Арктический Удар

— Ну как, Михаил Петрович, это место вам подходит, — спросил меня Кочетков.

— Место подходящее, а насчет глубин, что они говорят? — спросил я у Виноградова.

-Утверждают что тут, от четырнадцати до восемнадцати метров.

— Отлично, надо только дно проверить, чтобы там каких-нибудь конструкций не оказалось, а то ненароком борта поцарапаем. Это дело поручу ребятам Большакова, пусть нырнут и проверят.

Наконец мы на нашей временной стоянке, приткнувшись носом к пирсу. Тут же налетели бравые сотрудники под командой Ручкина, натащили на палубу каких-то щитов, жердей, маскировочных сетей, парусины и принялись преображать лодку в продолжение пирса с каким-то сараем посредине. На всё про всё им понадобилось пара часов, благо, им никто не мешал, я имею в виду авиаразведку немцев. Катерникам поставили задачу, ближе, чем на милю никого не подпускать. А про подлодки предупредили, ни одна из них не должна остаться без позывного и проверки, и только в надводном положении проходить мимо этого участка берега. Любой перископ, замеченный в заливе, будет расценен подлодкой противника и подлежит немедленному бомбометанию.

На полдень было намечено праздничное мероприятие, на котором присутствовал и адмирал Головко. Экипаж, кроме вахты, выстроился на палубе. За сколоченным столом, покрытым красным сукном находились Головко, Кочетков и Ручкин, туда же пригласили и меня. Кочетков снова зачитал указ о награждении, который я уже слышал, он пропустил упоминание о подразделении морпехов. А потом начал вызывать награжденных к столу, Головко вручал награды. Хотя мы предупредили всех, что надо отвечать "служу Трудовому Народу", некоторые от волнения отвечали, или "служу Советскому Союзу", или "служу России". От "служу России" Кочеткова крючило, но он помалкивал. Всех без исключения наградили орденом "Отечественной Войны" первой степени, кроме этого матросов подлодки наградили орденом "Красная Звезда" и медалью "За боевые заслуги". Офицеры получили "Красное Знамя " и "За боевые заслуги". Головорезы Большакова помимо орденов получили вместо "За боевые заслуги" медаль "За отвагу", а их командир а также старший лейтенант Гаврилов ещё и ордена "Ленина". Потом был праздничный обед, где ещё раз поздравляли друг друга с полученными наградами.

— Я, — начал Головко, — после того как узнал об ударе по Киркенесу и аэродрому, а также гибели адмирала Шмундта, тогда сказал о том, что тот кто это сделал, заслуживает звания Героя. Теперь мы знаем, кто это всё сделал, и снова буду ходатайствовать о награждении всех участников этой операции. За последнюю совместную операцию, проведённую в этом месяце, совместно с подлодками из бригады Виноградова, мы также постараемся отметить всех. Как подводников "Морского Волка", так и твоих подчиненных, Николай Игнатьевич, — посмотрел адмирал на своего подводника. — Так что, Михаил Петрович, думаю это не последний праздничный обед на борту вашей лодки.

-Товарищ контр-адмирал, большое спасибо за внимание к нашим заслугам, но мы не за награды сейчас воюем, а за освобождение страны от врага.

-Но-но! Мы все сейчас ведем борьбу за освобождение нашей страны, но и награды за совершенные подвиги никто не отменял. Давай сюда свои награды, и вы тоже — показывая на моих офицеров моего походного штаба. Вы что не знаете, как их надо обмывать?

Он сложил их в глубокую тарелку, достал плоскую фляжку и залил е содержимым наши награды.

— Вот, теперь давай по кругу и без закуски.

Нам досталось по паре глотков этого коктейля.

— Теперь всё как у людей, после этого можно и на грудь вешать.

Наш штатный приколист, как и пару месяцев назад, решил приколоть нашего торпедиста видя, как Буров прикрепляет рядом с орденом "Красного Знамени" ещё и медаль.

— Сергей Константинович, наконец-то твоя вожделенная мечта сбылась, даже с таким превышением твоих запросов. Сразу три награды. А если и дальше так пойдет, то ты вскоре можешь превзойти по количеству наград нашего "горячо любимого коллекционера" Леонида Ильича.

— Кто-нибудь подскажет мне, зачем на нашей лодке нужен балласт в виде Дока? Я не понимаю, какой прок от него? Чирей мы и сами можем выдавить, а он только поглощает кислород и продукты, — ответил Бурый на прикол Князя.

-Весёлые у тебя моряки, командир, воевать с такими легко.

-Да уж, какие есть, товарищ адмирал. И воюем с улыбкой на лице, а почему не улыбаться на празднике, все живы, здоровы и даже награждены.

Как ни странно, но за прошедшие сутки нас не беспокоили немецкие самолёты, потому большинство членов экипажа написали свои сочинения. После беглого просмотра я передал их капитану Кочеткову, отметив, что третья часть из них — ничего серьёзного, поскольку сейчас в наших школах историю преподают поверхностно. А насчет технического аспекта надо подождать ещё несколько десятилетий. Меня порадовало одно, они все выполнили приказ, не упомянув о расщеплении атома, реакторах и атомной бомбе.

-Товарищ капитан первого ранга, вы выбрали, кто поедет с вами в Москву?

-Я дам ответ утром. К этому времени все сдадут свои записи, и мы решим, кто поедет. После надоедливого капитана снова приехал Виноградов и привёз от Головко решение о месте нашей будущей постоянной стоянки — или на этом самом месте, или в Молотовске. Правда, оба они имели недостатки. Этот вопрос обсудим на заседание штаба.

-Я собрал вас для того чтобы объявить, кто поедет в Москву. Александр Александрович, тебе придётся собрать все свои записи, ну все что ты накопал за эти годы, ну ты понял. За тебя останется лейтенант Мамаев, он справится, все же ты его учитель. Если вдруг всплывём где-то посреди Новой Земли или в степях Украины, буду спрашивать с тебя за плохое наставничество. Серёжа, тебе тоже надо ехать, помочь разобраться с торпедой, а главное с её начинкой, может, что у них и выйдет, в будущем году создадут что-то подобное. Скворцов, а ты отправишь старлея Винокурова, я знаю, он у тебя башковитый, не подведет. Капитан третьего ранга Большаков, выдели для охраны, на всякий случай, двух самых-самых и одного из них — любителя оружия, там он очень пригодится. Тут у нас один летун затесался. С самого детства мечтал о небе, интересовался историей авиации, даже поступил в МАИ, проучился там ЦЕЛЫХ три года и вдруг оказался на флоте.

-Командир, это вы о ком? — поинтересовался Бурый.

-Да есть один такой в команде Яковлева, старшина первой статьи Красильников Николай. Мы бы и не знали о нем как о специалисте по авиатехнике, если бы не эти записи. Он такое понаписал, Кочетков попросил обязательно его включить в группу. Яковлев, подбери ещё одного толкового специалиста для решения самой важной задачи — помочь наладить производство компонентов для установок РДУ поглотителей углекислоты или самих поглотителей, и другой аппаратуры жизнеобеспечения. Ещё нужен радиокомпьютерный умелец. Понамарев, у тебя там много гениев осело, подбери, но только не Ухова. Ну вот, с группой определились, едут девять человек.

-А это вы товарищ командир, себя посчитали? — задал вопрос Скворцов.

-Нет, я не еду, я остаюсь тут.

-А кто тогда девятый?

-С вами убывает наш доктор, ему тоже есть что рассказать и показать. Возражений по кандидатурам нет?

-Да какие могут быть возражения командир — проговорил Сан-Саныч — я думаю, что он не окончательный и в скором времени нам придется ещё кого-то туда включать.

-Я в этом не сомневаюсь.

Список был единогласно одобрен. Это были на наш взгляд самые достойные и главное самые нужные в данный момент люди. Отобранные нами были специалистами не только по своей основной профессии, но могли помочь и в других научно-технических областях. Мы надеялись, что они обязательно своими знаниями принесут пользу по усилению боеспособности Красной Армии и страны в целом. Ещё у нас была надежда, что они помогут решить и наши возникшие проблемы. На подлодке вот-вот должны встать из-за нехватки химических пластин регенеративные установки для химической регенерации воздуха. И пока мы не найдём им замены, то есть попытаться вместе с местными химиками что-то подобное изготовить на предприятиях этого мира, то подлодка будет не боеспособна.

-Следующий вопрос, где будем организовывать место постоянного базирования. От Горшкова поступило всего три предложения. Молотовск, в нашем времени Северодвинск, где когда-то была построена наша подводная лодка, второе место здесь.

В Молотовске надо прорывать фарватер, а на это уйдёт много времени, здесь нет электроэнергии и опасная близость немецкой авиации. Вопрос с местом стоянки остаётся открытым. Сейчас в Молотовск мы идти не можем и здесь оставаться опасно.

-Командир, — выступил Петрович, — в Молотовске строится завод, там уже были заложены линкоры, значит, дно уже начинали углублять, так пусть начинают рыть канал. А мы пока организуем стоянку здесь, только надо попросить Головко установить ещё насколько дополнительных зенитных батарей. Кроме того, тут поблизости аэродром, пусть посадят сюда больше истребителей. Да и мы тут не навечно встанем. Будем с лодками Виноградова наведываться на коммуникации немцев.

Про третье место, думаю, вы сами догадались. Оно на приличном расстоянии от противника, но сейчас там голая тундра, практически ничего нет.

— Командир, это вы случаем не о кладбище подводных лодок говорите.

-Да, Саныч, это Йоканьга или Гремиха, где сейчас всякая мелочь базируется, кладбище ещё не скоро появится.

-Кто ещё выскажется на эту тему.

-А что тут говорить, лучшего нам сейчас всё равно не предложат, такого просто нет, правда, можно было в самом Архангельске, но из-за секретности путь туда нам заказан, — высказался Бурый.

Глава двадцатая. Из рассказа Сан-Саныча (Попаданцы в Москве)

Москва. Это было неописуемое путешествие. Когда Кочеткову дали список тех, кто поедет в Москву, он был против включения в него двух спецназовцев, объясняя тем, что нас и так есть, кому там охранять, лучше послать ещё спецов. Но командир настоял и убедил, что бойцы Большакова будут тоже полезны со своими навыками. В Ваенге нас переодели во всё флотское образца того времени. Кроме того, выдали новые документы, потом посадили в какой-то сарай, точнее сараюшку на колесах, именуемый Зис-8. Это наш торпедист соизволил спросить у местного водилы, после того как на одной из многочисленных мягко говоря неровностей, чуть не выплюнул свой язык и пригоршню зубов, как сей агрегат прозывают в народе. И вот на этом "Фердинанде" мы отбивали свои задницы больше часа, пока добрались до аэродрома под Мурманском. А это всего двадцать пять километров. Там нас ждал ещё один сарай, но уже с крыльями.

— ПС-9 или АНТ-9, — представил нам это детище отечественного авиапрома Красильников. Впервые поднялся в воздух 1929 году. Вначале самолет имел три американских двигателя по триста лошадей, в середине тридцатых стали выпускать с двумя двигателями М-17 по шестьсот пятьдесят лошадей. Именно такой стоит перед нами.

-Колян, а ты уверен, что он куда-то сможет долететь? — спросил Смоленцев у знатока авиации.

-Куда-то он обязательно долетит, вот только нам туда нужно или нет, это вопрос другой.

Рядом с самолетом находился автомобиль под охраной бойцов НКВД, с которого перегружалось наше имущество. Везли мы в Москву немало, почти у каждого свой персональный ноут, мобильники, хотя в этом времени они для нас — игрушки, ни позвонить, ни эсэмэску отправить, есть, конечно, две-три полезные функции — проигрыватель, камера, диктофон с калькулятором. Кое-кто захватил цифровые фотоаппараты и видеокамеру, решили запечатлеть достопримечательности эпохи. Диверсанты наши прихватили немалый арсенал вооружения и техсредств, для себя и для изучения. Каждый кое-что вез предкам — от авторучки до ноута. Прихватили и немало оборудования с подлодки для исследования и последующего производства. После взлёта к нашему суперлайнеру пристроилось воздушное прикрытие в виде двух Пешек и четырёх И-16. Ещё бы, мы и наше оборудование — самое ценное в этом времени и оно должно быть доставлено в целости и сохранности по назначению. Вот почему такой большой эскорт. Через час полета, четвёрка И-16 повернула назад, так как дальности долететь до Архангельска они не имеют. С нами остались только Пешки. Четыре часа из Мурманска до Архангельска летели в жутком холоде, хорошо хоть дали нам тулупы, а то на конечном пункте нашего героического перелёта, выбросили бы из самолета девять свежемороженых тушек. А ещё в каждой воздушной яме опасались за содержимое своих желудков. Как будто их специально понарыли для нас, или это летчики старались залететь в каждую. В Архангельске я взмолился перед Кочетковым, чтобы дальше везли поездом, и больше в этот сарай с крыльями под расстрелом не полезу. Кочетков сказал, что дальше полетим с комфортом и показал на другой самолет, поодаль.

"Это лицензионный ДС-3, а по-нашему ЛИ-2, вполне передовой для этого времени самолет. Приличная скорость, и дальность полёта, да и по комфорту превосходит АНТ-9" — тут же поведал нам наш знаток авиации Красильников.

"Да! до нашего комфорта, какой был даже на АН-24, тут как пешком до луны, не говоря о последующих в будущем авиалайнерах" — проговорил я, когда мы погрузились в этот аэробус.

Мы ещё почти пять часов болтались в воздухе, именно болтались, не так как до Архангельска, но все равно трясло основательно. Одно радовало, не так холодно, что значит прогресс авиастроения.

В Москву прилетели в темноте. Как только самолет остановился, его тут же окружили бойцы, а через минуты к самолёту подъехало несколько легковых машин. Кочетков первый покинул самолет предупредив чтобы мы пока оставались на месте. В окно я видел, как нему тут же подошел какой-то капитан НКВД и они о чем-то стали разговаривать.

У меня тогда промелькнули не хорошие мысли типа "Ну всё писец, приплыли". Но последовала команда выгружаться из самолёта, нас посадили в два представительных автомобиля, и, с эскортом из двух машин с охраной, повезли в Москву. Пока везли в Москву, а потом проезжая по её затемнённым улицам мы ничего толком не рассмотрели. Привезли в какой-то особняк, как я понял, это наша VIP тюрьма. Особняк был двухэтажный, располагался в маленьком саду, огороженном высокой металлической оградой.

На первом этаже кухня, два санузла, ванная и душ раздельно, две комнаты, поменьше — для обслуживающего персонала, побольше — для охраны. Нам отвели второй этаж, где мы заняли три комнаты из пяти. Сказали, можно отдыхать, еда на кухне уже приготовлена, завтра у всех очень напряженный день. Предупредили, чтобы язык держали под замком, тут мы для всех спецгруппа, готовившаяся для ответственного задания, и никто нечего не должен знать.

Мы, конечно, вымотались с этим перелётом, так что после позднего ужина все завалились спать, за исключением Володьки Смоленцева. Он остался охранять наш сон, так, на всякий случай. После него очередь Гаврилова. Эти оба успели выспаться в самолете, не помешали ни холод, ни болтанка, тем более ни шум моторов. Утром нарисовался капитан и ещё пара каких-то субъектов.