся на колени моля о милости

повелителя. — Великий Каган, аколуф Юрий, просит о немедленно встрече с вашим великолепием.

— Ну что еще нужно этому византийцу? — недовольно поморщился Бекмер. — Ты передал ему мой приказ готовится к выступлению?

— Да, о Великий Каган, но он все равно настаивает на встрече.

— Хорошо. Пусть войдет.

Не допустивший и мысли, что увлеченно жующий конину урус может знать византийскую речь, каган даже не озаботился сохранить разговор с аколуфом в тайне.

— Великий Каган! — аколуф Юрий, почтительно склонил голову приветствуя хазарского повелителя. Высокий, подтянутый, в начищенном до блеска, покрытом позолотой стальном панцире, он остановился прямо напротив восседавшего на подушках Бекмера. Ослепительно блестящий шлем занял свое привычное место на сгибе правой руки.

— Великий Каган, — снова повторил Юрий. — Вынужден вам сообщить, что мною получен приказ о немедленном возвращении всех подчиненных базилевсам сил в пределы империи.

— Вот как? — брови кагана стремительно взлетели вверх. — И чем же вызвано такое неожиданное решение Сиятельных Базилевсов?

— Великий Каган, — снова поклонился Юрий. — Я человек военный и выполняю приказы. Меня не ставят в известность чем вызвано то или иное решение, но я не сомневаюсь, что это на благо Империи которой я служу.

Василий, делая вид что увлечен предложенным ему вином, внимательно вслушивался в слова Юрия. Неужели удача повернулась лицом? О таком, богатырь не смел даже мечтать.

— Ну что ж… — оглушенный предательством базилевсов, каган казалось постарел еще на десяток лет. — Ну что ж, не смею препятствовать выполнению полученного приказа. Передайте базилевсам… А впрочем не надо. Можете идти.

Склонив голову, Юрий вышел так же стремительно как и вошел.

— Иди, — не глядя на Василия бросил каган. — Поведешь нас немедленно.

Торопливо дожевывая сунутый в рот кусок, Василий, низко поклонившись, покинул шатер.

Оставшись в одиночестве, Бекмер долгое время сидел без движения. Если бы сын был жив! Плюнуть на эту затею, вернутся назад и пусть бы его подняли на смех, пусть… Но кровь сына требовала отмщения. Кровавого отмщения!

Шум у входа привлек внимание кагана.

— Что еще? — недовольно начал Бекмер и осекся.

Едва держась на ногах от усталости, в окровавленных лохмотьях что были некогда дорогим одеянием, в шатер не вошел — впал — Тумын. Разбитые в кровь губы шевельнулись и Бекмер с трудом расслышал тихий, свистящий шепот:

— Предательство, каган… Все мертвы… Убей уруса…

Глава 33.

С раннего утра, Киев напоминал разворошенный пчелиный улей. Забыв про дела и заботы, люди собирались на улицах и площадях и обсуждали появления в небе огромной, черной грозовой тучи. Кто первым заметил, что несмотря на ветер туча не двигается с места уже и забыли, но старики хмуря брови предрекали неисчислимые беды говоря что это кара богов. Стариков слушали мало, но все же с замиранием сердца смотрели на явившееся чудо.

Владимир задумчиво смотрел на странную тучу из окна своей опочивальни. Не нравилась она ему, ой, как не нравилась, но понять природу этого явления князь не мог.

Скрипнувшая дверь отвлекла Владимира от окна. Слегка прихрамывая, в комнатку вошел Борис, волхв, бывший воин и непревзойденный варщик кавы.

Владимир мощно втянул ноздрями распространившийся по комнате одуряющий аромат.

— Благодарю, Борис, — широко улыбнулся князь. — Судя по аромату сегодня кава особенно удалась.

Не поддаваясь на лесть, Борис молча поставил исходящую паром чашку на заваленный берестяными свитками стол.

— Негоже столько кавы пить, князь, ой негоже. И так, вона что творится.

— Знаешь что? — вмиг стал серьезным князь.

Борис покачал головой.

— А Белоян что говорит?

— А кто его знает, — Борис равнодушно пожал плечами. — Он у себя закрылся никого не пущает. Одно точно — не к добру это.

Владимир задумчиво отхлебнул обжигающей рот кавы.

— Да, не к добру…