— Если бы знала, что ты с Пулей — два сапога пара, — услышал я всё-таки от Косы шёпот на ухо, — пригласила бы сюда её вместо себя! И дошла бы по вашим трупам до артефакта!
Это намёк мне: если я и дальше буду лезть на рожон, по нашим трупам и впрямь пройдутся следом победным маршем некры.
Извиняться и просить прощения, я не думал, зато о том, чего собой представляет иной страж и сам хранитель. Не мумию же, хотя и в его гробнице — вроде вошли, пройдя первое препятствие. И дальше двинули — Коса впереди меня — и не только она, а ещё и Кнут с Лукой. Даже Крош путался у меня теперь под ногами.
Если я и впрямь нужен им тут, как пятое колесо в телеге, так может мне вернуться к бывшим соратникам по оружию?
— Не отставай, — вернул меня в реалии происходящих событий Крош. — Шевели копытами!
Он-то в отличие от меня был вооружён, как настоящий гном, и сам напоминал мне стража севера — закованный в броню с головы до ног, сжимал в руке массивный топор — этакий танк в миниатюре — половина меня, но лучшая.
И снова остановка. Что на этот раз задержало нас? — заинтересовало меня.
— Дальше нам не пройти, не потревожив стражей гробницы, — сказала Коса, как отрезала.
— Что ты видишь, сестра? — насторожился Кнут.
— Могильник — древнее и внушительное захоронение! Там сотни, а возможно, тысячи тел, замурованных в камень! Из них и состоит гробница, как ячейки сот улья!
— А может, некров позовём? — влез я. — Скажем одержимому: я остался там, в качестве нового хранителя?
Накаркал. Мной уже рискнули без моего на то согласия — Коса отступила в сторону с прохода, а Крош подтолкнул меня, как тогда, когда подгонял, чтобы я не отставал от него.
— Шагай, давай, братуха!
— И ты бывай, — попрощался я с ним. — Да, если что... со мной, скажите Пуле...
— Чего передать? — лукаво сощурился Лука.
— Не стоит, — осёкся я, и всё же поборов себя, прибавил: — Пусть забудет меня! И не думает ни о чём плохом!
— Коса... — отвлёкся Крош на мага. — Дозволь мне разделить с ним его участь?
— Набиваешься стражем к хранителю?
— Он всё ж таки нам брат, какой-никакой!
То-то и оно, уяснил я, что пока никакой.
— Я сам — один... — бросил я напоследок. — Мне так привычней...
На том и расстались мы — я с воинами.
* * *
— Они уже на месте, господин, — принёс Крабату отрадное известие Ктул.
Зря старался, некромант узнал об этом загодя, на то и хозяин, а слуга-адепт — прислуга.
— Приведи пленника, — потребовал он. — Я жажду узреть достойного врага!
Склонившись, Ктул исчез, но по истечении непродолжительного времени явился в склеп Крабата в сопровождении Накра и Эльфа.
— Ваша воля исполнена, мой господин!
Некромант одним взмахом избавился от прислуги, предпочтя остаться один на один с заклятым врагом.
— Говорят, ты хотел видеть меня, жалкое отродье? — уяснил Крабат для чего это потребовалось Эльфу. — Так вот он я! Ты этого жаждал — сразиться со мной? А силёнок хватит?
Все потуги боевого мага Отряда ни к чему путному не привели, некромант гасил их все в зародыше, злорадствуя открыто в лицо противнику.
— А скоро сюда на заклание пожалуют твои братья и сёстры, и их, как и тебя, ждёт незавидная участь!
Нанеся открытую рану магу, Крабат вогнал в тело узника костлявую конечность, ощутив тепло живой плоти — прикоснулся к сердцу. Но рвать его из него, как и душу, не торопился.
— Всему свой срок! И я не жнец! — последовал от некроманта намёк магу на предстоящее в его исполнении проклятие. — Что ж ты не проклинаешь меня? Или себя? А своих братьев и сестёр?
— Не дождёшься! Я не сдамся... до последнего вздоха! Лучше издохну, чем стану одним из вас! — сподобился Эльф на очередной усилие, но чего сумел добиться — простого действия, на которое с его стороны не рассчитывал Крабат, получив плевок презрения в то, что по определению не являлось его тёмной личиной.
Ответил тем же:
— И это всё, на что ты сподобился, ничтожный выродок в людском обличии? Так знай: когда я соберу печать, откроются врата, и уже ничто и никто, не спасёт жалкий мир людишек снаружи изнанки! И твои воины пропадут у меня в цитадели тьмы! Они, сами того не ведая, помогают мне на достижении к поставленной цели моего бессмертия — вызволить из заточения Повелителя!
— Этому не бывать — никогда!
— Да-да, именно так всё и будет — воцариться тьма! Ибо древнее зло непобедимо! Земля обагриться реками крови, и превратится в океан!
— В нём вы и захлебнётесь, некры...
— Давай, ещё... — пришёлся по душе Крабату ответ Эльфа. — Злись, таким ты больше импонируешь мне! Ну же, дай выплеснуться ненависти и злобе, затаённой на нас! Я даже позволю тебе атаковать себя!
Некромант снял защиту — путы, наложенные на пленника надзирателями в лице прислуги из числа адептов.
— Проверь, если не веришь мне на ничтожестве!
Крабат кликнул послушника.
— Склоняюсь перед вашей волей, мой господин! — запричитал тот послушно. — Где прольётся моя кровь? И когда же, наконец, закончиться эта мука?
— Ты ещё желаешь обрести бессмертие?
— О да! Да, мой господин!
— Значит, ты готов расстаться с жизнью? — напомнил некромант послушнику первое правило бессмертия — это смерть.
— Приму с радостью!
— Тогда вот твой палач! — указал Крабат на Эльфа. — Воин!
— Как же так, мой господин? Вы заодно с ним? Они же наши заклятые враги...
— Да убей же его, наконец! — не сдержался Крабат.
Вместо этого Эльф атаковал некроманта.
— Ну, надо же, оказывается: ты небезнадёжен! Знать ещё пригодишься в дальнейшем мне, — отреагировал Крабат предварительно на действия пленника, блокируя их и его самого, попутно изгнал послушника. — Прочь, недостойный!
Следующим волеизъявлением некроманта было желание узреть прислугу в качестве надзирателей воина, и также убрать его с глаз долой. Ожидая известий от Лича, Крабат развлекался в отсутствие призрака как умел, и как получалось.
А у него там? — не спешил он беспокоить его, зато беспокоился про себя, вознамерившись сотворить очередной тёмный ритуал.
Глава 17
Гробница всё ближе — с каждым шагом, и любой последующий для меня, даётся тяжелее предыдущего — ноги словно наливаются свинца. Давящее чувство не проходит, напротив, продолжает усиливаться и нарастать. Ощущение такое, будто на меня навалилась непосильная ноша, и груз — ответственности — только растёт. Вот и шею подломило, а ноги сами собой начинают прогибаться предательски в коленях. Неужели я струсил — боюсь? Хотя нормальная реакция для любого человека! Но не для меня, я уже столько всего повидал в жизни, а прошёл испытаний, что хватит на целый взвод солдат, если не два, а то и роте было б, чем заняться. Да тут некуда деваться — вот она, гробница, состоящая из полых ячеек, где меня поджидают какие-то членистоногие уроды или просто мертвецы, истлевшие от времени с разложившейся плотью и органами. Однако на ум приходит иная гробница с мумиями, и там эти "ископаемые" выглядели более или менее привлекательно, чем некры.
Так кто же они — эти стражи и хранитель очередной реликвии древних? — не переставал думать я, делая каждый последующий шаг, не торопясь, уяснив на раз: потерять голову всегда успеется, а с ней и жизнь. Мне хватило и той ловушки, когда меня опутали щупальца-жгуты — ощущение... непередаваемое на словах — и как я тогда не закричал? Сам себе удивляюсь, а и дальше удивляю, но всё больше не себя, а спутников, что остались в удалении от меня и продолжают наблюдать со спины, как чувствую: и тот, кто уставился на меня злобными очами в упор, и давит... давит, гад, на психику. Скорей бы уже столкнуться с ним, глядишь, и думать придётся о том, как выжить в схватке с ним, а не много раньше из ума.
Предпосылки имелись.
Раздался предательский грохот. И кто же мне устроил его, а? Взгляд в сторону источника шума и... сам виноват — зацепил какую-то железяку. Но что это — вещь знакомая, как и то: защищала прежде череп некра-скелетона! Ага, побывали уже здесь до меня с воинами! Вот так сюрприз — не вышла ваша вылазка — стража хранителя покрошила их на суповой набор для тех, кого здесь явно не хватало — собак. Зато предупреждающий знак, что надо — дальше, любого, кто переступит незримую черту, ждёт неминуемая погибель. Смерть — это не для некров, впрочем, и не про меня. Сколько раз за мою короткую жизнь меня стремились убить все кому ни лень — будь тогда, когда я служил в армии, а затем и милиции-полиции, вот и сейчас в рядах Отряда "воинов" ситуация повторялась с теми же некрами. Вот и сейчас меня ждал очередной сюрприз.
Меня подмывало съязвить в ответ тому, кто продолжал неотступно следить со стороны за каждым моим шагом с последующими действиями, не переставая стрелять в упор злобными очами: "Ну же, покажись, и сразись со мной!"
Да где там — пока что нигде никого и ничего интересного.
До гробницы уже всего ничего — два или три десятка шагов — она уже нависает надо мной пирамидой из блоков, где каждый является могильным вместилищем жуткого на восприятие стража. Так мне казалось, впрочем, ни мне одному. Нерв чувствовался и среди воинов. Не зря они остались на месте, рискнув мной. Я и дальше оставался приманкой, а то: ты — герой, брат! Дурак я, и сам сейчас вызвался забраться туда, куда и шагу не сделает ни один нормальный и здравомыслящий человек, но после того, как я впервые в жизни столкнулся с зомби, а затем ватагой скелетонов и прочими некрами, даже привык к ним. Отныне люди интересовали меня меньше всего, поэтому я и стал диггером данной изнанки, желая оказаться первооткрывателем не только гробницы, но и нового вида стражей из неведомого мира.
Я не удержался, и наступил ногой на проломленный череп скелетона, стараясь показать стражам с хранителем: те, кто побеспокоил их много раньше нас, воинов, также являются нашими заклятыми врагами. И мы вроде как союзники с ними в противостоянии с этими тварями. Некры и нам враги, а не только им. На этом и остановился, стараясь заставить того, кто пожирал меня злобными очами, проявить себя во всей красе.
— Где же ты, верный пёс хранителя, а? Покажись, собака! — понимал я: один из стражей наверняка бодрствовал — иначе никак — без часового никуда, поскольку гробница непростая, и сооружена для некоего древнего вождя сродни властителя-кочевника — покорителя народов.
Правой рукой освободил набалдашник кистеня, цепь с характерным металлическим звоном расправилась, и я не дал её тяжёлому окончанию коснуться земли, крутанул — раз, описав дугу над головой, затем вторую и... обрушил на голову зомби, что также попалась мне на глаза вслед за раздавленным черепом скелетона под моей стопой.
Я вызывал дозорного на бой, бросив ему вызов.
И снова ровным счётом ничего не произошло.
Да что же это такое, а? Никак мы опоздали? Неужто некры и впрямь опередили нас, заманив в западню? — переполошился я внутренне про себя, сделав опрометчивый шаг, приведя в действие чудовищный механизм, заставивший задрожать и заходить ходуном пирамиду, рассыпавшуюся у меня прямо на глазах, и принявшую в последствии вид бетонной стены. Не головой же мне об неё биться? Ну и дел я тут натворил! Представляю, что сейчас подумали за моей спиной братья и сёстры по Отряду! Да думать о том было некогда, и что следовало сотворить — порушить возникший "тетрис" у меня на пути. Вот я и решил проделать в блочной кладке, если не ворота, то хотя бы небольшое отверстие, в которое мог бы пролезть сам, а заодно и воины за мной, коль у них появится такое желание в будущем, коего могло не быть у меня, как и пути назад — только вперёд.
— На мины... — ободрил я себя, аналогично смертнику из "Штрафбата" времён Великой Отечественной — двинул кистенём по стене, отметив лишний раз про себя: не Геракл. Хотя возможно, что и он, но скорее по принципу: много ел и мало какал! Станиславский заплакал, а я бы нервно закурил, хотя к сигаретам относился так же, как и утопающий, привязанный к камню в качестве спасательного круга, чтобы долго не мучаться.
Стена отбила мой выпад, а я навершием кистеня выбил из неё искры.
— Из металла она что ли? — обуяла меня ярость. — Ну и работёнка мне предстоит!
Взять штурмом стену не удастся, придётся менять тактику и идти на приступ.
Где тут, какой выступ? — размечтался я.
Стена была гладкой и отвесной — нигде никаких изъянов, прямо литая, а вылитая из цельного куска металла. И стороной не обойти — перегородила проход от края и до края изнанки больше напоминающей пещеру или очередной невысокий грот.
Только теперь я заинтересовался тем, что там такое у меня над головой и заходило ходуном. Я едва успел пригнуться и укрыться жалкой пародией на щит, выданный мне Батей взамен нарукавников.
Тот, кто выстроил стену передо мной, проверял на прочность, обрушив мне на голову настоящий камнепад из сталактитов. И ещё за благо, что они оказались засохшими экскрементами летучих грызунов, иначе бы мне не сносить головы — каменной глыбой меня бы наверняка пригвоздило к основанию грота и неминуемо погребло, послужив надгробной плитой. Но вроде обошлось, хотя держать руку в прежнем положении со щитом, мне было, мягко говоря, сложно — она просто повисла у меня вниз, отбитая сталактитами даже через защиту.
— Ах, так! Вот ты, значит, как! — впал я в бешенство, и снова ахнул со всего размаху кистенём по стене, нисколько не думая пробить. И вдруг понял: ячейка-плита прогнулась внутрь. Знать полая, поскольку на ней образовалась вмятина.
Я ещё раз вдарил, так вдарил и... эффект не заставил себя долго ждать — из полой ёмкости, вышибив крышку надгробия (не иначе), вывалился страж, прыгнув на меня.
Давай, поглядим, что ты за оно, и как вояка заодно? — укрылся я инстинктивно от него щитом, не замечая боли в отбитой руке. Свою роль сыграл адреналин, выделившийся у меня к данному моменту времени, и я впал в эйфорию. Чисто природный наркотик в живом виде забурил, разгоняя кровь по жилам и сигналы по нервным окончаниям с неимоверной скоростью восприятия окружающей для меня действительности.
Страж в кожаных доспехах на металлических заклёпках и таких же точно пластинах в качестве дополнительной брони, выглядел практически как некр. И если кожа истлела от времени, то железо подверглось аналогичной коррозии, оказалось в ржавчине. Взять хотя бы тот же щит или шлем, а также кривой меч на манер сабли.
— Э-э... — увернулся я от рубящего удара стража. — Ты бы привёл для начала своё оружие в порядок!
Мне не улыбалось получить незначительную рану в схватке с ним, а затем слечь с газовой гангреной и сдохнуть бесславно.
— А ещё страж!
Мой укор не прошёл в отношении противника, и ему было всё равно, кого я представлял собой — даже вспомнил со слов братьев и сестёр: вроде как хранитель — и бывшим не являюсь. Вот и потребовал поединка у равного себе, а это мумифицированное чучело пугалом отправил в нокдаун, иначе оно грозилось меня — и прямиком в нокаут. Да рассчитывать было не на что — у меня кистень оказался длинней, а у него руки с сабелькой коротки. Ему их и снёс навершием, а затем дал пинка, отправляя назад в гроб. Или чем ещё там ему служила ячейка, из которой он вывалился?
