Андрюха с помощью Лехи и Бирюка — тот был 'подай-принеси', но постоянно помогал, перебрал по винтику весь мотор, делал долго, но тщательно. Также основательно собирал его потом.
Санек при непосредственном участии Кириллыча поменял обивку на всех сиденьях,'Соболь' заново покрасили, девчушки старательно вышивали маленькие шторочки-задергушки на окна, увидели в чьей-то 'Газели'такие красивые шторочки, ну и загорелись вышить снежинки, накупили пяльцы, нитки, и вечерами усиленно колдовали над шторочками, не показывая никому, кроме Леси. Санёк и братишки старательно "пытались подсмотреть", а те хихикали и прятали свои поделки.
И вот настала суббота. Все поднялись ни свет ни заря. Андрюха должен был вот-вот подъехать, девчонки не отлипали от окон — им же первым надо было все увидеть, да сюрпризные шторочки нацепить... Потом потихоньку, едва ли не на цыпочках, выскользнули за дверь:
-Лесь, собирайся, пойдем сюрприз смотреть, вон, Бирюк несется.
-Бирюк твой... вроде вы ровесники, а он как Светуля — тоже девять лет.
-Лесь, — нацеловывая свою жену, пробормотал Санек, — ну чего ты? Он у мамки с папкой один и поздний ребенок, вот и вырос... ни к чему рукав. Это я — многодетный, пришлось всему учиться, а Сашку чуть ли не с ложечки кормили. Его мамка, теть Лида, всегда говорила, что меня Бирюку прям Бог послал, он ведь по малолетству в садике скромняга был, детки его лупили, пока я не появился. Да и привык я, что он есть, тоже как брат. Сильно меня удивил, когда в Домодедове бил этого смертным боем. Козлов сказал — едва оттащили от этого, вдвоем, два мента здоровых еле с ним справились.
— Рановато оттащили! — буркнула Леся. — Надо было добить сволочугу.
-Ага, ты что, и пошел бы Бирюк по этапу, да и тебя бы не было у меня. Пошли, вон, кричат и прыгают наши!
Конечно же, 'Соболенок' их получился самый красивый-прекрасивый, особенно шторочки, на белом фоне нежно-голубые снежиночки..
Из-за этих шторочек и остановили их на Гаишном-Гибддешном посту. Заглянувший в салон пожилой гаишник придирчиво рассмотрел сидевших в салоне, увидев двух настороженно смотревших на него девчушек, спросил:
-А что это у вас за шторочки такие, новогодние?
— Да вот, сестрички вышивали специально.
-Сами? — подыграл Саньку мужик, видать умел с детьми общаться.
-Ну да! — кивнула более смелая, Светуля.
-Ай, сестрички-мастерицы... молодцы! — Проверив у Андрюхи для порядку документы, козырнул и пожелал счастливого пути!
А окрыленные девчушки под руководством бабы Нины вышивали специально купленные вышивки для Полосухиных — одну на кухню, другую в прихожку.
Баба Нина привычно надавала мужикам заданий — у неё для всех находилось дело, Лешка шустро раскидав снег, побежал к подружке, а девчушки уже помогали баб Нине на кухне.
-Чем так вкусно пахнет? — потянул носом Бирюк, забегая за веником.
-Заразами, Сашка, — шумнула Света.
-Хи-хи, зразами, а не заразами, — похихикала Олюшка.
-Ну, блин, Светк. Точно тебя буду ждать, когда подрастешь — женюсь, вышивать умеешь, пожр...поесть готовить — тоже, чем не жена.??
-А Олюшку чего же, не хочешь? — Смеялась Светка.
-Ну, там у неё такой борзой Бобер имеется — куда мне, вмиг порвет, как волк зайца.
Светка улыбнулась:
-Не, Саш, ты совсем большой, как наш Саня. А старые дяденьки на молодых не женются.
-Ну вот! — закатил глаза Бирюк. — Опять облом! Не везет мне!!
Полосухин готовил новогодний подарок для Платонов, сумел-таки найти заинтересованных людей в Орехове, съездил сам, осмотрел этот сталинской постройки обшарпанный, запущенный дом. Оценил как строитель надежность — это же не хрущеба — сталинские дома, они на века строились, в общем, нашелся покупатель на весь двухэтажный дом сразу. Антон железно пообещал предоставить эксклюзивный проект переделки дома с приличной скидкой.
А поскольку у Платонов квартира занимала половину первого этажа — семья-то была аж восемь человек, то и стоимость её получалась неплохая, на две двушки-вторички вполне хватало.
Антон очень уважал всех Платонов — ребята получились у таких родителей неплохие, скорее всего из-за Сашки, который с малолетства был для них всем.
И что Андрей, а за ним и Лешка во всем старались подражать ему. Там не было нравоучений, каких-то уговоров-разговоров, Санек скажет: 'Надо', значит, так и должно быть, да и маленькие сестрички старались изо всех силенок помогать и не огорчать своего самого лучшего на свете брата.
Санек не говорил, а Олюшка потихоньку рассказала дяде Тоше и теть Нате про их старшую, Маринку.
-Олюшка, вот и хорошо, что вы пятеро так похожи друг на друга, по делам, по доброте. Знаешь, мы с теть Наташей вот по одному росли у родителей, а так хотелось братишку или сестренку иметь, а у вас так здорово,пятеро!!
-Ой, дядь Тош, мне иногда детдом снится... Я так пугаюсь! Проснусь, Светка рядом вертится, Санек в другой комнате кашляет... я ррраз — и опять засыпаю спокойно!
Олюшка и вторую четверть заканчивала на четверки, а у Светика никак не шла математика, она злилась, иногда рыдала, но Санек, философски пожимая плечами, говорил:
-Не беда, не расстраивайся. Вон, Леха на тройки всегда тянулся. А ща учится на вечернем в техникуме и вроде неплохо! Самое главное пакостником не вырасти!
Темнов опять был недоволен... Нет, он вкусно ел, сладко спал... только днем, а ночью... вот ночью Витюше приходилось работать в поте лица. Именно, что в поте. Эта сушеная карга оказалась ненасытной, куда там Нэлличке, ту бывалоча пару раз ублажишь и все, а эта... Ладно бы имела хоть чуток жирку в нужных местах, а так Витюша едва ли не с синяками ходил, никакого кайфа не получая. Как он бесился, но терпел, его приодели-приобули, ничего делать не заставляли, только ублажать.
Мег днем постоянно не было, она никуда его с собой не брала, даже вещи ему покупала, что называется, за глаза. Он вообще-то был доволен, все брюки, рубашки, джемпера, куртка, обувь — были фирменые, но вот цвета он бы выбрал другие. Как-то, не выдержав, спросил её:
-Ты что, меня стесняешься с собой брать?
-И куда это, интересно, тебя надо взять? На тусовки, чтобы там со своей вечно постной рожей всем настроение портил?
-И совсем не постная у меня, как ты говоришь, рожа. Ну, хотя бы вещи выбирать и я сам могу...
-Котик, ты у меня на полном скажем, госообеспечении. Я тебе что, плохие шмотки покупаю?
-Нет, но я бы хотел хоть куда-то выходить.
-Пожалуйста, гуляй сколько душеньке твоей угодно, ночью будь в постельке, а так, хоть на выставки, хоть в музеи. Условие одно — не пить, ты же знаешь, не выношу, когда от мужика пахнет спиртным.
Темнов чертыхнулся про себя, он, скрывая свое отвращение к костлявому телу Мэг, попытался немного коньячку. Что было... чуть не выгнала посреди ночи, еле ублажил и поклялся, что ни-ни больше.
-А на тусовки или ещё какие мероприятия ты, Витенька, ну никак не годишься. С тобой ведь ни поговорить толком, ни комплимент от тебя услышать, ты мальчик для моих капризов, и то — пока не надоешь!
Темнов посмурнел... была бы какая другая, так и врезал бы, а тут никак, зависит от неё полностью.
Да и злорадствовал он про себя: бывшая ох как нескоро алиментов дождется, найди его, попробуй, здесь. Честно сказать, он и вспоминал-то их не часто, так, иногда, они где-то там, вдалеке были. Да и не до них было. Витюша отожрался, животик стал совсем круглым, он, глядя на себя в зеркало, оставался довольным — этакий солидный мужчина, ведь кроме Мэг и Нэлли никто и не знал, что он... Даже с друганом Виталей он умудрился поругаться, специально, нечего кому-то знать, где он и чем он занимается.
Три месяца он был как сыр в масле, потом приходящую домработницу Мэг, сто лет работающую у неё, свалил инсульт, несколько дней в квартире было неуютно-неубрано.
Не, Витюша застилал кровать, мыл за собой тарелки... Ну, не будет же он пылесосить или белье стирать, не царское, как говорится, это дело.
Мэг все перебирала домработниц, однозначно, молодых она не рассматривала — не хватало ещё, за ними глаз да глаз нужен, а и мужик здоровый целый день бездельем мается, в игры играет и боевики смотрит, как бы чего не вышло.
Наконец-то выбрала, познакомила с Витюшей:
-Вот, Олёна, с Украины, будет теперь у меня приходящей домработницей. Олёна — только так и никак просила больше не называть, оказалась шустрой, пышнотелой бабенкой лет сорока пяти, у которой все горело в руках. Она целыми днями мыла, чистила, стирала, готовила обеды — Витюша особенно подсел на борщ с пампушками, объедался.
Мэг, видя такое усердие и желание угодить во всем, где-то через месяц позволила ей занять маленькую комнатку возле кухни, та постоянно плакалась, что ездить уж очень далеко с Подмосковья, где она с двумя товарками делила угол.
Мэг несколько раз приезжала домой посреди дня, но все было привычно: Витюша или играл в игры, или уходил на недолгую прогулку. А Олёна, распевая напевные песни, вертелась по хозяйству.
Мэг успокоилась, и перестала приезжать с проверками, дела на месте не стояли, да и косметические и массажные салоны отнимали массу времени. А Витюша, как бычок на недлинной веревочке, шел к вкусному стожку.
И почти перед самым Новым годом, когда у Мэг стало непроворот дел, у неё была фирма по организации всяких празднеств и банкетов, соблазнила-таки пышнотелая Олёна его.
Замучившись ублажать Мэг, которую все в эту ночь не устраивало, он утомленный и раздосадованный проспал до двух часов дня, не слыша, что Мэг звонила. Олёна доложила хозяйке, что Виктор Иванович пока спит.
Витюша встал, потянулся, почесался и побрел в ванную, налил воду и долго лежал в ней, расслабляясь под упругими струйками воды. Наверное он придремнул, когда вдруг ощутил, что его достоинство кто-то гладит самым наглым образом.
Он дернулся, открыл глаза и увидел перед своим носом две такие спелые, размера четвертого груди. Не, ну скажите, какой мужик откажется, когда такое богатство перед носом?
Вот и Витюша не устоял... какое блаженство он получил, покачиваясь на такой мягкой и пышной, как перина, Олёне, тем более, что всю инициативу она взяла на себя. Тут не надо было стараться, придумывать какие-то вымудренные позы, сейчас его самого ублажали по-всякому. Усиленно восхищаясь им и поясняя, что такому гарному мужику и с такой селедкой ржавою приходится...
. И Витюша млел и тащился, опасаясь только одного, чтобы ночью Мэг не потребовала многого. Но пока все было на стороне Витюши и Олёны — Мэг быстро отрубалась, а Витюша радовался, как пацан, зная, что вот наступит день, и ласковая и очень умелая Олёна будет доставлять ему огромное удовольствие.
Мужики Платоны и Полосухины перед Новым годом были загружены работой — делали горку, потом с присоединившимися к ним мужчинами коттеджного поселка выбирали место и два дня заливали каток, благо морозец градусов пятнадцать держался, и не было каши-месива под ногами.
Елку решили нарядить, которая росла неподалеку от дома в переулочке. Вот тут уже развернулись девчонки — они старательно и с огромной радостью украшали её всякими гирляндами, игрушками, шарами, помогать потянулись и другие ребятишки, по выходным наезжающие за город, и получилась настоящая красавица. Вдоль всего переулка понавесили электрических гирлянд, и в сумерки елка, сверкающая в разноцветных блестках и огоньках, казалось, пришла из сказки, и вот-вот возле неё начнут прыгать всякие зверюшки, и зашумит дед Мороз, созывая детвору.
Антон, не говоря никому из своих домашних, сговорился с соседскими мужиками, и они заказали специально для всего поселка Деда Мороза со Снегурочкой, с небольшим представлением для всех собиравшихся праздновать здесь Новый год, на всю ночь.
Лерка каждый день просматривала прогноз погоды на 31 декабря, мечтая, чтобы было не очень холодно, а ещё лучше, чтобы пошел снег, такой волшебный, крупными хлопьями.
Олюшка и Светка приготовили для всех женщин фартуки, купили в магазине светлые и вышили на них снежинки, яблоки, рябинки. Все суетились, готовили всякие сюрпризы и придумки, Санек вообще первый раз встречал Новый год по-настоящему, ну не было у него, кроме как в детском саду, настоящей елки с хороводами и безудержным весельем в жизни. Мелкие-то в детдоме каждый год водили хороводы, а вот ему как-то не довелось, и когда вечером украшенная елочка засияла первый раз огоньками, он долго стоял в переулке и просто разглядывал такое чудо.
И поверил Санек, что вот встретят они весело этот Новый год, и все у них так и пойдет — нормально. Они с Лесей потихоньку от своей большой семьи прикупили сувениры, игрушки для всех, больше всего искал Санек подарок для Тучковой.
Но нашел — красивый длинный мундштук, Леся обсмеялась, представляя, как будет картинно курить хулиганистая теть Таня. Тридцатого вечером к Полосухиным приехали почти все гости: Платоновы, Диман с Ленкой — та выдержала целый бой с мамкой, как это дочка не будет встречать семейный праздник дома.
Помог папка, что уж он говорил мамке, но та с тяжелым вздохом отпустила, велев прозваниваться домой каждый час.
— Мам, ну ты как маленькая... ладно бы я в компании одних ребят была, а там же все Полосухины, Платоны старшие, а Сашка как орлица над всеми трясется, теть Таня Тучкова, да и Димка — он же тебе слово дал.
-Дал-то дал, но...
— Мать, что ж ты своей дочери не доверяешь?
-Доверяю, но опасаюсь, вон, Соснина-то...
-Сравнила... нашу дочь и ту девчонку, да и зять наш, будущий, он мужик серьезный — доказал уже.
-Зять, зять, не хрен взять, — ворчала мамка, но отпустила.
Бобер искренне завидовал ребятам, но родаки не отпустили, сказав, что там и без него народу будет много.
Тридцать первого женщины варили, жарили, пекли, а у мужиков весь день было дело — разгребать непрерывно падающий снег, расчищенные дорожки часа через два опять приходилось разгребать, да и к елочке проход тоже. Елочка, украшенная снегом и ставшая такой сказочно-красивой, точно пришла из сказочного леса. К вечеру мужики натащили всяких летних столиков, поставили вдоль прочищенной дорожки. Снег, похоже, утомился падать, и ветер утихомирился, легкий морозец, градусов десять-двенадцать бодрил, на небе высыпали звезды... Наступала волшебная Новогодняя ночь. К одиннадцати часам все столики были заполнены различными закусками: яблоками, мандаринами, конфетами, шампанским. Детишки приплясывали возле елочки, взрослые общались, разогревались.
Проводили старый год, прослушали речь президента, и все дружно стали считать удары курантов.
Ровно в двенадцать полетели в небо салюты и пробки от шампанского, заорали все присутствующие, запрыгали детки, начали расцеловывать друг друга взрослые.
. А минут через пятнадцать, из дальнего конца переулка лихо вырулили на настоящей лошади, запряженной в украшенные новогодние сани, дед Мороз и Снегурочка. А в санях два больших мешка, явно с подарками... Стоящий в санях дед Мороз лихо правил вожжами и по-разбойничьи свистел. Что тут было! Орали и радовались и маленькие, и большие.
