— Вижу, вы заняты, — говорит фрейлина. — Я пойду.
— Спите спокойно, — отвечаешь ты.
— И не подумаю, пока вы не спите. Зовите, как только буду нужна.
Иногда ты отвлекаешься на то, чтобы подумать о враге. Он притих в последнюю неделю. Событие в театре расставило точки над i — всякому теперь ясно, что полная власть сосредоточена в руках лорда-канцлера. Ему следовало бы торжествовать, праздновать еще громче и упиваться славой еще больше, чем прежде. Полновластный правитель Империи, получивший в свои руки огромный доход от налогов, и не чувствующий никакого долга перед государством — что еще ему делать, как не ублажать себя?! Но дворцовые развлечения отчего-то стали реже и тише. Лорд-канцлер держится скромнее (по его меркам, конечно). С тобою говорит вежливо и без тени насмешки. По твоей просьбе сразу же выделил тридцать смышленых агентов протекции — искать бывших министров...
В чем причина перемены? Ориджин сохранил некие крохи благородства и не хочет глумиться над разбитой противницей? Вряд ли. Права ли леди Лейла: смиренная просьба так польстила ему, что он проникся к тебе симпатией? Быть может. Но Северная Принцесса, всегда чуткая к настроениям брата, стала необычно молчаливой. Они озабочены грядущим созывом Палаты, тщательно готовятся к переговорам с Домами? Или что-то неладно у самих Ориджинов?
Ты получаешь записку в пользу второй версии.
"Ваше Величество,
увлекшись казнокрадами, Вы совсем позабыли о дневниках Янмэй. Мне пришлось передать письмо новым путем: с Вашею конфиденткой.
Простите меня, простите за то, что не предупредил Вас перед театром. Я понятия не имел, что готовит Ориджин. А назначения казначея и министра налогов случились еще прежде нашего знакомства, и я был уверен, что Вы поставлены в известность. Однако в любом случае, смиренно прошу Вас о прощении.
Надеюсь, Вас заинтересуют новости — из тех, о которых не говорят. Ориджин, Аланис Альмера и Галлард Альмера взаимно повздорили меж собою. Ориджин отдал альтессе место бургомистра Фаунтерры, чем она совершенно не удовлетворилась. Аланис, конечно, желает герцогство Альмера, не один город. Помимо любовных утех, она привела Ориджину и другие аргументы. Главный таков: нынешний герцог Галлард нелоялен к северянам, а она, Аланис, буквально соткана из лояльности. Для проверки данного тезиса, Ориджин послал "волну" Галларду Альмера: тот должен прибыть в столицу и принести клятву верности новой Короне. А заодно будет неплохо, если Церковь Галларда одолжит имперской казне символическую сумму в сто тысяч эфесов. Галлард ответил: ноги его не будет в столице, пока на троне — лгунья и чертовка (простите, Ваше Величество, за точность цитаты). А сто тысяч он охотно одолжит, но только если ему вернут ненаглядную племянницу, по которой Галлард горячо скучает.
Теперь все трое бесятся. Ориджин хочет веселиться, а не идти воевать в Альмеру. Галлард хочет голову Аланис, Аланис хочет герцогство. Чье-то желание не сбудется, и каждый боится стать тем самым "счастливчиком". Пока застыло шаткое равновесие: Галлард окапывается и строит новый Эвергард, Аланис направила свою бешеную энергию на управление столицей, Ориджин занят какой-то шпионской интригой. Кажется, его матушка хочет поймать при дворе некого злодея, а Ориджин с нею спорит.
Когда Вы будете составлять приглашения Великим Домам на весеннее заседание Палаты, учтите данную дилемму. Кого Вы считаете законным герцогом Альмеры, кому слать приглашение? Выбрав Аланис, учтите, что под ее контролем нет никаких сил, кроме столичной полиции. Выбрав Галларда, знайте, что он ненавидит Вас куда сильнее, чем Аланис.
Закончу на сей прекрасной ноте.
И снова простите, Ваше Величество.
По-прежнему Ваш,
Баронет Дориан Эмбер"
Прочтя, ты думаешь: "Интересно".
Но это — мысль, а не чувство. Приятно, что Эмбер остался на твоей стороне. Приятно, что недруги решили перегрызться меж собою. Но приятность — не интерес. Интерес в другом: что же выгадает чертов купец, переплатив за проезд?!
Библиотекарь прав: каждая задача в учебнике чему-нибудь учит. Пока не поймешь кое-что — не решишь.
Есть целый раздел задач о том, как деньги размножаются. Засеяв их на том или другом поле, получишь урожай. Ремесла и торговля, война и земледелие, политические игры и религия, титулы и брачные союзы — все это поля, на которых можно выращивать деньги. Урожай будет разным и поспеет с разной скоростью — смотря какое поле выберешь.
Есть раздел задач о рисках. Вложить деньги во что-либо — значит, рискнуть. Обычно закономерность такая: чем больший процент прибыли ожидается, тем выше риск. Из расчетов видно: самые прибыльные и самые рискованные дела — война, политика, грабеж и игры. Занятно, что эта четверка стоит в один ряд. Но есть отдушина: вложения, что дают неплохую прибыль при терпимом риске. Это — банковское дело и торговля. А вот земледелие, при очень низкой прибыли, заметно рискованней банковского дела.
Есть задачи о доверии. Суть их общая: доверие равняется деньгам. Деньги и есть эквивалент доверия. Пользуясь одним, пользуешься и другим. Учебник показывает, как превращать доверие в деньги, и обратно.
Но вот теперь задача про купца и поезд. На той же странице — несколько ей подобных. Откуда берется прибыль, если затраты стали выше, а доход прежний? Поезд комфортен? Комфорт — не прибыль. Поезд безопасен? Да, надежней корабля. Но вряд ли это имеется в виду. Если тонет судно, теряешь не только прибыль, но и саму жизнь...
Кстати, любопытно. По какой цене жизнь меняется на деньги? Будут ли задачи об этом?.. Наверняка будут. Это ведь очень хороший учебник. Главную истину он уже раскрыл: все меняется на монету. Всему своя цена.
Думаешь об этом, и думаешь, и думаешь. Доля грязи и бесчестия содержится в данной мысли. Но и красота — также. Изящество мыслительной конструкции. Совершенство ответа — единого для всех вопросов!
Хочешь послужить своей стране — наполни казну. Хочешь победить противника — используй его единственную слабость: кошелек. Хочешь найти союзников, набрать армию, возобновить реформы — деньги, деньги, деньги! У Ориджина есть слава и власть, мечи и союзники. У тебя — ничего. Но, к счастью, все можно купить: славу, власть, мечи, союзников. Деньги — универсальный эквивалент!
Перед тобою стоит человек — министр, похожий на побитого щенка. Он говорит:
— Ваше величество, я прошу отставки.
Ты спрашиваешь:
— Лорд-канцлер принудил вас?
Он усмехается болезненно, будто зубы гниют во рту:
— После того театра меня взяли кайры. Раздетого донага подвесили на цепях и стали совещаться, что бы такое со мной сделать. Их было пятеро, командира звали Сорок Два. Всю ночь напролет я висел, а рядовые кайры наперебой швыряли идеи: как содрать кожу, чем обжечь, что отрезать, как сломать. У них имелся огромный житейский опыт... Но Сорок Два отвечал: "Ничего не делать без приказа. Ждем слова милорда". Утром явился лорд-канцлер с чашечкой кофе на блюдце. Похлебывая мелкими глоточками, сказал своим псам: "Что с ним делать? Какой глупый вопрос! Разумеется, отпустить! Бедняга Шелье не причинил нам вреда, у меня к нему претензий нет. Он расстроил ее величество — пускай она и накажет, если захочет". Меня отпустили. Прошло две недели, и теперь ясно, каков был расчет.
— Просветите меня, — говоришь ты.
Он отвечает — все та же кровоточащая усмешка:
— Вам следовало что-то сделать со мной. Послать на каторгу, напоить кислотой, вырвать язык... Я говорил с вами, пьяный, как сапожник. Устроил истерику, орал на вас. Никто не может так поступать с императрицей! Вы должны были наказать... Но не сделали этого, как и рассчитывал лорд-канцлер. Всякий, кто видит меня, понимает, что вы бессильны...
— Поэтому вы просите отставки? Хотите защитить мою репутацию?
— Я — глупец, пьянчуга, ничтожество. Вот почему...
Ты злишься на него, и на себя тоже. Думаешь: отчего врагу служат волки, а мне — овцы да щенки? Что не так во мне? Что не так в этом человеке?! Адриан назначил его министром путей — то есть, ответственным за внедрение научных изобретений! Адриан поручил ему чуть ли не самое дорогое! Неужели Адриан так ошибся в нем?! Или Шелье тогда не был щенком, а стал сейчас? Почему он, тьма сожри, так легко сломался?!
Привычным уже движением души ты превращаешь гнев в топливо. Мысли обретают пронзительность луча света. Ты говоришь:
— Напомните-ка ваше полное имя.
— Лиам Паулина Франческа рода Янмэй, виконт Шелье.
— После имени бабушки стоят два коротких слова. Не повторите ли их?
— Ваше величество, к чему эта театральщина?..
— Назовите имя рода!
— Род Янмэй.
— Что это значит для вас?
— Только то, что мы проиграли...
— Это значит, виконт, что ваше имя не принадлежит вам, как и мне — мое. Сотни человек, куда лучших, чем вы и я, создали наше имя рода. Из семи слов в вашем имени только одно — лично ваше. Так извольте оказать уважение остальным!
— Из уважения, ваше величество, я и подаю...
— Не уважение, а трусость и безволие! Но коли вы так желаете наказания — получите. Приговариваю вас к исполнению обязанностей министра путей.
— Вы шутите?..
— Похоже на шутку?! Двор будет над вами смеяться, Ориджины станут плевать в вас, когда им заблагорассудится. Подчиненные начнут интриговать, чтобы скинуть вас и занять место. У вас будут крохи денег и еще меньше влияния. Но мне нужны исправные рельсовые дороги, "волны", искровые цеха. Значит, мне нужен министр путей. С этого дня вы — на каторге. Как на галере.
— Ваше величество...
Ты перебиваешь его одним взглядом и говоришь очень тихо:
— А если вдруг захотите сбежать... Вспомните мое имя рода. Там, где касается мучений и пыток, Агата — младенец против Янмэй.
Конечно, ты лжешь. Всему, что знаешь о пытках, обучил тебя Мартин рода Вивиан и Айден рода Агаты. Но у каторжника не возникает желания спорить. Странно: он даже слегка расправляет плечи.
— Чем могу служить вашему величеству?
— Вы упоминали разрушенные мосты, сорванные провода. Каков точный объем ущерба? Сколько нужно средств на восстановление?
— Уничтожено шесть рельсовых мостов: три в Южном Пути, два в Короне, один в Альмере. Но главная беда — кража проводов. Они сделаны из меди, и представляют немалую ценность. Раньше провода охраняла сама искра — чернь боится ее, как Темного Идо. Но когда рухнули мосты, искра пропала из нескольких линий. Узнав это, бедняки осмелели и за месяц растащили десятки миль проводов...
— Какова сумма ущерба?
— Порядка восьмидесяти тысяч эфесов.
— Роберт Ориджин выделяет вам пять тысяч в месяц, я права?
— Вы правы. Это жалкие крохи.
— Конечно. Однако в феврале вы получили эти крохи?
— Да, ваше величество.
— Что было сделано на них?
— Простите?.. Нужно восемьдесят тысяч, ваше величество!..
— Но на пять тысяч можно начать работы. Скажем, заложить один из мостов. Это было сделано?
— Ваше величество, я не...
— Вы не делали ничего? Только пили, предавались самоуничижению и ждали моей расправы?
Ты видишь ответ на его лице. Ты думаешь: это и мое любимое дело — пьянство с самоуничижением. Но сейчас не время. Когда угодно, но — не сейчас!
— Значит, две недели после злосчастного театра выброшены впустую? — это ты говоришь ему. — Боги, сколько времени потеряно!..
И вот в этот миг, после этих слов — ты понимаешь ответ.
Поезд из Фарвея в Лабелин идет четверо суток. Прибавим пару дней, чтобы сбыть товар — итого шесть.
Корабль идет три недели. Прибавим погрузку-разгрузку, время от порта до Лабелина, продажу товара — выйдет пять. Не дней, недель! Курсируя туда-сюда поездом, за год купец тридцать раз обернет свои деньги. Кораблем — только пять! Из-за высоких цен на перевозку поездом, он потеряет половину прибыли с каждой сделки. Но самих сделок будет за год в шесть раз больше. Ответ: поезд принесет тройную прибыль — за счет скорости. Эта задача — о том, как время обменивается на деньги!
— Что с вами, ваше величество? — испуганно спрашивает Шелье. Вахтенный гвардеец кидается к тебе на помощь.
— Все хорошо, господа, — отвечаешь ты. И говоришь министру-каторжнику: — Готовьте восстановительные работы. Нанимайте инженеров, делайте чертежи мостов. Если вдруг я найду деньги, вы должны быть к этому готовы. Кроме того, мне нужна "волна" во все крупные города Империи. Рассчитайте, в какую сумму это обойдется.
Когда он уходит, говоришь себе: хорошие новости, Минерва. Ты сумеешь продать то единственное, что имеешь: время. Точней, не имеешь и его... Но, кажется, знаешь, где взять.
* * *
Во дворце Пера и Меча нет темницы. Дворец строился в годы великого триумфа и должен был воплощать радость, свет, торжество. Он — не место для пыточных камер и стонущих узников. К тому же, влажный песчаный грунт Дворцового острова плох для рытья подземелий.
Иное дело — Престольная Цитадель. Мрачная твердыня на скале, повидавшая сотни смертей, впитавшая кровь лордов, королей, императоров, пережившая две династии. Говорят, призраки королей-мириамцев до сих пор витают в ее подземельях. Говорят, любой янмэец, спустившись туда, почувствует холодную влагу на коже. Это — слезы призраков. Мертвые внуки Темноокой плачут обо всем, что отняли у них потомки Милосердной.
Тем февральским утром Мира проверила легенду на себе. По узкой каменной норе она спускалась во чрево Цитадели. Лазурный капитан нес факел, освещая ступени перед Мирой. За нею шли гвардейцы генерала Алексиса, за ними — агенты протекции, подаренные лордом-канцлером. Когда сошли на самое дно и капитан лязгнул засовом, отпирая кованую дверь, призраки заплакали: вся спина Минервы покрылась холодной влагой.
— Преступники здесь, ваше величество. Бывший министр финансов Альберт Виаль, бывший заместитель налогового министра Франк Морлин-Мей.
— Где их взяли?
— Морлин-Мея — на собственной вилле в Оруэлле. Его даже не пришлось искать: приехали и арестовали. А финансиста сняли с корабля в Грейсе — собирался отплыть на Юг.
— Пытался бежать?
— Если и так, то очень неспешно. По словам прислуги, он собирался добрую неделю.
— Как показали себя агенты протекции?
— Сложно понять, ваше величество... Вроде, знают свое дело, но с этими двумя преступниками все было слишком просто. Они очень скверно прятались.
Открылась дверь, и еще одна. Повеяло плесенью и ржавчиной. Несмотря на огонь в очаге, озноб заставил Миру вздрогнуть.
— По процедуре полагается допрашивать преступников в голом виде. Но, в виду присутствия вашего величества, мы оставили им исподнее.
— Вы поступили правильно, благодарю.
— Желаете присутствовать при ходе допроса?
— Затем и пришла.
— Прикажете, чтобы допрос вели агенты протекции или армейские дознаватели?
— Полагаю, военные умеют развязывать языки?
— Так точно, ваше величество. У нас рыдали и медведи, и кайры.
