Последний шанс(41-76)

— Хорошо, товарищ Алексей, Ваши аргументы заслуживают внимания и принимаются, но разве мы не будем заниматься в отношении Китая тем же самым при разделенных зонах ответственности? Ведь современная отсталость Китая никуда не денется? И нам все равно придется, как Вы выразились, его подтягивать.

— Совершенно верно, товарищ Сталин, придется. Но нам придется делать это в гораздо более спокойной обстановке. У нас появляется существенный запас времени. Я вполне допускаю, что через два-три десятилетия Японский и Китайский центры влияния сначала обозначат все более тесное взаимодействие между собой, а затем и вовсе объединятся. Но происходить это будет ненасильственным естественным путем, во многом завязанным на взаимное экономическое проникновение, а также в целях стремления к паритету по отношению к советскому и американскому центрам. То есть мы в данном регионе получим потенциально единый азиатский центр, но не будем внедрять его насильственным методом, а дадим ему вырасти самостоятельно.

— Ну что же, эта позиция вполне заслуживает внимания, и мы очень внимательно рассмотрим все нюансы, вытекающие из такой постановки вопроса. А что Вы можете сказать по Европе в таком разрезе?

— Что касается Европы, то ситуация в какой-то мере аналогична, а в какой-то прямо противоположна азиатской. Стратегически, если заглядывать на десятилетия вперед, я, признаться, вообще не вижу Европу в качестве самостоятельного геополитического центра. Скорее всего, под воздействием различных факторов в течение двух-трех десятилетий различные страны Европы примкнут либо к советскому, либо к американскому центру. Но если попытаться сделать это опять же быстро, то без существенных потерь не обойтись. Сейчас Европа стремится путем конфликта разрешить накопленные в регионе противоречия. Если "помочь" ей обойтись в этом своими силами, не влезая в конфликт без крайней необходимости, то по всей вероятности Европу в обозримом будущем ждет объединение под эгидой Германии. Доступ к Африке с ее природными ресурсами на время сделает Еврорейх довольно самостоятельным и сильным геополитическим игроком. Но это только на ближайшее время, пока Германия не централизует Европу под своей властью. А вот затем наступит неизбежно период самоопределения. Для того, чтобы стать полноценным центром у Европы должна появиться глобальная Идея мирового уровня. Национал-социализм таковой стать не сможет, поскольку излишне жесток и иерархичен по своей природе.

Как только европейцы победят на своей территории всех евреев и цыган, они столкнутся с идеологической пустотой. В результате произойдет одно из трех. Либо они успокоятся и будут медленно деградировать, либо они начнут искать недочеловеков уже среди европейских народов, либо они попробуют дальнейшую экспансию в сторону СССР или США. Возможно, конечно, представить себе и тотальную европейскую экспансию в Африку, но с этим у них будет еще больше проблем. В моем мире Африка сплошь поделенная на европейские колонии уже в шестидесятых годах получила независимость. Заставить эффективно работать тамошнее население практически невозможно, а держать для усмирения бунтов большие воинские контингенты накладно и бесперспективно. Так что это тоже путь в никуда.

Из трех вышеперечисленных вариантов развития ситуации первый ведет к медленной деградации и постепенному разрушению единства со все возрастающими внутренними конфликтами. Второй способен вызвать серьезную внутреннюю войну и привести Европу к быстрому краху. Наиболее опасен для нас третий вариант. Но здесь у нас имеется от одного до нескольких лет подготовки. При правильном точечном направлении ситуации в нужное русло, это будут именно несколько лет. И, уверен, мы их используем по максимуму. Я практически не сомневаюсь, что рано или поздно Гитлер попробует укусить СССР. Но сейчас его стоит перенаправить, потом немного напугать, а затем, если рискнет, устроить показательную порку. В результате он может еще разок дернуться в направлении США, но столь же безуспешно. Надо понимать, что война, даже победоносная это совершенно непроизводительная трата всех видов ресурсов. Даже в тех случаях, когда она приводит к успеху и позволяет получить серьезные трофеи, эти трофеи совершенно не окупают неизбежное разрушение инфраструктуры, потерю квалифицированных человеческих ресурсов, а также крайне однобоко развивает экономику. На время войны консервируются любые виды внутренних конфликтов, но как только она заканчивается, как все эти загнанные вглубь проблемы начинают одновременно всплывать, топя тем самым саму цивилизацию. В войне есть только очень небольшие плюсы, реализовать которые может только новая война. Это наработка боевого опыта армией и развитие военных технологий. В нашем случае второе вполне нивелируется нашим знанием тенденций развития аналогичных областей в будущем, что касается первого, то это преимущество должно быть нивелировано нашим превосходством во втором.

Но, извините, товарищ Сталин, я немного отклонился от основной темы. Тем или иным путем Европа зайдет в тупик. А зайдя в него, будет вынужденно ориентироваться либо на крайний индивидуализм, культивируемый в США, либо на коллективизм советского типа. И здесь очень важный фактор это куда повернется собственно Германия. Если к нам, то имеется хорошая возможность постепенно присоединить к нашему центру практически всю Европу. Но для этого на определенном этапе потребуется физическое устранение Гитлера.

— А без Гитлера Вы считаете, товарищ Алексей, что нам удастся легко присоединить Европу? И вообще, почему Вы придаете его фигуре столь большое значение? Вам ли не знать, что за каждым публичным лидером стоит большая система, состоящая из представителей всех уровней управления. Ликвидация верхушки имеет смысл и приводит к изменению политики только в том случае, если со смертью лидера уходит из власти вся система, а на смену ей тут же приходит новая, заранее подготовленная и не менее мощная.

— Все правильно. Но все же имеются некоторые нюансы. Давайте посмотрим на это на примере того, что случилось в СССР после Вашей смерти, если эта тема для Вас не слишком болезненна.

Сталин как-то криво ухмыльнулся и сделал неопределенный жест рукой с зажатой в ней трубкой. Мол, давай, продолжай.

— Ваша смерть в моей версии истории одновременно явилась причиной и следствием произошедших после драматических изменений в стране.

— Как это следствием? Разве может быть более раннее событие быть следствием последующих?

— Это некая аллегория, конечно. Но если посмотреть в суть, то Ваша смерть, а были очень серьезные основания считать ее неестественной, была следствием того раздражения, которое длительное время накапливалась в Вашем даже довольно близком окружении, и которое сначала привело к покушению на Вас, а потом запустило в стране множественные разрушительные процессы. И связано это раздражение было с двумя факторами. Первый это эгоистичная неудовлетворенность собственными возможностями. Не властными, хотя и ими тоже, а в первую очередь материальными. Ваш личный аскетизм пусть подспудно, но ограничивающее воздействовал на всех остальных, не позволяя им развернуться в полной мере, не давая их властному положению превратиться в материальное барство. Второй фактор это тривиальный страх. С одной стороны, победа в Великой отечественной под Вашим руководством подняло Ваш авторитет на такую высоту, что полностью ликвидировало у кого бы то ни было возможности сместить Вас с постов и устранить от руководства страной. В то же время это же самое Ваше положение и авторитет позволяли Вам в любой момент любого из них не только отстранить от власти, но и отправить замаливать грехи в места не столь отдаленные или даже подальше. И этот страх за себя, за сохранение своего положения во власти, за свое благополучие в конце концов заставил их действовать. А после Вашего убийства, один раз встав на этот путь, они волей неволей были вынуждены идти по нему, каждый раз ставя личные интересы и страх перед потерей власти выше интересов страны. Итог Вам известен.

— И что таки все участвовали?

— Товарищ Сталин, ну я же Вам уже не раз рассказывал обо всей информации и даже слухах, которые до меня дошли в моем времени. Тема же была настолько засекречена, что только после развала Союза стала просачиваться какая-то информация, да и то неизвестно, сколько в ней правды, а сколько простого желания родить сенсацию на пустом месте. Все в совокупности указывает на покушение, но каких-либо железных доказательств этого не существует.

— Ну хорошо, давайте вернемся к Гитлеру. Значит, Вы считаете, товарищ Алексей, что его смерть существенно повлияет на обстановку в Германии?

— Да, товарищ Сталин, повлияет. Там, насколько я могу себе представить есть несколько реальных центров влияния. Первый это орден СС, не войска, а именно орден, их создавший, корни которого уходят в мистическую область. Возглавляет эту структуру, Гимлер. Дальше идет группа партийных товарищей, не связанных с СС, но поднявшихся во власть по линии НСДАП, к сожалению, я не очень хорошо знаю личные роли и властное влияние кого бы то ни было персонально у нацистов, но пока пусть это условно будет группа "партийцев". Третья группа влияния это старая военная аристократия. Она сегодня находится в довольно двусмысленном положении. С одной стороны, практически весь генералитет и офицерский корпус гитлеровской армии состоит из представителей этой группы, с другой, они находятся под жестким присмотром гитлеровской службы безопасности. Четвертая группа это группа влияния англосаксов. В ней имеется большое число представителей крупного немецкого бизнеса, связанного с английским и американским множеством деловых и партнерских связей, а также ряд высокопоставленных военных и партийных чинов, например, начальник Абвера адмирал Канарис. Сегодня все эти группы, имеющие разнонаправленные интересы жестко связаны друг с другом волей Гитлера. Если его не станет, то неизбежно начнется борьба за власть и передел сфер влияния и ответственности. Причем, самым сложным окажется именно выбор вектора развития Рейха. Наибольше противостояние будет между военной аристократией и "партийцами", в большинстве своем являющимися выходцами из низовых классов. На чью сторону встанет СС сказать трудно, возможны варианты вплоть до борьбы за верховную власть.

— А "англичане"?

— Эти будут всячески ориентировать немцев за поход на Восток против коммунизма и продолжение войны в этом направлении, прекратив боевые действия в Европе, которую попробуют поделить на немецкую и английскую зоны влияния.

— И кого нам стоило бы поддержать, по Вашему мнению?

— Как ни странно, "аристократов". Из всех групп эта, оказавшись наверху, будет проводить наименее агрессивную политику. Особенно, если приход к власти будет в момент, когда их жажда крови и мести за национальное унижение Первой Мировой окажутся удовлетворенными. Хотя при власти аристократов нам потребуется больше времени на вовлечение Европу в собственную орбиту влияния после войны. И все же это оптимальный путь, как мне представляется. СС нельзя поддерживать принципиально, это сатанисты чистой воды. "Англичан" бессмысленно, только зря время терять. А "партийцев" было бы принципиально возможным при условии постепенного смещения их идеологии в правильном направлении, но шансов на их победу не так много. В этом случае СС объединится с "аристократами" и "англичанами".

— Хорошо, к этой теме мы с Вами вернемся чуть позже, хотя даже эта вполне убедительная аргументация, если ее лишь в этом виде озвучить нашим товарищам на совещании, окажется для них почти предательством коммунистических идеалов. А, кстати, почему все же Вы уверены, что нам не стоит брать курс, пусть и в долгой перспективе, на победу коммунистической идеи во всем мире? Вам она настолько противна? — Сталин хоть и смотрел на меня вроде бы с добродушной ухмылкой, но глаза впились как два лазерных луча, готовых испепелить. И они то как раз и выдавали всю серьезность вопроса. Сталин решил явно устроить мне еще одну проверку на вшивость. Ну что ж. Раз так, то и отвечать будем без экивоков. В лоб.

Глава 73. "Проверка на дорогах" (Часть 2).

Я видел крайне серьезное отношение Сталина к заданному вопросу, видел его напряжение, с которым он ждал моего ответа и думал: "Что это, очередная проверка, внутренняя борьба Сталина с самим собой или очередной поиск аргументов для Политбюро?" Я даже позволил себе встать и принялся ходить по комнате, всем своим видом показывая глубокую задумчивость, и размышлял про себя.

— Ведь от моего ответа явно что-то зависит. Но ведь мы уже не первый раз беседуем на эти темы, всю мою логику Сталин уже знает и учитывает. Вряд ли он ждет от меня новых откровений. Он прекрасно знает, что я не являюсь убежденным адептом коммунизма, поскольку не вижу реальных способов его достижения в том виде, в котором он был бы успешен. Я множество раз беседовал с ним о человеческой природе, которая по большей части эгоистична, и это противоречие между идеей и реальными личными интересами рано или поздно начинает деформировать Систему, приводя ее все больше в соответствие именно с интересами, а потом наступает коллапс, как он наступил в моем СССР. Что даже страх, который широко применялся в моей версии сталинского СССР и в чуть меньшей степени в этой, не может быть без конца сдерживающим фактором. Блин, ну мы же для того все и замутили несколько лет назад с идеей Рода и с распространением Веры, чтобы нам было помимо страха и коммунистической идеи на что-то опереться и если не решить проблему совсем, то, как минимум, снизить напряженность противоречий и выиграть существенный запас по времени. Но ведь все это Сталину прекрасно известно. Что же он ждет от меня сейчас? Ладно, пауза хороша, но отвечать все же надо. Попробуем разобраться по ходу пьесы.

— Товарищ Сталин. Вы прекрасно знаете, что из всех видов придуманных человечеством общественных формаций я считаю коммунизм наиболее прогрессивной. Хотя бы потому, что он декларирует всеобщее равенство и пропагандирует коллективизм. Есть множество более частных вопросов, которые в моем представлении требуют корректировки данной Идеи, и я неоднократно Вам об этом рассказывал. Кое-что Вы приняли и даже начали воплощать, чему я безмерно рад. Но если отвечать на Ваш вопрос именно в том виде, в котором он задан, то я считаю реализацию победы коммунизма во всемирном масштабе невозможной. Причем, я говорю не о временной проблеме, не о том, что это невозможно в течение, скажем, ближайших двадцати-тридцати лет. Я говорю о том, что это невозможно в гораздо более длительной перспективе.

Для того, чтобы массово изменилось человеческое сознание необходимо выполнение сразу нескольких принципиальных условий. Один из наиболее известных постулатов коммунистической философии, которую у нас называли марксистско-ленинской, гласит "бытие определяет сознание". На самом деле процесс намного сложнее инее столь однозначен. Что касается бытия, то оно скорее ломает сознание у слабых, таких большинство, и делает бунтарями сильных, таких меньшинство, но по сути, это самый ценный человеческий материал. В моей истории его почти полностью истребили сначала в Первой Мировой и Гражданской, потом во время массовых чисток и борьбы с троцкизмом, а затем окончательную точку поставила Великая отечественная. Здесь мы получили то же самое в Первой мировой и Гражданской, сумели свести к минимуму потери во время борьбы с троцкизмом и, надеюсь, сможем спасти миллионы во время Второй Мировой. Но так или иначе проблема остается. Если ничего не поменять, то мы будем раз за разом осуществлять новые чистки и борьбу с очередной оппозицией. Если этого не делать, то начнет разлагаться то самое, казалось бы, уже перекованное слабое большинство. Необходимо искать иной выход. И он в том, что коммунистическая философия совсем не учитывала. Обратная сторона медали в том, что сознание определяет бытие в ничуть не меньшей степени, чем наоборот. Скорее даже в большей. Только работает это несколько иначе. Этот фактор проявляется лишь у свободных сильных людей. Если сильному высоконравственному человеку дать сколь угодно большую свободу без каких-либо непосредственных последствий, то он все равно не скатится до состояния скота. Это будет противно его природе и сознанию. Ваш же пример в какой-то мере это показывает. Вы что, не могли бы позволить себе роскошь обстановки, сотню наложниц и праздность? Да легко, уверяю Вас, что никто бы из Вашего окружения даже не дернулся, приняли бы как должное и радостно бросились подражать. Вас удерживает не возможное осуждение товарищей и не опасность потерять власть, а именно Ваше внутреннее "Я".