Травма

— Говорите чщто хотите, объект нужно взорвать.

— Я не могу этого допустить. Вернуть всё на место можно только путём долгого отбора и исследований, а без необходимого оборудования...

— Не обсуждается.

Вояка всё-таки сказал своё веское. Раззадоренный его тоном Блайт по-бычьи наклонил голову и шагнул вперёд, но я быстро не глядя взяла его за руку, успокаивая, а Люку, снова смотревшему в мою сторону, просигнализировала о том же глазами. Драться сейчас было явно не в наших интересах.

— Мы заходим, снова отрубил лысый, пристально разглядывая висящий у меня через плечо автомат.

— Мы тоже заходим. — Поединок взглядов, гляделки на выживание. — Не стоит затевать что-то, если в успехе не уверен, правда?

Это был опасный блеф. Я всё ещё побаивалась этого мужика, даже с Блайтом за плечом. Но в конце концов он отвёл глаза от меня, от моего оружия, повернулся и зашагал к переборке. Мы двинулись следом; кхейра пропустила всех нас вперёд и пошла последней, хотя без оружия толку в таком "конвое" не было. Я поравнялась с Люком.

— Выше голову, Люк. Вы ведь никогда не пытались просто взять и уничтожить Сферу? Взорвать, разбить, утопить в кислоте. Вот и узнаем, что будет.

— Уничтожить? М-м... — Люк задумчиво опустил глаза, изучая носки ботинок. — М-м. — Тут он снова вскинул голову; его лицо озарилось. — Да! Конечно же. Просто уничтожить.

— Брита... — шепчет она, и я понимаю, что худшее позади. Лёд треснул.

Я всё видела, говорила она. Сначала не знала, что думать, а потом был больничный коридор и сослуживцы с переломанными руками и ногами. Улыбчивая, болтливая Кёртис и с виду строгий Уэмацу, с которым они с Лито однажды оказались на соседних позициях в тире, и он научил её правильно ставить ноги и плавно спускать курок. Оба — на белом, пахнущем хлоркой полу, изуродованные, беспомощные, как сломанные цветы. А потом площадка у зданий корпорации — почему, почему...

Я поверила, говорила она. Перестала бояться стальных, слишком взрослых глаз, смертоносных живых волос. Но совсем не думала, что всё так сложится. Не знала, как, но только не так. Только не так.

Ты обещала, говорила она. Обещала, что больше никто не умрёт, потому что это бессмысленно и жестоко — убивать всех кто встаёт на пути. Я никогда ничего такого не говорила, но чувствовала, что она права. Да, я обещала. Когда она появилась, пронеслась мимо золотым метеором, показала, как можно жить, никого не убивая, никому не мстя, не гоняясь за химерами, а просто радуясь сырному супу с сельдереем, поездке на мотоцикле по ночному городу, дню в кедах вместо неудобных туфель. В тот день я пообещала себе, что изменюсь. День, два, три — я думала о ней и поступала так, чтобы ей не было за меня стыдно, будь она рядом. И я искренне думала, что делаю доброе дело, сохраняя жизнь полицейским в больнице. Только сейчас я увидела всё её глазами — в которых переломанные конечности и добро вместе никак не уживаются. Но даже так, насколько меня хватило? Когда я решила — дура — что мне, убийце, не место рядом с её светом, что оптимизм и вера в перемены — для школьниц и домохозяек, а для меня — призрачный наркотический экстаз Сферы? Пять дней, шесть, неделя? Или я всё это время верила, но в стычке у зданий "Сабрекорп" сработали старые инстинкты, и всё получилось само? Само. То же я могу сказать и про бандитов, зачистивших за меня штаб моих бывших хозяев, и про её друзей-полицейских, которых сейчас вижу перед собой, как живых, до последней чёрточки. И про Ио, с которой я тоже хотела поступить "правильно". "Это не я, оно само" — вот и всё, что я могу ей ответить.

Но вместо этого оборачиваюсь к ней и так же тихо, как она своё "Брита", переспрашиваю:

— Да?..

Она всё ещё стоит у въезда, рядом со шлагбаумом. Между нами не меньше 30 метров, её тонкий слабый голос должен был едва долетать до меня, но я слышала всё. И теперь, когда она начала оттаивать, открываться, щёки — розоветь, я чувствую это, как будто она рядом, касается меня своим дыханием. Каждое её "я видела"", "я верила", "ты обещала" вонзалось в меня, словно зазубренный дротик. Поэтому я ничего не отвечала, даже не оборачивалась, пряталась от её взгляда и её слов, как дикий зверь в норе, как маленькая Ио в углу раздевалки. Я всё чаще напоминаю себе Ио — испуганную, озлобившуюся, потерявшую веру во всё. Я и вправду такая, Лито?

Она, кажется, понимает, что я хотела сказать: я не могу найти слов. Делает шаг вперёд, знакомым мне жестом поправляет чёлку. В её глазах — светло-светло-серых, как небо после дождя, я раньше и не замечала — уже стоят слёзы. Для меня слёзы — что-то стихийное, я не знаю, как они приходят и зачем. И тем более странно видеть их у неё — у той, которая, кажется, одна в этом мире умеет по-настоящему улыбаться. Конечно, можно сказать, что я всё выдумала, после единственной мимолётной встречи вообразила себе невесть что. Но я не верю. Я смотрю в её глаза, уже не отчаянные, видящие меня такой, какая я есть, усталой, слабой, закостеневшей от холода — и верю только в неё.

— Я понимаю... Брита. Я поняла, — говорит она. — Мне так... жаль...

Я останавливаю её движением руки. И вместо ответа сама шагаю вперёд, протягиваю руку — и наша память сливается в одно.

— Как мне раньше не приходило в голову? Худшего, чем то, что мы имеем сейчас — масштабный разлом в структуре пространства и беспорядочная замена составляющих — с нашим миром в любом случае ничего произойти не может. Значит, уничтожение Сферы, как материального выражения разлома в реальности, либо остановит разрушение, и всё останется, как сейчас, либо... вернёт всё на место! Если предположить, что Сфера — и есть ключевой компонент, "стягивающий" миры вместе...

— Знаете, Люк, я вам больше не верю. — Невада шла позади, на ходу осматривая повреждённую механическую руку Блайта. — Вы десять минут назад говорили, что единственная наша надежда — продолжать эксперименты со Сферой и может быть что-нибудь там открыть. А теперь — нет, только уничтожить. Без обид, но вы действительно знаете, о чём говорите?

Люк нахмурился и покрутил трость в руках.

— А каких ещё рассуждений вы ожидаете в таком мире? Здесь всё меняется ежеминутно. Я тоже несколько часов назад думал, что всё под контролем, что я владею ситуацией, а вы (опять же, без обид), равно как и все другие "эталоны", — не более чем пешки в моей ловкой игре. А сейчас... сейчас я даже не узнаю мной же построенное здание! — Люк всплеснул руками, чуть не угодив набалдашником трости по голове идущему впереди Уинстону. — Например, мы только что прошли по коридору, из которого я планировал попасть во внутреннюю диспетчерскую и свериться с экранами наблюдения. Но лестницы в этом коридоре просто нет! И как я в таких условиях должен давать вам однозначные ответы?.. Или те же лопасти.

— Лопасти?

Пятеро шли по пологой эстакаде, спускаясь с одного яруса большой круговой галереи на другой. За широкими окнами во внешних стенах была видна такая же галерея, но ещё больше. Невада мельком подумала, что изнутри "Объект S-2" напоминает раковину огромной улитки.

— Это компонент "центрифуги", одного из самых эффективных сооружений для исследования Сферы. Вокруг камеры со Сферой по разным траекториям вращаются снаряды и таким образом влияют на неё — действительно, без этого я бы не знал о Сфере того, что знаю сейчас. На самом деле, "Объекты" так велики прежде всего по этой причине. На "S-1" я полностью спрятал "центрифугу" глубоко под землю, а здесь пришлось установить её непосредственно вокруг камеры. Мы прошли уже два внешних ряда комплекса, и лопастей нигде не было. Я, конечно, сказал Моро свернуть все работы и залечь на дно, но это не касалось S-2, да и если бы касалось...

Люк не стал договаривать и погрузился в раздумья. Невада наконец отпустила стальную руку Блайта, которую давно уже изучила и держала больше для его успокоения. Затем оглянулась по сторонам и ускорила шаг.

— А вы, — вы, в жёлтой куртке, — как здесь оказались? Что вам нужно от Сферы?

— Не разговаривайте с ней! — нервно тявкнула кхейра. — Она пришщла с Люком, кто знает, чщто она такое на самом деле.

Уинстон остановился, обернулся, застывшими глазами посмотрел на Неваду, затем — на выглядывающую у неё из-за спины Шк'эри.

— Сфера? Я иду, чтобы уничтожить комплекс. И освободить заложников.

"И завершить то, на что подписался, — закончил про себя Уинстон. — Когда всё будет сделано, я возьму эту кхейру за горло и заставлю рассказать всю правду, про Вики, про Ребеку, и пусть только попробует что-то от меня утаить после этого. Вот зачем я иду."

— Заложники? Какие ещё заложники? — оживился Люк.

— Из передатчика. Он внезапно заработал. Мы слышали голоса. Видимо, люди заперты как раз в...

— Не разговаривайте с ним!!..

— Да кончайте уже. Приехали.

Надтреснутый голос Блайта вернул всех к реальности. Слева, во внутренней стене, были видны стальные створки, уменьшенная копия ворот на входе, с таким же пультом управления сбоку.

— Вот и центральная камера, — констатировал Люк. — Если там действительно кто-то заперт вместе со Сферой, мы сейчас с ними встретимся. Хотя кто там может быть... разве что другие "эталоны" попали в мышеловку, как мы с мадам Гарнье... но кто из них?..

— Брита осталась снаружи, — бросил Блайт.

— Значит, и она здесь?

— С какой-то блондинкой.

— И стажёр Нансен тоже... воистину, притяжение "эталонов" и Сферы невероятно. Вы его чувствуете, мадам Гарнье? Прямо сейчас?

Невада нахмурилась и облизала губы.

— Да, определённо... чувствую. Ещё когда мы спускались к автостоянке — тогда — уже начала. Но сейчас, когда мы вошли в здание, оно стало как будто постоянным, больше не меняется. Наверное, я просто не ощущаю таких тонкостей.

— Странно, я тоже... Хм-м.

— Всщё, открыто.

Шк'эри на шаг отступила от пульта. Двери лязгнули и, под напряжёнными взглядами пяти пар глаз, медленно открылись.

— Да быть того не может!..

Люк вбежал в камеру. Высившийся посередине постамент с торчащими из него проводами был совершенно пуст.

— Я же точно знал, что она будет здесь... Копф должен был подумать, что я не знаю, что он знает... про S-2... и отвезти её сюда. И ещё это чувство, такое отчётливое... Как, ка-ак?..

— Куда делись люди? Где те девочки? — прокричал Уинстон, вертя головой влево-вправо, осматривая голые стены круглой камеры в три десятка метров диаметром.

— Ну что, Люк, снова меняем планы? — иронично прокомментировала Невада, последней входя в камеру под руку с Блайтом. — Сферы нет, ничего нет, придётся как-то выкручиваться без неё. Жизнь — зебра.

— Боюсщь, чщто так.

Дверь лязгнула ещё раз. И начала закрываться.

— Э-эй!!!..

Первым среагировал раненый Блайт: развернулся, рванул с места к двери и просунул не до конца разложившийся меч между закрывающихся створок.

— Открой, эй! Чего удумала, тля!

В узкую щель было видно, как Шк'эри что-то судорожно набирает на пульте. Четверо оставшихся в камере подбежали к двери.

— Бесполезно! — закричал Люк. — Компьютер, задействовать голосовые команды. Аварийное открывание дверей, код доступа...

— Голосовое управление отключено. Задействован код ноль.

Механический женский голос послышался из терминала за дверью — колонок над головой не было. Люк дёрнулся с места.

— Код ноль? Я никому не давал нулевой код, совсем никому...

— Задействована программа симуляции. Фаза подготовительная. Программа приостановлена. Пожалуйста, покиньте зону испытаний.

— А-ай ты, блин!..

Блайт попытался расширить проём между створками, но пальцы на искорёженной роботизированной руке соскочили, и он во весь рост растянулся на полу.

— Что вы делаете, Шк'хин? — прокричал Люк.

— Уничщтожаю "Объект S-2". Со всщеми ненужными элементами.

— Пожалуйста, покиньте зону испытаний. Пожалуйста, покиньте зону испытаний. Пожал... Задействован код ноль. Программа возобновлена. Фаза подготовительная, готовность 0%.

Сверху, со всех сторон, отовсюду послышался мерный нарастающий гул.

— И ещё... я Шк'эри!.. — крикнула кхейра, повернулась и побежала. Уинстон подошёл к самой щели.

— Всё это было неправдой? Всё, что ты говорила?.. отвечай!!!..

Кхейра взглянула на Уинстона через плечо, улыбнулась и скрылась за поворотом. Уинстон ударил кулаком в железную створку.

— Фаза подготовительная, готовность 30%. Задействована внутренняя динамическая система.

Сверху донёсся неясный скрип и грохот. Люк поднял глаза.

— Все к двери! В нишу! Быстро!..

С потолка, меняясь местами и медленно раскручиваясь по траекториям, спускалась внутренняя "центрифуга". Металлические шары, кольца, шестерни, проволочные сетки — весь арсенал для исследования Сферы, которой здесь сейчас в помине не было. Но откуда тогда то чувство?..

— Фаза подготовительная, готовность 70%.

Брита, Блайт и Уинстон прижались к самой двери; Люк, точно зная диаметр "центрифуги", стоял на шаг впереди, в потоке ветра от вставшей на своё место и набравшей скорость конструкции.

— Фаза подготовительная завершена. Фаза один — готовность 0%. Задействованы ускорители частиц. Задействован внешний магнитный контур.

Снаружи нарастал звук, похожий на рёв реактивной турбины. Всё ещё пытавшемуся раздвинуть створки Блайту показалось, что во внешнем коридоре в воздухе заплясали золотые звёзды.

— Нас всех убьёт излучением... — еле слышно пробормотал Люк.

— Фаза один, готовность 40%. Задействован дополнительный внешний контур. Задействованы лопасти.

— Смотрите!..

Все повернулись к Уинстону. Чёрная сумка, которую он всю дорогу держал в руке, приподнялась на лямках и, как к магниту, тянулась к центру вращающейся конструкции.

— ...то ничего не слышно.

— Нет, смотри, оно загорелось, к... ...а, тем же светом! Э-эй!..

Уинстон отпустил ручку; сумка взлетела в воздух, устремилась к стальному вихрю, ударилась об один из металлических шаров и разорвалась. Комок радужного свечения вырвался наружу и скользнул на пустой постамент, продолжая наперебой кричать женскими голосами, громче и громче, перекрикивая ставший оглушительным рёв турбин:

— Эй... С другой стороны? Вы что натворили, у нас тут т... ...ит! Оно... оно сейчас всю комн... ...ит! Спасите н...

Она и я. Чем глубже я вхожу в неё, а она — в меня, тем яснее я вижу, сколько на самом деле между нами общего. Наша встреча — не случайность, а если случайность, то как прекрасен мир, в котором бывают такие.

Это происходит совсем как раньше, как в кошмарах про "дали" или снах наяву про Ио. Но сейчас я двигаюсь в чужих воспоминаниях, легко и по своей воле, ничего не боясь, а кто-то другой так же легко скользит в моих.

Её жизнь и моя. Её, казалось бы, легче и светлее, но, на самом деле, мы обе сироты. Она жила с мамой, рядом с ней и ради неё, а потом вдруг — интернат, где никто её не знал и не любил, и торопливо-усталые встречи по выходным, и слёзы в подушку. А потом мама умирает. Я проживаю всё это вместе с ней, ощупываю каждую чувствительную точку, как нежное место на коже — больно ли, приятно ли. Я засыпаю в объятиях мамы вместе с ней, плачу вместе с ней и вместе с ней бросаю первый цветок в свежую, пахнущую жирной землёй могилу. А она в это время уклоняется от рельсов на тренировке, лежит неподвижно с волосами в укрепляющем растворе, смотрит картинки на ширме и застывает от ужаса при виде наставника. И это ей не в тягость — она читает меня так же, как я её, с удивлением и такой нежностью.