— Вы хотите сказать, что наша экспедиция будет действовать от имени британской разведки?!
— Нет, конечно. Просто мы с ней достигли некоторого компромисса. Англичанам интересно получить информацию о положении в оазисах из первых рук, а нам — воспользоваться их помощью и авторитетом в условиях, когда любой вооруженный бедуин имеет возможность безнаказанно нас убить или ограбить.
— Что-то мне в этом не нравится, — проворчал я...
— Мне тоже, — вздохнул Хеммет, — именно поэтому я попросил Арнольда также прислать нам нескольких своих людей, никак не связанных с Британской империей.
— Ваши сюрпризы неисчерпаемы... Собранный вами коллектив начинает напоминать мне банку с пауками.
— Вы неправы, — обиделся Синклер, — наш пилот, конечно темпераментная девушка, но она вполне разумна. Остальных людей мы с Арнольдом и офицером Хокинсом подбирали специально.
— Будем надеяться, что вы не ошиблись.
Заблаговременно доставленное в Коссейр экспедиционное снаряжение хранилось в небольшом сарае недалеко от берега. Здесь же были припаркованы три свежевыкрашенных полугусеничных автомобиля. Сквозь тонкий слой краски песочного цвета проглядывали эмблемы Королевского флота Его Величества...
Рядом с машинами суетился механик. Я узнал знакомую фигуру в пенсне с козлиной бородкой.
— Герр Гамсбок?! Не ожидал увидеть вас так далеко от Капштадта.
Механик выглянул из-под капота. Это действительно был мастер из оружейного магазина в Капштадте. Тот самый, у которого я выбирал снаряжение для путешествия в Южной Африке.
— А, господин Бронн, рад вас видеть живым и здоровым. Одно время распространился слух, что вы стали жертвой льва-людоеда.
— К счастью я остался жив. В отличие ото льва. Ваши инструменты мне тогда здорово помогли, герр Гамсбок.
Глаза механика довольно заблестели под стеклами пенсне.
— На мой товар еще никто не жаловался.
— Но что вы здесь делаете?
— Герр Морли попросил нас с Михелем и Юлиусом помочь вам с путешествием по пустыне...
Так вот что за "нескольких своих людей" прислал Арнольд. Видимо он ценит их достаточно высоко, раз вызвал из такой дали. Интересно будет узнать чем кроме продажи оружия они так знамениты? Но вслух я сказал другое:
— Я рад, что вы сможете нам помочь. Там в моем багаже есть один ящик... Со специальным грузом. Попрошу вас за ним особо присмотреть, герр Гамсбок.
— Как я узнаю, о каком именно ящике идет речь?
— Вы не ошибетесь, герр Гамсбок...
— Вот это и есть наш транспорт?
Я обернулся. Пока мы с механиком беседовали, к нам подошла Ортенсия. Она уже избавилась от костылей и теперь обходилась небольшой палочкой. Я представил ее.
— Синьорина Пикколо, наша проводница.
Тевтонец галантно поклонился.
— Клаус Гамсбок, к вашим услугам, фрейлейн.
— А можно посмотреть внутри?
— Конечно, фрейлейн, — механик приоткрыл дверцу.
Ортенсия попыталась заглянуть внутрь, но споткнулась, и мне пришлось помочь ей забраться в кабину. Закончив с этим, я повернулся и обнаружил метрах в двадцати Эрику, внимательно наблюдавшую за происходящим. Увидев, что я ее заметил, она резко отвернулась и зашагала прочь. Я пошел за ней. Эрика прибавила шаг, и я догнал ее только у самой воды, рядом с валявшейся на песке какой-то кучей шлангов и баллонов.
— Подожди, Эрика...
Она остановилась, и повернулась на каблуках лицом ко мне.
— Вам не кажется, что знаки внимания, оказываемые этой девочке, становятся излишне заметными?
— Что ты говоришь, Эрика! Какие знаки. У нее повреждена нога, не мог же я...
— Конечно, конечно, как я могла забыть... когда ты ее очередной раз спасал, она повредила себе ногу, ну раз так, можешь продолжать, — она снова развернулась и пошла теперь уже от берега к сараю.
Я же так и остался стоять на пляже с открытым ртом.
Из оцепенения меня вывел металлический грохот и французские проклятия.
Я обернулся. Молодой человек, лет двадцати в мокрой от пота тропической униформе французского флота, пытался что-то сделать с грудой металлических баллонов. Железные цилиндры не поддавались, скользили и разъезжались, сопровождая эти эволюции гулким звоном.
— Я понимаю, что вам сейчас не до этого, мсье, — пробормотал француз, чудом предотвращая падение очередного баллона, — но не могли бы вы мне чуть-чуть помочь? Мне крайне не хватает третьей руки, чтобы собрать все это...
— Конечно, — я подхватил угрожающе наклонившийся баллон.
Вдвоем мы быстро восстановили порядок в штабеле.
— Я вам крайне благодарен, — выдохнул француз, отирая пот бескозыркой, — меня зовут Жак...
— Очень приятно, Танкред. Надеюсь, это не отравляющией газы? — я с опаской оглядел штабель, но никакой маркировки на баллонах не было.
— Нет, что вы, — рассмеялся Жак, — это всего лишь кислород, мы здесь занимаемся исследованием водолазного снаряжения.
-Да!? Мне всегда казалось, что водолазное снаряжение это огромные колокола для погружения, резиновые костюмы с такими, знаете, смешными медными шлемами и шланги для подачи воздуха с палубы...
Француз возмущенно замахал руками.
— Что вы, что вы, — это позапрошлый век. Будущее водолазного дела — легкие костюмы использующие баллоны с кислородом.
— Я слышал, что сжатый кислород тоже ядовит, — мой скепсис пока еще не рассеялся.
— Это зависит от давления, — поучительно заметил Жак, — при аккуратном использовании никакой опасности нет.
— Странно, почему тогда это новое снаряжение такая редкость?
— Увы, у него есть масса недостатков, в первую очередь проблема отвода выдыхаемого углекислого газа. Да и кислород, если честно, не лучший вариант. Я даже думаю, — он заговорщицки поднял указательный палец, — что было бы здорово заменить кислород обычным атмосферным воздухом. Но пока не ясно как это сделать технически. Да и азот воздуха может быть крайне опасен при резком подъеме с глубины. Он при падении давления буквально закипает в крови...
— Да я что-то слышал, кажется, это называется кессонной болезнью, — блеснул я эрудицией.
— Именно, — закивал головой француз, — но я уверен, рано или поздно нам удастся создать легкий и удобный водолазный аппарат, способный сделать ныряльщика свободным от сковывающего его с поверхностью шланга.
— Хм... Нырять, имея с собой пузырь с воздухом, — заметил я, — в этом явно что-то есть.
— Конечно! — воскликнул француз, но тут же спохватился, — ради всего святого, извините. Я так бесцеремонно отвлек вас от личных проблем.
— Ничего страшного, небольшое недоразумение, — улыбнулся я, — рад был помочь.
Попрощавшись с французским водолазом, я направился к лагерю, размышляя о разговоре с Эрикой.
В лагере я наткнулся на доктора Лайвсли, отдававшего распоряжения двум морским пехотинцам.
— Эти ящики разместите во второй машине, канистры с бензином по четыре в каждую, коробку с секстантом передайте мистеру Синклеру...
Приглядевшись, я узнал их обоих. Это были мои старые знакомые еще со времен поиска татуировщика — матрос Фокс и боцман Кробар. Что ж, в этих двоих я, по крайней мере, был уверен.
Остаток дня прошел в суете и подготовке к отъезду. Уже на рассвете, наша автоколонна выехала из Коссейра и двинулась на запад. До Луксора было немногим более полутора сотен километров, и мы рассчитывали добраться туда уже к вечеру. Эрика категорически отказалась везти британских солдат в своей машине.
— Мириться с их присутствием в экспедиции я готова, — заявила она, — но служить для них шофером я не буду!
В итоге ей в качестве пассажиров достались наши капштатские друзья — Михель и Юлиус. Экипаж второго автомобиля включал Хеммета, Ортенсию и матроса Фокса. Мне достался последний автомобиль, которым управлял герр Гамсбок. Компанию мне составили доктор и боцман Кробар.
— Нам попалась самая населенная машина, мистер Лайвсли, — заметил я, занимая свое место на заднем сидении, — зато багажа меньше.
— Зовите меня Алан, просто Алан, — улыбнулся он, — мы с вами теперь, фигурально выражаясь, в одной лодке.
— Приятно это слышать. Тем более от моряка.
— Ну что вы. Разве я моряк? Вот Хокинс — моряк. В пятом поколении. А я врач. Тоже в пятом, кстати говоря. Лайвсли пользовали жителей туманного Альбиона, начиная с восемнадцатого столетия. Если, конечно, наши семейные предания не врут, — он улыбнулся.
— Отлично, что нам достался столь трепетно относящийся к своей профессии доктор, но думаю, нам стоит немного раскрыть карты...
— Я весь внимание, — устремил на меня невинный взгляд Лайвсли.
— Я прекрасно понимаю, что Джеймс Хокинс, а может даже и сам полковник Монтгомери, приставил вас к нашей экспедиции не за одни только медицинские познания. Я также понимаю, что всех деталей вы все равно не откроете. Но поскольку мы все-таки не на пикник собрались, хотелось бы понимать в какой степени я могу на вас рассчитывать...
— Было бы глупостью отрицать, что я получил определенные указания со стороны командования. Но они состоят в первую очередь в том, что я должен всячески вам содействовать, и сделать все, чтобы вы вернулись живыми и здоровыми. И как врач, и как офицер Его Величества.
— Это хорошо. А теперь скажите честно, в какой степени я могу рассчитывать на ваше, хм... понимание.
— В той, в которой оно не выходит за рамки допустимого для офицера и джентльмена.
— У вас поразительный талант уклончиво отвечать на вопросы, — я улыбнулся, — тем не менее, никто не может избежать ситуации, что нам придется, к примеру, применить оружие. И не только чтобы отбиваться от гиен... Я бы хотел точно знать, что я в этом случае могу ожидать от офицера и джентльмена.
— Британия не находится в состоянии войны... — начал врач.
— Бросьте дипломатию. Скажите прямо, в какую сторону вы будете стрелять.
Лицо Алана Лайвсли посерьезнело.
— Пока вы не повернете оружие против моей страны в ту же, куда и вы. И если обстоятельства заставят меня это изменить, то я поступлю как джентльмен, но не как офицер. Я предупрежу вас заранее.
— Спасибо, Алан.
Я понял, что британец говорил честно.
— Думаю, что вам будет интересно, что именно ждет нас в Луксоре, — продолжил тем временем доктор.
— Еще как.
— Луксор и окрестности управляются пашой Гамаль-беем. Это бывший офицер османской армии и официальный представитель итальянского правительства получивший от него должность хедива — наместника Верхнего Египта. Фактически же он самовластный правитель области. Субъект довольно вздорный, но слишком осторожный, чтобы играть по правилам ди Мартти. Он, скорее всего, будет вести собственную линию и не рискнет слишком явно идти против закона.
Я кивнул. Алан продолжал.
— Западные оазисы — Дахла и Харга, а также караванные пути между ними управляются эмирами Джавдатом аль-Вади и Абдаллой аль-Асвадом. Они периодически воюют друг с другом, либо интригуют через Гамаль-бея за контроль над оазисами. Кого из них ди Мартти втянул в свои махинации с древностями, наша разведка точно не знает. Но без поддержки хотя бы одного из них он действовать не мог. Скорее всего, именно партнера по бизнесу он и попытается использовать для реализации своего плана.
— Скорее всего, — согласился я.
— Ситуацию также осложняет пограничное положение, — добавил Алан, — сразу к югу от порогов Нила располагается султанат Нубия. Он, конечно же, находится под протекторатом Италии, но тамошний правитель проводит вполне самостоятельную политику. И пытается влиять на эмиров Верхнего Египта.
Я кивнул. Ситуация выглядела отвратительно. Предстояло найти черную кошку не просто в темной комнате, а в темной комнате наполненной пантерами.
Сквозь мутную пелену вздымаемой колесами пыли развертывались за бортом автомобиля фантастически красивые пейзажи Аравийской пустыни. Видимо в глубине души я романтик и бывает, что останавливаюсь, залюбовавшись красотой окружающего вида. Но не сейчас. Меня на редкость отчетливо терзало то самое чувство надвигающейся опасности, что уже возникало у меня в самом начале этого безумного предприятия, когда я стоял в университетском кабинете и соглашался съездить на пару дней в Каир. И которое за много лет до того спасло меня от участи быть заживо похороненным в блиндаже. Но теперь возможности уйти из блиндажа у меня не было.
Глава 7
К Луксору мы добрались почти в сумерках. У въезда нас ждал импровизированный шлагбаум. Я ехал в хвосте колонны, и не сразу понял, в чем дело. Однако, когда шум дошел и до нашей машины, я сообразил, что необходимо идти разбираться в чем дело.
— Что случилось?
Даже в темноте было видно побагровевшее лицо Хеммета. В ответ на мой вопрос он кивнул в сторону долговязого феллаха в сильно поношенной рубахе, грязной чалме и обмотанного патронными лентами, за которые было заткнуто несколько устрашающего размера кинжалов. Под мышкой он сжимал длинную пехотную винтовку. За спиной постового виднелась хижина, из окон и дверей которой с любопытством выглядывало еще несколько лиц дополненных винтовочными стволами.
— Этот тип спрашивает у меня пропуск. Зачем ему пропуск? Он же даже читать не умеет...
Судя по флегматичному лицу феллаха, ни по-английски, ни по-итальянски он не понимал. Пришлось вспомнить мои познания в арабском.
— В чем дело, милейший?
Шлагбаумохранитель оживился.
— Пропуск. Нет пропуска, нет дороги. Нет дороги, есть арест. Есть арест, есть тюрьма...
Похоже, и на родном языке красноречие не было его сильной стороной.
— Какой пропуск, — я сделал невинное лицо, — мы не знаем ни про какой пропуск. В Коссейре нам говорили...
— Здесь не Коссейр. Здесь Луксор, — бесстрастно отрезал постовой, — все приезжие должны иметь пропуск.
— А где его можно получить? — поинтересовался я.
— У писарей Гамаль-бея, да продлятся его дни...
— А где можно найти писарей?
— Там, — он махнул рукой куда-то за шлагбаум.
— Но для этого мы должны сначала туда проехать, — деликатно заметил я.
— Нет пропуска, нет дороги.
— Но как мы получим пропуск там, если мы не можем туда проехать? — воззвал я к здравому смыслу часового.
Феллах задумался. На его смуглом лице отчетливо проступили следы напряженной мысленной работы. Наконец, он ответил.
— А я почем знаю? Нет пропуска, нет дороги.
Мимо нас чинно прошагал верблюд, ведомый в поводу крестьянского вида арабом. Осмотрев нашу колонну презрительным взглядом, животное надменно отвернулось, миновало шлагбаум и удалилось в направлении города.
— Почему его пускают без пропуска, а нас нет? — возмутился Хеммет, — я требую объяснений!
Из хижины позади медленно выплыл импозантный тип в пышной чалме и чистой рубахе. Судя по полноте, важному лицу и отсутствию оружия это был начальник караула.
— Что за шум? — поинтересовался он по-итальянски.
— Этот тип требует с нас пропуск! — опередил меня Хеммет.
— А у вас нет пропуска? — довольно наигранно удивился начальник, — какая оплошность...
Он покачал головой. Из хижины позади один за другим начали появляться вооруженные люди, сильно напоминавшие обликом первого нашего собеседника. Их глаза сияли отчетливым голодным огнем.
