Так бывает...

-Знаю, дядь Ной, они все трое у меня вот тут! — Антонов прижал руку к левой стороне груди. — Мне без них совсем плохо, вон, как Рэю!

Тома утирала слезы.

-Слава тебе, Господи! Я так ждала этого!

-Ну вот, все рады, Рэй, а ты? — Хозяин взглянул на собакина.

Пес негромко гавкнул, типа:

-Отстань, я занят, сам же косточку сладкую подсунул!

-Вот так и живу,-развел руками Ной,-с предателем!

Приготовив мясо, шампуры, всякие другие хитрые грузинские штучки, Ной засобирался домой. Тома тоже сказала, что надо забежать к Генкиным девчонкам.

-Кой чего сватье Разине передать — завтра с утра собрались поехать.

. -Мам Том, подожди-ка! — Люда пошла в дом, немного погодя вышла с пакетом. — Передашь сватье, это от нас, Стасовых, небольшой подарок! Мам Том, мы полтора месяца её разносолы смаковали, хорошему человеку подарочек сделать, хоть маленький, всегда в удовольствие! — задавила на корню она Томино сопротивление.

-Юр, а я у тебя буду второй, двоюродной тещей, не отвертишься!!

-И не собирался! У меня родни, кроме Лебедя, как-то не оказалось больше, а вы все... я к вам прикипел, враз богатым стал!

-Люда у нас как магнитик. Сначала я к ней притянулся, — улыбнулся Ной. — Нет, Рэй, потом я, потом Рома Старостин с семьей, потом одноклашки, Ванька со Славой, и как круги по воде...

Антонов хлопнул себя по лбу:

-От счастья поглупел! Погодите!

Вытащил из багажника коробку.

-Мои обретенные родственники, немного за нас, молодых, надо выпить!

-С радостью! — отозвалась Тома. — Чего-чего, а такое событие на сухую никак не получается.

Не стали заморачиваться — быстро выложили на стол в беседке, любовно построенной и изукрашенной дедами — фрукты, шампанское, конфеты, дружно отговорили открывать вино.

-Оставим на завтра, сегодня у нас есть твоя, на Восьмой март дареная 'Кьянти', вот её и распробуем!! — раздухарилась радостная Тома.

Ной и Тома посидели недолго, понимая, как много надо сказать-порешать Юре с Людой.

-Так, мы убежали, утром не проспите! Рэй??

Рэй жалобно посмотрел на Люду — идти домой, на поводке, да в наморднике...

-Дядь Ной, пусть здесь остается, за сторожа! — засмеялась Люда.

-Афэрист, а нэ собак! Ладно, Рэй. Веди себя соответственно!

Рэй зевнул во всю пасть.

Люда как-то зажалась:

-Юра,ты ...я не знаю как..!

-Радость моя, неужели ты думаешь, что я сразу потащу тебя в постель? — поднял бровь в удивлении Антонов. — Хотелось бы, конечно, пещеру какую найти, с запасами еды, не выбираться из неё с месяц.

-Пппочему пещеру и месяц?

-Нет, не месяц, я, похоже, до конца жизни не устану на тебя любоваться, особенно, когда ты вот так смущаешься!! Шучу я так! Люсенька, мне очень сложно говорить красивые такие слова, вы, женщины, любите ушами, знаю. Мне кажется, я так долго, сто лет — не меньше пытался понравиться тебе, а сейчас вот больше тебя боюсь...

-Чего? — сильно удивилась Люда.

-Всего, не понравиться тебе в такой момент, разочаровать тебя, или сказать как-то не так! Жизнь, она не сильно меня баловала, не, я не плачусь, просто... не было у меня таких вот моментов, как у наших деток — все вокруг любят, особенно пёс. Самые первые детские воспоминания и то — папашкины скандалы, ревность какая-то, вот и не научился вслух слова красивые произносить! — он потянулся к Люде, пересадил к себе на колени.

-Знаешь, как я мечтал вот об этом: ты у меня на коленях, я могу тебя обнимать и, уткнувшись носом куда угодно, говорить обо всем, что у меня на душе...

-И что у нас на душе, без одной минуты муж? — ласково поглаживая его коротко стриженную голову и улыбаясь, спросила Люда.

-А на душе у нас с некоторых пор сирень цветет, не переставая.

-Почему сирень и с каких пор? — хитренько спросила Люда.

-Сирень — самый любимый цветок с детства. Мы ж в двухэтажке жили, на Фрунзе. А сирень росла под окном, я так и спал, не важно какая погода — с открытым, купаясь в этом запахе. А зацвела она у нас, — он помолчал, — зацвела она у нас — в аквапарке. Когда меня приняли детишки, и я конкретно разглядел их мамочку.

-И что ты разглядел?

-Все! Ты представить не можешь, каких титанических усилий стоило мне тогда в душе, когда малышей мыли, сдержаться и не начать мамочку гладить, вроде тоже ополоснуться помочь.

-Но кто-то хитренько сбежал? Зато сейчас воплощает свои плотские желания, как бы незаметно поглаживая то там, то сям?

-Не могу удержаться! — подтвердил Юра. — Люсенька, тебе не нравится?

-Очень... нравится, но, Юра, я хочу, чтобы ты знал про детей, они...

-Шшш, а то я не понял, чьи они? Рад, что там даже не пытались и не будут догонять и предъявлять какие-то права и претензии! Если хочешь знать, Егорка и баб Тома очень похожи, это я в первый же день просек. -Но они же на папку? — удивилась Люда. -Ага, только присмотрись, как морщатся Тома и сынок наш, и как он ступни ставит — один в один. Я сначала, когда баб Тому не видел, сильно удивлялся — бывшая свекровь и не отходит от как бы чужих детей? Когда увидел их похожесть, ну дураком надо быть, да и она так по-сумасшедшему любит их, чем, кстати, они во всю пользуются. Особенно доченька наша, ох, мать, сколько нам терпения предстоит с этой кокеткой, это ж разборок пацанячьих будет!! — Юрка шутливо закатил глаза. — Не в маму наша дочурка, мама наша — серьезная такая девочка, а дочка — в два года мужиками крутит как хочет, вон даже Ванька под её обаяние попал. Тут вывалил:

-дядь Юра, а чё — вот подрастет мелкая, может, и женюсь, если, правда, поесть готовить будет уметь.

-Ванька, чудо! — засмеялась Люда. — Кто про что... Значит, ты знаешь, что отец малышей...

-Я! Моя хорошая, я понимаю, что Егор Павлович и Таисия Павловна более красиво звучит, но Егор и Таисия — Юрьевичи и Антоновы, даже и не обсуждается!!

Люда, как-то всхлипнув, потянулась к лицу Юры, осторожно начала гладить его щеки, провела по бровям и тихонько погладила два шрама на левой брови.

-Давно хочу спросить, один — знаю, откуда, когда мы тебя нашли, бровь была рассечена. А второй?

-А второй — дополнение к медали на чемпионате мира, был такой момент, боролся с заклеенной бровью, почти не видел левым глазом, но злость помогла! — и как-то легко засмеялся. — Мы с тобой два чудика-надо бы о любви говорить, а мы про шрамы.

-Юр, с некоторых пор мне интересны любые мелочи про тебя, я сама не заметила как начала определять по твоим жестам, мимике твое настроение и, надо сказать... — сделала она интригующую паузу.

-Что?

-Я не знаю, прости меня, но не могу сказать вот так твердо, что люблю больше жизни, но без тебя как-то серовато становится.

Антонов осторожно ссадил её с коленей и как-то бесшабашно улыбнувшись, потянул её за руку, сказал:

-Пошли на улицу, на немного!

На улице Люда, замерев, смотрела на скачущего Антонова, который несколько раз сделал колесо, прошелся на руках, высоко подпрыгивал, все в быстром таком темпе.

-Юра?

-Это я от восторга!

Потрепал по башке внимательно смотревшего на него Рэя, чмокнул его в нос:

-Псина, я тебя тоже люблю, но Стасовых своих немного побольше.

-Люсенька, берем купальник и поехали. Есть у меня заветное местечко, там только Лебеди и бывают. Едем? — Он приобнял её за талию. — Я попробую подарить тебе... увидишь!

Поехали куда-то в поля, потом дорога пошла в небольшую горку с темнеющим впереди лесом, подъехали к глухому забору.

-Сам терпеть не могу такие стены, но надо было, от любопытных и всяких желающих руки погреть на чужом.

Вышел, проделал какие-то манипуляции, массивные железные ворота поползли в сторону, Люда увидела уютную полянку, в дальнем краю которой стоял красивый одноэтажный домик, как бы прижавшийся к небольшому холму.

-Прошу, родная моя!

Юра взял её за руку и повел куда-то за дом, а там, справа от домика, было небольшое озерцо, сверху в него по маленькому водопадику, негромко лилась вода. Озерцо в обрамлении каких-то красиво подстриженных кустарников, возвышающихся за ними деревьев, и отразившегося на воде розовато-сиреневого заката, завораживало глаза.

-Красиво как! Юра, это?

-Да, родная, это местечко я полностью сам с огромной любовью расчищал, строил дом, с мыслью, что сюда приведу только свою самую нужную и необходимую женщину.

Люда сама потянулась к нему за поцелуем. Он нежно поцеловал её:

-Пойдем, я тебе быстренько все покажу. Потом будет не до этого! — И пропел: -Я куплю тебе дом у пруда, в Подмосковье и тебя приведу в этот, Юрика, дом.

В домике, со стенами, обшитыми светлыми досками, было светло и уютно: большая комната с обложенным красивыми камнями камином в углу, огромные окна на противоположных стенах домика, светлая бежево— коричневатая расцветка диванов и кресел удивительно сочеталась с покрытыми лаком досками стен. Несколько удобных кресел, два дивана, поставленных перпендикулярно, столик с красивой вазочкой. А в противоположном углу три полки, занятые кубками и медалями.

-Юра? Это все твои награды? — изумленно спросила Люда.

-Да, тут начиная с тринадцатилетнего возраста. Надеюсь, малыши подрастут, проявят интерес.

-Да ты Ваньке это покажи, он же два дня будет тут ходить, смотреть и пытать, какая и за что.

-А можно по лестнице? — увидела Люда в углу спиральную лестницу.

-Конечно, в мансарде, моя, наша спальня.

-Нет, пойдем закат смотреть! — смутилась Люда.

-Купальник одевай.

Юрка вышел в боковушку, повозился там, вынес махровые халаты, полотенца, шлепанцы.

-Ох, какая ты у меня, как старинная статуэточка из фарфора — хрупкая и невесомая!! Держи! — он всунул ей в руки халаты-полотенца и, подхватив Люду на руки, зашагал к озерцу.

-Юр, я же тяжелая!

Юра только усмехнулся — отпустил у самой кромки воды.

-Пошли, — он протянул ей руку, — вода здесь теплая, и дно я сам лично засыпал песком.

Люда с восторгом входила в цветную от заката воду.

-Как красиво!

Долго плавали рядом, потом как-то случайно коснувшись друг друга руками в воде, замерли... Юрка, подняв совсем невесомую в воде Люду, рывком переместился на неглубокое место, крышу снесло мгновенно у обоих. Они исступленно целовались, как будто боясь, что вот не хватит времени. Слова стали совсем не нужны, за них говорили глаза и руки. Люда замирала от нежности, светившейся в глазах Антонова, точно так же брала и отдавала всю себя вот этому, такому жесткому в обычной жизни и такому нежному и обожающему, интуитивно догадывающемуся сейчас, что ей нужно, ставшему ей необходимым -мужчине. Свидетелями их безумства в воде стал только молоденький, едва народившийся месяц в небе, да одинокая ночная пичужка, цвикающая поблизости.

Антонов вынес её на берег, нежно вытер полотенцем, закутал по макушку в большой мужской халат:

-Прости, женских не водится! — сел в плетеное кресло, посадил Люду на колени и сказал: -Вот, хочу подарить тебе это... Сейчас, подожди немного, вода успокоится.

Люда обняв его за шею, пригрелась и начала задремывать в таких уютных руках. Он молчал, только потихоньку касался губами её щеки и виска. Потом встал.

-Смотри, сонюшка, вот это я и хотел тебе подарить!

На неподвижной воде отражался месяц и пара самых ярких звезд, казалось, они с любопытством заглядывают в воду.

-Юра, бесподобно! Таких подарков точно ни у кого нет! Спасибо, прекрасный мой мужчина!

-Как ты меня назвала?

-Прекрасный мой мужчина! — повторила Люда.

Юрка широкими шагами заторопился в дом, шустро поднялся по лестнице в спальню, а вот до кровати дойти им было не суждено, так и уснули, под утро, на расстеленной на полу медвежьей шкуре. Юра успел ещё укрыть свою самую-самую Люсеньку подвернувшимся под руку халатом, и оба — отрубились.

Спал Антонов недолго, резко как-то проснулся, а потом, вслушиваясь в ровное мерное дыхание спящей на его плече Люсеньки, счастливо зажмурился. Лежал, стараясь не шевелиться, впитывая её дыхание, замирая от восторга и осознавая наконец-то осуществившуюся самую главную мечту последних месяцев -его единственная женщина, которую оказывается он так долго ждал — вот она, рядом.

Люда перевернулась на другой бок, он осторожно встал, стянул с кровати теплый плед, накрыл её. Долго любовался на растрепанную с опухшими от их безумств, губами, такую хрупкую, и в то же время сильную, его Люсеньку, и душу до краев заполняла такая нежность, о наличии какой он и не подозревал у себя раньше, до Люсеньки и малышей.

Ещё полюбовался на неё и, вздохнув, пошел на кухню, приготовил завтрак, сожалея, что надо будить свою женщину и уезжать — Дериземли приедут к обеду.

Пошел в комнату — Люсенька в большом халате, выглядевшая ещё тоньше, осторожно спускалась по лестнице.

Он ловко ссадил её к себе на руки.

-Юра, отпусти, я вся такая растрепанная, неумытая

-Самая вкусная и красивая! — он с сожалением отпустил её. — Ладно, до вечера придется потерпеть. Кто бы знал, как сложно!

Ванька всю дорогу гудел в ухо напряженной баб Пане.

-Не волнуйся, теть Люда прекрасно знает, что ты совсем не при чем. Я вот больше за Рэйку переживаю, но она вроде спокойно с Ивановной осталась. Завтра приеду — подлизываться стану.

Подъехавших Славу с семьей встретили дружными криками-поздравлялками, обнимашками и вкусным дымком от мангала.

Ванька громко возвестил, приобняв худенькую напряженную женщину:

-Это моя баб Паня, или, как папка зовет — Сергеевна.

Людины одноклашки и Тома, которые знали её давно, приветливо поздоровались, остальные пожимали ей руку, и каждый говорил, что у неё необычный, такой обаятельный внук.

-А где теть Люда?

-Теть Люда твоя малость задерживается, приедет, не переживай! — заулыбался Ной.

-Я чёт не понял, дед Ной, ты чё сияешь?

-Настроение, Вань, хорошее!! — делая ему какие-то знаки, ответил Ной.

Тома утащила его бабулю в дом, Ванька краем глаза приглядывал, но никто на его баб Паню косо не смотрел, и он успокоился. Приехала наконец-то его теть Люда, вся такая...непонятная, а потом Ванька, обнимая её, догадался:

-Теть Люд, — громко прошептал он ей на ухо. — Это то,чё я думаю?

-Вань, а чё ты думаешь? — поддразнила его Люда.

-Да понятно же, вон ещё один, как мой папка — новенькая монета, засиял, дай я тебя расцелую, давно пора, я уже хотел ругаться с тобой.

-На предмет, Вань?

-А на предмет, пора и тебя женить. Я прям чё-то как настоящая, кто там, ну, когда подсказывает, что пара нормальная получится??

-Сваха, Вань.

-Не, это женского рода. Я, — он подумал, — во, точно — сведун. Теть Люд, ты на Гиину симпатию глянь, она так ничё! Это получается, все почти переженились?

-Ванька, — засмеялась Люда, — теперь тебя Волков будет сватать, ты у нас один холостой остаешься.

-Фигушки, я ещё малолетка!

И как подслушав их, от мангала закричал Волков:

-Зять, нечё взять, иди пробу снимать! О стих получился! Вань, не тяни, слюни ручьем бегут, а Ной без твоего одобрения не дает даже маленького кусочка.