— А вот это очень важно! Но, простите, Мария, вы сказали 'был'?
— Да, был. Погиб в Испании... Но не будем отвлекаться! Нам с вами, Марина предстоит за считанные дни отобрать полтора-два десятка опытных пилотов-женщин, и в течение нескольких недель пройти вместе с ними переподготовку по ночным полетам.
— А цель той переподготовки, у нас какая? И на чем девчонкам летать? На некоторую, слишком уж сложную авиатехнику может и месяца переучивания не хватить. Тем более ночью...
— Переподготовка будет по полетам на разведку, бомбометание, штурмовку. В основном над сильно лесистой и холмистой местностью, где могут укрываться войска противника. Ну, а насчет самолетов не переживайте, летать все будут на У-2, Р-5 и нескольких германских 'Аистах'. Насколько я знаю, эти машины очень просты в пилотировании...
— С летным парком все понятно. Хотя У-2 для бомбежки несколько слабоват. А после обучения, если я все правильно вас поняла, начнется то самое получение боевого опыта. Финляндия? Греция?
— Вы несколько торопитесь, Марина, но мыслите верно. Сразу после переподготовки и сколачивания этой женской эскадрильи, попадете на стажировку в группу опытных ночных пилотов. Правда, сослуживцы капитанов монгольской авиации Бора и Шагдарсурэна по-русски говорят не очень хорошо, зато они уже давно воюют в ночной авиации. Да и переводчики с монгольского будут вам во всем помогать. Как-нибудь, все вместе справимся.
— Ну что ж, дело проясняется! Товарищ капитан госбезопасности, а что будет с моими текущими задачами?
— Сдавайте дела, товарищ Раскова. Новая задача важнее всего!
— Есть!
Дома только и успела перемолвиться с дочерью, и сразу стала собираться в новую командировку.
— Надолго, мам?
— Месяц, наверное. Справитесь тут без меня?
— Так точно, товарищ Герой Советского Союза! Я же твоя дочь! Только ты пиши мне, не забывай.
— Это-то да, коли... не беда. Помогают нам всегда?
— Угу. Солнце воздух и вода. Секретность, да?
— Все точно, разумница моя! Завтра отбуду.
— А сегодня на новый фильм сходим?!
— Э-эх, тяжела ты материнская доля-яааа.
— Ну, ма-ам!
— Да сходим, сходим, шучу я!
Интенсивный курс боевой учебы для летно-подъемного состава новоиспеченной эскадрильи особого назначения завершился уже к концу января. Среди девушек было несколько пилотов ГВФ, опытные инструктора, а также пилоты авиации НКВД и погранвойск. Экзамены были приняты лучшими инструкторами Каргопольского Учебного Центра. Там же состоялось и знакомство с монгольскими летчиками. Вообще-то самим монголам основные боевые задачи ставились другие. Им предстояло участвовать в формировании авиации внутренних войск будущей Саамской республики, и оказывать содействие милиционным силам в наведении порядка на отвоеванных у Суоми территориях. Эти потомки Чингисхана с восторгом и удивлением глядели на русских женщин-пилотов. Слегка флиртовали, но такта все же, не теряли. В активе пилотов МНР были несколько лет ночных и дневных полетов на Р-5 в небе своей родины, а также почти полгода ночных боев с японцами. Так что поучиться у них было чему. Правда к лесистой местности они и сами только недавно успели привыкнуть. Подчиненные Расковой и она сама совместно с учителями тренировались в наведении на цель по выпущенным диверсантами-наводчиками сигнальным ракетам, и по установленным особым способом переносным фонарям. Учились бомбить с У-2 в ночной темени, и в свете висящих на парашютах САБов. Отрабатывали посадку на малые площадки среди леса, и прыжки с парашютом из дымящей кабины. Поскольку пилоты и штурмана ГВФ были отобраны с серьезным опытом, на долгую раскачку начальство много времени не выделило. В самом начале февраля экипажи эскадрильи совершили свои первые боевые вылеты. Мороз обжигал их румяные лица даже под лыжными масками и утепленными шлемами. Сначала просто учились ориентироваться по установленным на условной линии фронта световым маякам (какими в Монголии подсвечивался западный берег Халхин-Гола). Потом отслеживали маркировку целей 'зажигалками' производимую пикирующими бомбардировщиками ПБ по наводке 'летающего штаба' ТБ-3. И вот, наконец, начались и первые настоящие бомбометания по целям. После возвращения разбор и новый вылет. Нагрузка была терпимой — до трех-четырех вылетов за ночь. После возвращения завтракали и до обеда отсыпались. Поначалу дело двигалось не особо быстро. Мазали они при бомбометании прилично. Теряли ориентировку, и садились в стороне от своих аэродромов. Два экипажа получили ранения от беспорядочного огня с земли под Рованиеми. Пока главными достижениями были возвращения из вылетов без потерь. Обычно в боевом районе на высоте четырех-шести тысяч метров летел разведчик Р-5 или Р-10 из другой авиачасти. Шум мотора этой 'приманки' отвлекал на себя наблюдателей и зенитчиков противника, маскируя полеты сразу нескольких У-2. А сами 'кукурузники', невидимками проскальзывали между зенитных заслонов, бомбили финские войска и тыловые военные объекты. Задачи постепенно усложнялись. Летали на разведку и высадку диверсантов. Забирали из вражеского тыла раненых советских лыжников. Потом снова боевые задачи по бомбежке. Эти налеты эскадрильи У-2 снова прикрывали своими шумами более крупные самолеты. Уставали девушки сильно, но никто не жаловался. Впрочем, и первые ордена 'Красной Звезды' за уничтоженную тяжелую финскую батарею уже нашли своих героинь капитана Бершанскую и ее штурмана младшего лейтенанта Анисимову. Да и несколько медалей за отвагу уже украсили туго натянутые гимнастерки. Но видимо начальству это показалось недостаточным. Прибывший в особую эскадрилью младший политрук после обеда завернул лекцию о повышении боевых достижений, и заодно о вреде флирта во фронтовых условиях. Видимо свербело в одном месте, у кого-то в политотделе ВВС, вот и послали кого пошустрее. Послушали его девушки, поглядели как на идиота, хмыкнули презрительно и разошлись. А Форташ отозвала ухаря в сторонку, и от имени своего ведомства предупредила, чтобы больше со всякой ерундой не вылезал, и тем боеготовность особого подразделения не снижал. И заодно поведала пламенному партийцу, что подчиненным ей комсомолкам иной раз не хватало времени даже на сон — днем после ночного вылета меняли аэродром. Какой уж там флирт с мужским контингентом. Доклад об этой беседе Раскова и Форташ также передали по инстанции. Больше политработников к ним не присылали. Фронт постепенно сдвигался на Запад и на Юг. Финны дрались упорно и отчаянно. В одном из вылетов У-2 лейтенанта Каштановой был подбит пулеметным огнем. Сели на поляне в лесу. У пилота несколько пуль в теле и обильное кровотечение. Возможно, пробило селезенку. Штурман старшина Малькова пыталась остановить кровь, но не смогла. Каштанова погибла. Старшина осталась одна, но полученный опыт в авиации погранвойск научил ее превозмогать все. Малькова собрала личные вещи и документы лейтенанта, и достала из чехлов две пары коротких подбитых тонким мехом лыж, которыми теперь снабжались все пилоты. Из пары лыж погибшего командира сделала легкие нарты, на которые положила снятый с турели пулемет ДА с парой дисков по 96 патронов и весь невеликий НЗ. Перед самым уходом Малькова сделала несколько 'заячьих петель' на лыжах и без лыж вокруг самолета и прилегающих к поляне рощиц, чтобы хоть ненадолго запутать погоню. Копать мерзлую землю было невозможно, и чтобы зверье не радовать мертвечиной, штурман облила бензином и сожгла свою погибшую боевую подругу вместе с самолетом. Щелкнула вхолостую лишенным магазина и патронов ТТ, и отправилась в путь, в направлении противоположном линии фронта. Через час нашла старую финскую охотничью лыжню, и пошла по ней. Еще несколько раз наводила 'заячьих кружев' на снегу, пока не уставала. Потом забралась в самую чащу, и там наломала еловых лап, из которых соорудила себе лежанку. Подготовила ДА к стрельбе, и заснула беспокойным сном. Финны искали экипаж сбитой 'этажерки', но не в своем тылу, а ближе к линии фронта, Малькову так и не нашли. Раскова вместе с подчиненными до самого утра надеялись, что экипаж Каштановой вернется. По ее просьбе днем над этим районом летали соседи на 'Кирасирах'. Остов сожженного У-2 был ими обнаружен, но это еще ничего не доказывало. Пилот и штурман могли ведь уйти от места вынужденной посадки. Раскова все еще ждала своих пропавших, и дождалась. На пятый день промерзшая до костей, и измученная голодом Малькова чудом вернулась из-за линии фронта. Эскадрилью постигла первая потеря. Не будь тренировок по выживанию в Каргопольском Центре, сгинули бы обе, и пилот и штурман. Каштанову помянули и оплакали. А Раскова попросила летное начальство дать один день отдыха личному составу, и подала наградные на Малькову и Каштанову. Обеих на 'Красную Звезду'...
К концу боевых действий в Финляндии, послужной список подчиненных Расковой сильно вырос. На их счету были, и взорванные батареи, и выслеженные и рассеянные мелкими бомбами отряды финских окруженцев, два разбомбленных на аэродроме подскока финских биплана, и несколько уничтоженных грузовиков. Через особую ночную эскадрилью удалось пропустить тридцать пять летчиц и около сотни человек женского наземного персонала.
Ордена им вручал Михаил Калинин, который помнил Раскову еще по дальнему перелету. Награждение прошло торжественно, но в газетах почему-то об этом ничего не написали. Дочь дома поглядела на обновку и, потрогав орден, сказала — Боюсь я за тебя мам. Вдруг там чего... А еще через неделю, не успевшую даже нагуляться с дочерью Марину, снова вызвали в наркомат.
— Товарищ Раскова, поставленную в январе задачу вы выполнили достойно. И для вас есть еще одно не менее сложное и ответственное задание. Товарищ Форташ докладывала, что вы повысили свои знания в английском и французском языке. Это так?
— И даже немного по-гречески научилась, товарищ капитан госбезопасности!
— Вот это, совсем хорошо! Ведь как раз в Архипелаг мы вас и отправляем. Причем летите вы из Крыма, и участвуете в воздушном налете на вражеский флот. И заодно от нашего наркомата контролируете испытания нового секретного оружия. Лейтенанта госбезопасности ведь не нужно учить хранить государственную тайну. Можем мы на вас рассчитывать?
— Так точно, можете! Когда вылетать?
— Через восемь дней товарищ Раскова. За это время поучите своих подчиненных премудростям воздушных боев, ожидаемых на новом театре военных действий. Выполняйте.
— Есть!
С Марией Форташ тепло попрощались. Ее отправляли дальше готовить диверсантов, вроде тех, которых пилоты особой эскадрильи ночников высаживали в финских тылах. Раскова поспешила домой. Ее дочь, разметавшись по кровати, уже видела десятый сон. Марина присела к ней рядом, и задумчиво убрала непослушную прядку с виска дочери, случайно разбудив ее.
— Ма-ааам, ты чего?
— Да вот, любуюсь я на этакую невесту. Совсем большая, ты у меня выросла. Мамка-то сама, то туда, то сюда, а ты вон какая у мамки вымахала. Хоть завтра под венец!
— Тебя опять, да?
— Эх, доча!
'Наша Таня! Уронила в речку мяч.
Громко плачет. Тише Танечка не плач!
Тише Таня. Да Тише Таня.
Да тише Таня — не пла-аач!
Мимо утка приводнилась на редан,
Танин мячик превратила в барабан.
Тра-та-та-та, да тара-та-та-та...
Да будет Таньке бараба-ан...'
— Ну, мам! Я же серьезно спрашиваю! Ты скажи, опять новое задание?
— Не опять, а снова. Э-эх! Спи моя красавица-невеста! Улетаю я еще не сегодня.
Марина успела несколько раз сходить с дочерью на каток и в кино. Потом все повторилось, почти как перед финской командировкой. На бегу перед отлетом знакомилась с будущими попутчиками — экипажами ДБ-3ТМ, готовящимся к перелету в Салоники. Почти половина этих пилотов и штурманов уже отметились во время 'Южного инцидента', о котором дружно молчали, как и положено доблестным пилотам авиации НКВД. Вместо рассказов о тайных операциях родных секретных служб, перед этим вылетом Марине удалось услышать подробности о воздушных рейдах на морские базы фашистского флота Мальту и Таранто, а также об участии экипажей в Польской войне. И там было что послушать, ведь эти молодые ветераны получили бесценный опыт войн на разных ТВД, и с очень разными противниками. О своих финских похождениях Марина пока помалкивала. А из рассказов крылатых чекистов она узнавала, и об атаках прикрытых мощными зенитными заслонами целей, и о боях с немецкими истребителями. У самой Марины теперь добавился приличный опыт дальних и ночных полетов, а вот опыта дневных боев с воздушным противником пока не имелось. Впрочем, ее начальство из НКВД это отлично осознавало. И потому отправило весь личный состав группы Расковой в Грецию, лишь после кратких, но интенсивных тренировок в Каргополе и Житомире. А последние тренировки прошли уже перед самым вылетом, в полку НИИ ВВС в Саках. Во всех трех Учебных Центрах ей с девчонками пришлось несладко. Против женских экипажей ночных легких бомбардировщиков на своих 'Фиатах CR-32', смахивающих на И-153 'Дроздах', и уже совсем ни на кого не похожих американских истребителях 'Северски Р-35', работали настоящие 'воздушные волки' с опытом Испанской и Греческой войн. Марина с подчиненными летали на специальных, учебных бронированных Р-ZБ и У-2Б с закрытыми кабинами. Пластмассово-свинцовые пули не раз и не два раскалывались о бронестекла и сильно помятую дюралевую обшивку. Приходилось играть с 'врагом' на самых малых высотах, где разбиться можно и без всяких вражеских пуль. Даже прошедшие бои в Финляндии девчонки, тут натерпелись страху. Одна так и вовсе отказалась от командировки, зато остальные выучились очень неплохо.
К назначенному командованием часу отлета Марина поднялась по приставной лесенке на борт дальнего бомбардировщика. Перед этим нетерпеливо проводила большой двухлодочный гидросамолет с убывающими пассажирами летчицами. Ее саму ждал совсем другой способ доставки в Салоники — боевой вылет на дальнем бомбардировщике-торпедоносце. К этому полету летчица еще толком не была готова, но и роль у нее здесь другая, скорее ознакомительная. По сути комэск ночников в этот раз путешествует 'балластом', приткнувшись между кабинами пилота и штурмана на легком подвесном сидении. Вообще-то у ДБ-3 компоновка кабин довольно плотная, потеснить штурмана в его кабине, это фактически не дать ему нормально работать. Но для отправляемой в Грецию группы, все машины были заранее модифицированы. Эти ДБ-3ТМ имели несколько удлиненные кабины штурмана, дополнительные бензобаки, воздушные мешки в крыльях, автоматически надуваемые из баллона при посадке на воду, и мощное оборонительное вооружение из пушек ШВАК в кабине стрелка. В принципе эта модификация могла вместе с полной бомбовой загрузкой на среднюю дальность поднимать и пять человек (двоих в кабине штурмана, двоих в кабине стрелка). Что и использовалось в Каргопольском Центре при стажировках только прибывших на ТВД неопытных эскадрилий. А вот в дальних полетах, такое было редкостью, и применялось лишь без боевой нагрузки. И ДБ-3ТМ который уносил Марину на Юго-Запад сейчас как раз шел без торпеды и мелких бомб. А вот у других машин группы, боевая подвеска была в наличии. Впрочем, к подвешенным под два других борта секретным изделиям даже Раскову с ее чекистскими полномочиями близко не допустили. Бетонная полоса крымского аэродрома была покрыта изморозью, гудение винтов разогреваемых моторов сменилось с басовитого урчания на надрывное рычание.
