Время позволяло, и Микула осадил свою прыть, вызванную страхом и нетерпением, решил понаблюдать. Вроде бы одна, без мужа пришла, вступает в короткие разговоры со знакомыми, преимущественно с другими тетками... и... Да, она явно пасет вон того мужичка с их кафедры, сейчас он в гражданском, но Микула видел его и в погонах капитана. Тэк-с, вспоминаем. Йес: второго сентября, на торжественной церемонии, рядом с деканом, в его свите... Аспирант-выпускник Вадим Павленко, военный юрист, двадцать семь лет. Но он не муж Вале Чирковой. И явно, что не очень стремится быть подле нее и общаться с нею, в отличие от самой Вали. Ну, что, закрываем проект? Продолжаем искать дальше?.. Еще чуть ближе, вполоборота...
— Ой! Микула, здравствуйте! Какая встреча!
— Валя!? И вы здесь!? Вот уж не ожидал! Здравствуйте, как дела, не отвлекаю Вас?
— Дела в порядке, носки и пятки! А почему не ожидали? Вам кажется, что мне уже по возрасту поздновато на праздники с танцами ходить?
Ого. Лихо! Она его что, на абордаж сходу берет? А может, это просто насмешка? Или приглашающее кокетство? Или досада, вызванная тем, что этот Павленко смеется поодаль в компании двух молоденьких студенток? Может, она под газом? Да нет, ни по виду, ни по выхлопам... похоже, что трезвая. Но слегка взвинченная, это уж точно.
— Если судить по внешности — вам, скорее, рановато. Вот увидите, сейчас подойдет к вам устроитель танцев и скажет: девочка, иди учи уроки! Ну... разве что заметит кольцо на правой руке!..
Ой, дурак! Ой, Микус, ох, и дурак же ты! Ну, на хрена ты про кольцо ляпнул! Придурок, блин, даун, лопушара!
— Принимаю как незаслуженный комплимент. Школу я закончила очень давно... дес... несколько лет назад. Давайте только отойдем в сторону, а то нас здесь затопчут.
Слава те господи, не дернулась насчет его оплошности с кольцом. Повезло, если не заметила. А может, она просто не глупа? И тоже прекрасно, если умница, с дурами гораздо тяжелее, причем во всех отношениях. И не торопится отшивать, вот что главное! Клюёт... неужели поклёвка!?
— Хорошо, давайте отойдем. Или давайте наоборот: вольемся в ряды танцующих, позвольте Вас пригласить?
В зале полутемно, однако же, все вокруг хорошо просматривается. Микула хотел, было, обе руки партнерше за спину возложить, но Валя без колебаний взяла его левую руку в свою правую... на которой кольцо... Свободные руки тоже при деле: женская на плече, оробевшая мужская на талии. Песня была не "Джулай Монинг", и медленный танец довольно быстро закончился. Отошли к стене.
— Валя, может быть, попить хотите, или бутербродик?
— Нет, спасибо, Микула, ни есть, ни пить не хочу. Ой, мне тут нужно поговорить... Я вас оставлю, ладно?.. Не прощаюсь, ладно?..
Всё. Это капец. Если девушка (девица, девочка, тетка, женщина — по фигу, без разницы!) отвиливает в сторону таким беспардонным образом — то, значит... Ку-ку, Мику!.. Дальше ищи. Ничего страшного: "в грамм добыча, в годы труды". Подумаешь!..
Но после этого мелкого обломчика сердце Микулы печально ужалось, выдавив прочь остатки возбуждения и куража. Чего он ищет, зачем он здесь? Знала бы Ирка Диденко, чем он тут занимается, предатель чертов, теток взрослых снимает!.. Лучше бы он поднапрягся и попытался найти ее, она тоже где-то в Москве, должна была поступить в универ имени Лумумбы... Нет, он не предатель! Ирка даже не знает, что он в неё... Или знает? Какая, к хренам, разница! Бутерброд, что ли, съесть? Или домой отчалить? Эту потную Любу он больше приглашать не будет. А Валя где? Пропала куда-то...
Микула твердо положил для себя: сейчас он сгоняет в туалет, потом сделает обход в один... для надежности — в два круга, по всей охотничьей территории, включая курилку в предбаннике, и потом уже тихо-спокойно пойдет домой. Или поедет... Не принципиально: тут всего на полчаса пешего хода.
Так бы оно все и случилось с внезапно затосковавшим от амурной неудачи Микулой Тимофеевым, первокурсником-одиночкой, но, как уже говорилось выше, помог случай.
Не через полчаса, как Микула твердо решил, а где-то через час, он, все же, покинул стены родного вуза и, пройдя по улице Желтовского, потом вдоль какого-то пыльно-убогого сквера, вырулил на Большую Садовую, и дальше уже "встал на трассу", привычным маршрутом в сторону дома. Проходя мимо автобусной остановки, замедлил шаг, даже притормозил... Нет, дождь вроде бы и начался, но тут же иссяк, поэтому лучше своим ходом: полезно и успокаивает. И вдруг Микула заметил... Не может быть!.. Нет, ну как не может быть, когда это она, Валя! На него смотрит из телефонной будки, даже ручкой помахала! Микула замер, весь в удивлении, а Валя уже повесила трубку и выходит!
— Вот это да, вот это встреча! Второй раз подряд! А я вам рукой машу, машу, а вы на меня ноль внимания!
— Как же ноль внимания, когда я вас первым заметил!? Просто я не ожидал увидеть вас здесь, вдали от праздничных огней и знойного танго "Кумпарсита"!
— О-о... О, да! Какие уж тут праздничные огни. Мама по срочной путевке уехала в санаторий, на воды в Трускавец, а мне теперь до самого ее возвращения кормить аквариумных рыбок и убирать за морской свинкой. Завтра я по горло занята, еще и за город ехать. А сегодня понадеялась днем с работы сбежать, заранее все сделать, да только из ректората нагнали такую тучу бумаженций, что... И на все надо срочно отвечать, под угрозой расстрела и депремирования, поэтому сегодня вечером выкраиваю. Вот, сейчас отзвонилась... домой... предупредила, что... Мне дальше всё прямо, за Маяковку, а вам?
— Мне тоже, — хотел соврать Микула, но понял, что говорит чистую правду. — Во всяком случае, некоторое время нам по пути. Если не возражаете, конечно?
— Что вы, нисколько, наоборот хорошо. В принципе, я люблю гулять одна по вечерней Москве, но не возражаю, пойдемте. Только в парк уже боюсь заходить. Идемте, но, чур, не быстро, а то я на каблуках. Ну, что, как вам наш новый вуз, как учеба идет?..
Микула честно приготовился отвечать на вежливый и явно дежурный вопрос, но тут, откуда-то справа, из невеликих глубин парка "Аквариум", неожиданно выскочили на тротуар три разъяренные собаки: одна мелкая, в серых клочьях облезающей шерсти, и две довольно крупные, с эрдельтерьера каждая. Все три без ошейников. Даже и в спокойной обстановке было бы затруднительно определить породы, в них намешанные, типичные дворняги, бродяжки. Выскочили и стали бешено облаивать двоих прохожих человечков, почему-то оказавшихся в сей злосчастный миг здесь, на пустынном пространстве перед парком.
Валя закричала тоненько, ладонями закрыла глаза и, как показалось Микуле, уже готова свалиться в обморок: сгорбилась, даже пошатнулась... Микула подхватил девушку под локоток левой рукой, а сам гаркнул как можно более грозно: "БРЫСЬ!", притопнул и с силой лягнул правой ногой в сторону ближайшего пса. Пинок получился в воздух, но собаки почуяли, что перед ними бесстрашный противник, с громким голосом, с тяжелыми длинными конечностями, тотчас же отскочили метров на пять, и продолжили облаивать, уже не пытаясь сократить безопасную для себя дистанцию.
— Валя, идемте...
Девушка по-прежнему стояла в нелепой позе на полусогнутых ногах, ступни утюгом, и довольно-таки противным голосом причитала тоненько:
— Я боюсь... нет, нет... я боюсь!..
— Давайте руку, и мы пойдем. Идемте, нас никто не тронет.
Но Валя в ответ только поскуливала. Шок у человека, обычный шок от страха. Лишь бы не уписалась на месте. Ладно. Как говорят лжеврачи-гомеопаты: "подобное подобным"!
Микула пальцами левой руки властно, едва ли не грубо, отлепил от мокрых щек девушки безвольную правую ладошку, грозно рявкнув при этом:
— Руку, я сказал! Рядом! Рядом, я сказал!
И... — о чудо! — Валя, шмыгнула носом и, обеими руками вцепившись в его ладонь, тронулась с места, покорно засеменила вперед, мимо лающих собак, стараясь ни на сантиметр не отставать от широко шагающего Микулы. Высокие каблуки ничуть не мешали ей двигаться проворно и прямо. Собаки продолжали их обгавкивать, но это уж был не лай, а так, бессильный галдеж. Подлые людишки не испугались, на этих двоих злобу не сорвешь, дальше надо искать.
С чего они так выскочили, почему набросились, как чумные?.. Чего им было не так? Вроде бы на бешенство, по внешним проявлениям, не похоже (Микула немедленно вспомнил всю внешнюю симптоматику бешенства у диких и бродячих животных), Они с Валей тоже ничем никого не провоцировали: песен не орали, ногами не шаркали, не дрались, не разбрасывали по сторонам фантики, бутылки, обглоданные кости... Скорее всего, что-то такое там, в глубине парка, их разозлило и потревожило.
— Ну, вот и все, Валя, все позади, глупые псины отстали от нас, так ни разу и не отведав моего пинка. Ва-ля!?
— Да-да, я слышу, просто я еще вся в переживаниях. — Валя расцепила пальцы левой руки, и тут же взялась поправлять прическу а-ля Мирей Матье. — Понимаете, я с детства смертельно боюсь собак. Мама рассказывала мне, что в трехлетнем возрасте меня крепко напугала овчарка, все думали, что я так и останусь заикой, потому что надолго дар речи потеряла. Ну, как надолго... до вечера, а потом отпустило. Сама-то я этого всего совсем не помню, но страх перед собаками так и остался, и видимо навсегда. А вы такой смелый! Как вам не страшно было?
Это короткое, пустяковое, и, в общем-то, довольно глупое происшествие, сослужило Микуле великую службу: он обрел точку опоры, уверенность в себе! Он вдруг ухватил прямо из пегих вечерних сумерек и глубоко вдохнул нечто такое, что позволило ему вести себя самым верным образом, по верхнему чутью, без ошибок! Вероятно, творческие люди называют подобный прилив сил и веры в себя — вдохновением! Молодые люди продолжали идти быстрым шагом, каждый в растревоженных чувствах своих, и, похоже, что паузы в их диалоге, иногда длительностью почти в минуту, не тяготили ни Валю, ни Микулу.
Инцидент позади, героизм проявлен, ты молодчина, Мик, пора переходить на более доверительные рельсы. Вперед!
— Да ничуть, я собак не боюсь и никогда не боялся.
— ...А я боюсь.
— А я нет. В смысле, собак никогда не боялся. Зато у меня с детства страх перед глубоководными кальмарами и акулой-молотом!
— Кем-кем? Кальма... Батюшки мои! Вам довелось... вы непосредственно сталкивались... с осьминогами? Они на вас нападали?
— Да нет, конечно! И тех, и других я видел только на картинках. Я их, так сказать, заочно боюсь, по итогам впечатлений от прочитанных на ночь книг, по типу Майн Рида и Уиндома. Осьминогов меньше, кальмаров и "рыбомолотов" больше.
Валя рассмеялась и осторожно высвободила из Микулиной лапищи правую ладошку.
— Ну, это ладно тогда, это не совсем ужас-ужас! В обычной жизни их не встретить. Глубоководного кальмара у нас даже в Елисеевском, даже с черного хода не достать. Вон там конечная точка нашего путешествия. Видите — вон та серая многоэтажка? Сейчас не видно, что она серая... Вот таким вот образом... Я еще раз... огромное спасибо за спасение, вы мой рыцарь! Знаете что? Хотите, мы выпьем по чашечке кофе на прощание?
— Хочу и приглашаю. А где тут?..
— М-м-мда... это я поторопилась. Время позднее. Наверное, в ресторан уже не попасть... Я бы пригласила в дом, но, во-первых, уже поздно...
Микула понимающе кивнул и осторожно подхватил-перехватил, выруливая на "правильную" трассу — вдохновение продолжало в нем бушевать:
— Да, поздновато. Но если минут на двадцать, не дольше — то я готов: наскоро и безалкогольно отметим, так сказать, победу над врагами!
Валя рассмеялась с облегчением: всё-таки этот Микула хороший, милый юноша! Она чисто из вежливости сказала насчет пригласить в мамин дом и тут же сама испугалась: привести практически незнакомого парня, да еще в чужую квартиру... Вадик — это, все-таки, совсем другое. А вдруг он подумает, что она его завлекает? Еще приставать начнет?.. И вообще, она только что одного страху натерпелась, и к новому дополнительному совсем не готова! Но он сам сказал, что торопится, что готов только на короткое время... Было бы свинством и неблагодарностью... Хорошо, кофе у мамы есть, она сама на днях полную банку намолола, сварить в турке — дело пяти минут... Налить по чашечке и выпроводить сразу! А вдруг еще и Вадик позвонит? Да нет, как же он позвонит, куда? Он же не знает, что она у мамы сегодня решила заночевать... Не возвращаться же заполночь... благо, завтра выходной, воскресенье... Ах, было бы так удобно, именно сегодня! Но ему теперь важнее с этими соплячками любезничать!
— Тогда идемте. Надеюсь, мама не заметит, когда вернется, дополнительную убыль кофейного порошка! — Валя коротко хихикнула, показывая, что шутит, и Микула добродушно хмыкнул в ответ.
Главное — спокойствие, только спокойствие! Никакой суеты в движениях, никакого напряга в голосе! Кому это, она, интересно, звонила, чтобы предупредить? И о чем предупредить?
Микула, почему-то, представлял себе тесную однокомнатную квартиру с низкими потолками... Хотя, бред какой-то! Откуда в таком доме низкие потолки? Стереотипы, друг мой Микула, стереотипы! Ты бы поменьше отвлекался на ерунду и подсчет количества подъездов в доме, а побольше бы соображал насчет дальнейшего...
Валина мама жила одна, в просторной двухкомнатной квартире, на четвертом этаже, с лоджией, с телефоном. Обычная скромная труженица в секретариате Моссовета, у Промыслова на хорошем счету. Все здесь как у простых благополучных обывателей: цветной телевизор в комнате, маленький черно-белый на кухне, импортная стенка в комнате, импортная же (гэдээровская, Микула такие видел) "кухня" на кухне. Вторая комната-спальня не просматривается за полупрозрачной дверью, туда не заглянешь. Метров пятьдесят общей площади, ни сантиметром меньше. Тахта в гостевой комнате есть. На тахте декоративные подушки с вышивкой, покрывало. Шторы оконные Валя тут же задернула, это добрый знак. Мужских и парных фотографий на стенах и на полочках что-то не видно — стало быть, не вдова, а разведена...
Впоследствии Микула так и не сумел определить для себя — провоцировала его Валя всеми этими приглашениями на кофеек, намекающими знаками-отмашками с закрыванием штор... Валя уверяла, что нет, что даже и не думала, и ни сном, ни духом не подозревала! Хм... С одной стороны — какой смысл ей врать, когда все уже свершилось? А с другой стороны — зачем ей лишний раз правду про себя говорить?
Но скорее всего, Валя и сама толком не знала, не осознавала в самой себе — хотела она, не хотела, планировала, или по чистой случайности все произошло...
Туалет и ванная раздельные. Покуда вода в чайнике закипит, Валя "зверье" покормить успеет, а Микула может руки помыть, полотенце синее, специально для рук.
Тогда сначала туалет, потом мытье рук. Это он от волнения по-маленькому то и дело хочет, и здесь, и в институте... А ведь не пил и не ел. О, и Валя туда заглянула, тоже, что ли, взволнована?
Кофе заварной из дешевенькой джезвы получился дрянь, у мамы в сто раз лучше, вкуснее, от конфет "Грильяж" и от сахара Микула отказался...
