| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ваше высочество, — я выпрямилась и снизу вверх заглянула ему в глаза, понизив голос, — не так уж часто я у вас что-нибудь прошу. Смягчите наказание, умоляю.
Тайрен сжал губы. Отвернулся.
— На Скрытый двор, — сказал он. — И хватит! Я и так уже выпустил лошадь из упряжки. А что до тебя, — он посмотрел на всхлипнувшую Кольхог, — я не желаю больше тебя видеть! Убирайся. В монастырь, к родственникам, к Девяти истокам — но чтоб в Восточном дворце тебя больше не было!
Та разрыдалась. Я покосилась с неё почти с сочувствием, понимая, что лимит милосердия его высочества на сегодня исчерпан, и больше выпускать лошадей, то есть делать послаблений, он не намерен.
— Пусть все запомнят, — Тайрен обвёл взглядом всех остальных наложниц. — Если подобное повторится... Если вы не способны жить в мире друг с другом и не можете держать в руках собственных слуг, я найду тех, кто сможет, — он повернулся к жене: — Надеюсь, впредь ты проследишь за порядком в гареме.
— Я была небрежна, — Мекси-Цу поклонилась. — Прошу прощения у вашего высочества! Впредь приложу все силы!
Тайрен кивнул. Евнухи волоком вытащили из комнаты служанку, в один миг превратившуюся в рабыню, следом более почтительно, но столь же непреклонно вывели всё ещё трясущуюся в рыданиях Кольхог. Неужели они и впрямь настолько преданы друг другу, что служанка была готова пойти на смерть ради госпожи? Ведь не заступись я, и действительно отправилась бы она к тем самым Девяти истокам, что находятся в местном не то раю, не то аду, я толком не разобралась пока... Однако нельзя не верить своим ушам. Вот уж не думала, что Кольхог способна внушить кому-нибудь столь сильную привязанность.
Однако что я знаю об отношениях этих двоих? И вообще о своей бывшей "сестре"?
— Пойдём, — Тайрен взял меня за руку и потянул за собой во внутренние покои. Когда дверь за нами закрылась, он остановился и обнял меня.
— Больше никто из них ничего тебе не посмеет сделать, — прошептал он. — Будь спокойна. Они усвоят этот урок.
Я только вздохнула и прижалась к нему покрепче.
На этот раз осень решила с самого начала показать, что она именно осень, и дожди пошли уже в сентябре, или, по местному календарю, в месяце белых рос. Возможно, поэтому ни на какие источники двор не поехал, предпочтя остаться в Таюне. Но случались и солнечные дни, и тогда я с удовольствием бродила по парку Восточного дворца в полном одиночестве, отослав даже Усин. Мне не докучали — после всего происшедшего гарем окончательно притих. Бывшая клика Кольхог продолжала пошипливать по углам, но при виде меня всегда спешно разбегалась. Остальные стали ещё приветливей, а уж прислуга была услужлива и почтительна до приторности. Оказалось вдруг, что долг евнухов — услужить каждой, вот прямо каждой наложнице наилучшим образом, что они были готовы продемонстрировать со всем усердием почему-то мне одной. Странное, смущающее, но не сказать чтоб неприятное чувство, когда тебе смотрят в рот, пытаясь предугадать любое твоё желание или хотя бы намёк на него. Даже немного обидно, что желаний у меня было немного. Зато теперь мне не было нужды гадать, выдадут мне тёплую одежду или нет. Стоило лишь заикнуться о том, что по утрам становится прохладнее, как у меня тут же появились ватный халат, халат на меху, отороченный мехом плащ и даже самая настоящая шуба из куницы, правда, сшитая мехом внутрь. Как я потом убедилась, все здешние шубы были мехом внутрь. Кроме того, в моей комнате поменялись занавески, перина стала заметно мягче, а новенькая этажерка розового дерева украсилась большой фарфоровой вазой, в которой регулярно появлялись свежие цветы. После моего дня рождения безделушек на этажерке прибавилось, а Тайрен преподнёс мне самое настоящее стеклянное зеркало. Оно было круглым, мутноватым, чуть искажающим отражение по краям, но всё же это было настоящее зеркало, а не полированные железки, которыми мне приходилось довольствоваться прежде.
Отношения с Тайреном превратились в подобие американских горок. Видимо, он, несмотря на все уверения, что больше ко мне никто и пальцем не притронется, всё-таки за меня испугался, потому что всю следующую после изгнания Кольхог неделю не отпускал от себя ни на шаг. Все намёки, что как ни радует меня его общество, мне всё же хочется быть наедине с собой, а также пообщаться с другими людьми, им игнорировались. В конце концов я попыталась увильнуть от оказываемой мне чести, сославшись на плохое самочувствие, но мою уловку быстро раскусили — не зря лекари прямо-таки вились вокруг. Последовала новая ссора, после чего принц исчез на несколько дней. В конце концов я, не выдержав, пришла мириться первой, была с готовностью прощена, и всё повторилось. Похоже, Тайрен знал лишь две формы любовных отношений — либо превращение в парочку неразлучников, либо полный игнор. К тому же он опять начал строить планы на будущее, включавшее совместную жизнь до гроба и кучу детей. Поддерживать эти разговоры мне не хотелось, но попытки отмолчаться или перевести разговор на другую тему опять встречали обвинения в бесчувственности и холодности.
— Ты вообще детей хочешь?
— Не знаю.
— Что значит — не знаю? Либо хочешь, либо нет.
— Ваше высочество, об этом ещё рано говорить.
— Я понял, тебе просто не нужна ничья любовь. Даже моя, наверное.
Что тут можно было ответить? Тем более что, положа руку на сердце, его любовь всё же сделала мою жизнь приятнее. Лучше быть наложницей, чем прислугой, так что я не могла сказать, что любовь принца мне совсем не нужна. Вот только было бы её хоть чуть поменьше, той любви...
В один из тех дней, когда Тайрен держал меня при себе, его в очередной раз навестил Гюэ Кей. Цокнул языком при виде уже заживающего пореза на моей щеке и тоном знатока сообщил, что именно этим всё и кончается, если не держать своих женщин в строгости. Я в ответ сказала, что происшедшее действительно могло быть инициативой комнатной девушки. Не то, чтобы я действительно в это верила, но его тон вызвал непреодолимое желание возразить.
— Думаешь, девчонка подлого происхождения додумалась бы до такого? — скептически поинтересовался Кей. — А если б и додумалась, то решилась бы?
— А почему нет? Она была предана хозяйке, а значит, принимала её обиды близко к сердцу. Можете мне поверить, офицер, слуги не слепы и не глухи, и у них есть свои чувства, предпочтения, своя воля и мнение обо всём происходящем. Они знают всё о своих господах, делают выводы и действуют, исходя из них. Вы, может, и привыкли смотреть на слуг только как на послушные орудия, но я сама не так давно была прислугой, так что могу судить по собственному опыту. Если достанет храбрости, слуга может стать как помощником хозяина, так и врагом. Ценным помощником и опасным врагом.
Кей лишь пренебрежительно фыркнул, однако после минутного размышления выдал:
— Ну, помощь этой девицы для хозяйки обернулась отнюдь не благом.
— Да, и такое тоже бывает. А вы думали, что глупости и ошибки совершают только люди благородные?
— Уж слишком она у тебя любит поучать, — со вздохом сказал Кей Тайрену.
— Не нравится, не слушай, — Тайрен в тот день был не в духе. Отношения между нами снова начали накаляться, я то и дело пыталась от него сбежать, а он в ответ раздражался всё больше и больше. В конце концов на мою просьбу дать мне возможность хоть денёк посвятить себе он в сердцах бросил "Делай что хочешь", и вот уже три дня я его не видела. Зато у одной из наложниц вчера появилось новенькое ожерелье.
Однако сегодня мне ни о чём таком думать не хотелось. Было редкое солнечное утро, сад переливался оттенками жёлтого, красного и зелёного — осень уже уверенно вступила в свои права, и деревья потихоньку, одно за другим, сдавались ей. Я набрала букет кленовых листьев, бросила несколько крошек разноцветной паре уток-мандаринок в пруду и уже собиралась возвращаться в Хризантемовый павильон, когда увидела на ближайшем мостике его высочество. Настроение у меня было самое отличное, и я поняла, что рада встрече. В конце концов, разве он делал мне что-нибудь плохое? Любовь зла, как известно, и ведь он искренне хотел как лучше.
— Приветствую ваше высочество! — я поклонилась с широкой улыбкой. — Вы тоже решили погулять в такую чудесную погоду?
Принц глянул на меня, потом поглядел по сторонам. Вид у него был довольно хмурый.
— Ты здесь одна? — спросил он.
— Да, ваше высочество.
— С чего бы это? Неужели никто не хочет с тобой прогуляться?
— Я не спрашивала, ваше высочество. Мне нравится гулять в одиночестве. Если только ваше высочество не захочет составить мне компанию.
— Зачем тебе это?
— Я по вас соскучилась, — честно сказала я.
Тайрен посмотрел на меня с каким-то странным выражением.
— Вот почему ты это делаешь? — спросил он.
— Что — это?
— Почему, как только я немного успокоюсь и начну думать, что могу обойтись и без тебя, ты появляешься и меня дёргаешь? И снова сводишь с ума? Каждый раз как чувствуешь. Ты и правда меня заколдовала и не хочешь отпускать?
Теперь я уставилась на него в состоянии полной растерянности. Ну вот что на такое ответить? Что я вовсе не сижу и не вычисляю, когда можно ослабить поводок и когда снова натянуть? Что мои слова и поступки вовсе не продиктованы желанием как-то на него воздействовать? И ничего я не чувствую, просто, проведя некоторое время вдали от Тайрена и отдохнув от его чрезмерной настойчивости, я действительно начинаю по нему скучать. Всё-таки хорошего у нас было больше, чем плохого. Больше никто, кроме него, не будет сидеть и разбирать со мной такие неподходящие для женского ума книги, спрашивать, что я думаю о росте цен и о политике освоения новых земель, рисовать для меня планы древних битв и терпеливо объяснять, в чём суть того или иного нюанса обряда или обычая, вместо того, чтобы просто сказать: делай что велено, женщина, и не отвлекай занятых людей дурацкими вопросами. Даже наставник Фон, при всём моём искреннем к нему почтении, не раз и не два давал мне понять, что лишние знания у женщин лишь порождают лишние печали.
Так удивительно ли, что мне то и дело тоже хочется сказать или сделать для Тайрена что-нибудь хорошее? И постоянные приставания на некотором расстоянии уже не кажутся такими уж непомерными. Особенно если некоторое время удаётся обойтись без них.
— Я не заколдовывала ваше высочество, — наконец сказала я. — И никак не хотела вас огорчить. Если моё появление неуместно, то обещаю, что больше не буду докучать вашему высочеству.
— Да подожди ты! — он в два шага догнал меня и ухватил за локоть. — Что ты сразу убегать... Я не хотел тебя обидеть.
— Я не обиделась.
— Тогда улыбнись. И глаза не надо прятать. Давай, покажи, что ты не сердишься.
— Я не сержусь, — вздохнула я. Всё-таки даже манера просить прощения у него иной раз бывала деспотичной. Впрочем, что ещё ждать от принца-наследника и будущего Сына Неба.
— Хочешь поехать со мной на охоту? — вдруг спросил Тайрен.
— Хочу! — ответила я. С неподдельным, надо сказать, энтузиазмом.
22.
Шу по стране разъезжает — он ищет добычи для стрел.
Юношей нет здесь таких, кто бы править конями умел...
Разве здесь юношей нет, кто бы править конями умел?
Нет между них никого, равного Шу моему.
Как он собою пригож, как он отважен и смел!
Ши цзин (I, VII, 3)
— Давай, давай! — закричал Тайрен. — Эх-х!..
Я прищурилась, придерживая одной рукой шляпу с вуалью. Поля у неё были широкие, и мне постоянно казалось, что очередной резкий порыв ветра её унесёт. Но не может же женщина показать лицо посторонним мужчинам! Вуаль была довольно густой, и, возможно, из-за неё я не увидела неудачного броска. А может, просто глядела не в ту сторону. Птицы казались совсем маленькими, они кружили где-то у самого горизонта, так что момент приземления сокола и его добычи я упустила.
— Не повезло, — констатировал Кей. — Но, в общем, ясно было, что он в те кусты побежит.
— Давай попробуем снова поднять, — азартно предложил Тайрен.
— Думаешь? По-моему, он уже никуда больше не полетит.
Принц в ответ только махнул рукой:
— Работай, Тиса! Тиса! Давай туда!
Чёрная легавая Тиса на поводке у слуги устремилась к кустам, всадники, и я в их числе, тронулись следом. К самым кустам, впрочем, охотники подъезжать не стали. Всего, не считая меня и Тайрена, а также нескольких слуг, собралось полдюжины человек. Мне всех их представили перед началом охоты, но я, как водится, имён почти не запомнила. Уяснила только, что все они — друзья Тайрена, хотя и не такие близкие, как Кей. Во всяком случае, величали они его исключительно высочеством и на "вы". На меня все эти парни поглядывали с нескрываемым любопытством, но были учтивы.
— В кустах охотиться труднее, чем на открытой местности, вся добыча в них спрятаться норовит, — объяснил мне Тайрен. — Иногда приходится несколько лаев пройти, прежде чем дичь найдёшь.
— Но здесь богато, — заметил один из слуг, а, может, егерей, шедший рядом с его стременем. — Смотрите, сколько следов, ваше высочество.
— Здесь! Здесь проверяй! — крикнул Тайрен спущенной с поводка Тисе, и собака весело забегала зигзагами в зарослях высокой травы. — Сюда же, по-моему, перелетел?
Раздался звон бубенца — теперь сокол кружил прямо над нами. Круг, другой — и почти вертикальное падение вниз, к самой земле. Собака устремилась к тому месту, за ней помчалась другая. Тайрен ругнулся и, подхлестнув коня, поскакал следом. Недалеко, впрочем.
— Вот негодяйка! Ты видела — она её схватила! — сказал он мне, когда я его догнала, соскочил на землю и наклонился к соколу, которого я не сразу разглядела среди жухлой травы. — Стой, стой, я тебе сейчас помогу.
Фазана, на которого шла охота, видно не было, и я сообразила, что схватившая его "негодяйка" — это, видимо, собака. Сокол трепыхнулся, пискнул, Тайрен бережно поднял его и посадил на руку в толстой рукавице, после чего велел второму псу, крутившемуся рядом:
— Давай, давай, проверяй! Тиса, иди сюда!
— Видите, ваше высочество? — крикнул кто-то из охотников.
— Да, здесь он, здесь! Фу! Фу, кому сказано! Дай сюда!
Сокол снова взлетел со звоном, а Тайрен наклонился к собакам. Фазан был отбит и продемонстрирован остальным. Он был ещё живой, бил крыльями, и собаки всё норовили укусить его за голову. Но их отогнали — поощрить в первую очередь надо было сокола. Ещё после первой, как это назвали, ставки, когда птица, взлетев в вышину, упала оттуда на куропатку, я наивно спросила, не принесёт ли она её охотнику. Кей, услышавший это, прыснул и ответил за Тайрена:
— Это же тебе не собака!
Оказалось, что ловчих птиц надо отвлекать от добычи заранее заготовленными кусками мяса, которые носил в специальной сумке один из слуг. Обманывать нельзя — иначе сокол запомнит, что плохие хозяева его не кормят, и может в следующий раз просто улететь по своим делам и забыть вернуться. Собак, впрочем, тоже не обидели.
— Молодцы, молодцы, нашли! — Тайрен потрепал Тису по холке, поднял уже точно мёртвую добычу за лапы, и Тиса подпрыгнула, упорно пытаясь всё-таки откусить болтающуюся голову. — Хорош петух. Хитрый... был. Знал, куда прятаться.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
